скачать книгу бесплатно
Ворон ворону глаз не выклюет. Том I
Алина Рун
Добро пожаловать в Дарнелл! Город, в котором мёртвые ходят по следам живых, а птицы наблюдают за людьми тысячью глаз.Город, которому предстоит решить судьбу двух обречённых.Очередной заказ обернулся для вора Хейда катастрофой: пролилась невинная кровь, а украденная побрякушка вместо наживы принесла ему кошмары и безумие.Из Виктора растили верного пса, готового отдать жизнь за свою хозяйку, но за одну ночь он лишился всего. Теперь он никто, лишь пущенная из револьвера пуля, которая найдёт покой только в сердце убийцы.Говорят, что птицы – вестники смерти. На ком же остановится их взор?
Алина Рун
Ворон ворону глаз не выклюет. Том I
Пролог
Ветер завывал похоронную песнь, пока снег укрывал Марка белым саваном. Пальцы дрожали, но не от холода – от страха. Огрызком карандаша он вывел в дневнике новую запись, надеясь, что не последнюю:
«34 день экспедиции. Сошла лавина. Нашёл тела Петра, Филиппа и одного из проводников. Остальные пропали бесследно».
Всё снаряжение унесло в обрыв вместе с Маргаритой, коллегами, и надеждой Марка вернуться домой. Единственное, что не давало безвольно принять свою участь, это дневник с заметками об экспедиции, спрятанный в нагрудную сумку. Марк обязан хотя бы попытаться сохранить знания, ради которых отдала жизнь его команда. Но как это сделать? С собой – лишь измерительные приборы, он снимал ими показания на ближайшей скале, когда всё случилось. Этим ни прокормиться, ни обогреться. Стиснув зубы, Марк копался в сумке Петра, уверяя себя, что эти сушёные грибы, да и сухари тоже, коллеге всё равно уже не понадобятся. Бедный Пётр, жаль, нельзя было забрать его с собой, вернуть семье. Топорик и несколько коробков спичек – за это спасибо уже Яромиру. В найденных сумках оставалось много полезного, но Марк не осилил бы тащить на себе всё, пришлось выбирать – и выбор оказался не из лёгких.
Стрелка компаса блестела в свете полной луны. Юго-восток – именно туда стоило держать путь. Снег хрустел под тяжестью лыж. Где же была та пещера, в которой его команда ночевала прошлый раз? Мысли сбивались то на Маргариту, его милую жену, больше они не напишут вместе ни одной статьи; то на дочь Филиппа, которая осталась сиротой. Пётр же изначально чуял неладное, но он, Марк, неделями соблазнял друга пылкими речами, упирая на то, что император лично одобрил их рисковый поход. Они могли прославиться как покорители Глотки Предтечей – бескрайней ледяной пустоши, полной тайн и аномалий… а вместо этого коллеги погребены в братской могиле, и даже после смерти им не ждать покоя.
Монотонный напев ветра сменился эхом: «Марк! Марк!!! Я здесь!». Ниже по склону виднелась тёмная фигура, она махала ему лыжными палками. Маргарита! Точно, её голос. А вдруг галлюцинация? Или это блудный дух заманивает в ловушку? Марк в своё время заучивал Непреложные законы и накрепко запомнил, что вся неупокоенная чудь железа боялась, как животные – огня. Топорик Яромира всё ещё при нём.
Маргарита сама поднялась к Марку, она без лишних слов протянула голую ладонь и коснулась лезвия топора. Живая. На самом деле живая! Марк стиснул жену в объятиях, не веря своему везению, пока та гладила его по спине и приговаривала: «Вспомнила все инструкции Филиппа, они меня и спасли. Кое-как из-под снега выкарабкалась, к счастью, меня недалеко унесло». Благодаря ей удалось найти ту самую пещеру для ночлега: «Я всегда ориентировалась на местности лучше тебя, дорогой». Марк предложил ей разделить банку тушёнки: «Я не голодна, у меня с собой остались орехи и сухофрукты. Ешь сам, копи силы». Самообладание Маргариты поражало, она твёрдо нацелилась вернуться с Марком домой.
– Давай спустимся ниже по склону, пока ветер успокоился, – предложила она. – Может, кто-то ещё выжил. Не волнуйся, я найду дорогу назад. Веришь?
Марк верил. Маргарита всегда была способна на невозможное. Они спускались всё ниже, следуя по тропе мертвецов: удалось найти Григория, Фелицию, приехавшую ради экспедиции из далёкого Вердестта, такая талантливая была девушка…
– Не думай о мёртвых, – голос Маргариты успокаивал все тревоги. – Поверь, я хорошо знаю, насколько скорбь бывает разрушительной.
Марк вновь верил. Верил и не думал о скрученных, как сломанные игрушки, замёрзших телах.
Извилистый путь между скал привёл их к границе Глотки Предтечей. Над головой зажглась удивительная люминесценция: световые ленты окрасили звёздное небо во все цвета радуги. Марк столько слышал об этом явлении, но сейчас даже не остановился, чтобы внести заметки в дневник. Всё чаще он устало прикрывал глаза. Полярное сияние выжгло пятна на изнанке век, они складывались в какой-то силуэт, но Марк распахивал глаза раньше, чем тот успевал приобрести чёткие формы.
– Мы больше никого не найдём. Давай возвращаться, – он остановился, чувствуя перед собой незримую границу, которую не стоило нарушать. Прошло слишком много времени. Если они будут искать дальше, то скорее сами помрут, чем смогут кому-то помочь.
– Смотри! – Маргарита его не услышала. – Тропа! Ты видишь? Видишь же?
Тропа и правда была. Вытоптанная множеством ног, продавленная полозьями нарт, она змейкой уходила вдаль. Торчали сложенные из камней столбы с привязанными к ним оледенелыми лентами, как ориентиры.
– Следы свежие. Мы наверняка найдём помощь, если пойдём по ним. Может, кто-нибудь из уцелевших тоже их увидел?
Марк обещал верить, потому собрал в кулак всю смелость, чтобы ступить на гладкое снежное поле. Становилось не по себе от осознания, что под ногами спало бездонное море, скованное коркой льда – но насколько толстой, насколько надёжной? Он слышал утробное клокотание, которое доносилось из этой «глотки». То был скрип льда? Голоса древних духов? Игра воображения?
– Доверься мне, Марк, – шёпот Маргариты заглушил собой голос морских глубин. – Я сделаю всё, чтобы ты выжил.
На пути им попадались крючковатые скалы, торчавшие, как зубы исполинского существа, – может, потому этот далёкий край и звали «Глоткой». От них исходил вибрирующий вой, не похожий на завывание ветра. Невозможно даже предположить, из какой породы были эти скалы-зубья: багрово-прозрачные, внутри них мерцали ветвистые жилки, отражающие радужное сияние.
– Маргаритка, дай компас.
Стрелка крутилась под заиндевевшим стеклом, как безумная. Выжженный на веках силуэт становился всё отчётливее: он походил на жуткий глаз, обвитый щупальцами…
– Маргаритка, со мной что-то не так.
– Ты устал. Потерпи немного. Гляди, мы уже пришли.
…и щупальца эти медленно двигались в такт глубинному рёву.
Между скалами действительно высился холм, он издалека сверкал огоньками-звёздочками. Это был самый настоящий ледокол. Размеры судна поражали воображение, оно походило на кита, который выбросился на берег, или скорее – на бабочку, нанизанную на иглу: один из шипов пронзил судно насквозь. На носу ледокола различалось название «Новая земля», однако под проржавевшими буквами и слоем облезшей краски с трудом проглядывало и старое название: «Левиафан».
– Невероятно. Всё это время… он был здесь всё это время… – просипел Марк, задрав голову. Вспомнились статьи в газетах об экспериментальном ледоколе, о первых смельчаках, которые рискнули покорить Глотку Предтечей. Многие коллеги-учёные пророчили Марку, что он повторит судьбу первопроходцев.
Полярная радуга закручивалась в вихре прямо над «Новой землёй». Минувшие годы в холодной западне покорёжили ледокол, однако он не остался брошенным: в его массивной туше кто-то жил, всюду виднелись пристройки и лестницы. «Новая земля» была не просто кораблём – она стала целым поселением.
– Они ждут. Идём. Там и еда, и тепло, – Маргарита сняла с безвольного Марка лыжи, взяла за руку и повела за собой, навстречу памятнику человеческой дерзости. Глаз с живыми щупальцами маячил перед носом, даже когда Марк не жмурился.
К ним выходили самые разные люди самых разных народностей, но Марк не услышал от них ни единого слова, и у самого язык вдруг отнялся. Жители Глотки смотрели на его жену с немым обожанием, тянули руки, чтобы стряхнуть с одежды налипшие комья снега, подали ей своеобразный посох из китобойного гарпуна. Маргарита тяжело опиралась на него, пока поднималась по лестницам на самый верх корабля. Сколько же народу, оказывается, жило в этом гиблом краю, скрытые от взора империи. Как? Зачем? Почему именно в Глотке?
– Тихо. Безопасно. Здесь мой голос резонирует так громко, его слышно даже на южном берегу материка, – Маргарита, как всегда, лучше самого Марка знала, что творится в его голове. – Тебе понравится. Столько загадок, которыми можно занять пытливый ум. Здесь хорошо.
– Ничего не понимаю, – бормотал Марк, странные пятна перед глазами то и дело сбивали с мысли. Город-корабль, сияние в небе, воющие скалы – всё казалось нереальным. Может, на самом деле он лежит сейчас в ущелье, на пороге агонии, и не было рядом никакой Маргариты. – Это… это психоз… высотная гипоксия…
– Ты останешься со мной?
– Надо отдохнуть, ещё… воды, да, точно, пить больше воды… кажется, у меня в сумке были пилюли…
– Ты останешься со мной? – голос Маргариты заглушил его собственные мысли, в голове звучал лишь он.
– Останешься… с тобой, – эхом отозвался Марк. Улыбнувшись, жена погладила его по небритой щеке.
Наконечник гарпуна мерцал, отражая переливы небесного сияния, глаза Маргариты не отражали ничего. Вьющиеся пряди выбились из-под натянутого на голову капюшона, но игнорировали порывы ветра, подчиняясь своим законам. Марк зажмурился – лично его ветер не щадил. Он вытер рукавицей выступившие слёзы, пока те не обратились в колкие льдинки, вместе с ними стёрся и сводящий с ума символ. Наконец Марк смог видеть чётко и ясно, и первое, что он разглядел – рядом стояла вовсе не Маргарита. Серые глаза и мягкие кудри сменила выкрашенная в белый посмертная маска. Неимоверно длинное тощее тело укрывали не шубы, а тканевое полотно, сшитое из обрывков флагов и знамён.
Марка окутал аромат карамели, родом из далёкого прошлого: так пахла Маргарита в ночь на вершине маяка, когда он сделал ей предложение.
– Мы будем вместе, – шептала Маргарита в его голове.
– Мы будем счастливы, – Марк осознал, что всё это время жена говорила его собственными устами.
– Мы будем сильны, – хором вторили люди, окружившие их.
«Вместе мы справимся», – песней звучало внутри Марка, да так громко, что его собственный голос растаял в хоре. Теперь он знал, кто так ласково касался щеки, кто спас ему жизнь, кто помогал всё это время, кто поведёт его и дальше, укажет правильный путь. Он преклонил колено и с благоговением коснулся покрытого снегом подола.
Они вместе.
Они счастливы.
Они сильны.
Они наведут в империи свои порядки.
Часть I. Глава № 1. Зов скорбящего палача
Отрывок из потрёпанного журнала.
Запись № 1:
«…говорил: “Нет более жалкого зрелища, чем герой, о подвиге которого никто не узнает”, но я не ради признания копаюсь в выгребной яме, называемой Древними. Помощников у меня нет: если кому расскажу о своей миссии – заклеймят беззаконником и потащат на костёр. Все кровью добытые знания я могу доверить лишь бумаге.
Итак, я пытаюсь уничтожить тварь, которая скоро пробудится и погрузит в безумие весь материк».
Угол листа обгорел.
***
Рыжие пряди смешались с незабудками, обрамляя обескровленное девичье лицо. Будь увиденное лишь картиной, София, может, даже выкупила бы её. К сожалению, в реальности всё впечатление портили вывернутые края пореза на шее. Девушка была так похожа на Софию – легко обмануться и представить, как она сама лежит среди цветов, истёкшая кровью. От чересчур живо увиденной сцены рука потянулась к горлу.
– Мисс Тарнетт? – окликнул Виктор. София вздрогнула и прогнала невесёлые образы прочь из головы. Пока рядом её Хранитель, можно не беспокоиться за свою жизнь. – Вы закончили? Тело заворачивать в саван?
– Да… да, – София отвела взгляд от девушки и дописала последние строки в записной книжке. На цветочной клумбе, прямо у её ног, голова к голове лежали одиннадцать человек. Завёрнутые в серые саваны, они походили на лепестки цветка, который распустился вокруг статуи Поющей девы. Увы, сегодня крылатая Дева-защитница не смогла никого уберечь. В том, что местные стали жертвами ритуала, сомнений нет: беззаконники оставили издёвку – намалевали на щите Девы глаз, обвитый щупальцами. Не в первый раз доводилось встречать и символ, и опустошённые деревни. Левиафаны, точно они. Но так далеко от севера, да рядом с крупными городами? Что-то новенькое.
Трое добровольцев из соседней деревни замотали тело селянки в покрывало, стараясь не касаться оголённых участков кожи. Боялись схлопотать себе на голову проклятье, шептались между собой: «Неужели дух Дикой Кэйшес вызывали?» Невежественные заблуждения, но София могла их понять – это она по роду службы успела насмотреться на всевозможные нарушения Непреложных законов, от которых волосы встают дыбом. Простой народ не готов к подобным зрелищам.
Виктор закончил обход деревни, его отчёт был краток: «Я насчитал шестнадцать домов. Заглянул в окна – следов разбоя не заметил. Во дворах нет ни скотины, ни лошадей, ни птиц». Рука Софии замерла, так и не дополнив записи. На шестнадцать домов всего одиннадцать жертв! И ведь куда ни глянь, всюду остались следы былой жизни: табличка у входа в паб зазывает попробовать свиные рёбрышки, на верёвках висит ещё влажное бельё, у пруда валяются удочки, а у колодца – вёдра. Жители исчезли, как по щелчку, оставив после себя несколько тел на клумбе. А если следом начнут вымирать целые города?..
Плеча Софии коснулась ладонь. Виктор привлёк её внимание к миссис Каннар – та приблизилась со склонённой головой, теребя край рабочей блузы. Рядом маячил юноша с потерянным лицом, её сын. Последние жители деревушки Форменн, на их зов о помощи София откликнулась сегодня утром.
– Леди Тарнетт, я, дура старая, так и не поблагодарила за всё сделанное для нас, и… и для них, – миссис Каннар старалась не смотреть в сторону Поющей девы. Её занесённое над головой копьё бросало зловещую тень на трупы, лежащие у постамента. – Но прошу, позвольте отвезти мёртвых в крематорий! Мы с сыном развеяли бы прах над Луковым полем, как делали наши предки. Этой традиции много лет, понимаете? А тут всё в осквернённую землю уйдёт, с грязью смешается. Нехорошо, неправильно как-то.
– Прекрасно вас понимаю, – София взяла руки женщины в свои. – В любой другой ситуации я сразу же организовала бы перевозку, но сами видите: эти люди – жертвы беззаконного ритуала. Мы должны – нет, обязаны – как можно скорее упокоить их души, пока они не обратились в чёрта или во что похуже. Всё ещё уверены в своей просьбе? Готовы взять на себя подобную ответственность?
Возражения стихли. Для погребального костра на одиннадцать человек требовалось много, очень много древесины. Виктор вместе с помощниками опустошал поленницы, его тёмно-синий мундир мелькал то у одного двора, то у другого. Косые взгляды людей преследовали его даже здесь, так далеко от враждебного севера. Слишком уж грозно Хранитель выглядел: высок настолько, что в толпе всегда смотрел на других сверху вниз, широк в плечах и суров лицом, в любой момент он был готов выстрелить из револьвера и отбить атаку мечом. София единственная, кто мог рядом с ним чувствовать себя в безопасности, и то у неё нет-нет, да мурашки пробегут.
– Миссис Каннар, постарайтесь вспомнить: в последние дни Форменн посещали незнакомцы? – София отвлеклась на записи. Чем больше информации она соберёт, тем больше шансов спасти другие поселения.
– Заезжала одна, – сын селянки впервые подал голос. – Городская, ухоженная, – сказал он с придыханием. – Часто заглядывала в паб, да при деньгах всегда. Умела развлекаться.
– Да, была такая, – миссис Каннар вздохнула и промокнула платком опухшие от слёз глаза. – Звалась Ириной Саттфорд. Всё мужичьё местное с ума свела: руки холёные, лицом смазливая, наши бабы грозились ей всю гриву златовласую повыдёргивать.
– И как, успешно? – София добавила к записям несколько пометок. Ирина Саттфорд. Видимо, новый «пастух». Хоть какая-то зацепка, стоит передать её полиции – пусть ищут.
– Не знаю. Сестрица моя тоже горела желанием, но однажды её как подменили: целый день заливала в уши, какая расчудесная из Ирины вышла подружка. А потом… настойчиво предлагала с ней встретиться. Выходит, эта городская беду накликала? Подумать только, не отправься мы с сыном в Дарнелл за рыбой, сейчас тоже лежали бы… там… – морщины на лице миссис Каннар углубились, она вновь промокнула глаза платком. Лежала ли её сестра подле Поющей девы? Сбежала ли за своим «пастухом»?
Юноша обнял мать и погладил её дрожащие плечи. Миссия Софии как приближённой Квадранты – искоренять беззаконие, а не прощаться с мёртвыми, но она не могла бросить выживших наедине с их бедой. Вспыхнули погребальные костры, кремировать тела пришлось прямо там, на клумбе, отдав голодному пламени и статую Девы-защитницы. Треск горящего дерева пробуждал воспоминания о прощании с матерью, а следом за ними и щемящую тоску. Как давно это было… Глубокий вдох, и София запела Песнь последних слов: под звуки её голоса огонь освободил души от мёртвой плоти, как того требовали Непреложные законы.
Одинокие фигуры селян жались друг к другу на фоне костра, потерянные и беззащитные. «Пастух» может вернуться за ними. София уже всё распланировала: в дилижансе хватит места для ещё двоих пассажиров, она отвезёт их в Дарнелл, где за ними присмотрят квадрианские адепты – но стоило открыть рот, чтобы озвучить свою идею, как в глазах помутнело. Миссис Каннар что-то говорила, её губы двигались, но голос прозвучал совсем иной. На ухо Софии шептала её давно погибшая мать: «Молчи, милая, молчи. Тайны этой деревни сгорят вместе с её жителями». Мгновением позже уши резанул вскрик:
– Ох, леди Тарнетт, у вас кровь!
София отрешённо провела пальцем под носом, на коже и правда остался смазанный след. Кажется… кажется, она собиралась уезжать? Визит в Форменн слишком затянулся. Она приложила к носу платок, затылком ощущая взгляд Виктора. Как только они останутся наедине, тот опять заведёт любимое: «Вам необходима помощь, мисс Тарнетт. Давайте обратимся к другим приближённым, мисс Тарнетт. С вами же явно случилось дурное, мисс Тарнетт». Чересчур много шума из-за пустяков.
Прощание с миссис Каннар и её сыном вышло скомканным. Пока София брела по грязевой дороже к дилижансу, её терзала мысль, что она упустила важную деталь – но какую? Они с Виктором собрали всю доступную информацию, тела кремированы, а те двое… те двое… София потёрла ладонями лицо. Всему виной недосып. За круглосуточной службой Квадранте порой забывалось, что она обычный человек.
– Ваши волосы растрепались, – Виктор поправил вьющуюся прядь. Ощутив после его прикосновения нечто странное за ухом, София нащупала стебель с крошечными бутонами. – Я заметил, как вы любовались цветами. Приятное разнообразие после заснеженных гор, да?
София выдавила из себя улыбку. Лучше Виктору не знать о мрачных образах в её голове, связанных с незабудками. Расстроится, ещё и кровь из носа припомнит – нет уж. Скрывшись в дилижансе от моросящего дождя, София решила поискать старые записи о других поселениях, опустошённых Левиафанами. Незабудку она заложила между страницами – и подарок сохранила, и в волосах ничего нет.
– Не думал, что когда-нибудь увижу Форменн в таком состоянии, – послышался вздох Виктора. Дилижанс качнулся и вскоре оставил опустевшую деревушку далеко позади.
– Неужели вы бывали здесь раньше?
– Когда я учился в хранительской крепости, что выше по реке… – Виктор стушевался, но, подумав, всё-таки продолжил: – Несколько раз я сбегал с друзьями в Форменн. Учёба была несладкой, иногда хотелось глотнуть свободы. Местные всегда тепло принимали нас и не задавали лишних вопросов. А теперь радушие их и сгубило.
– Вспомните поселения горцев у Глотки Предтечей. Они не были рады чужакам, но осторожность их не спасла.
Колёса дилижанса увязали в грязи старого тракта, кучер покрикивал на лошадей, но это помогало мало. Утром Виктор советовал плыть на пароме, но миссис Каннар со своей бедой спутала все планы. Путь до Дарнелла казался бесконечным, и каждый почтовый столб София встречала с радостью – они напоминали, что осталось потерпеть ещё немного. Лес за окнами сменился на предгорье, а предгорье – на тонкую полосу набережной. Жуть, как хотелось туда, к морю, да помочить в прибое ноги. Жаль, уже конец лета, иначе София точно разочек окунулась бы. Последней мыслью она поделилась со своим Хранителем. Зря, как оказалось.
– В море сбрасываются отходы с местных фабрик. Здесь никто никогда не купался.
– Умеете же вы испортить весь настрой, Раймонд. Откуда такие познания? Жили когда-то в Дарнелле?
– Давно и недолго, – редко удавалось вытянуть из Виктора хоть слово о его прошлом до Хранителей. Вечно он отмахивался: «Не могу припомнить, мисс Тарнетт», словно этого прошлого у него и не было.
Не одну Софию тянуло к морю. Только-только дилижанс выехал из оврага, как вдалеке она разглядела толпу наряженных людей: они водили хороводы, легкомысленно плясали вместе с волнами и чайками, гуляя, как в последний раз. Любопытно! И даже немного завидно. Все «развлечения» Софии – это просвещение народа, дознавание и казни беззаконников. Чуйка подсказывала, что стоит присмотреться к этим странным людям на побережье.
София остановила дилижанс, но ладонь Виктора легла на ручку двери раньше, не позволив её коснуться.
– Плохая идея, – он с лёгкостью разгадал, от чего зажёгся взгляд Софии. – Я в хранительском мундире, они поймут, кем вы являетесь. Сегодня не лучший день, чтобы связываться с перевозбуждённой толпой.
– Да бросьте, не одни приближённые нанимают Хранителей. Может, вам заплатил богатый папенька, который переживает за безопасность своей дочери. Ну как, я смахиваю на избалованную аристократку? – София спародировала собирательный образ и кинула на Виктора томный высокомерный взгляд.
– Так вы похожи на чудачку, – вместо улыбки тот прищурил глаза, голубые, как незабудки, цветущие вокруг Поющей девы.
– Обидно слышать, я ведь очень старалась. Главное – держите наготове револьвер, – хватит дурачеств, всё-таки Хранитель в подчинении у Софии, а не наоборот. – Вы защищали меня от опасностей куда серьёзнее, чем десяток гуляк. Вдруг они видели сбежавших жителей Форменна, или что-нибудь о них слышали?
Виктор больше не перечил, но и просто так свою хранимую не отпустил: поправил капюшон – её лицо мелькало в газетах – и заколол фибулу так, чтобы дорожный плащ скрыл повязанное на шее галстук-боло, Дар Квадранты.
– Теперь мы готовы, маменька?
– Ведите.
Не медля ни секунды, София вылетела из опостылевшего дилижанса. Стоило подойти ближе к толпе, как она поняла, к чему все хороводы – это степняки гуляли свадьбу. Скорее всего, из городских, которые решили праздновать по обычаям предков. Скрыв лица за масками, разодетые в красочные рубахи и платья, они горланили песни и кричали в небо, зазывая Всевидящего хана обратить своё солнечное око на жениха и невесту. Чужаков они встретили радушно, хоть и не без опаски. Жрица в нежно-зелёном балахоне вышла из толпы и распахнула обмотанные лентами руки:
– Гости, гости! – из-за лисьей маски её голос звучал гулко. – Зачем же вы к нам пришли, гости? Неужели из праздного любопытства?
– Я пишу очерки о малых народах нашей империи: хочу показать, что они не так страшны, как многие думают. Если не помешаю, то я бы за вами понаблюдала, – с улыбкой ответила София, почти не соврав. Квадрианству давно следовало пересмотреть взгляды на традиции своих соседей, в которых остались лишь слова да атрибуты, не более – но в нынешнее время могли покарать и за такое.
Ответ степняков устроил. Чем больше народу – тем лучше празднество, но женщина-лиса заставила гостей нацепить маски: «Пока союз сердец не принят Великими ханами, мы все должны носить их, чтобы защититься от сглаза». София обменялась взглядами с Виктором. Тот ждал её вердикта, а она – реакцию Дара Квадранты. Боло на её шее оставалось холодным: оно не чуяло ведовства, а значит, можно было немного подыграть.
Жрица отбила колотушкой в бубен размеренный ритм. Голоса смолкли. Пришло время таинства. Молодые рука об руку вошли в море по пояс, ярко-алый подол платья невесты расплылся в воде подобно кровавому пятну. Гулкие звуки подчинили себе всё вокруг: стая чаек молча кружила в небе, водя над гостями собственный хоровод; волны прибывали в такт ударам, омывая юную пару; степняки вторили жрице хлопками. София поддалась всеобщему трансу: чувствовала, когда надо хлопнуть, когда топнуть, когда закричать во всё горло, приветствуя новобрачных, когда те окунулись в притихшие солёные воды.
Посыпались разухабистые крики, улюлюканья и поздравления. Степняки бросали на гальку маски и подставляли ладони под глиняные кувшины, омывая лица молоком. Как пояснила жрица-лиса: «Если среди нас оказался человек, охваченный злым духом или злыми помыслами, первородные соки помогут разоблачить его». Уж кто-кто, а София могла бы подискутировать на тему, как надёжнее всего вычислять одержимых духом людей, но сейчас не то время и не та публика для подобных разговоров. Вместо этого она послушно протянула руки и сложила ладони в чашу. Молоко налили непростое: чувствовался пряный аромат трав.
