Легенда. Герои Урании

скачать книгу бесплатно

– Во имя чего? – не отставала Алиса.

– Во имя чести. Можно уничтожать чудовищ, осаждать замки или брать приступом города. Можно разыскивать волшебные артефакты, вызволять из темниц пленников, находить и обменивать магические вещицы, покорять чужие земли…

Лицо его загорелось, как свеча, губы тронула мечтательная улыбка. Невидящим взглядом смотрел он вдаль – туда, где стенали не освобождённые пока узники (и узницы) темниц, ярились зловредные чудовища, пылились позабытые всеми артефакты, где лежали на полдень и на полночь не завоеванные ещё страны, и честолюбивые видения вереницей проходили перед его очарованным взором! К несчастью, это были несбыточные химеры. Он не мог вот так всё бросить и отправиться в квест. Любой баронский мальчишка мог, а он нет.

Кристиан тряхнул кудрями, возвращаясь к действительности.

– Прошу прощения, леди, я задумался.

– А что вот это за башня? Высокая такая, с прозрачным куполом? – полюбопытствовала девушка.

– Это Магистериум.

Один ленинградский школьник написал в сочинении: «Александрийский столп венчает фигура ангела в натуральную величину». Шутки шутками, а местный ангел на фронтоне Магистериума был высотой с дом. В правой руке он держал меч, в левой огненную чашу.

– Здесь работают магистры? – простодушно спросила она.

– Магусы. Здесь Герои обучаются магии – те, у кого есть к этому способности.

Алиса обернулась и широко раскрытыми глазами посмотрела в лицо Кристиану. Так значит, это всё-таки не «бабкины сказки»!

Небо над ней расцвело северным сиянием. Магия! Что за потрясающее слово! Феи с радужными стрекозиными крылышками, злые колдуны с чёрными книгами подмышкой, волхвы, опирающиеся на посохи, чародеи в звёздчатых колпаках, уродливые ведьмы на помеле и деревенские седые ведуньи, все эти труженики мистического фронта вспомнились и поманили за собой. Прикоснуться к таинству хотя бы чуть-чуть, заглянуть в неизведанное хоть одним глазком…

– А у вас, сэр Кристиан, есть такие способности?

– Ну… э-э-э… я бы не сказал… – граф замялся, и его правдивое лицо отразило внутреннюю борьбу. Видимо, юноше очень хотелось ослепить Алису потрясающими достоинствами, но честность победила, и, поколебавшись, он признался:

– Откровенно говоря, в волшебстве я ничего не смыслю. Самые простые вещи даются мне с большим трудом, и любой первогодок выдаст мне сто очков вперед. Понимаете, леди Алиса, рыцари всегда больше тяготели к воинскому делу, этому я и учился.

– А какие бывают воинские дисциплины?

– Начинают обучение, как правило, с общих предметов: военная история мира, международное положение, дипломатия. Затем идёт тактика («Кутузов»), стратегия и умение командовать войсками – «Наполеон Бонапарт»… Прошу прощения, леди Алиса, что называю многие понятия на заграничный манер, но в столичном Университете так и преподают: там учатся многие Герои из других стран. Впоследствии выбирают для себя что-то одно – разведку («Зорге»), баллистику («Архимед») или «Затоiчи» – умение искусно защищаться. Это называется «специализация».

– Как интересно! – воскликнула Алиса. – Если не секрет, то какая специализация у вас?

– Об этом не принято спрашивать, но вообще здесь нет никакого секрета. Учителя признавали, что у меня неплохо получается командовать войсками, поэтому «Наполеон»…

– Граф! – она схватила его за рукав. – Что это?

С насеста башни с водопадом сорвалось громадное существо и пало в пруд. Взметнулась туча сверкающих брызг. Весело закружились грифоны.

Кристиан горделиво усмехнулся.

– Это гиппогриф, наша надежда и сила, ядро нашей армии. Некоторые думают, что ночные драконы стоят выше, поскольку нечувствительны к магии, но я, по чести сказать, не согласен с этим мнением.

– Так у вас ещё и драконы есть?!

– Множество, – он небрежно махнул рукой, чуть не потеряв шляпу. – Ночные, солнечные, огненные, хрустальные… Это только домашние. Есть ещё и дикие: серебряные, снежные, рубиновые, сапфировые, радужные. Но этих ещё никому не удалось приручить. Говорят, будто бы встречаются столь отважные и странные люди, что находят с ними общий язык, но я ни одного такого не видел.

Системное сообщение:

Коричневый РГ «Алиса» получил важную информацию и зарабатывает +2 очка к опыту, что даёт возможность анализа текущей обстановки.

Драконы… Алиса попыталась вспомнить, что же ей известно о них. Откуда-то полезло в память: «Драконы – свирепый рогохвостый, гигантский мечехвостый, копьехвостый с жёлтым крестом на брюхе, рыбохвостый…» Из «31 июня» Джона Б. Пристли, точно. С некоторой натяжкой к роду драконов можно причислить гомеровскую Сциллу, а также Змея Горыныча. «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй…» Гм… Стозевно! Явный перебор. Что ещё? Всякие там Тифоны, тоже стоглавые (и дались им сто голов!); несчастный Ладон, сын Тифона, охранявший яблоки Гесперид и убитый Гераклом; драконица Дельфина, также приставленная охранять самого Зевса и его (!) отрезанные сухожилия; ядовитый скандинавский Фафнир; драконесса Тиамат – олицетворение тёмной могучей стихии и бушующего хаоса; «гниющий» Пифон – сводный братик Тифона (ну и семейка!); китайский Лун-ван, живущий в море… Да, и как будто Манас, герой киргизского эпоса, в девятилетнем возрасте уничтожил какого-то крылатого змея. Наверное, змей тоже был детёнышем. Да, ещё невнятные зороастрийские, буддийские Змеи-Драконы…»

Вообще если суммировать человеческие представления о драконах, то получалось вот что:

В фольклоре народов Земли драконом обычно называют громадное крылатое существо, способное изрыгать пламя – или любую другую смертоносную гадость (ядовитую слизь, холод, страх, молнии, кислоту, лаву, воду или пар). Оно имеет тело пресмыкающегося, а крылья птицы или летучей мыши, при этом голов у него столько, сколько позволит фантазия сказителя – от одной, само собой, до пятисот, иногда имеющих возможность регенерации. Часть популяции драконов относится к разряду ползучих – без крыльев, и тело таких по-змеиному длинное. Например: «Клад не зарытый стал достоянием старого змея, гада голого, гладкочешуйного…». Но крылатые или бескрылые, с чешуёй или без – все они живут в пещерах, шахтах или водоёмах, подальше от любопытных человеческих глаз. Отдельные особи ведут себя асоциально, разоряют пажити и нивы, нередко похищают девушек. В особенности любят они поедать принцесс или девственниц, если же в комплекте присутствует и то, и другое, то дракон просто счастлив и находится на верху блаженства. Такие вот злодеи чаще всего и нарываются на добрый меч-кладенец витязя или копьё-«лэнс» странствующего рыцаря, ибо народ в округе стоном-стонет и криком-кричит. А кто из драконов ведёт себя скрытно, теоретически может дожить и до скончания времён, охраняя награбленную валюту, драгметаллы и предметы ювелирного искусства.

Как правило, убить дракона чрезвычайно сложно, и на такой подвиг способны лишь величайшие герои. Считается, что на брюхе гадины есть одно-единственное уязвимое место. Но если искать его и пытаться попасть двухметровым мечом точно в цель, то явно от такого безумца и кляксы не останется. Поэтому многие хитрецы прятались в ямах, поджидая ничего не подозревающую рептилию (Сигурд); или опаивали доверчивого дракона до «состояния риз» (японский бог бурь Сусаноо), подсовывали бедолаге отравленных овец (пастух из Вавеля), или коварно гипнотизировали искренней молитвой (святая Марта и Георгий Победоносец). Немудрено, что до сих пор в зоологических музеях не найти ни одного хорошо сохранившегося чучела дракона! Вот только чудовище, укрощённое святой Мартой близ города Тараскона и названное Тараском, было, скорее, безобидным стегозавром, судя по всяческим рогам, гребням и пластинам, каковыми бедный вегетарианец вынужден был защищаться от плотоядных – завров (огромные зубы, почудившиеся очевидцам, припишем испугу).

Геральдические изображения их, все эти вормы, виверны, гивры и линдвормы отличаются друг от друга наличием или отсутствием крыльев и числом конечностей. А если на гербе у дракона завязан или закручен хвост, это значит, что он побеждён.

Кстати, считается, что первые драконы появились на востоке, а затем уж переселились в Европу. Восточные обычно условно добры, змееподобны, с чешуёй и бескрылы; страну происхождения можно вычислить, сосчитав количество пальцев на лапах: у японских (это семейство Рю) их по три штучки, у китайских (семейство Лунов) и корейских соответственно четыре или пять. Лун-ван в китайской мифологии не хорош, но и не вреден, он символ величия и власти, тогда как в европейской традиции (а впоследствии и в геральдике) дракон считался порождением сил зла. Вот, в общем-то, и всё, что известно о драконах человечеству – и Алисе. Повывели их всяческие витязи и богатыри, вот они и исчезли. И поскольку в мире Алисы сейчас драконов днём с огнём не сыщешь, то все писатели их очень полюбили и в позднейшей литературе напридумывали целую кучу: Смауга Золотого, Циана Кровавого Губителя, Анкалагона Чёрного, Глаурунга, Сфайрата Мудрого, драконов Перна, Урсулы ле Гуин, Терри Пратчетта – и так далее, и тому подобное.

Девушка опасливо оглянулась, словно дракон мог вылезти из ближайшей подворотни. Она не хотела, чтобы копилка человеческих знаний пополнилась за счёт её, Алисы, встречи с чудовищем. Кто знает? Вдруг дракон не станет разбираться, принцесса ты или нет, и просто будет жрать всех без разбора?

На колоколенке при монастыре мерно зазвонил колокол, созывая истинно верующих.

– К обедне звонят, – граф снова снял шляпу и перекрестился. Алиса, поколебавшись, последовала его примеру.

Религиозность Алисы была весьма умеренной и носила, так сказать, домашний, частный характер. Её отношения с религией были очень просты и сводились к тому, что она обращалась к Богу мысленно. Она редко посещала церковь и не соблюдала постов. Если Господь действительно настолько всемогущ и всемилостив, считала она, то может ли он на самом деле требовать от своих верующих беспрестанного восхваления, хождения в храмы, молитвенного коленопреклонения и самоуничижения? Со стороны такой силы это было бы как-то мелко. Недостойно. Достаточно быть просто хорошим человеком, не грешить по возможности, врать поменьше и помогать людям. Просто помогать, иногда жертвуя чем-то, иногда нет. А вот гневнолицый Бог с иконы Спас Нерукотворный просто-напросто пугал её. Господь в представлении Алисы был кем-то вроде Деда Мороза, который дарит людям подарки… ну, может, не всем, а тем, кто хорошо себя ведёт.

Кристиан бросил на неё удивленный взгляд.

– Извините моё любопытство, леди Алиса, но вы так странно кладёте крестное знамение – справа налево… Так принято у вас на родине?

– Да. Почему вас это удивляет? Вполне естественно, что в процессе распространения христианства в разных странах возникли некоторые формальные отличия в отправлении культа. Но крест – он везде крест, каким бы образом ни выказывали ему своё уважение, – рассудительно сказала Алиса.

– И опять вы правы, – Кристиан галантно поцеловал кончики её пальцев. – Преклоняюсь перед вашей мудростью. Но вот, кажется, мы и приехали. Вон центральная цитадель, а вон и тётушка встречает нас на пороге! Разрешите, я помогу вам спешиться.

* * *

Замок носил гордое имя Гриффинрок (Griffinrock), что переводилось как Утёс Грифона или Скала Грифона. Хотя никакой скалы, а тем более утёса ни там, ни поблизости не наблюдалось – Ангелин был равнинной страной. Вероятно, утёсом следовало считать сам замок – иносказательно.

Цитадель, где обыкновенно и жили в мирное время, состояла из четырёх этажей и представляла собой правильный прямоугольник, который опоясывала галерея, и украшало ещё несколько башенок, очень удобных для заточения юных принцесс. Внутри цитадели имелся обширный «чёрный» двор, где хранили уголь, рубили мясные туши и разводили щёлок для стирки; сбоку примостилась капелла, а дальше вздымался собственно донжон с «ласточкиным гнездом» на самом верху. Близ цитадели имелся небольшой садик; в центре его искрился на солнце фонтан, сбоку имелся розарий и огород.

Но обо всём этом Алиса узнала позже. Сейчас же она скользкими руками вцепилась в луку седла и лихорадочно составляла в уме приветственную речь. «Э-э-э… как же там? Приятно познакомиться… Прошу не отказать вас… вам… в любезности… тьфу! Рада приветствовать вас… нет, это они должны меня приветствовать. Или не должны? Возблагодарим Бога за прекрасный случай… милостью Бога приведший… Хочу поблагодарить за удовольствие этого предпочтения… Нет, это невыносимо!»

На площадке широкой каменной лестницы виднелась группа человек в тридцать-сорок. Впереди всех подобно главной башне возвышалась могучая фигура в роскошной мантии, подбитой чёрно-бурой лисицей. Тётушка Кристиана оказалась крупной женщиной, затянутой в фиолетовый бархат. Голову её венчало сооружение, похожее на тюрбан, в котором почти потерялась корона в виде земляничных листьев, чередующихся с шариками; золотая герцогская цепь спускалась на обширную грудь. С возрастом черты лица потяжелели и обрюзгли, но и сейчас массивный нос и властный изгиб рта говорили о хорошо развитом чувстве собственного достоинства. Крохотные серые глазки излучали недюжинный ум и проницательность. Все остальные вельможи и гости на её фоне как-то стушевались и сделались меньше ростом, да и неудивительно: леди Амелия Марстон, вдовствующая герцогиня Флэтлендская (Равнинных Земель), славилась на всё королевство крутым нравом и несгибаемой волей, помноженными на известную долю свойственной этому роду практичности. Поступь её была тверда, здоровье – превосходно, принципы непоколебимы.

– Кристиан!

– Тётя!

Молодой человек шагнул к ней с намерением поцеловать руку, но был мгновенно сбит с ног и заключён в мощные объятия. Герцогиня облобызала его в обе щёки и слегка отстранила, вглядываясь в лицо, покрытое лёгким загаром.

– Ну-с, дорогой мой племянник, я тебе этого никогда не прощу – почти целый квадр ни слуху, ни духу! Последний посланный тобой грифон с эпистолой добрался в канун Троицына дня… Да, кстати, и что за ужасный почерк?! Моё бедное сердце чуть не разорвалось. Дворянину не пристало писать такими большими буквами.

– Но тётя! – Кристиан оглянулся на Алису и вспотел от стыда. – Приношу свои извинения, я составлял письмо за пять минут до начала боя, положив бумагу на колено, отбиваясь от полчищ комаров и ядовитых мошек.

«Она говорит о почерке, в то время как едва ли половина отряда вернулась… Ну и ну! Понятно, что из государственных интересов она не хочет заострять на этом внимание, но ведь должна же быть хоть какая-то совесть! Нас учили, что ещё Наполеон сказал: «У политики нет сердца, а есть только голова». У меня сердце есть. Избави меня Бог от руководства герцогством, пусть лучше дядя поскорее найдётся».

– Хорошо, хорошо, племянник, прибереги свои оправдания для прочих. Я счастлива лишь тем, что ты, благодаренье Господу, снова дома. Но в твоё отсутствие мне самой пришлось справляться с шайкой ленивых тупиц, которая именует себя замковым гарнизоном. Я стала комком нервов! Меня снедает постоянная тревога.

Кстати сказать, ни малейшего следа тревоги не наблюдалось на этом сытом свирепом лице.

– Тётушка… – Кристиан безуспешно попытался вклиниться в поток слов, но она не терпела, если кто-либо произносил кряду несколько фраз, считая такое красноречие излишним – говорить полагалось только самой герцогине. Прочие же должны были выступать в роли статистов, изредка подавая ей реплики, точно в театре.

Герцогиня продолжала, намеренно не слушая:

– Я совершенно выбилась из сил и едва жива от всех волнений и хлопот! Попытки превратить этих слабоумных бездельников хоть в какое-то подобие войска подкосили моё хрупкое здоровье…

По всей видимости, не только Алиса, но и все окружающие подумали, что никогда ещё не видели женщины, столь пышущей здоровьем (и здоровье которой не может расшатать ничто), но благоразумно промолчали. Герцогиня задавала бесконечные вопросы, игнорировала ответы и продолжала болтать без умолка, сверля пристальным оком незнакомую девушку и графа. Она обстоятельно поведала о том, как по утрам у неё немеют ноги, а по вечерам потеют руки, выразила серьёзные опасения, предположив серию недомоганий в будущем, и заглянула в былое, коснувшись болезней прошлого. Также были затронуты: прекрасная погода предстоящих дней, неплохой урожай репы, скверно уродившаяся капуста, прошлогодний весенний паводок. Далее тётушка художественно пробежалась по текущим делам замкового хозяйства и углубилась в тонкости варки мыла.

Кристиан то краснел, то бледнел, пробуя вставить хоть слово; Алиса вежливо улыбалась, между тем размышляя: «Зачем она поджаривает нас на медленном огне? Ведь она просто-напросто не даёт Кристиану представить меня, как полагается, и я вынуждена стоять здесь, как бедная родственница! Почему эта дама так унижает меня? Она не производит впечатления женщины, способной на бессмысленную жестокость, – только на жестокость осмысленную. Но тогда в чём состоит её цель? Конечно, дело тут не во мне, в её глазах я значу столько же, сколько гусеницы, которые портят её капусту. Дело в Кристиане: она его проверяет. Что он станет делать? Разозлится? Вспылит? Промолчит? Она ведь не знает, какие между нами отношения, и герцогине любопытно вызвать реакцию графа. Теперь понятно, кто давит на бедного юношу и откуда это постоянное сознание вины».

Унизительное чувство собственной беспомощности будило в ней бессильное раздражение. И пусть Алиса не умела как следует защитить себя, а мужество её было отвагой загнанной в угол крысы, иногда слабые существа способны на истинную стойкость. «Не будем нервничать. Мало, что ли, было в моей жизни неприятных людей? Остап Бендер в таких случаях советовал молчать и иногда для важности раздувать щёки. Интересно, если я раздую щёки, заткнётся ли тётушка от удивления?»

По-видимому, леди Амелия наконец-таки выяснила всё, что хотела, поскольку неожиданно прервала бурный поток излияний и обратилась к племяннику, стоявшему с видом подавленным и стеснённым:

– Я вижу подле тебя, Кристиан, незнакомое лицо. Кто это?

– Дело в том, тётя, что это…

– Отчего ты не познакомишь нас со своей спутницей? Как непростительно! Где твоя куртуазность, рыцарская вежливость, присущая дворянину из Дома Флэтлендов? Я так и знала, что все эти вечные походы в обществе людей низкорождённых нанесут непоправимый ущерб твоему воспитанию! Может показаться, что это пробел МОЕГО воспитания, но это не так. Что бы сказал мой покойный муж, а твой дядя, его светлость герцог Галахад! Позор!

При этом неожиданном выпаде несчастный Кристиан отвесил тётке низкий поклон и прерывистым голосом произнёс:

– Позвольте представить вам, тётушка, леди Алису, иностранную путешественницу. Миледи Марстон – леди Алиса.

Алиса сделала реверанс – примерно так, как она видела в фильмах про Анжелику, маркизу Ангелов, и была допущена к мясистой котлете, украшенной кольцами разнообразного достоинства и величины, у других это звалось рукой. «Ничего, если реверанс покажется ей немного странным, всегда можно списать это на моё иностранное происхождение».

– Милое дитя!

Всегда и всюду внешность Алисы вводила в заблуждение: среднего роста, худенькая, с лицом свежим, как у ребёнка. Ей никто не давал больше шестнадцати лет.

– Какой счастливый случай привёл вас к нам?

Материнская улыбка герцогини приводила в содрогание.

Кристиан шагнул вперёд.

– Я встретил леди совершенно случайно в положении, совершенно неприемлемом для благородной дамы: вообразите, тётя, какой-то паршивый зангибарский купец оклеветал её слугу и пытался вызвать стражников!

– Когда это произошло?