Обречённая для проклятого стража. Венок рассвета

Алиса Князева

Обречённая для проклятого стража. Венок рассвета

Глава 1. Пришлая

Я просыпаюсь с криком, замирающим в горле. Снова тот же сон!

Венок из полевых цветов рассыпается в моих руках, лепестки падают в чёрную воду озера. Над головой – налитая кровью луна, а вокруг – тени. Они тянутся ко мне, шепчут что-то неразборчивое, зовут. Я чувствую их прикосновения – холодные, влажные, настойчивые. Сон закончился, но на моей коже ещё остаются отпечатки, будто всё случилось наяву.

Трясущимися руками сдвигаю шторки маленького скромного экипажа и выглядываю на улицу. Ещё не приехали?

Повторяющийся кошмар не отпускает меня уже третью неделю. Это сказывается: в стекле отражается бледное лицо с тёмными кругами под глазами. Но хуже всего то, что теперь эти образы преследуют меня и наяву.

Краски и холсты, когда-то послушные моей воле, теперь будто заколдованы. Что бы я ни пыталась нарисовать, пейзаж, портрет, натюрморт, – стоит окунуться во вдохновение и наполнить работу ворожбой – под кистью оживает тот же кошмар. Тёмная вода, кровавая луна, рассыпающийся венок, тени…

Я закрываю глаза, а когда открываю – вижу, что очередная картина отправится на чердак, к другим испорченным холстам. Я не могу работать, выполнять заказы, а значит, совсем скоро не смогу оплачивать счета. Если, конечно, не сойду с ума до того, как это станет проблемой.

Мои руки сами создают эти образы. Словно что-то внутри меня хочет выплеснуться наружу, рассказать историю, которую я не понимаю. Сперва я пугалась, потом злилась, пыталась сопротивляться. Выбрасывала испорченные холсты, начинала заново. Но теперь… я чувствую, что должна идти.

Куда-то далеко, в глушь, к месту, которое видела лишь во снах. Это чувство как зов, который невозможно игнорировать. Он пульсирует внутри, заглушает все остальные мысли и желания.

Дорога размыта дождями. Колёса повозки то и дело застревают. Я кутаюсь в плащ – холодно и сыро, хотя лето уже вступило в свои права. Рядом со мной – узел с одеждой и сумка с холстами и красками. Больше мне ничего не нужно.

– Дальше не поеду, – извозчик останавливает лошадей и поворачивается ко мне. – Видите, какая дорога? Увязнем, и кто нас тут искать будет?

Я киваю. Справедливое замечание. Если уж мне пропадать, от безумия или холода, незачем тащить с собой невинную душу. Расплачиваюсь с ним и ступаю на влажную траву, поудобнее перехватывая свои вещи.

Извозчик, крепкий мужик невысокого роста с пышными рыжими усами, смотрит на меня с недоумением и, кажется, с жалостью.

– Вы уверены, барышня? Там только лес, глухомань. До ближайшей деревни ещё вёрст десять, не меньше.

– Уверена, – мой голос звучит странно, словно чужой.

Мужчина качает головой, закручивая кончик уса, но больше ничего не говорит. Я не дожидаюсь, когда скрип колёс его повозки стихнет, и поворачиваюсь к стене леса. Он поднимается передо мной – тёмный, неприветливый, густой. Верхушки елей почти закрывают небо. Ветер шумит в кронах, и этот звук напоминает шёпот из моих снов.

Сердце колотится как безумное. Страх сковывает движения, но Зов сильнее. Я делаю глубокий вдох и шагаю под сень деревьев.

Лесная дорога едва угадывается среди мха и папоротников. Земля пружинит под ногами, влажная, устланная хвоей и прошлогодними листьями. Воздух пропитан множеством запахов: смолистый аромат сосен, терпкость прелой листвы и одуряющий, сладкий цвет багульника. Я знаю, что этот запах может вызвать головокружение, галлюцинации, но сейчас он странным образом успокаивает.

Из сумки я достаю заколдованный клубочек – простенький артефакт, который должен указывать дорогу к цели, как меня заверили в лавке. Но когда я активирую его, он лишь слабо светится и дрожит в моей ладони, не зная, куда катиться. Видимо, желание недостаточно конкретно. Я не знаю, куда иду – только чувствую, что должна идти.

Вокруг меня пульсируют потоки дикой магии – я ощущаю их как тонкие нити, которые колеблются при моём приближении. Они непредсказуемы и опасны. Обычно я избегаю таких мест, но сейчас… мне кажется, что именно эта дикая, необузданная сила и зовёт меня.

Прикрываю глаза и пытаюсь почувствовать направление. Я изучала карты перед путешествием и знаю, что в нужное мне место ведёт всего одна дорога, но подстраховаться нужно. Попытаюсь сосредоточиться на деревне, что находится рядом с нужным местом.

Внутри меня что-то откликается, резонирует с лесной магией. Клубочек в руке вздрагивает сильнее и срыгивает на землю, приходя в движение. Кажется, так правильно. Он понял, куда нужно идти. Направление к деревне, очевидно, сильнее, а значит просто не отставать.

Я теряю счёт времени. Может быть, я иду час, а может – несколько. Ноги начинают ныть, плечи устали от тяжести сумки. Но клубочек продолжает катиться, растягивая ниточку, чтобы я не заблудилась, если обхожу какие-то препятствия, и снова вбирая её в себя, когда я нагоняю. Зов тоже не ослабевает, наоборот – становится сильнее, настойчивее.

Внезапно тишину леса разрывает смех – лёгкий, звенящий, как серебряный колокольчик. Я замираю, прислушиваясь. Клубочек продолжает двигаться, снова растягивая нить из-за моей задержки.

Кто здесь может смеяться?

Среди деревьев на мгновение мелькает силуэт – стройный, изящный, почти прозрачный.

– Эй! – кричу я. – Кто здесь?

Ответа нет, только эхо моего голоса разносится между стволами деревьев. Но я уверена – я видела кого-то. И этот кто-то хочет, чтобы я следовала за ним.

Не задумываясь, я сворачиваю с едва заметной тропы и бегу туда, где заметила движение. Ветки хлещут по лицу, корни пытаются поймать мои ноги, но я не обращаю внимания. Я должна догнать, должна узнать…

Вот только зачем?

Силуэт мелькает снова, уже ближе. Я ускоряю шаг, и внезапно земля уходит из-под ног. Передо мной обрыв, крутой склон, уходящий вниз к сверкающей ленте реки. Я теряю равновесие, падаю вперёд…

Сильные пальцы хватают меня за воротник, рывком отдёргивая от края. Я плюхаюсь на твёрдую землю и оказываюсь лицом к лицу с мужчиной. Он смотрит на меня пристально, изучающе, и во взгляде его серо-голубых глаз я вижу удивление, настороженность и… узнавание?

Глава 2. Спаситель

– Ты чуть не убилась, – говорит он хрипловатым голосом. – Что ты делаешь одна в лесу?

Я открываю рот, но не знаю, что ответить. Как объяснить незнакомцу, что меня привели сюда кошмарные сны и неодолимый зов? Что я сама не понимаю, зачем пришла в эту глушь? Что это похоже на звон в ушах, который то затихает, то становится громче, заставляя двигаться. Даже звучит безумно.

Сердце колотится как сумасшедшее. Я прекрасно осознаю, что только что была на волосок от смерти. Земля под моими ногами ещё секунду назад исчезла, и я уже готовилась к падению… но вместо этого ощутила резкий рывок за воротник и падаю назад, на твёрдую землю. Мужчина, удерживающий меня, появился будто из ниоткуда.

Пытаюсь отдышаться, мой взгляд мечется от обрыва к незнакомцу.

Я абсолютно уверена, что не слышала шагов, не видела его приближения. Как он мог оказаться рядом так быстро? Человек не способен двигаться с такой скоростью.

В голове мелькают обрывки знаний о магических созданиях, но ни одно не подходит под описание этого мужчины, стоящего передо мной.

– Поразительно, – его голос режет тишину леса. Будто не с человеком говорю, а с каким-нибудь нелюдем из нави. – Попасться в настолько очевидную ловушку русалки. Даже не думал, что взрослые люди на такое способны.

Его слова обжигают, возвращая меня в реальность. Я всё ещё сижу на земле, а он нависает надо мной – высокий, с резкими чертами лица и холодным взглядом. В его тоне столько презрения, что мне становится не по себе.

– Ру-русалки? – запинаюсь я, пытаясь осмыслить услышанное.

– А кто ещё? – он закатывает глаза. – Серебристый смех, мелькающий силуэт, заманивающий в опасное место. Ты бы либо свернула шею на этих камнях, – он кивает в сторону обрыва, где внизу виднеется каменистый берег реки, – либо утащила бы тебя и утопила. Выбирай, что нравится больше.

Его сарказм ядовит. Я чувствую, как краска заливает щёки – от стыда и от обиды одновременно.

– Я не знала… я не из этих мест, – пытаюсь оправдаться, поднимаясь на ноги самостоятельно. Колени подрагивают, и я едва не падаю снова.

– Городская что ли? – он фыркает. – Любой ребёнок знает, что нельзя гоняться за странными звуками в лесу. Особенно в таком, как этот.

Слова застревают у меня в горле. Он прав, я поступила неосмотрительно. Но мои мысли путаются. Недосып последних недель берёт своё. Кошмары, которые не отпускают меня ночами, и непреодолимый зов, приведший в этот лес, – всё это лишило меня бдительности. Но признаваться незнакомцу я не собираюсь.

– Я художница, – говорю вместо этого, сама не понимая, зачем. – Иногда увлекаюсь, следуя за интересными образами.

– Художница? – в его голосе слышится насмешка. – И что же, ты? Настолько глупая, что решила нарисовать русалку? Гляжу, у тебя даже оберега нет.

Его слова задевают что-то глубоко внутри. Ведь я действительно рисую смерть – озеро, рассыпающийся венок, кровавую луну и тени. Все эти образы внезапно кажутся ещё более зловещими.

Незнакомец, видимо, замечает изменение в моём лице, потому что его взгляд смягчается на долю секунды. Он вздыхает и протягивает руку.

– Вставай уже. Застудишь всё, потом лечи тебя. Горе.

Я нерешительно принимаю его помощь, и в момент, когда наши руки соприкасаются, происходит что-то странное.

По телу проходит волна пронизывающего холода, настолько резкого, что я едва не вскрикиваю. Но прежде чем я успеваю отдёрнуть руку, холод сменяется теплом – глубоким, всепроникающим, растекающимся по венам и заполняющим каждую клеточку тела. Это ощущение настолько сильное и неожиданное, что я замираю, не в силах пошевелиться.

Это что-то важное. Чувство, что вынудило меня покинуть дом и приехать, тот звон, что сводит меня с ума последние недели – стихает насовсем.

Судя по расширившимся зрачкам незнакомца, он испытывает то же самое. Мы замираем, соединённые этим странным потоком энергии, который, кажется, пульсирует между нами. Время будто останавливается.

– Ты… почувствовал это? – шепчу я, когда, наконец, обретаю способность говорить. – Что это было? Словно какое-то… связь?

Его лицо мгновенно меняется. Если секунду назад в его взгляде было удивление и что-то, похожее на узнавание, то теперь передо мной снова холодная маска. Он резко отпускает мою руку, как будто обжёгся, и делает шаг назад.

– Убирайся, – его голос звучит как рычание зверя, которое словно превращает мою кровь в родниковую воду. – Возвращайся туда, откуда приехала. Этот лес не для таких, как ты.

Я отшатываюсь, поражённая внезапной переменой. Ещё мгновение назад между нами произошло что-то, как мне показалось, важное. Но теперь он смотрит на меня с такой ледяной враждебностью, что мне становится по-настоящему страшно.

– Но я не могу уйти, – слова вырываются сами собой. – Я должна быть здесь.

– Здесь тебя ждёт только смерть, – отрезает он. – Уходи, пока ещё можешь.

В его глазах что-то мелькает. Предупреждение? Угроза? Не могу разобрать.

Во мне поднимается волна обиды и гнева. Как смеет приказывать мне? Он ничего не знает о моих кошмарах, о зове, который привёл меня сюда, о рисунках, которые преследуют меня.

– Я не уйду, – твёрдо говорю я, расправляя плечи. – И ты не можешь меня заставить.

Мои слова повисают в воздухе. Мужчина смотрит на меня долгим, оценивающим взглядом, и я вижу, как в глубине его глаз разгорается что-то тёмное и опасное. На мгновение мне кажется, что он сейчас схватит меня и швырнёт в воду, от которой спас несколькими минутами ранее.

Но вместо этого он произносит тихо и чётко:

– Тогда твоя кровь на твоих руках. Не говори потом, что я не предупреждал.

С этими словами он разворачивается и исчезает между деревьями так же внезапно, как и появился, оставляя меня одну на краю обрыва, с бешено колотящимся сердцем и с ощущением, что мир только что перевернулся с ног на голову.

Я прикасаюсь к руке в том месте, где он меня коснулся. Кожа всё ещё хранит тепло той странной связи. Если это была какая-то подсказка, я ничегошеньки не поняла.

– Проклятье, – виски пронзает острой болью, и я опускаюсь на корточки, чтобы дождаться, когда боль стихнет.

Глава 3. Гостья

Не знаю, сколько времени длился этот приступ, но пришла в себя я нескоро. Лежу на земле, рядом никого. Впору благодарить богов, что меня никто больше не съел и не утащил.

Я смотрю на обрыв, а потом на тёмный лес, где исчез незнакомец. Сердце всё ещё колотится о рёбра как испуганная птица, а в ушах звенит последнее предупреждение: «Твоя кровь на твоих руках».

Он же просто меня запугивал так, да?

Закрываю глаза и вижу свою уютную мастерскую, залитую солнечным светом. Запах скипидара и льняного масла, свежие холсты, ждущие прикосновения кисти. А потом – кровавая луна, рассыпающийся венок, тени, скользящие по воде. Нет, возвращаться нельзя. Там меня ждёт только безумие.

Глубоко вздыхаю, собираясь с силами. Незнакомец сказал правду: я вела себя безрассудно. Но он не знает о снах, которые гонят меня вперёд, о зове, который сильнее страха и разума. Мне нужно идти дальше, найти источник этого кошмара и положить ему конец.

Поднимаюсь, отряхиваю юбку от прилипших листьев и оглядываюсь. Где-то здесь должна быть дорога, по которой я шла до встречи с… русалкой? До сих пор не могу поверить. Всю жизнь считала их красивыми сказками, а они, оказывается, охотятся на неосторожных путников.

Блуждаю между деревьями, пытаясь найти путь назад к тропе. Паника подступает к горлу: что если я заблудилась? Солнце почти не пробивается сквозь густые кроны, и я не могу даже определить направление. Но тут взгляд цепляется за что-то яркое среди мхов – тонкая нить моего магического клубочка! Она тянется между корней и папоротников, указывая дорогу.

Следую за ней, стараясь не терять из виду хрупкую путеводную линию. Она приводит меня обратно на тропу, и я с облегчением вздыхаю. Клубочек, как верный проводник, укатился вперёд, оставляя за собой серебристый след. Я смогу идти дальше.

Лес постепенно редеет, между деревьями появляются просветы. Слышу отдалённый собачий лай, и это звук человеческого жилья заставляет сердце биться быстрее. Наконец, тропа выводит меня к опушке, и я вижу раскинувшуюся внизу деревню.

Она выглядит старой, словно застывшей во времени. Потемневшие от дождей и ветров избы с резными наличниками, покосившиеся заборы, высокие стога сена. Над некоторыми крышами вьётся дым – топят печи, готовят ужин. В любой другой ситуации я бы сочла этот вид живописным, достойным кисти. Но сейчас что-то заставляет меня замереть в нерешительности.

Над деревней словно висит невидимая пелена тревоги. Даже воздух кажется тяжёлым, насыщенным чем-то древним и недобрым. А может, это просто моё воображение, взбудораженное недавней встречей и кошмарами.

Глубоко вздохнув, я спускаюсь по тропинке к первым домам. Мой клубочек катится впереди, уверенно ведя меня вглубь поселения. По обеим сторонам улицы женщины развешивают на заборах травы и цветы, мужчины таскают и складывают в центральной части деревни бревна и хворост. Готовятся к какому-то празднику?

Ловлю на себе их взгляды – настороженные, изучающие. Одежда на них простая, но добротная, с вышитыми узорами, какие я видела в книгах о старинных русских обычаях. Многие женщины в длинных сарафанах и с покрытыми головами, мужчины в рубахах-косоворотках. Староверы? Это объяснило бы их замкнутость и настороженность к чужакам.

– Здравствуй, бабушка, – обращаюсь к пожилой женщине, развешивающей на заборе связки трав. – Не подскажешь, где найти старосту деревни?

Она смотрит на меня так, словно я призрак, потом молча указывает в сторону большого длинного дома и торопливо отворачивается, крестясь мелкими движениями.

Холодок пробегает по спине, но я заставляю себя идти вперёд.

У центральной площади активность особенно заметна. Девушки плетут венки из полевых цветов, мужчины складывают огромный костёр. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу венки – такие же рассыпаются в моих кошмарах, лепесток за лепестком, падая в тёмную воду.

– Извините, – окликаю высокого мужчину, руководящего постройкой костра. – Я ищу старосту.

Он оборачивается, и я вижу суровое лицо с окладистой бородой и пронзительными голубыми глазами.

– Да нашла уже, – говорит он низким голосом. – Я Мирон, староста здешний. А ты кто будешь, красавица?

– Зарьяна, – отвечаю, стараясь звучать увереннее, чем себя чувствую. – Я художница, но сейчас путешествую… Ищу… сама не знаю что.

Боги, что я несу?

Его взгляд становится странно пристальным, изучающим.

– Художница, которая сама не знает, что ищет, значит, – медленно произносит Мирон. – И как раз перед Купалой к нам пожаловала. Интересно…

Он делает шаг вперёд, и я невольно отступаю. Что-то в его взгляде заставляет меня чувствовать себя добычей.

– Я… Знаете, наверно я ошиблась, – я отступаю. – Мне… нужно вернуться. Простите, что побеспокоила.

– Вот ещё, – Мирон качает головой, и в его улыбке мне чудится что-то хищное. – Нет, Зарьяна, не бывает таких совпадений. Если ты пришла к нам перед Купалой, значит, сама судьба тебя привела.

Он подходит ближе, и я замечаю амулет на его груди – странный символ, вырезанный из тёмного дерева. Но не понимаю, что он означает. Может оберег, которые упоминал тот мужчина в лесу?

– Тебя ведь сны привели, верно? – его голос понижается до шёпота, и я вздрагиваю. – Видения, образы, которые не дают покоя. Зов, который нельзя игнорировать.

Сердце пропускает удар. Я не отвечаю, но моё лицо, должно быть, выдаёт меня, потому что он торжествующе кивает.

– Так я и думал! У тебя дар, девушка. Боги выбрали тебя.

– Какие? – спрашиваю едва слышно. – Я… не понимаю, о чём вы.

– Древние боги, – его глаза блестят лихорадочным огнём. – Они всё ещё здесь, в лесу, в озере, в земле. И каждый год на Купалу они требуют почестей.

Он оглядывается на сельчан, продолжающих приготовления, и снова смотрит на меня:

– Мы ждали знака. И вот ты пришла, художница, ведомая снами. Это воля богов! Ты останешься и примешь участие в нашем празднике.

Звучит не как приглашение, а как приказ. Холодок страха пробегает по спине. Что-то подсказывает мне, что их «праздник» – не просто песни и танцы вокруг костра.

– Я правда не могу, – пытаюсь возразить. – Мне нужно…

– Разве не сюда вёл тебя твой зов? – прерывает меня Мирон. – Разве не здесь ты найдёшь ответы на свои вопросы?

Его слова попадают в цель. Действительно, куда мне идти? Я сама не знаю.

Мирон замечает моё замешательство и продолжает уже мягче:

– Ты устала с дороги. Агафья, – он подзывает женщину средних лет, – отведи гостью в чистую избу, накорми, пусть отдохнёт. А вечером поговорим о празднике.

Женщина кивает и берёт меня за локоть. Её пальцы цепкие, как когти.

– Мой клубочек, – вспоминаю я о магическом проводнике, который мог бы вывести меня отсюда. – Он должен быть где-то здесь…

Мирон наклоняется и поднимает с земли мой серебристый артефакт, который уже почти не светится, израсходовав почти весь заряд магии.

– Я сохраню его для тебя, – говорит он, пряча клубочек в карман. – Он тебе пока не понадобится.

Агафья уводит меня по улице, крепко держа за руку, словно боится, что я сбегу. Оглядываюсь через плечо и вижу, как Мирон смотрит мне вслед, поглаживая амулет на груди. В его взгляде – предвкушение, которое заставляет меня дрожать.

Вспоминается предупреждение незнакомца из леса. Я чувствую себя пойманной в ловушку, но самое страшное – часть меня ощущает, что именно здесь я и должна быть.

Что здесь разрешится тайна моих кошмаров.

И эта мысль пугает меня больше всего.