скачать книгу бесплатно
«Слава богам! Нанше меня не бросит», – мысль даже не успела полностью сформироваться, а Лия уже погрузилась в полудрему. Так в полудреме и пребывала, пока ее ворочали, поглаживали, дергали за волосы, поливали чем-то ароматным, заворачивали в какую-то ткань и, наконец, погрузили в знакомую тележку.
Тряска и толчки не разбудили размякшую девушку. Она очнулась лишь тогда, когда знакомая служанка растолкала ее со словами:
– Госпожа, хозяин велел непременно разбудить тебя. Уже пошла третья стража. Госпожа!
Лия еще поворочалась, но в голове возник совершенно отчетливый приказ: «Адат, перебирайся в извилину, приходи в себя».
Неожиданно для потерявшей всякую надежду служанки выполнить приказ хозяина, Лия подняла голову и потрясла головой. Резко спустила ноги с кровати, решительно поднялась и несколько минут размахивала руками и ногами, приседала, наклонялась, поворачивалась, чем привела невольную зрительницу в состояние близкое к панике. Но вдруг выпрямилась и, оглядев себя, спокойно спросила:
– Где мое платье? Не могу же я выйти отсюда в нижней сорочке.
Приняв из рук онемевшей служанки новое незнакомое платье, ничуть не удивилась. Быстро оделась, закрутила в узел волосы и заколола их услужливо поданной палочкой. Только сейчас позволила себе улыбнуться и направилась к выходу из незнакомой комнаты.
Чувство чистоты наполняло Лию весельем. Аромат свежего тела достиг самых потаенных уголков разума, свидетельством чему было сладостное: «Ох!», – донесшееся из заветной извилины. Идя по короткому коридору, Тарбит радовалась: «Наконец-то. Свершилось. Лия должна бытьдовольна. Тело! Ты довольно?» – и ответом ей послужила широкая улыбка, помимо воли растянувшая уголки рта.
«Еще бы! Почти месяц в походных условиях. Только в реке удалось разок искупаться. И сразу же на пыльный тракт».
Лия-Тарбит вышла в общий зал и осмотрелась. Пондкай занимал ту же позицию за своим столом, что и несколько часов назад. Служанки готовились к приходу вечерних гостей. В углу возились работники, воплощая в жизнь предложение Лии. Чензира не просматривался.
Служанка провела девушку к накрытому столу, а трактирщик кивком подтвердил правильность действий. Поданная закуска была столь же скудна, как и завтрак. Так что через несколько минут Лия уже подходила к ухмыляющемуся хозяину.
– Я уже красивая? Или еще следует немного поголодать?
По выражению лица Пондкая становилось понятно, что приготовленный заранее ответ на вопрос о качестве еды останется невысказанным. Просто ожидаемого вопроса не последовало. Он не обиделся, не рассердился. Нет, просто исчезла улыбка, а лицо выражало разочарование. Опять не удалось взять верх в разговоре с поселковой пастушкой.
– Не сомневайся. Красивее, чем была, – взглянув на собеседницу, проворчал трактирщик, – для сегодняшней встречи в самый раз.
Знакомая дорога много времени не заняла. Вскоре, добравшись на Красотке до дома Сасина, Лия-Тарбит уже стучала в знакомую дверцу. На этот раз сопровождающего ее слуги не было, действия были более уверенными, чем прежде. Ничего не нужно было прятать и скрывать. Вместе с изменением статуса изменилось и поведение молодой авилумы. Лия чувствовала эти изменения по заинтересованным взглядам мужчин и ревнивым, а иногда завистливым, взорам женщин. Нельзя сказать, что подобное внимание доставляло Лие радость. Напротив. «Уезжать, побыстрее уносить ноги отсюда», – все время звучало в голове.
Дверь открыл Аллаку, перехватил поводья ослицы и указал на знакомую скамейку в глубине двора. Как и при первой встрече, девушка смогла удивить его. И если в поселке она неожиданно блеснула познаниями, то сейчас бросалась в глаза изменившаяся внешность.
Обоюдный кивок головой заменил приветствие. Казалось, что встречают хозяйку дома, только недавно покинувшую жилище из-за мелких хозяйственных дел. Лия уверенно прошла к знакомому столу, удобно устроилась и начала придирчиво выбирать угощение среди горки насыпанных на красивой миске фруктов.
– Бери покрупнее и послаще, – прошелестело в голове, а рот наполнился слюной.
– Не торопись. За нами наблюдают. Если бы не переговоры о деньгах, можно было бы слопать всю миску. Вместе с ней. – Лия вздохнула и выбрала маленький персик.
Откусила немного, задумчиво прожевала и отложила в сторону. Опершись на ладонь, полузакрыла глаза и замерла.
– И что мы сейчас делаем? – Адат из извилины никак не хотела оставить подругу в покое, – Это сиденье в неудобной поза что-нибудь значит?
– Мы тоскуем и раздумываем. Дьявол! Долго не получится. Рука затекает. Попробуем иначе.
Лия обернулась по сторонам. Подняла щепку и начала выводить на поверхности стола хаотичные прямые и загогулины. И все это делалось с таким сосредоточенным видом, будто решалась важная задача. Наконец, двери дома открылись, и в них показался Сасин, держащий в руках завернутый в тонкую голубую ткань свиток. Совершенно не торопясь, словно не к гостье приближался, а к партнеру, знакомому по общим делам, Сасин подошел к столу и устроился напротив Лии.
Девушка поставила большой знак вопроса, что выглядело здесь как одна из завитушек среди нацарапанных линий, и подняла глаза. Казалось, что от занятий каким-то важным делом ее отвлекла лишь тень хозяина дома, упавшая на ее записи.
Лия подняла глаза и улыбнулась.
– Здравствуй, Сасин. Рада видеть тебя в добром здравии, – Лия-Тарбит щепкой начала затирать рисунки на столе, – первым делом, хочу поблагодарить тебя за помощь. Жрецы в храме были поражены щедростью прихожан, увидев подношения у фигуры Нанше. Мне удалось незаметно покинуть храм, не помешав глубокомысленным размышлениям служителей.
– Боги, Лия. Все боги, – Сасин ответил улыбкой на улыбку. – Судя по твоему задумчивому виду и загадочным рисункам на столе, тебе снова понадобилась помощь неизвестных благожелателей.
– Что значит жизненный опыт. Один взгляд, и ты уже проник в заботы…
– Только не напоминай мне о бедной, одинокой, несчастной девушке. Или я пожалею, что не поставил на стол миску горячей каши с мясом и гору лепешек вместо фруктов.
– Нет же, нет, Сасин. Как ты мог подумать, что молодая авилума, к тому же твоя дальняя родственница, таким способом будет намекать на желание пообедать за твой счет.
«Только не вздумай отказываться, если предложит», – мысль, проскочившая в сознании, была подтверждена урчанием в желудке.
– И как же молодые авилумы намекают о необходимости перекусить?
– Как поступают неопытные девушки, убежденные, что разговоры на эту тему неуместны при общении с мужчиной, не знаю. А деловые партнеры не считают нужным затрагивать столь мелкий вопрос. Ибо знают, что успешные переговоры завершаются приятным ужином, сопровождаемым ни к чему не обязывающей беседой.
– И сейчас я разговариваю…?
– С деловым партнером. Никаких неопытных девушек, только дела.
– Тогда прошу тебя, Лия! Никаких овец, ослов, верблюдов и прочей живности. Зная твои замашки и видя твой задумчивый вид, сразу предупреждаю – в мой двор это стадо не поместится. Боюсь, моих гирь не хватит, чтобы взвесить серебро, которое ты должна будешь заплатить за услуги.
– Я уступаю. Следующая уступка за тобой. Достаточно, родственник. Давай перейдем к делу, если ты не хочешь, чтоб переговоры закончились моей голодной смертью. Сначала заказанная работа.
Посерьезневший Сасин освободил место на столе, тряпицей вытер пыль, не обращая внимания на выполненные Лией узоры. Бережно освободил от упаковки свиток из толстой воловьей кожи и развернул его.
Лия не стала сдерживать своего восхищения, а тихонько ахнула и беззвучно захлопала в ладоши. Не произнеся ни слова, подняла вопрошающий взгляд на вдруг посерьезневшего мастера. Вопросительно подняла брови, и тут же получила молчаливый утвердительный ответ.
Перед восхищенным взором девушки разворачивалась картина встречи богов Шамаша и Сина. Той встречи, которую они оба жаждали, к которой стремились всю жизнь. Весь смысл их существования заключался в погоне за соперником. И неизвестно, кто из них был догоняющим, а кто убегал от погони. И наконец они встретились. Встретились, чтобы в битве решить, кто из них более достоин поклонения людишек, что заполнили всю землю.
Могучий вавилонянин в боевом одеянии несокрушимо стоял под палящими лучами солнца, отражающимися в его медном щите и блестящих деталях снаряжения. Напротив него с сосредоточенным видом приготовился к броску ассириец. Пятна лунного света на его доспехах из толстой кожи подчеркивали грацию гибкой фигуры, а серповидный меч приготовился нанести разящий удар. А между ними в воздухе парила расчерченная на квадраты золотыми и серебряными красками игровая доска. Еще мгновение, и между противниками разгорится настоящая битва, тахаз. Разгорится, но вновь, как и века назад, их вечный спор останется нерешенным. Кто из них достоин больших почестей? Нет ответа. И вновь изнуряющая погоня, и вновь жажда новой битвы.
– Не-ве-ро-ят-но, – прошептала Лия-Тарбит. Застывший было Сасин облегченно выдохнул воздух.
– Невероятно, – повторил мастер. – Я, признанный мастер, ожидаю одобрения неизвестной девчонки. Меня, известного в определенных кругах ювелира, мало интересуют мнения заказчиков. Да и нет их у меня, они неинтересны мне. Я творю для себя, а тут… Как мальчишка! Стою и жду. Невероятно!
– Уважаемый Сасин! Прости меня, недостойную, за все те шутки, что по незнанию позволила себе. Я не знала, кто великодушно позволил мне общаться с ним, как с равным. Прости меня. И позволь удалиться, ибо негоже мне отбирать драгоценное время у великого мастера.
– Удалишься, – облегченно рассмеялся Сасин, – когда рассчитаешься, и я тебе позволю. Или ты, как последняя мошенница, предпочитаешь улизнуть, не расплатившись?
– И при этом остаться без обеда? Нет уж. Я остаюсь.
Беседа вновь приобрела шутливый тон, когда собеседники с удовольствием обмениваются необидными уколами и намеками.
На свет появились две деревянных коробочки: сандаловая и эбеновая. Лия уже догадалась, что могут содержать эти вещицы, сами по себе представляющие немалую ценность. Она, едва дотрагиваясь кончиками пальцев, провела по гладкой поверхности крышек, не решаясь открыть их.
– Действительно, твой двор маловат. Здесь не поместится даже табун отборных коней, если бы я решила рассчитываться ими. Что уж говорить о всяких там баранах и ослах.
«Придется отправлять Аллаку за остатками серебра. А чем-нибудь подешевле никак не обойтись?», – из извилины тоскливо прошептала Адат.
Лия открыла крышки и залюбовалась деревянными цилиндриками, живо наполнившими известные ей шашки. Аккуратно достав фигуры, расставила их на доске под пристальным взглядом хозяина.
– Никаких объяснений, Сасин. Все в свое время. Совсем скоро эта игра придет сюда, но не я буду ее создателем.
Под сожалеющим взглядом Лии, Сасин бережно уложил на место фигуры, свернул свиток и тщательно обернул его ярко-голубой тканью. Один вид ее заставлял вспомнить безоблачное небо, когда солнце еще не слепило глаза и можно было полной грудью вдохнуть освежающий воздух.
«Сейчас пойдем кушать, или еще нужно торговаться?» – не унимался голос в голове.
Место в центре стола занял свернутый платок того же небесного цвета. Лия замерла в ожидании, но Сасин жестом предложил ей самой развернуть его. Девушка осторожно откинула концы материи, и перед ней показалась тончайшей работы гемма, вырезанная на кости неизвестного животного. На фоне далеких гор расстилалась долина с множеством прекрасных цветов. Резец мастера смог показать каждый лепесток, каждую травинку, сгибающуюся под легким дуновением ветерка.
Вся миниатюра на пластине шириной в три пальца и высотой в два, была заключена в легкую серебряную оправу. Та сама по себе представляла собой шедевр ювелирного искусства. Верхний край рамки был выполнен в виде легких облаков с проглядывающим из-за них солнцем, а нижний – стоящие спинами в восхищенному зрителю две женские фигуры, чьи ноги утопали в волшебном ковре. Серебряные стебли переходили в соцветия, вырезанные на кости, мохнатая пчелка собирала нектар на мельчайшем цветке. Умиротворение и безмятежность струились на окружающих.
Лия осторожно подняла к лицу кулон, и на нее повеял аромат весеннего утра цветущего Негева. Она подняла сверкающие глаза, в уголках которых появились слезинки, и прошептала:
– Ты видел это? – И ответом был лишь утвердительный кивок Сасина. – Я не смогу доставить его по назначению без футляра. Я боюсь.
Лия бережно положила гемму на платок, свернула его, но не подняла, боясь смять и разрушить волшебство. На стол легла еще одна коробочка, на этот раз из кедра. Ювелир сам упаковал драгоценность и вопросительно посмотрел на задумчивую гостью.
«Очнись. Скоро стемнеет, а ты даже не начала свои мудреные разговоры. Пообедать не успеем», – Адат, почувствовав настроение подруги, решила напомнить о себе. Лия вздрогнула, отвернулась и промокнула глаза услужливо поданной Сасином тряпицей. Через минуту на ростовщика смотрела спокойная, уверенная в своих силах молодая авилума. Ничто не напоминало недавних восторгов и проявленного восхищения. Деловой партнер, готовый к скучным переговорам – Сасин даже вздрогнул от неожиданности.
– Уважаемый Сасин. Хватило ли того, что доставил сюда заслуживающий доверия Аллаку, или ему придется вновь наведаться ко мне в гости? Боюсь, как бы мне не пришлось распрощаться со своим участком.
– Не переживай. После того как ты побывала там, мне в тех краях делать нечего. А от твоей передачи даже кое-что осталось.
– И тяжелое это кое-что? Помнится, я еще говорила о печати. Да и твоя кучка бронзовых безделушек мне пригодится. Я даже не успела подумать о таких мелочах. Так что не торопись. Подсчитай, как следует. Будет обидно, если вспомнишь, а меня здесь уже не будет.
На освободившейся столешнице появился небольшой цилиндр со сквозным отверстием и глиняная табличка. Лия с интересом взяла его, поднесла ближе к глазам и с интересом осмотрела со всех сторон. Ничего не говоря, вдавила его в податливую глину и, прижимая ладонью, сделала отпечаток. Осторожно подняла печать и с удовольствием полюбовалась оттиском.
– Адат, ты этого хотела? – мысленный вопрос Тарбит прозвучал в голове Лии.
– Это даже больше того, что я могла себе представить. Здесь стоят три богини. Тарбит, неужели та, что стоит посередине – это мы?
– Конечно! Слева Иштар, озаренная полной луной, справа – провидица Нанше и река, омывающая ее ноги. А в центре мы на фоне куста с пустой табличкой в руках. Не сомневайся. Все, как есть на самом деле.
Лия-Тарбит с некоторым недоумением покрутила перед собой цилиндрик размером в половину ее среднего пальца, поставила его на стол.
– Никогда бы не подумала, что такая крохотная вещь может содержать так много сведений. Неведомый мастер смог полностью уловить мое желание, в точности переданные тобой. Или это ты смог так верно понять меня. Как бы то ни было, я попрошу передать ему свою искреннюю благодарность. А у тебя спрошу: не выражал ли он разочарования от полученной оплаты? Мне было бы неприятно услышать нечто подобное.
– Удивительная, все-таки, мне родственница встретилась! – засмеялся Сасин. – Камнерез вполне удовлетворен полученной оплатой. Правда, ему пришлось отложить в сторону несколько заказов. Единственное, что его заинтересовало, так это почему в центре стоит Нисабу, а не Иштар. Но я заверил его, что именно таково были пожелание заказчицы. Ведь так?
– Совершенно верно. Но пора всерьез заняться нашими денежными делами. Если я никому не должна за выполненную работу, – в ответ на свой вопросительный взгляд Лия получила успокаивающий жест Сасина, – то мне хотелось бы перейти к обсуждению дальнейших перспектив нашего сотрудничества.
«А ужин?» – жалостливо прозвучало в голове.
Глава 4
Белая ослица послушно следовала за черным мулом в надвигающихся сумерках летнего вечера. Две тени на тянувшихся вдоль улицы дувалах неусыпно следили, чтобы связь между ними не прервалась, и недовольно причудливо изгибались, когда приходилось прерываться, чтобы обогнуть стоящую у чьих-то ворот телегу или встречного путника. Но ни неторопливо идущие четвероногие, ни их пассажиры даже не подозревали о заботах молчаливых сопровождающих.
Почему? Все, как обычно в дороге, когда по сторонам особо любоваться нечем, а спутника, желающего поболтать, тоже поблизости не наблюдается. Но если Аллаку вынужден был задавать вопросы самому себе и выискивать подходящие ответы на них, то два сознания, приютившиеся в сознании Лии, могли себе позволить девичью болтовню. Правда, она не касалась обсуждения знакомых мужчин или виденных совсем недавно украшений, а напоминала вечер вопросов и ответов.
– Объясни мне, подруга, – Адат первая прервала молчание, – мы закопали наши деньги глубоко в землю или просто отдали их полузнакомому человеку. Ты ведь сама рассказывала, что у моавитян скверная репутация.
– Отдали. Правда, не все. И не насовсем. Первым делом, хочу поблагодарить тебя за терпение и доверие. Второе – повторить, что ты лучшая. Я бы не выдержала, если бы на моих глазах с таким трудом добытые деньги так бездумно тратили. И на что? Ну ладно, украшения для дорогих тебе людей. Но кучу серебра на подарки жрецам и этому напыщенному солдафону? Фу! Это уж слишком!
– Ну так что же ты?! Хочешь мину серебра? Возьми. Тебе мало? Так забери, ради богов, пол таланта! Мне не жалко. У меня столько этих блестящих кусочков на участке разбросано, что бедной Гиле лапу поставить некуда. Еще и раба приходится уговаривать, чтобы не выращивал на огороде серебряные фасолины с золотыми бобами.
– И опять ты права, Адат. Чтобы такого несчастья с нами не случилось, чтобы не налетело воронье на огород, выросший на нашем поле чудес, я и решила выращивать вместо надоевшей всем фасоли серебряные финики и золотые орешки. Намного вкуснее получается. И садовник за ними ухаживать опытный будет. А чтобы никто и подумать не смел позариться на наш урожай, еще и наказала плату охраннику платить регулярно и без всякой задержки. А что по поводу денег, так Сасину хуже. Он ведь берет чужое и на время, а отдавать придется свое и навсегда. А это всегда больнее. Хотя свой интерес все равно получит.
– Тарбит. Я в этом совсем ничего не понимаю. Ну, почти совсем. Тебя послушала, хоть слова незнакомые перестали пугать. Но объясни, только как для самых непонятливых, до чего вы доторговались? Да еще и так, что за разговорами о еде забыли. Теперь вся надежда на Рабити. Если и там о Лие не вспомнишь, живот отомстит. Еще и то, что сзади пониже спины на помощь позовет.
– Уговорила. Только о еде не вспоминай. Чувствуешь, как заурчало, где не надо. А Сасин? Первым делом, скромненько так, поинтересовалась – а хватило ли тех денег, что Аллаку привез? Не обижен ли кто, а в первую очередь уважаемый родственник, оплатой? И потупилась, ноготком стол ковыряю. Будто смущена тем, что вопрос о презренных деньгах задаю, когда речь идет о шедеврах. Но Сасин успокоил. Сказал, что хватило, и даже осталось на всякие женские мелочи. Тут я вздохнула, глаза подняла, и спросила: «Сколько?». Похоже, он не ожидал такого поворота.
Ожидал, не ожидал – разбираться я не стала. Ничего, конечно, не требовала, но отчет получила подробный. Кому, за что, сколько – все, как положено. Он когда закончил, остановился, да так и застыл с открытым ртом. Видно, сам не ожидал, что придется отвечать перед девчонкой.
Ну, я его и успокоила. «Да что ты, – говорю, – уважаемый Сасин. Я ведь вовсе не о том… Да как ты мог подумать… Да мне бы только знать, много ли осталось. Да у меня и в мыслях не было…».
А он вдруг встряхнул головой так, будто наваждение отгонял, и говорит: «Не знаю, боги ли, дьяволы ли свели меня с тобой, но мне, наверное стоит держаться подальше от тебя». Но тут я ему сделала предложение, от которого он не смог отказаться. Совсем как злодеи сделали Пондкаю. Помнишь? Но если Пондкай вынужден был работать за страх, то Сасин – за деньги. Какой ростовщик отпустит от себя клиента к соседу? Никогда! Весть об этом быстро разлетится. Считай, репутация потеряна, а с ней и доход.
– Тарбит. Столько слов, а я так и не поняла, в чем же наша выгода. Только незнакомых выражений наслушалась. Ты мне скажи. У нас серебра хватит с наемниками рассчитаться, или к отцу опять пойдем?
– Не перебивай! Не сбивай с мысли. Оказалось, что у нас на все хватит. Даже не учитывая доли от приданого. Но ее мы, конечно, не отдадим. Пригодится.
Начала я с судьи. Помнишь, обещали мы ему в случае, если все законы соблюдены будут, премию к праздникам. Но это недорого. Я объяснила ситуацию Сасину и предложила две мины серебра, то есть сто двадцать сиклей, отдать ему в рост. А он пятую часть в виде дохода будет каждые полгода отдавать судье. Так он только засмеялся, и сказал, что даже ради наших прекрасных глаз себе в убыток работать не будет. Даже закон напомнил, где оговорена максимальная доля ростовщика – пятая часть в серебре. А поскольку он брать у меня деньги в долг не собирается, то и платить столько не намерен. Предложил взять на себя хлопоты, если получит от меня четыре мины. Представляешь! За какую-то десятую часть отдать столько денег. И ведь не прикинешься бедной и несчастной. Знает ведь, что у нас такие деньги есть. Немножко словами поперебрасывались. Но это чисто для порядка. Сошлись на трех. Он свою долю иметь будет, а через двадцать лет отдает нам две мины, а третью оставляет себе в качестве премии.
Не устала? Потом рассчиталась за его работу. Но тут даже торговаться и не думала. Взял столько же, сколько нам стоили жрецы. Я еще раз поблагодарила, а он принялся перечислять всякую всячину. Тут и возражать-то было нечего. Пол мины за бронзовую мелочь, что Аллаку привез. Да столько же за печать – и не деньги вовсе после предыдущих трат.
Аллаку притащил семь кошелей по мине серебра в каждом, и еще небольшой с золотом на мелкие расходы. С Пондкаем рассчитаться хватит.
Сасин начал прибирать со стола, но я удержала. Считай половину добра истратили, пора было пристраивать вторую.
Я снова скромненько спрашиваю: на что, мол, теперь жить, после таких-то трат. На что получила ответ: «Боги помогут!». Грубовато получилось. Сасин и сам это почувствовал, глаза отвернул. Но я особо вида не подала, только заметила, что боги уже помогли, теперь его очередь.
Ростовщик почуял запах денег. Опустился за стол напротив. В глаза смотрит. Ждет продолжения.
А мне эти игры надоедать начали. В животе бурчит, глаза устали, в плечах ломит. Я ему и выложила. Есть у меня еще талант серебра. И хочу я одну половину у него оставить под такой же процент, как раньше, а вторую получить в том месте, куда переберусь.
Опять торговля началась. Ты сама все слышала. Все охи-вздохи, клятвы и проклятия, доли и налоги, мины и шеумы. Мне казалось иногда, что нахожусь на каком-то экзамене и меня проверяют со всех сторон, будто хотят назначить на должность секретаря при наместнике. Прилично надоело, но и сдаваться нельзя было. В другой раз вообще облапошат, если слабину заметят.
Результат таков: пол таланта серебра мы отдаем в рост под десятую часть на двадцать лет под сложный процент. Еще и объяснять пришлось, что это такое. Так что за них мы получим в конце концов три таланта и двадцать один сикль. Начались шуточки – мол столько никакой осел не увезет. Но я успокоила, сказала, что прибуду на верблюде.
Вторую половину оставляем здесь и получаем запечатанный полый глиняный шар, внутри которого будет находиться табличка с указанием суммы, причитающейся мне. Тут же ее и составили. А я еще и печать нашу опробовала. Да ты сама видела. Чувствовалось, что тебе понравилось. Оставили за это три кошеля. Ничего. Нам пока хватит, а тащить меньше придется. Знаешь, никакой жалости от того, что серебро отдала нет. Даже облегчение какое-то. Не нужно думать, как и где его пристраивать. Главное – работают.
– А мне как-то жалко. Была такая гора денег! Чуть с лестницы не свалились, пока с полки вытаскивали. Потом чуть руки не оторвались, когда с Чензиром тащили. А сейчас что? А теперь что? Несчастные четыре мины серебра да тощий кошелек за пазухой!
– С каких это пор такие деньжищи стали несчастной чепухой? Адат, приди в себя. Не гневи Иштар! Ведь отберет и не задумается. Лучше поблагодари, что помогла удачно договориться.
– Ой, извини. Я в извилину. Если у Устада начнут угощать, не отказывайся.
Лия-Тарбит вздрогнула, услышав непривычное для слуха обращение к себе: «Нин, госпожа! Прибыли». Подняв глаза на удивленно взиравшего на нее Аллаку, улыбнулась и кивнула. Только сейчас поняла, что уже давно стоит у дома Устада, а провожатый напрасно пытается привлечь к себе ее внимание. Поблагодарила спутника и привычно постучалась в знакомую калитку. Ждать долго не пришлось. Звуки на тихой улице в уже сгущавшихся сумерках разносились отчетливо, и слуга сразу поспешил на шум, издаваемый прибывшими.
