скачать книгу бесплатно
Рыбёшкой юркою ныряя в море,
Вот так и мы становимся мудрей,
Собрав осколки судна-китобоя…
Даруя мысли миллионам лет
С оттенком нежности и лёгкой грустью
Талантливый поэт-апологет[4 - Апологет – христианский писатель.]
Нас, грешных, возвращает к Богу, к устью.
Источник всеединства и родства
В открытии Духовности и Света,
Как в ожиданьи сказки Рождества
Мы словно дети, ждущие ответа…
Исцеление
«Больную исцели мне душу!» —
С мольбою прихожу я в Храм.
Ответы Отче ясно слышу:
«Прости грехи своим врагам.
Без веры жить нельзя на свете,
Молитва в горе бережёт.
Вы все – мои большие дети,
Любовь нас к ближнему спасёт.
Во всём есть Божье провиденье,
И совесть – лучший из судей,
Снисходит свыше откровенье:
Да будет мир среди людей!..
Нельзя ожесточаться сердцем —
У каждого свой крест земной.
Любви откройте настежь дверцу,
Путь к Богу – ваш удел мирской».
Свята Божественная сила —
В душе покой и благодать.
Молитва душу воскресила!
Я жажду жить и созидать.
Современная проза
Агата София
Писатель, поэт и композитор. Живёт и работает в Москве. По первому образованию музыкант, по второму – режиссёр.
По мнению автора, нет разницы, в чём выражается творческая мысль – в словах или нотах, – всё это лишь символы, раскрывающие заложенную в них суть.
Библиография: «Серый морок дневного неба» (сборник, «Библио-Глобус», 2015); «st Адам» (повесть, ч. 1, РИПОЛ-классик, 2019); «Ганна» (сага, РИПОЛ-классик, 2020); «Мой дьявол, ангел мой» (роман, альманах «Творчество и потенциал», издательство «Четыре», 2022–2023).
Мой дьявол, ангел мой…
(главы из романа)
Глава IX
Сын своего отца
У месье Лорре помятый вид. Эжен мало представлял себе, как должен выглядеть служащий, чиновник средней руки государственного учреждения, но не так.
Вид отца удивил его.
Эжен не видел в месье Лорре никакого сходства с собой, но неожиданно испытал от этого удовлетворение. У него, разумеется, никогда не было его фотографии. Возможно, для мальчика, начавшего поиски своего отца, логично было создать его образ в голове, но это бы означало мечтать о нем, предвкушать их встречу, чувствовать нечто… Ничего такого в отношении отца у Эжена не было.
Месье Лорре, Эжен и Нина сидели за крошечным столиком в небольшом ресторанчике, в его единственном зале – узком, длинном, похожем на коридор.
Все столики рядом были не заняты, они оставались единственными посетителями в этот дневной час. Нина без умолку трещала, оправдывая свою легенду-предлог, под которым ей удалось извлечь этого неприятного человека из его тесного, пыльного кабинета. Месье Лорре равнодушно смотрел на нее и односложно отвечал на вопросы, все время порываясь закончить разговор. В ответ на очередную реплику Нины он привстал со стула, собираясь уйти, и неуклюже задел стол своим полноватым, рыхлым телом.
Эжен занервничал. В попытке немедленно остановить месье Лорре он не придумал ничего лучше, чем произнести самое главное, то, ради чего всё это затеял.
– Месье! Вы не можете так уйти. Вы мой отец!
Даже Нина заткнулась на полуслове, повернув к Эжену удивленное лицо.
Он понимал, что повел себя по-дурацки. И дело не в том, что он, поддавшись эмоциям, почти выкрикнул свои слова. Он потерял контроль, вот что плохо.
Стены зала, фигура месье Лорре, лицо Нины – все поплыло перед глазами. У него начинался, увы, уже знакомый ему приступ паники. Эжен решительно сжал руки, впившись ногтями правой руки в ладонь левой, сильно и безжалостно, чувствуя, как живая плоть расступается под нажимом пальцев. Почувствовал резкую боль и теплую влагу под пальцами.
Боль отрезвила его. Эжен взял стакан воды со стола, выпил его и поставил на место. На стекле отпечатался след от пальца – небольшое, чуть смазанное пятно крови. Месье Лорре с потрясенным видом опустился на свое место.
Нина пришла в себя и саркастически улыбнулась: да он просто сосунок, маркиз недоделанный!..
Выражение ее лица вернуло Эжена в его обычное состояние.
– А вы, мадемуазель, подите вон отсюда и живите спокойно… пока в моей семье хранятся документы о вашей работе, которой вы не имели права заниматься в чужой стране. Уверяю вас, налоговая полиция будет к вам менее снисходительна, чем я.
Покраснев, Нина вскочила, схватила сумку и выбежала из ресторанчика.
– Что вы себе позволяете, молодой человек?! Даже не знаю вашего имени, но…
Месье Лорре не успел договорить, как Эжен перегнулся через столик и с жаром произнес в самое его лицо:
– Маркиз Эжен де Сен-Рош! И в моем свидетельстве о рождении в графе «отец» стоит прочерк! Но… моя мать назвала мне ваше имя!
Глаза месье Лорре заметались. Он схватил свой портфель, потом снова поставил его на колени. Руки его дрожали.
– Но… почему сейчас?! Почему сейчас?
Мужчина прижал трясущиеся руки к вискам, а потом крепко обхватил ими голову.
…Лето жаркое. Искупаться бы в реке, но Жан-Мари не решается.
Ему семь, он довольно симпатичный, чуть полноватый и немного неуклюжий – оттого, что всегда смущается.
Он вежлив и почтителен с соседями, в их небольшом селе он знает почти каждого. Он никому не сделал ничего плохого. Но взрослые, которые всегда приветливо с ним разговаривают и никогда не игнорируют, – эти же взрослые запрещают своим детям с ним общаться.
У мальчика нет друзей. Ни одного товарища или хотя бы приятеля.
Ему не с кем пойти на речку. Его мама уехала в Париж с отчимом, он живет с бабушкой и дедушкой. Если бы у него был настоящий отец, он бы не оставил его. Иногда мальчик представлял, на кого мог быть похож его папа.
Хорошо, если бы отец походил на булочника, месье Матье. Этот добродушный человек в белом длинном фартуке очень нравился маленькому Жану-Мари. От него всегда пахло свежим хлебом, и новая шутка рождалась прямо на глазах у покупателя – так же, как его выпечка появлялась на прилавке магазинчика. Бабушка всегда посылала Жана-Мари за горячими булочками. Кажется, день, когда бы она его не отправила в лавку месье Матье, стал бы самым плохим в его жизни.
А его настоящий папа был художником, но об этом нельзя было никому говорить.
Однажды бабушка позвала Жана-Мари на чердак – помочь что-то найти среди старых вещей, что хранились в корзинах, сундуках, коробках, плотно прижатых друг к дружке на стеллажах, расставленных по углам и даже посредине небольшого помещения. Вот бы Жану-Мари дали здесь поиграть! Но нет: тут пыльно, да и делать ему здесь нечего – по бабушкиным словам.
Бабушка встала посередине, уперла руки в бока и оглядела все чердачное «роскошество», прикидывая, в какой стороне могла бы находиться нужная ей вещь. Подняла старую корзину, стоявшую возле нее, и из небольшого сундучка, оказавшегося под корзиной, извлекла папку, сдув с нее пыль.
Папка была темная, из потрескавшейся от времени кожи.
– Вот, смотри-ка! А я думала, что не найду так скоро! – обратилась бабушка к мальчику.
В папке лежали несколько листов разного формата. Сверху – рисунок их дома. Бабушка осторожно взяла его и повернула к единственному источнику света – маленькому круглому окошку.
На другом листке была изображена улица с несколькими домами. Это были дома соседей. Жан-Мари узнал эту улицу, несмотря на то, что она изменилась с тех пор, как ее нарисовали.
Следующий рисунок бабушка взяла с особой осторожностью – то было изображение маминого лица.
– Это наброски к портрету. Шарлотта тогда… – начала бабушка радостно, но тут же осеклась, заслышав внизу шаги деда.
Она захлопнула папку и положила ее обратно в сундучок.
– А чьи это рисунки? – спросил Жан-Мари шепотом, тоже прислушиваясь к дедушкиным шагам.
Бабушка помедлила с ответом. Шаги стихли, но ответила она тоже шепотом.
– Это отец твой рисовал. Только про это рассказывать никому не надо. Я их сохранила для тебя, – тут бабушка улыбнулась. – Ты похож на него… Может, у тебя тоже талант?..
О том, кто его отец и что он имел совсем другие таланты, Жан-Мари узнал гораздо позднее.
Как странно… Иногда ему представлялось, что в нем живут разные люди. Он спрашивал себя: хотел ли этот доверчивый маленький мальчик, разглядывающий рисунки отца на пыльном чердаке дома, знать наперед, каким волнением будет охвачен уже взрослым, когда бросится в суде доказывать, словно одержимый, свое родство с отцом – добровольно и даже с какой-то изуверской радостью ставя на себе клеймо сына Гитлера?
Это было время обострившихся чувств. Это были его вызов, его месть обществу, которое не принимало его (как ему казалось), основываясь на слухах и подозрениях. Он стал интересен. Разумеется, он не разделял взглядов своего отца, наоборот. Он чувствовал себя готовым нести идеи мира и равенства.
Поиски в выражении себя привели его в коммуну хиппи, там он и встретил будущую мать молодого человека, который стоял сейчас перед ним, требуя ответа…
Месье Лорре отложил портфель, за который судорожно цеплялся.
Он никуда не спешит. Никто не знает, в какой момент приходит время собирать камни.
Глава X
Сон без угрызений
Кора очнулась от дремоты. В салоне машины было темно и тихо. Она даже засомневалась: едут они или уже остановились?..
Посмотрела в лобовое стекло – темно.
Огни мелькают. Едут.
Она скосила глаза на мужчину, сидящего рядом. Его руки спокойно и уверенно держали руль.
– Иван, вы… – Кора закашлялась, желая убрать из голоса хрипоту после сна.
– «Ты». Мы вроде договорились? – отозвался Иван.
– Да, извини… Ты выключил музыку?
Зачем она задает ему такой глупый вопрос? Наверное, чтобы оповестить о своем пробуждении.
– Да. Ты спала, я не хотел, чтобы тебе что-то помешало.
Почему он заботится о ней? Зачем ему так вести себя с ней? Может, матушка Мария попросила? Ерунда какая! Матушка Мария попросила выключить музыку, если Кора заснет?.. Слишком много вопросов для ее больной головы.
– Может, радио послушать? Этот «Норд-Ост». Они скажут, что там происходит? – она повернулась вполоборота к Ивану.
– Зачем?
– Ну… там же люди были раненые. С ними что?.. Там же скажут?
– А зачем тебе это?
– Ну как же, люди же. Им ведь нужно будет выжить.
– Потом всё узнаешь. Подумай о себе. Ты должна выжить. – Иван понял, что это прозвучало слишком резко, и добавил гораздо мягче: – Ты должна выздороветь. Стать здоровой.
Кора не поняла. Даже при мягкой интонации это прозвучало как приказ. Она хотела спросить, как вышло, что она едет к матушке Марии, а не домой, как матушке Марии удалось уломать ее непримиримую маму.
Но поняла, что ей не хочется обсуждать это с Иваном.
Боже мой! Она видит его второй раз в жизни, а ощущает себя, как… Кора даже не стала анализировать. Ей неспокойно в его присутствии, и в этом ощущении так много оттенков!
– Какая у тебя мечта?
– Что? – Кора глядела на Ивана во все глаза, пытаясь вникнуть в суть вопроса и выискивая в нем подвох.
– Мечта.
Если существуют мгновения, когда самые простые вещи обретают высший смысл, то сейчас настало именно такое. Иван не сделал ничего из ряда выходящего. Он повернул голову и посмотрел на девушку.
Это длилось секунду… может, пару секунд.
Затем он спокойно вернулся к прежней позе, внимательно посмотрел на дорогу и вдруг улыбнулся.
Кора пожалела, что увидела его улыбку лишь в профиль.
