скачать книгу бесплатно
между терминами
наподобие «линейности» или «октониона»
появляется пьяный мат,
закругляться с моим математиком
мне по ощущениям следует.
Мы созвонимся,
на той неделе увидимся,
за доставленное огорчение ты простишь меня,
я тебя,
скорость ветра мне бы на салфетке
для тебя записать, но я ее не измерила,
измеритель в сумочке не ногу,
с навязываемой мне математики
на измерения меня потянуло,
коньяк – не кулак, в начинающемся сказываться
подпитии сказала я в пустоту.
Ладонь математика на столе,
а передо мной башни,
винтажные пятиэтажные домики,
я, вам бы верить, спасусь,
обратно к математику не понесусь,
колоссальное предательство, да,
по отношению к себе, да,
я кого-то, похоже, смешу,
знание предмета от продолжительного
беззвучного смеха не ухудшается,
жизнь гораздо на превращения,
на выведения из тени задвигавшихся
истуканов из плоти и крови,
меня провожала морось, дальше ждет сушь,
чая я бы выпила с пастилой,
поспала бы очень-очень
крепко,
женщина, не смеющая уповать
на свою удачу – не я,
без злоупотреблений свободой у меня не обходится —
не взыщите,
у кого был роман с мужчиной по фамилии
Дробовиков?
У меня. И тем ни менее снисхождение
мне не положено?
Дробовиков, низовой чин в отделе,
связанном с иммиграцией,
клял приезжих таджиков,
таскал меня не руках,
не совсем осмысленно многие вещи он делал.
О сексе не говорю,
к занятию любовью он как раз подходил
весьма вдумчиво,
а дрель возьмет и поранится,
ротвейлера в парке погладит,
а ротвейлер не в духе, с лаской полезешь —
цапнет,
слегка укушенному Дробовикову
ноги бы от ротвейлера
и особенно от гуляющего с ротвейлером
шкафа
поскорее бы уносить,
но Дробовиков скандалит,
кричит, что собаку надлежит усыпить,
картину он спровоцировал жуткую —
хозяин спускает ротвейлера с поводка,
сам, размахивая кулаками,
на Дробовикова шагает,
если бы не мое обаяние,
Дробовиков бы погиб,
его избитое и разодранное тело
в закрытом бы гробу хоронили,
слезами у отверстой могилы
в чем-то дорогого мне Дробовикова
я бы, пожалуй, не обливалась.
На кладбище бы пришла,
трудовым таджикам-гробокопателям
об их недруге рассказала,
почему бы кладбищенским, честно работающим
людям настроение не поднять.
Насчет его поведения в постели
таджикам бы я ни гу-гу,
наши с ним интимные взлеты
и падения
этих ребят не касаются,
утюжил меня он подолгу,
властно командовал не засыпать,
а меня так и тянуло
организовать оборону
посредством сна, отрубиться —
и пускай он старается,
себя на мне удовлетворяет,
после секса он называл меня
чаровницей,
относил на кухню чего-нибудь пожевать,
упаковку сосисок вскроет,
а я на сосиски смотреть не могу,
от такой формы
усталость.
А на куст во дворе ты внимание обратила? —
чавкая сосисками,
он у меня, отвернувшейся, спрашивал.
Впечатляющий куст,
шарообразно постриженный.
