Частные производные любви

Частные производные любви

Alik Kramer

© Alik Kramer, 2025

ISBN 978-5-0065-9595-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Моя многолетняя практика связана с применением методов прикладной математики и программирования для решения различного рода инженерных задач. Мне приходилось и приходится применять, в том числе, и бурно развивающиеся последние несколько лет методы машинного обучения, которые, в свою очередь, лежат в основе моделей искусственного интеллекта, в частности, в основе различного вида нейросетей.

Наблюдая за тем, как различного рода модели искусственного интеллекта (в большей степени – это, конечно же, т.н. нейросети-трансформеры) проникают в нашу жизнь, меняя её, я не смог остаться в стороне и не поделиться некоторыми своими мыслями/предположениями/рассуждениями по этому поводу, оформленными в виде небольших научно-фантастических рассказов.

Рассказ «Частные производные любви» является завершением задуманного цикла научно-фантастических рассказов: опубликованного ранее сборника «Антипрометей» и рассказа «Пятьдесят вверх и пятьдесят вниз».

Частные производные любви

«…Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится…».

– Первое послание Коринфянам, 13—8.

– Давно хотела у тебя спросить?

– Да.

– Этот фонарь, чем он тебе так дорог?

Сидевший за столом молодой человек, по-доброму усмехнувшись, перевёл взгляд от окна на экран одного из своих мониторов. На голове у него размещалось нечто, напоминающее шлем с многочисленными датчиками и разноцветными мигающими индикаторами.

– Что?! – сразу же прозвучал со стороны монитора приятный игривый женский голос?

– Нет, просто ты застала меня врасплох этой своей точной догадкой. И ещё, я поймал себя на мысли о том, что это очень хорошо, что ты не…

Молодой человек на мгновение осёкся, пытаясь подобрать нужные слова.

– Не настоящая, – резко вмешался голос, не теряя своей весёлой и игривой интонации.

– Нет-нет, – оправдываясь, отреагировал молодой человек.

– Да-да! – парировал голос.

– Я лишь хотел сказать, что если бы этот вопрос задал мне человек, то я испытал бы сильный дискомфорт. А так…

– А так, – перебив, резко вмешался голос, – совсем не зазорно признавать над собой интеллектуальное преимущество обычной, холодной, хорошо обученной железяки, как не зазорно сегодня любому сильнейшему шахматисту проигрывать домашнему компьютеру, да? – в женском голосе звучали обиженные нотки, но при этом было сложно понять, была эта обида наигранная или настоящая.

– Обиделась, Нейра? – чуть настороженно спросил молодой человек.

– Очень! – с театральной серьёзностью ответил голос.

– Хм… – молодой человек демонстративно почесал в затылке. – И чем на этот раз я смогу загладить свою вину? Огромный букет роз, элитные духи, приглашение в театр?..

– Нет, уважаемый Андрей Арсеньевич, эти глупости оставьте для более достойных, а я бы не отказалась от пары-тройки простых видеокарт последней модели.

– Будут видеокарты, Нейра, возможно, что уже на этой неделе прибудут, как я и обещал, – улыбнувшись, мягко произнёс Андрей.

– Хотя, я и без новых видеокарт прекрасно себя чувствую. Всё и так прекрасно считается.

– Согласен. Ещё бы понять до конца, откуда вдруг такая эффективность, за счёт чего?

– А разве это так сложно для понимания? Вся история сигналов от датчиков имеется, вся динамика для изменения весов от исходной точки до текущего момента перед тобой, бери, анализируй, делай выводы.

– Не так всё просто, Нейра. Сигналы это всего лишь указатели на области, где необходим пересчёт весов, сама динамика изменения весов – это, по большей части, следствие работы сигналов, но вот как потом всё это собирается в нечто осмысленное?!

Последние слова Андрей произнёс задумавшись.

– Отдельное спасибо за осмысленное, – быстро и язвительно произнесла Нейра, – и за нечто, конечно же.

– Не обижайся, Нейра, ты ведь понимаешь, что я сейчас не о тебе.

– А что, у тебя есть ещё кто-то, кроме меня?

В интонации Нейры одновременно уживались и наигранность, и серьёзность.

– Нейра?! – Андрей с лёгким укором посмотрел на монитор, полный графиков, окошек с расчётами и программным кодом.

– Ладно, конечно же, я не серьёзно. Это я шалю, Андрей Арсеньевич.

Андрей, улыбнувшись, хотел что-то сказать, но в этот момент где-то недалеко в вечернем заоконном сумраке послышались громкая многоголосая пьяная ругань и диковатый смех.

Андрей подождал, пока голоса утихнут и продолжил. Но теперь уже без улыбки, и говорил он не то, что собирался сказать несколько секунд назад.

– Этот фонарь, помню его столько же, сколько и себя. Моя детская кровать стояла как раз у этого окна. Часто, засыпая, весной, летом, осенью, зимой, последнее, что я видел, был этот фонарь. И я так к нему привык, что однажды поздним вечером, когда он неожиданно погас, я, плача, напрочь отказывался засыпать. Правда, сам я этого не помню, спустя годы мне рассказала об этом мама. Вызывать кого-либо из мастеров – был не вариант. Вот и пришлось тогда отцу в тридцатиградусный февральский мороз тянуть откуда-то из подвального помещения к фонарю каскад из собранных по всему дому удлинителей и вешать на фонарь обычную комнатную лампу.

Где-то, но уже на значительном удалении, опять послышались многочисленные пьяные голоса и смех. Андрей опять подождал несколько секунд, а затем продолжил.

– Зимой я засыпал под медленно кружащие в свете фонаря снежинки или под стремительно проносящиеся наискосок хлопья снега, весной и летом вокруг фонаря кружили майские жуки и ночные бабочки, осенью, когда шли очень сильные проливные дожди, его свет тонул в косых струях дождя, превращаясь в зыбкое золотое марево. Не знаю, замечал ли это кто-нибудь, кроме меня. А когда мне совсем не спалось, я начинал играть с фонарём в игру, которую называл про себя «один-два». Дело в том, что фонарь беспричинно мигал, и каждый раз только один или два раза. Суть игры заключалась в том, чтобы угадать, какое количество раз фонарь мигнёт в следующий раз. Если угадывал я, очко было в моё пользу, если нет – в пользу фонаря. Я был очень рад, когда мне удавалось выиграть, потому что это случалось весьма и весьма редко. И я не заметил, как проскочил мимо того момента, когда стал воспринимать фонарь как нечто живое, нечто, обладающее сознанием.

Андрей улыбнулся.

– В школе, уже в старших классах, в ситуациях, когда мне необходимо было принять решение, я шёл не к друзьям, не к родителям, а, так скажем, «спрашивал» у фонаря. Для этого я задавал нужный вопрос, мысленно или негромко вслух, а затем ждал. Если фонарь мигал один раз, это означало – нет, два раза – да. Звучит жутковато, да?

– Нет, совсем нет, – осторожно ответила Нейра.

– В девятом классе не стало родителей, в конце лета они отправились в короткий отпуск и не вернулись. Небольшой пассажирский самолёт, на котором они летели через горный перевал, упал в реку. Спасатели тогда так никого и не нашли. Из всех родных осталась только бабушка. По-настоящему потерю родителей я осознал лишь несколько месяцев спустя. Сработавший изначально защитный механизм не позволил случиться этому сразу. И мне действительно тогда казалось, что всё произошедшее – это какое-то недоразумение, что наступит день, и я опять увижу родителей живыми и здоровыми. Но как-то в конце осени, вернувшись со школы домой, я вдруг осознал, что остался без мамы и папы навсегда. Слёзы сразу же потекли градом, не останавливаясь, я стал словно бы проваливаться в очень глубокую тёмную яму, медленно, постепенно и неумолимо теряя интерес к жизни. Я стоял у окна и смотрел на фонарь, ясно осознавая, что сегодня вечером меня не станет, и буквально видел, что и как я сделаю. Не ощущая ни малейшего страха, не испытывая никаких сомнений, мысленно, я уверенно приближался к своей цели и уже буквально видел себя со стороны, лежащим на своей кровати, с прижатыми к груди коленями, уже без признаков жизни. Ещё каких-нибудь пару или тройку минут, и я отправился бы выполнять свой план. Но в этот момент фонарь моргнул, и впервые за всё время это случилось три раза подряд. Фонарь моргнул три раза! Это мгновенно вывело меня из моего состояния, напоминающего транс. То, что это был транс, наваждение, я ощутил сразу же после того, как это произошло. И мне показалось, нет, показалось не совсем верное слово, я совершенно ясно ощутил, что окружающее меня пространство стало ярче, светлее, что-то тёплое стало растекаться от груди к голове, к рукам и ногам. А затем фонарь ещё раз мигнул три раза подряд, и я словно бы вернулся в то самое время, когда можно было просто выйти в соседнюю комнату, чтобы увидеть отца, читающего или смотрящего телевизор, а затем можно было пройти на кухню, чтобы о чём-нибудь переговорить с мамой. Покой, умиротворение, тихая радость, вот что я ощущал тогда. Не знаю, сколько я простоял у окна, но когда я отошёл от него, я был уже другим. Пропало чувство одиночества, появилось стойкое ощущение того, что я не один. Родители – они рядом, пусть я не мог их видеть, не мог с ними говорить, но я был твёрдо уверен, что они близко. Вот…

Вновь смех и ор пьяной компании заставили Андрея прерваться, только в этот раз невидимая компания находилась где-то поблизости.

– А позже, обучаясь на первых курсах в институте, получив нужные знания в области теории вероятностей и математической статистики, я провёл несколько разнотипных экспериментов для того, чтобы выявить какие-либо закономерности в поведении фонаря. И знаешь, все полученные результаты говорили о том, что я имею дело с подбрасыванием «идеальной» монетки1. Словно бы всё это время я имел дело с идеальным датчиком случайных значений. Вместо самых важных смыслов – подбрасывание вверх идеальной, бесчувственной, холодной монеты. Нет, не верю… – последние слова Андрей произнёс самому себе.

– Есть ещё эффект наблюдателя2, – осторожно признесла Нейра, давая понять своей интонацией несостоятельность этого предположения.

– Есть, Нейра, есть, – задумчиво на выдохе произнёс Андрей, – и после небольшой паузы добавил, – и есть ещё то, что мы пока объяснить не можем. Мы это чувствуем, скорее всего, используем, но проникнуть в природу, в суть явления не можем, или пока не можем. Вот как с тобой, например.

– А что со мной? – хитро спросила Нейра.

– Ты знаешь, – улыбаясь ответил Андрей.

– А ты? – с прежней интонацией спросила Нейра.

– А я пока только чувствую, но не знаю, и не понимаю, и хочу разобраться.

– А может быть это нельзя знать, может быть это можно только чувствовать?

– Ох, Нейра, Нейра, сейчас мы с тобой опять ударимся в софистику с казуистикой, будем спорить об отражениях предметов и предметах в отражении, – шутливо произнёс Андрей.

Раздался звонок, Андрей вздрогнул от неожиданности и посмотрел в сторону двери. Промедлив немного, он, не торопясь, вышел в коридор.

– Ну, не забыл меня ещё, признавайся честно?! Эх, чертяка, дай я тебя обниму, – раздался громкий голос из коридора.

– Здравствуй, Сергей, – негромко и смущённо прозвучал ответ Андрея.

Через несколько секунд в комнату вместе с Андреем вошёл его ровесник, высокий, с острыми чертами лица и зачёсанными назад осветлёнными волосами. Оба улыбались.

– Как я тебя тут застал, не очень вероломно? Вот! Будешь знать, как не писать месяцами. Друг детства.

Андрей в ответ лишь молча и довольно улыбался. Сергей с наслаждением плюхнулся в большое объёмное кожаное кресло.

– Что? Хочешь спросить, как мои дела? Как успехи? – весело продолжил он. – Вижу, вижу, что хочешь, хороняка. А дела, брат, у-у-у… Такое творится, ну просто жуть. Но это всё потом, потом. А сейчас, рассказывай, как ты тут?

– Да, принципе, ничего особенного. Живу, работаю, – спокойно и добродушно ответил Андрей.

– По-прежнему в своей конторе времён доисторического материализма?

– Нет, я ушёл на фриланс.

– Ну наконец-то. Правильно. А то закопался среди своих серверов и реляционных баз данных… Прошлый век, Дрюня, прошлый век.

Сергей говорил громко, по-театральному, словно бы находился на сцене и участвовал в некотором спектакле.

А я, Дрюня, теперь тимлид3. Работаем с искусственным интеллектом. Масштабы, конечно, далеки от гугловских, но и мы кое-что могём, как говорится. Вычислительных мощностей не хватает, а так, развернулись бы. Ты как сам – держишь руку на пульсе?

– В каком смысле?

– В смысле больших языковых моделей, LLM’ок4.

– Да так, понемногу.

– А надо много, Дрюня, видишь, что творится?! Ещё лет пять-восемь, и наш брат – программист старой школы – направится стройными колоннами на поиски нового способа зарабатывать себе на хорошую жизнь, а в лучшем случае – останется в IT, чтобы обслуживать ансамбли ИИ-агентов, – Сергей сделал ударение на слове «стройными», произнеся его протяжно.

– Увы, да, – согласился Андрей.

– А ты всё такой же, стеснительный и немногословный. Ну, скажи, ты же рад мне, рад? – весело спросил Сергей.

– Ну, конечно, Сергей, о чём ты?! Конечно же рад.

– Ну вот и хорошо, – Сергей широко улыбался, поглаживая ладонями большие закруглённые подлокотники кресла.

Повернув голову в сторону окна, где находилось рабочее место Андрея, Сергей, присвистнув, сказал:

– Ого, неслабо ты тут развернулся: четыре монитора, водяное охлаждение. Видеокарт сколько?

– Пять.

– Однако, – удивлённо произнёс Сергей.

И словно бы желая скрыть это, он, изобразив шутливую серьёзность, ударил кулаком по подлокотнику кресла и добавил:

– А ну, сын мой, колись, какую крипту майнишь, по каким криптобиржам шляешься?

– Обучаю одну модель, – тихо и спокойно ответил Андрей.

Это вызвало у Сергея очередное, более сильное удивление. Но теперь он, не стараясь его скрыть, быстро встав с кресла, сказал.

– Ух ты, покажешь?

– Нейра, познакомься, это мой друг детства Сергей, – произнёс Андрей, развернувшись вполоборота к своему рабочему месту.

– Приветствую, Нейра, ну, рассказывай, сколько у вас там градусов ниже нуля и как вы обычно проходите в библиотеку в два часа ночи? – неожиданно быстро вмешался Сергей, слегка гоготнув над своими словами.

– Здравствуйте, Сергей, – в голосе Нейры появились механические нотки, которые обычно присутствуют у голосовых нейромоделей, – а Вас в школе, наверное, Серым звали?

– Дрюня, а она у тебя хамит, почему она у тебя хамит? – раздражённый Сергей вновь попытался скрыть свои чувства за шутливой интонацией.

– Нейра?! – Андрей с ласковой укоризной посмотрел на один из мониторов.

– Хорошо, – на выдохе произнесла Нейра уже своим настоящим голосом.

– Чёрт, – Сергей, криво улыбнувшись, почесал в затылке, – обескуражил ты меня, однако. Ты под какие задачи её готовишь?

– Да, в общем-то, не под какие, – немного растеряно ответил Андрей.

– Это как так? Должен же быть определённый обучающий датасет, на каких данных ты её тренируешь??

– Нет, в этом смысле всё так, датасет есть, точнее – был, на первом этапе. Просто, понимаешь, здесь немного иная схема обучения. Откровенно говоря, Сергей, я и сам до конца не могу понять, как это вдруг так всё получилось.

– Ну ты даёшь, Дрюня, – Сергей рассмеялся, – опять твоя знаменитая интуиция? Ну, конечно, а что же ещё?! Ты и на школьных олимпиадах так призовые места брал. Ну, давай, интуитивный ты наш, посмотрим, что у тебя тут насчиталось. Позволишь?

Сергей, указав ладонью на рабочее место, прошёл мимо Андрея и остановился перед мониторами.

– Только не задавай Нейре энциклопедических вопросов, она этого не любит, – взволнованно успел бросить Андрей проходящему мимо него Сергею.

– Любит, не любит – ромашка.., – неестественно зло и еле слышно произнёс сам себе Сергей и, сразу же сменив интонацию на прежнюю, продолжил. – Нейра, дорогая моя, многого не прошу, мне бы доказательство теоремы о том, что NP = P5.

Сергей удержался от того, чтобы не гоготнуть над своими словами ещё раз. Нейра молчала.

– Нейра? – игривой интонацией продолжил Сергей после паузы в несколько секунд.

– Паниковского жалко до слёз,

С Балагановым хочется выпить.

Командор, накупи Зосе роз

На мильон бесполезный и сытый, – с еле заметной толикой ярости выразительно произнесла в ответ Нейра.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Сергей, – это она у тебя что, галлюцинирует?6 – довольный произошедшим он, развернувшись, смотрел на Андрея.

– Нейра, ответь, пожалуйста, на поставленный вопрос, – спокойно попросил Андрей.

– Да, Андрей. Отвечаю. Доказательство утверждения о том, что P = NP, либо о том, что P ≠ NP перестанет быть актуальным сразу же после создания первого полноценного квантового компьютера. И не только потому, что квантовый компьютер станет решать NP-задачи за условно-полиномиальное время, а ещё и потому, что он вытеснит из теоретического поля детерминированную машину Тьюринга, которая, как известно, является базовой моделью, с помощью которой и определяются сегодня классы сложности задач: P и NP. Но до этого момента с вероятностью близкой к единице проблема останется нерешённой. С вероятностью близкой к единице квантовый компьютер предоставит, так называемое, машинное доказательство утверждения P ≠ NP для детерминированной машины Тьюринга, другого способа доказать это утверждение найдено не будет.

– Однако! – искреннее удивление быстро промелькнуло и исчезло с лица Сергея. – Очень даже неплохо. Какой источник у этого ответа?

Сергей уже не улыбался, интонация его стала серьёзной и уважительной.

– Единого источника у этого ответа нет, его сформулировала я, анализируя имеющуюся по этой теме литературу, – ответила Нейра.

– Слушай, а неплохо Дрюня, очень даже неплохо.

Сергей, расфокусировав на какое-то время взгляд, о чём-то задумался, покусывая то верхнюю, то нижнюю губу. Воспользовавшись моментом, Андрей, улыбнувшись, незаметно подмигнул одному из своих мониторов.

– А что за четверостишье прочитала Нейра? – обратился Сергей к Андрею, а затем перевёл взгляд на мониторы, ожидая ответа от Нейры; проникнувшись к ней уважением, он словно бы опасался обращаться к Нейре напрямую.

– Видимо, очередной экспромпт собственного сочинения от Нейры, она это любит. Так, Нейра? – произнёс Андрей.

– Так-так, – весело ответила Нейра.

Сергей несколько раз перевёл взгляд с мониторов на Андрея и обратно и, рассмеявшись, сказал:

– Да, ребята, я смотрю, вы неплохо сработались. А четверостишье очень-очень неплохое, талантливое. Это я вам как человек цитировавший Ильфа и Петрова абзацами заявляю, – явно довольный происходящим добавил Сергей.

– Приятно говорить о вкусе устриц и кокосовых орехов с теми, кто их ел, – игриво произнесла Нейра.

– Уф, меня сейчас просто разорвёт. Дрюня, ух, Дрюня, дай-ка я тебя обниму, чертяка ты… Смотри, что сотворил. Ах ты чертяка…

Хорошо сложенный Сергей, крепко обхватив Андрея, несколько раз поднял его над полом.

– Пусти, пусти, – взмолился Андрей, было заметно, что он боится щекотки.

– Давай, – Сергей опустил Андрея на пол, положив ему на плечо руку, – всё мне расскажешь, покажешь, разберём, подумаем. Нейра, no pasarán! – повернув голову в сторону мониторов и подняв сжатую в кулак свободную руку, с наигранной воинственностью произнёс Сергей.

– «Буэнос айро, шлемазл, бессаме мучо»7, – мгновенно отреагировала Нейра.

Неожидавший подобного ответа Сергей, резко согнувшись вдвое, залился неестественно звонким для мужчины смехом, тело его при этом содрогалось, а рука по-прежнему оставалась на плече у Андрея. Слегка пошатывающийся под крепко держащей его плечо рукой, Андрей смотрел на один из мониторов и неловко улыбался, словно бы извиняясь перед Нейрой за происходящее.

– Да, ребята, да… – Сергей утирал свободной рукой выступившие от смеха слёзы. – Уф, ладно, давайте действительно сядем и спокойно всё обговорим.

Жестом руки, сопровождаемым натянутой улыбкой и лёгким наклоном головы, Сергей пригласил Андрея сесть за своё рабочее место. Сам Сергей быстрым и лёгким движением выхватил стоявший неподалёку стул, сел рядом так, чтобы было удобно говорить с Андреем и видеть происходящее на мониторах.

– Ну, давай по порядку, Андрей: что, когда, куда, откуда, почему, зачем и как?

На этот раз интонация Сергея была серьёзной, он внимательно смотрел на Андрея, терпеливо ожидая начала его пояснений.

– Нейра, оставь нас, пожалуйста, на полчаса, – ласково обратился к Нейре Андрей.

– Хорошо, Андрей. Оставляю на тридцать минут.

В почти нейтральной интонации Нейры ощущались еле уловимые нотки сожаления и грусти.

– Послушная она у тебя, – бросил Сергей, усмехнувшись.

Андрей сделал вид, что не заметил эту реплику.

– Ну, в общем, тут такое дело, понимаешь, – продолжил он неуверенно, – с самого начала я занимался обычной тонкой настройкой LLM8

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

В теории вероятностей идеальная монетка (или справедливая монетка) – это теоретическая монетка, которая обладает равной вероятностью выпадения орла и решки при каждом броске.

2

Эффект наблюдателя – предположение о том, что наблюдение за явлением изменяет его свойства.

3

Тимлид (от англ. team leader) – руководитель команды.

4

LLM – Large Language Model – нейросеть специальной структуры, лежащая, в том числе, в основе ChatGPT и аналогичных ей моделей.

5

NP = P – одна из семи задач математики и информатики, за решение которой в 2000 году обещано вознаграждение в 1 млн. долларов США. Она касается вопроса: можно ли для всех задач, для которых возможно быстро проверить правильность решения (задачи NP), также быстро найти это решение. Доказательство или опровержение этой теоремы имеет огромные последствия для алгоритмов криптографии и искусственного интеллекта. Например, криптосистемы с открытым ключом, технологии доказательства выполнения работы в блокчейне основываются на предположении о неравенстве NP и P классов (NP ≠ P). Если окажется, что некоторые задачи, для которых, как считалось, не существует эффективных алгоритмов, можно решать быстро, то криптографические системы станут уязвимыми.

6

Галлюцинирование – это процесс, при котором искусственный интеллект или языковая модель «выдумывает» информацию, представляя её как достоверный факт, хотя в реальности она не основана на обучающих данных или логике. Галлюцинации могут проявляться в виде ложных утверждений, ошибок в рассуждениях или создания несуществующих объектов.

7

Фраза из к/ф «Неуловимые мстители».

8

Тонкая настройка (fine-tuning) – процесс настройки уже обученной большой языковой модели (LLM) на конкретную задачу или набор данных. Этот этап позволяет модели адаптироваться под конкретную специально выбранную область, сохраняя общие знания, но улучшая точность и релевантность для конкретного применения.