скачать книгу бесплатно
Не прошло и получаса, как я уже был на месте преступления.
– Стрелял с крыши гаража, – пояснил находившийся здесь же фээсбэшник.
На ЕГО месте я бы тоже выбрал именно эту позицию. С учетом того, что можно быстро уйти и скрыться в листве кустарника… И, конечно, он промахнулся не случайно. С такого расстояния мы не промахиваемся. Ясно одно – Гурьеву он готов был даровать жизнь, но при этом решил вернуть некий «должок».
– Давно надо было снести эту рухлядь к едреной матери, – весьма к месту высказался один из милицейских оперов.
Эти ребята топтались на приличном расстоянии от нас и, в свою очередь, ушами не хлопали. Ими руководил высокий худой полковник в форме. Он даже не смотрел в нашу сторону, несколько барственно руководя своими многочисленными подчиненными.
– Что скажешь о Гурьеве? – спросил меня фээсбэшник.
– А где он сейчас? – вопросом на вопрос ответил я.
– В госпитале. У человека нервный стресс. Не каждый день пуля в паре сантиметров от темени проходит… Так что он за человек был?
– Вы сами человек служивый, – понизив голос, начал я. – И знаете, что среди служивых три категории. Первая немногочисленная – отличные мужики, офицеры, пришедшие на службу не за пенсией в сорок лет. Такие с солдатом последним глотком из фляги поделятся, последней сигаретой. Подставлять зря не будут. Мало таких, но они есть. Вторая – самая распространенная. И нашим, и вашим. Среди них большинство – выходцы из потомственных армейских династий. Иного пути у них в жизни не могло быть. Иногда такие и доброе дело могут сделать, но чаще ведут себя высокомерно, подчеркивая всем видом свое превосходство над солдатом, да и над тем же офицером, только младшим по званию. И третья категория. По счастью, тоже немногочисленная. Законченные мерзавцы. Такие, как они, продают в Чечне боевикам оружие, думают только о личной выгоде и карьере. Начальства боятся и заискивают перед ним, а солдат, особенно срочников, за людей вообще не считают: быдло, пушечное мясо… Мы, контрактники, для них злейшие враги.
– Потому что можете дать отпор? – спросил фээсбэшник.
– Конечно, не сопливые пацаны.
– И к какой же категории принадлежал замполит Гурьев?
Я пожал плечами.
– Скорее ко второй… Ничего такого особо подлого я с его стороны не помню. Напивался иногда до свинского состояния, мог ударить солдата, обматерить. Не более того, по мелочам. Несдержанный, довольно амбициозный «замполит».
– У ваших сослуживцев Гора, Аркана и Роки бывали с ним конфликты?
– Сейчас не припомню, – сказал я и слукавил.
Замполит Гурьев по пьяной лавочке ударил Аркана. Просто так, ни за что. Не понравилось тогдашнему капитану, что сержант не поприветствовал его в соответствии с субординацией… Аркан ответил, он вообще пацан в этом плане упертый и безбашенный. Странно, что до сержанта дослужился. Но рассказывать про Аркана моему полковнику я не стал. Мало ли кто с кем в пьяном виде схватился. Мы, контрактные, тоже ангелами не были. Зато теперь у меня практически не было сомнений. Убийца и в самом деле кто-то из наших. Из уцелевших, находящихся в Москве и не имеющих алиби, – Аркан, Роки, Гор. Все мои ровесники: семидесятого – семьдесят второго годов рождения. Все асы своего дела. Умеют убивать, сами при этом оставаясь в живых.
А полковник, кажется, просек мою «забывчивость», все понял. Но счел за нужное впрямую об этом не говорить.
– Как ты думаешь, стоит установить постоянное наблюдение за всеми тремя? – жестко произнес он, приняв окончательное решение.
– Думаю, что нет… У таких людей обостренное чувство опасности, особая интуиция.
– Почувствовав слежку, ОН заляжет на дно?
– Не знаю… Может, наоборот, перейдет к более активным действиям.
– Мне все же кажется, что лучше всех троих держать под контролем, – еще жестче и тверже проговорил фээсбэшник.
Пришлось и мне несколько изменить тон:
– Вы обратились ко мне за помощью, я согласился. Так вот… Я его вычислю и обезврежу. Но вас прошу не мешать.
Пожалуй, я, сержант, говорил с полковником слишком резко. Тем не менее он вновь правильно понял меня.
– Когда я служил по контракту, то на охоту за снайпером всегда ходил в одиночку, – пояснил я. – Так мне удобнее, поверьте.
– У тебя четыре дня, – напомнил фээсбэшник. – Потом и мы, и милиция начнем тотальную зачистку территории.
Что такое «зачистка территории», мне объяснять не надо.
– Действуй, – произнес мой полковник и направился к служебному «Мерседесу».
А я направился к троллейбусной остановке. На месте происшествия делать мне больше было нечего.
Когда я проходил мимо милицейской «команды», путь мне перегородил здоровенный опер в штатском. Перегородил нагло, точно демонстрировал свою крутизну. Однако слова произнес вполне вежливые:
– С вами поговорить хотят. Подойдите во-он туда, пожалуйста!
Говорить со мной желал главный мент в полковничьей форме. А мне, по совести говоря, хватало и фээсбэшного полковника. Тем не менее, когда милиция вежливо просит, отказывать неудобно.
– Вы Алданов? – спросил меня главный мент.
– Алданов.
– Снайпер?
Я ответил утвердительно. Милицейский полковник смерил меня оценивающим, явно неодобрительным взглядом.
– Не вижу смысла в… вашем присутствии здесь. Понимаете меня? – выждав паузу, проговорил он.
– Не совсем.
Внутренне я напрягся. Мы, армейцы, не любим милицию, она нас.
– Не стоит устраивать самодеятельность. Это ясно, Алданов?
– Ясно, – сохраняя спокойствие, отозвался я. – Меня попросили о консультации и не более того.
– Вот именно – не более того. Если будет более, мне это очень не понравится… Отправлялся бы ты, Алданов, домой. Писал бы свои книжки, пиво пил, сухариками хрустел.
Мент демонстрирует власть и информированность. У них давняя конкуренция с конторой, и я, ко всему прочему, оказался меж двух огней.
– Нарушать закон я не собираюсь, – довольно независимо произнес я.
– Правильно делаешь, – сказал старший мент и, резко повернувшись, с высоко поднятой головой направился к служебному лимузину.
Молодые опера, нехорошо глянув в мою сторону, направились за ним.
Обогнув двор, я вернулся к месту преступления с другой стороны. Со стороны стрелявшего снайпера. Я решил пройти ЕГО путем, прочувствовать все собственными ногами и кожей… Менты, на мою удачу, уехали в полном составе. Гараж и в самом деле имел довольно трухлявый и ненадежный вид. Однако, похлопав по нему ладонью, я убедился, что он вполне может выдержать человеческий вес. Но самое главное – ветки и тень листвы и возвышавшихся рядом домов давали снайперу идеальную возможность маскировки. А спрыгнув с гаража, стрелок имел возможность уйти незамеченным. Рядом полуразвалившаяся двухэтажка, с другой стороны какой-то забор. На вид тоже трухлявый, зато высокий.
Я подтянулся на руках и залез на крышу. Ясно представляю себе, как Гурьев выходит из подъезда, как я ловлю его в прицел… Выстрелил бы я в Гурьева? Нет. Высокомерный, недалекий, пьющий солдафон-политработник. При этом на хорошем счету у начальства, уже в полковниках ходит. Да, он пользовался данной ему властью, лез на самый верх. Но, с другой стороны, в тылу не отсиживался, был в самом что ни на есть боевом подразделении, от пуль не прятался. Но только не за Родину, не за людей это, а за погоны и должность… А вот теперь сам подрожит. Весьма своеобразная месть… Если бы я был этим снайпером, то, пожалуй, действовал бы именно так.
Конфликт у замполита был с Арканом. Только с Арканом. Возможно, что-то подобное было и с другими, но я об этом ничего не знал. Размышляя таким образом, я, стараясь не привлекать ничьего внимания, тихо спустился с гаража на землю, затаился в кустах. Мне хотелось прочувствовать собственной кожей все, что чувствовал ОН. И тут я услышал чьи-то осторожные шаги. Кто-то, стараясь быть максимально неслышным, подкрадывался ко мне сбоку.
Кто это? Почему крадется?
Не вылезая из кустов и почти не меняя позы, я механически принял бойцовую стойку. Кроме кулаков, иного оружия у меня не было. Я вжался в железную стенку гаража, обезопасив тыл, и сейчас был готов либо отразить удар боевого ножа, магазинной коробки или тяжелого армейского ботинка, либо сам нанести сильный отключающий сознание удар. Появившийся в поле моего зрения субъект был выше и тяжелее меня. Это несколько расстраивало, но теперь уж ничего не попишешь. Зато в руках у него не было ни бесшумного пистолета, ни вообще какого-либо оружия. Через плечо, правда, висела линялая, видавшая виды спортивная сумка с символикой Олимпиады-80. Да и сам субъект при ближайшем рассмотрении оказался линялым, небритым. Причем весьма немолодым. Двигался он опасливо, точно боялся с кем-нибудь столкнуться. Мутноватые глаза что-то пытливо выискивали в зарослях…
Сейчас он повернет голову и заметит меня. Принимать решение нужно было мгновенно. С сегодняшнего дня я снова на войне. Неизвестный не успел заметить меня, как получил удар в голову. Моя боевая позиция была не слишком выгодна, тем не менее я сумел завалить подсечкой зашатавшегося от удара противника. Спортивная сумка с грохотом свалилась на асфальт. Уже лежащего у моих ног я вторично ударил в голову, на сей раз несильно, носком кроссовки. Теперь я имел возможность разглядеть обездвиженного противника. Не только разглядеть, но и обнюхать. Запах от грязной, нестираной одежды и немытого тела был такой, что хоть нос зажимай. Социальный статус бесспорен – лицо без определенного места жительства.
– Лежать! – по-ментовски скомандовал я бомжику. – Руки на затылок, морду вниз!
Ему было больно. Он хныкал, как ребенок младшего школьного возраста. Но явно знакомую команду выполнил безропотно. Превозмогая брезгливость, я поднял сумку и изучил ее содержимое. Традиционный скарб бомжа – дырявые, но еще теплые штаны, железная кружка, вполне пригодная к столярным работам стамеска… Все понятно без комментариев. Спросить: почему крался? Тоже ясно – потому что боится всех и вся. Менту под руку попадется – дубьем отходит, бритоголовые малолетки и вовсе прибить могут. Даже литератор Алданов, и тот…
– Тебе повезло, – проговорил я, ставя сумку перед его носом. – Забирай барахло и двигай отсюда! – рявкнул я. – И больше мне не попадайся!
Никакие сомнения меня не одолевали – такой запах может быть только у истинного бомжа… Мент демонстрирует власть мне, я – первому попавшемуся бомжику. Какой-то порочный круг… Чего это я так? С самого начала было видно, что это бомж и никакой не загримированный. Ему ведь все шестьдесят, ну, может, чуть меньше. А его так! Это менты, заразы, нервы с самого утра взвинтили.
Бомж ковылял вдалеке, немного прихрамывая. Впрочем, хромал он явно и раньше, я ведь не по ноге его… И все равно на душе стало муторно. Бью человека, потом думаю. Ведь я уже много лет не ТАМ. Отогнав муторные мысли, я прервал «путь охотника» и вышел на тротуар улицы. Теперь я и в самом деле двигался к троллейбусной остановке.
Аркан. Он же Аркадий Терентьев, гвардии сержант воздушно-десантных войск. Позывной взят от имени. Мы не встречались почти пять лет. Такого желания не возникало ни у меня, ни у него. Сегодня возникло.
Но, прежде чем встретиться с Арканом, я посещу другое место. Надо собрать информацию из самых разных источников и лишь потом делать выводы.
3
Первым делом я решил навестить ночной клуб «Голубой попугай», благо он располагался всего в пятнадцати минутах ходьбы от моего дома. Он оказался не только ночным. Точнее, ночью там происходили разные шоу, а вот днем… Несимпатичного мне телеведущего завалили именно днем. Мои часы показывали двенадцать ноль пять. Примерно в это самое время и прозвучал тот одинокий и точный выстрел.
Поскольку бывать в подобных заведениях мне ни разу не приходилось, я не знал, что может меня там ожидать, и на всякий случай решил захватить личное оружие. Из личного оружия я предпочитаю явару. Это, конечно же, не «СВД», не винторез и даже не «АКС-74У». Вооружать меня огнестрельным оружием фээсбэшник не намерен, нунчаками я не владею, боевой нож может изъять первый попавшийся мент. А вот явара для городских стычек вполне сойдет. Чрезвычайно простое оружие, в умелых руках оказывающееся зачастую смертельным. Явара представляет собой деревянную палку не длиннее двадцати сантиметров с тупыми концами. Если правильно держать ее и правильно использовать, она становится мощным наступательным оружием. Ко всему прочему, ее можно удобно замаскировать, сделать до поры до времени невидимой. В Уголовном кодексе РФ статьи за незаконное ношение деревянной палочки не имеется.
– Меня ждут, – небрежно произнес я.
Привратник-вышибала весьма недоверчиво изучал меня, не торопясь пропускать в чрево охраняемого им «попугая».
– Что-то я тебя не припоминаю, – нелюбезно проговорил он.
– Я из Ханты-Мансийска, – очень твердым голосом отрекомендовался я. – Только что с самолета. Я могу пройти?
– С кем у тебя встреча? – по-прежнему загораживая вход своей откормленной тушей, спросил охранник.
– Попрошу на «вы», мы вместе оленей не пасли, – вежливо, но с достоинством ответствовал я.
Так в моем понимании должны говорить представители славного Ханты-Мансийска.
– Кто вас ждет? – сдерживаясь, повторил свой вопрос охранник.
– Гоша, – как ни в чем не бывало ответил я, назвав телеведущего уменьшительным именем.
– Гоша? – У охранника дернулась физиономия.
– Он же Гога, он же Юра, он же Жора, – пояснил я. – Гоша Ланковский, – с чувством превосходства произнес я фамилию, известную всем телезрителям.
– Валил бы ты отсюда, – заметно изменившись в лице, заявил мне привратник.
– Что? – сделал я полуоскорбленную физиономию.
– Обратно в свой Ханты-Мансийск… валил бы, – без тени юмора закончил он фразу.
– Простите, что это значит? – сделав полшага назад, но не теряя при этом достоинства, спросил я, правой рукой удобно держа готовую к атаке явару, пока еще незаметную для попугайского стража.
Охранник молча шагнул ко мне.
– Я должен здесь встретиться с Гошей! – отступая, залепетал я, так как боевые действия на ранней стадии не входили в мои планы. – Полчаса назад! Он что, обиделся и уехал?! Домой или на работу?
– Да ты… Ты что, ничего не знаешь? – замедлив шаг, удивленно спросил охранник.
– Я только что с самолета. С Гошей я разговаривал два дня назад по телефону…
Два дня назад Гоша Ланковский был весел и энергичен.
– Почему я должен перед вами отчитываться? – гневно взвился я.
– А ты… вы, я смотрю… Ну что же, проходите, – неожиданно изменив позицию, но с явным злорадным подтекстом проговорил привратник и пропустил меня. – По коридору до конца, потом на второй этаж и в первую дверь. Там с… вами поговорят.
Внутри был длинный коридор с множеством дверей. Зал для торжеств и шоу был закрыт до двадцати часов, зато за одной из дверей функционировало небольшое кафе, за другой – скрывался крохотный магазинчик интимных принадлежностей. Две следующие двери были заперты наглухо, на пятой – висела табличка: «Приносим огромные извинения! Лифт не работает!», а шестая – периодически открывалась и закрывалась. Из нее выходили и входили довольно угрожающей комплекции ребятишки. Все они были одеты в единую форму. Затянуты в черную блестящую кожу, только руки с накачанными анаболиками мышцами были оголены. На ногах кожаные плавки и какие-то бабские полусапожки. У двоих, ко всему прочему, имелись черные кожаные фуражки с высокой тульей, точно у бравых штурмбаннфюреров СС… Ну попал, что называется. Гей-фашисты, гей-штурмовики. Последователи Эрнста Рэма, который, по слухам, тоже был их человеком. У одного, прошедшего рядом со мной, лицо было заметно припудрено и нарумянено, а на глазах были наклеены длинные девичьи ресницы. Проходя мимо распахнутой им двери, я не удержался и заглянул туда. Там те же самые персонажи, но уже в одних кожаных плавках усиленно занимались различными видами физической культуры. От бодибилдинга и атлетической гимнастики до шейпинга и аэробики.
– Эй, не маячь там! – кинул мне восседающий на тренажере стероидный юноша, похожий на мультперсонажа Халка. Во всяком случае, его кожа почему-то тоже имела зеленоватый оттенок. – Или заходи, или закрывай дверь!
– Проходи, мальчишечка! – пропел тонким голоском из другого угла любитель шейпинга, то ли приглашая, то ли наоборот.
Остальные также закрутили шеями в мою сторону, и мне ничего не оставалось, как аккуратно прикрыть дверь. Навстречу мне прошли еще двое в коже и в эсэсовских фуражках. Быстро взглянули, оценили и скрылись в спортзале. Отстал я от жизни, однако… Это мне не Дом кинематографиста и не пресненский музей кино с лекциями профессора Клеймана. Клейман за руку с каждым студентом перед лекцией иной раз здоровался. Здесь же эти резиново-силиконовые уроды смотрят так, точно вместе со жвачкой сжевать готовы. Они явно увидели во мне НЕ СВОЕГО. Что ж, надо было лучше наводить маскировку. Ногти покрасить, губы, ресницы… Побрезговал, теперь пеняй на себя. Два полуголых кожаных качка вышли из спортзала и проводили меня взглядом до самой лестницы, ведущей на вожделенный второй этаж.
– Откуда ты знаешь Гошу? Кто ты вообще такой?
Вот так, даже не поздоровавшись, начал со мною беседу хозяин роскошного кабинета – невысокий, пузатенький, с тонкими усиками и намечающейся плешью. Он явно исполнял обязанности директора или главного администратора.
– Простите, но… Гоша отрекомендовал ваше заведение как одно из лучших, – наигранно забормотал я. – А здесь… такой прием.
– Завалили Гошу, – произнес вошедший следом за мной высокий мрачный тип с неприметным лицом. Такими бывают начальники службы безопасности.
– За… – начал было я, но так и остался сидеть с раскрытым ртом. Ведь эту «новость» я слышу впервые.
– Убили, иными словами, – пояснил неприметный. – Когда выходил, прямо на ступеньках.
Я обхватил руками голову, закачался, сидя на предложенном мне стуле. А в директорский кабинет тем временем без стука вошли еще два персонажа. Одним был зеленоватый качок, он же Халк, из спортзала. Вторым – «кожаный эсэсовец», но не в фуражке, а в черной пилотке с отливающими серебром костями и черепом. Он явно нарушал общепринятую форму, так как был одет не в плавки, а в обтягивающие блестящие брюки-лосины. В руках он умело вертел черную ментовскую дубинку, именуемую «фаллоимитатором».
– Может, я пойду? – робко осведомился я, сделав полшага в сторону дверей.
– Стоять! – рявкнул тот, что с усиками. – Ты зачем врал, что из Ханты-Мансийска?
– А ты мент, чтобы меня допрашивать? – уже не наигранным, а собственным голосом отозвался я.
