В этой жизни не было бы толка…

скачать книгу бесплатно

В этой жизни не было бы толка…
Амалия Мальцева

Ярочка – миловидная строптивая овечка, поющая без устали в овчарне, обожает лакомиться клевером и предпочитает одиночество обществу других овец.Матёрый – волк-двухлетка, переживший смерть отца в юном возрасте во время своей первой охоты.Вместе они решаются на побег из родных мест в поисках жизни среди людей.Загорится ли их звезда на небосклоне, вы узнаете, погрузившись в эту трогательную историю о первой влюблённости и совместном творчестве двух противоположностей.

В этой жизни не было бы толка…

Амалия Мальцева

© Амалия Мальцева, 2024

ISBN 978-5-0062-4031-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Беспокойная ночь

Ту тёмную холодную февральскую ночь баран по кличке Волкан любил вспоминать в деталях. Сто сорок семь дней ожидания своей первой дочери дались ему нелегко. Новость о том, что он скоро станет отцом, сделала его самым счастливым и в то же время беспокойным бараном на свете. Свою жену, овцу Клавдию, он подкармливал свежим ароматным сеном и не позволял себе съедать аппетитные кусочки корнеплодов, которыми в это время года так хотелось полакомиться любому барану. Когда Клавдию перевели в тепляк, Волкан перестал спать в томительном ожидании новости, которая перевернёт его жизнь. Он станет Отцом! Папочкой! Папулей!

В последние десять дней Волкан нетерпеливо бродил вокруг тепляка, напевая песни. «Бе, бееее, бе-бебе-беееее», – звучало в округе днём и ночью. Голос барана разносился монотонными переливами по всему скотному двору, оповещая окружающих о событии, которое приближало молодую семью к встрече с чудом. Конечно, фермер не приветствовал бесконечное блеяние. Он считал, что молодым мамочкам-овцам нужны покой и тишина. По вечерам он подходил к Волкану и гладил его, как дворового пса, обещал, что всё будет хорошо, порой даже подсовывал сладкую морковь. Но главный баран отары не вёлся на уговоры и продолжал ежедневную песенную поддержку своей жене и будущему малышу.

Однажды ночью Волкан проснулся от всеобщего беспокойства. Скотный двор непривычно для позднего часа оживился. Фермер и ветеринар забежали в тепляк, а Волкан бросился к щели в стене, через которую он видел часть ограждения, где находилась Клавдия. Ветеринар, обычно спокойный, этой ночью был взволнован. Он склонился над овцой и, казалось, бесконечно долго чем-то пытался ей помочь. Наконец, в руки ветеринара опустился новорожденный ягнёнок, и всеобщее напряжение спало. У Волкана перехватило дыхание! Его первенец, его ягнёночек родился! Однако новоиспечённый папаша-баран не дышал до тех пор, пока не услышал первое блеяние своего малыша! Оно было сначала тихим и беспокойным, а потом громким и заливистым, пронизывающим душу. Казалось, что весь мир наполнился светом от этого чудесного голоска! Даже темнота вокруг стала светлее, а морозная ночь – теплее.

Волкан видел, как Клавдия обнюхала новорожденного с особым трепетом, и слезинки засверкали в уголках её янтарных глаз. Фермер и ветеринар не торопили их закончить свои овечьи нежности и терпеливо дожидались, когда мать полностью вылижет своего малыша тёплым розовым языком. Чуть позже ягнёнка приложили к вымени. Он сразу согрелся и принялся жадно сосать. После первого кормления ветеринар тщательно осмотрел новорожденного и торжественно произнёс: «Ярочка!» Не веря своим ушам, Волкан затопал копытами и заблеял так неистово, как ещё ни разу в своей бараньей жизни! Ярочка, дочка! У него родилась дочь, о которой он только и мечтал последние пять месяцев! А какую красивую кличку дал ей при рождении уважаемый во всей деревне ветеринар! Ярочка! «Я-роч-ка», – растянул Волкан по слогам, словно впитывая в себя новую жизнь, новое имя и новую судьбу, к которой он, как отец этого милейшего создания, оказался причастен.

Яблоко от яблони, а овца от барана

Ярочка не сразу встала на ноги после своего появления на свет. Она родилась слабой, но совершенно очаровательной. Белоснежная шерсть была уложена многочисленными мелкими завитками, как будто кто-то нарочно закручивал их на бигуди и бережно выкладывал один завиток к другому в строгом порядке и симметрии. Миндалевидные раскосые глаза с небесно-голубыми прямоугольными зрачками жадно всматривались в мир и видели его гораздо шире, чем это могут позволить себе иные животные. Хвостик её никогда не находился в покое, как у других ягнят. Он словно подгонял свою обладательницу к действиям, о которых Ярочка ещё мало знала. Тёплый фыркающий нос и небольшие аккуратные уши были цвета розового тумана. Длинные, ещё неокрепшие ноги шатко держали на себе это белое шерстяное облако. Какое милейшее создание воплотила в жизнь природа!

Волкан любовался своей дочерью со стороны. В их отаре ещё не было такой красивой овцы, что добавляло ему отцовской гордости. Хотя он никому не стал бы в этом признаваться. Видеть свою дочь он мог нечасто. Ярочка росла в окружении таких же молодых ягнят и их матерей. Только во время редких зимних прогулок, когда погода была мягкой, она встречала своего отца. Папуля-баран казался большим и грозным. Однако в его глазах светилась любовь, которая делала взгляд мягким и приятным.

Когда морозы сменялись снегопадами, а снегопады – ветрами, гулять молодым ягнятам не приходилось. Поэтому Волкан и Ярочка, чтобы хоть как-то наладить контакт, затягивали свои долгие песни, находясь по разные стороны кошары. Ничего в мире не было приятнее для овечьего уха в эти скучные однообразные дни и ночи, как заслушиваться приятным двухголосием отца и дочери. Иногда кто-то присоединялся к дуэту, но чаще их просто слушали с особым умилением.

Когда Ярочка уставала и прикладывалась к своей тёплой матери, Клавдия давала обещания, что уже совсем скоро закончится зимняя стужа, ей на смену придёт весна, а из-под снега проклюнется молодая, зелёная, полная витаминов трава. Она с воодушевлением рассказывала про выгулы на пастбищах, длительные прогулки на свежем возждухе, много общения и веселья. Не забывала Клавдия научить Ярочку и об опасностях, которые подстерегают овец на каждом шагу. Она красочно описывала их главного врага – серого волка, которого нужно было остерегаться всегда и везде. Поэтому для своей же безопасности важно освоить законы кротости, стадности, покорства и развивать в себе природой заложенные инстинкты. Мать также обучала дочь правилам хорошего тона в овечьем обществе: почитать старейшин, придерживаться традиционного уклада в быту, всегда следовать за вожаком и предпочитать общественные места уединённым. Ярочка была любознательной овечкой, но совсем не отличалась кротостью и безропотностью. Клавдия уже давно замечала строптивые нотки в характере своей крошки, однако боялась признаться даже самой себе, что может быть хотя бы отчасти права.

Часто Ярочка задавала матери неудобные вопросы, которые ставили её в тупик.

– А что будет, если я не захочу идти на пастбище, а решу остаться одна в овчарне, чтобы просто попеть в тишине? – допытывала она свою растерянную мать. Где же это видано, чтобы овцы хотели остаться наедине с собой?!

– Ты недолго сможешь пробыть одна. От одиночества овцы болеют! – поучала мать спокойным голосом.

– А я попрошу у фермера зеркало, и мне будет нестрашно! – Ярочка подмигивала матери своим небесно-голубым раскосым глазом. Клавдия же в ответ молчала, только прикусывала язык.

Чуть позже пришло время рассказать дочери о первом овечьем постриге, который традиционно случается в мае и широко празднуется всеми членами овчарни.

– Ни за что и никогда я не позволю состричь хоть клочок моей белоснежной шерсти! – категорически отрезала Ярочка и, пригрозив матери копытцем, зарылась с головой в сено, приготовленное к обеду. Клавдия только ахнула в ответ, сомкнула веки, молча посчитала до десяти, стараясь дышать ровно. Казалось, Ярочка хочет перестроить веками сложившийся уклад жизни в овечьем стаде.

Даже насчёт необычной для барана клички Волкан она имела своё убеждённое мнение:

– Папа добрый и заботливый. Так почему же ему досталась такая злая кличка?! Волкан! Как будто он волк какой-то! – возмущалась неугомонная Ярочка.

Тогда Клавдия поведала дочери легенду о том, как однажды её папа, обычно миролюбивый и покладистый, призвал всех взрослых баранов отары встать плечом к плечу и защитить молодых ягнят от нападения волка. Он, словно разгневанный ураган, сносящий всё живое на своём пути, вступил в героическую схватку с серым врагом, проткнул его кровожадное сердце своими острыми рогами и увёл отару в безопасное место целыми и невредимыми. С тех пор его особенно ценили в отаре, славили героем и дали кличку Волкан, как напоминание о том сражении.

Ярочка выслушала рассказ матери, затаив дыхание. Мать-овца надеялась, что дочь впервые в жизни согласится с её доводами. Но она вдруг беспрекословно заключила:

– Как мало книг бараны нынче читают! Для папы прекрасно подошло бы славянское имя Велес! И звучит благозвучнее, и как-никак покровителем скота ещё с древних времён считается!» – она нравоучительно подняла свое копыто вверх, представляя себя мудрейшей овцой в овчарне.

Клавдия была не согласна с дочерью, но предпочла не вступать в дискуссию. Она гордилась кличкой своего мужа. Ярочка же любила поспорить и стояла бы на своём мнении до последнего, даже если бы была неправа.

Клавдия не знала, как рассказать Волкану про строптивый характер Ярочки. Он считал свою дочь идеальной во всем. Тем более они были так близки друг другу, часами распевали песни в овчарне. Тогда матери приходила на ум мысль о том, что яблоко от яблони недалеко падает и, как очень надеялась Клавдия, далеко не покатится…

Древний овечий обряд

Пришёл май, тёплый и нежадный на сочную зелёную траву. Овчарня готовилась к посвящению ягнят в отару. Молодые мамочки-овцы беспокойно бегали по скотному двору, волнуясь перед предстоящим событием. Старейшины собрали окрепшее потомство на лобном месте сразу после утренней трапезы и завели долгий разговор про давний овечий обряд. Им предстояло впервые в жизни состричь свою мягкую шерсть и перейти в обновлённом виде в сообщество взрослых баранов и овец. Все остальные члены отары в знак солидарности также состригут руно. Только после первой стрижки ягнята будут допущены пастись наравне с взрослыми сородичами на пастбищах. Ягнята не могли поверить, что уже достаточно повзрослели, чтобы находиться в обществе со старшими. Они слушали внимательно и сосредоточенно, кивая кудрявыми головками в знак согласия. Только Ярочка снова включила всю силу своего сопротивления:

– Почему я должна голодать целых двенадцать часов? Невозможно провести столько времени без капли воды! И всё для чего? Чтобы просто доказать кому-то, что я уже взрослая и могу получить разрешение жевать траву вместе с остальными баранами? – негодовала она.

– Двенадцатичасовая диета позволит нам всем легче перенести церемонию. Либо у тебя может случиться заворот кишок, дорогая, – уговаривала её старая овца, повидавшая на своём веку как минимум десять таких мероприятий.

– Как завернутся кишки, так и развернутся! Тем более я против вмешательств в мои личные границы! – дерзила молодая овечка.

– Ярочка, не упрямься! Если в летнюю жару ты останешься с густой шерстью, можешь погибнуть от теплового удара! – уговаривала её мать.

– Я не собираюсь сидеть на солнцепёке. Мне по душе тенистые места у озера!

Все овцы, ставшие свидетелями подобного вольнодумия, опасались, что праздник теперь зависел от этой строптивой овечки с дурным вкусом и вечно желающей выделиться.

– Не будите меня завтра слишком рано. Исключите из своего важного мероприятия! Я не позволю ни одному завитку упасть с моего тела!

Гордо мотнув головой и сверкнув голубыми глазами, Ярочка покинула это невероятно скучное общество под возмущённое блеянье остальных.

Утром в отаре стояло беспокойное напряжение. Молодёжь готовили первыми отдать в руки к опытным стригалям, которых фермер пригласил по этому поводу со всего района. Ягнята покорно отдавали своё нежное руно в руки мастерам и ближе к полудню уже радостно носились по скотному двору лёгкими и ухоженными.

Ярочка спала до обеда. Никто не мог поднять её с мягкой подстилки. Клавдия не на шутку беспокоилась, как бы дочь не осталась нестриженой, а баран-отец впервые повысил голос, от чего она обиженно заблеяла.

Когда фермер подошёл к Ярочке с обходом, он забеспокоился. Она выглядела ослабленной, возможно заболела. Он решил перестраховаться и вести на стрижку в последнюю очередь, как обычно поступают с больными овцами. Но и в последнюю очередь фермеру не удалось поднять на ноги молодую овцу. Тогда Пётр, самый опытный стригаль, пришёл в загон, чтобы постричь овечку на месте. На его отчаянные попытки Ярочка грозно блеяла и стучала копытами. Было решено оставить овечку в покое и отложить стрижку до лучших времён.

Как только стригали разошлись, в овчарне начался праздник. Довольные новыми модными стрижками ягнята хвастались друг перед другом, блеяли до упаду, когда не узнавали кого-то из подстриженных друзей. Ярочка прониклась всеобщим весельем и выбежала из овчарни. Какие же они были лысые и смешные! Никакой индивидуальности! Она поправила свои завитки на затылке, подошла к луже и ещё раз проверила в отражении, вся ли её первозданная красота на месте, в целости и сохранности.

Мать Клавдия горевала. Она не могла видеть свою упрямую дочь. Волкан находился рядом, чтобы поддержать добрым словом. Даже на исполнение овечьего гимна пара не захотела присоединиться к отаре. Родители должны были что-то придумать, чтобы уговорить дочь подстричь шёрстку. Лето не за горами!

Расплата за упрямство

Следующие три дня отара паслась на скудном пастбище. После долгого пребывания без еды и питья при подготовке к стрижке возобновлять прежние пищевые привычки нужно было постепенно. Погода стояла сухая и пасмурная. В эти дни Ярочка не страдала от жары в тёплой кудрявой шубке. Она всем своим важным видом показывала остальным, как смогла сохранить кокетливые завитки благодаря сильному характеру.

Воскресный день выдался на редкость солнечным. С самого раннего утра отара с нетерпением дожидалась выпаса на дальнем, обросшем молодой зеленью пастбище. Когда овцам отворили ворота, они резво бросились в нужном направлении. Ярочка не любила проводить много времени за пределами овчарни и бесконечно жевать траву. Она предпочитала сидеть в тишине овчарни, сочинять песни и распевать их на разные лады хоть целыми днями напролёт. Несмотря на мольбы и яростный протест, в овчарне одну её никто не оставил. Даже с зеркалом. Фермер уже начал догадываться о хитростях молодой овечки. С устрашающим видом он пригрозил хлыстом, чтобы она поторопилась на выпас. Ярочке пришлось подчиниться и следовать за остальными.

Клавдия искоса поглядывала на дочь, благо овцам от природы дана возможность видеть более широкую панораму вокруг себя, не поворачивая при этом голову. Сердце матери разрывалось. Она предчувствовала, что сегодня несговорчивая дочь получит свой первый жизненный урок, поэтому жалела её, неразумную.

Под яркими лучами пробуждающегося солнца Ярочка едва волочила копыта. Она наизусть знала все опасности, которые подстерегали на пути, отстань она хоть немного от стада. Несмотря на ранний час, воздух был разогрет, и Ярочке становилось дурно. Сомнения в самостоятельно принятом решении впервые посетили её голову. Но нет, упрямая овечка не могла показать сейчас, что ей плохо. Она вздёрнула нос выше, выпрямила спину, дышала полной грудью. Вот только копыта, её родные копыта, не слушались. Она начала спотыкаться, шаги становились всё тяжелее, а капельки пота пропитывали густую шёрстку. Ярочка вдруг поняла, что сил у неё остается совсем мало, коленные суставы дрогнули, и она упала на землю без чувств. Клавдия в отчаянии заблеяла, и вся отара собралась вокруг Ярочки. Пастух немедленно вызвал ветеринара, который жил неподалёку. Непослушной овечке очень повезло, что отара ещё не успела уйти слишком далеко от овчарни.

Ветеринар забрал больную в клинику, бережно уложив её на мягкой подстилке из сена в тени тента, которым был обтянут прицеп его служебного автомобиля. Вся отара пребывала в сильном беспокойстве, поэтому пастух не решился вести остальных дальше. Больше всех переживали Клавдия и Волкан. Они понимали, что жизнь их любимой дочери находится в опасности, поэтому отчасти винили себя в произошедшем.

У ветеринара

Ярочка открыла глаза и растерялась. Она плохо помнила, что произошло с ней по дороге на пастбище и не могла сообразить, где сейчас находится. В помещении было темно и прохладно. Привыкнув к полумраку, она заметила глаза обеспокоенного ветеринара, который склонился над ней и был рад тому, что его подопечная очнулась. Он отпоил Ярочку водой, угостил солью, почему-то такой неожиданно вкусной сегодня. Своими заботливыми руками ветеринар прощупал пульс, после наложил на лоб прохладный компресс и ещё долго не отходил от больной.

Когда Ярочке стало лучше, ветеринар пригласил к ней стригаля. Добродушный Пётр осторожно остриг молодую овцу, аккуратно обработал копытца и, заливаясь заразительным смехом, шутил о французском педикюре и модной в эти дни стрижке «гаврош».