скачать книгу бесплатно
– Я считаю так.
– Если вы пишете в основном романы, повести и рассказы, то я задумался на счёт поэзии и вспоминая людей, смог разделить их на несколько категорий. Думаю, вам будет интересно послушать об этом?
– Безусловно, – ответил месье Верн, принимая лучшее положение в кресле.
– Первый тип – психотерапевтический, то есть это люди, которые просто накалены различными эмоциями и пытаясь как-то их выплеснуть и для этого применяют стихи, либо иной вид произведения. Что вы скажите по их поводу?
– Мне кажется, что они не «дожарены», то есть у них появилась мотивация – это эмоция и это нисколько не плохо, нужно лишь эту мысль, раз уж и творить, привести в разумный вариант. Ведь нужно передать мысль и было бы весьма бестактно сразу выплёскивать сами слова напрямую. Поэтому им стоит приступить к работе, а после на более свежую голову ещё раз обдумать написанное, при этом сразу нужно сказать – убирая застенчивость, ибо оно может погубить текст.
– Но верно, что и мы с вами впадаем в подобные состояния.
– Разумеется, но это явно не нужно путать с озарением.
– Конечно, – согласился господин Абдуллах. – Второй вариант, это необходимость понравится кому-либо, либо же добиться славы. Весьма глупые и странные пожелания. Чтобы кому-либо понравится, нужно лишь показать себя, а чтобы добиться славы – достаточно просто трудиться и идти дальше, не ожидая этой славы, чтобы она пришла сама лично. Вы согласны?
– Полностью, – ответил фантаст…
Глава третья. У земных гостей
– Прибыль я даже не упоминаю, в отличие от нахождения того, кто вполне подойдёт по личному интересу в этом направлении.
– В этом я могу сказать, что вы очень даже преуспели, ведь нигде в мире нет легче способа, чтобы найти товарища со сходными интересами, как и читателей, либо слушателей, впрочем, как и я смог найти их тут же, – добавил фантаст. – Но я надеюсь, вы не забыли, про людей, коим нравится сам процесс?
– Вы следующий по списку. Но следующий пункт один из моих любимых – саморазвитие именно в самом языке, но более мил мне следующий тип – это те, кто, созидая, познают что-то новое, упражняют и улучшают своё мышление мозг, в целом – развиваются, идя всё дальше!
– Те, кто относится к вашей идее или точнее, все мы, – заметил писатель, на что господин Абдуллах улыбнулся.
– Далее идут те, кто хотят донести миру свою идею, либо мысль, это как раз к вам, ведь вы изначально это утверждали.
– Да, вы перечисляете буквально наши любимые направления среди последних трёх. И к этому я могу даже добавить один тип – те, кто хотят, что-либо после себя оставить, имеется ввиду духовное наследие.
– Верно, они также входят в мой список, следовательно подходящих нам уже 4, а остальных нужно ещё развивать, но самые малоразвитые – это просто не имеющие ответа, просто пишущие, коим нужно развиваться ещё достаточно много.
– Согласен, но и тем, кто на приличном уровне есть куда развиваться, ведь рассказать историю это одно, ведь нужно соответствовать множеству факторов. Яркий тому пример, персонажи все буквально, должны иметь своё развитие, своё движение, либо вверх, либо вниз. Прекрасный приём, если вы оставляете своего рода «крючки», либо «отсылки», которые действуют в дальнейшем, то есть всё в тексте важно, это усиливает общий текст, общую историю, делая её ещё более завораживающей.
– Добавлю, что было бы ещё лучше, если развивался сам текст.
– Простите, но это будет всегда, текст, как и слог автора будет либо деградировать, либо улучшаться. Но чаще всего улучшаться, ведь писатель набирает свой опыт. Но тут и у меня к вам вопрос, как вы отнесётесь к обвинению в адрес о большом количестве написанного? Ведь тогда часты обвинения в плагиате.
– Весьма глупо, ибо трудно представить пределы человеческих, да и иных возможностей. К примеру, если этот человек много пишет, никто не исключает, что он попросту достаточно много уделяет этому время, набирает текст быстрее, лучше редактирует или просто пишет ночью.
– Логично, но даже если не избежать этого, стоит ли быть анонимным?
– Никогда и ни в коем случае, – заявил учёный. – Аноним – худший родитель, ведь если породить текст, изобретение, стихотворение, картину или иное произведение, работу, проект, а затем попросту его бросить, не называя собственного имени – это хуже, чем позор, я считаю.
– Значит, нужно улучшать текст, если избежать этого, чтобы не только по причине его большого количества, но и из непрофессионализма к этому приходить?
– Тут я бы различил, месье Верн. Ведь если создаётся большое произведение, которое будет излагаться в томах, то развитие слога по ходу событий, послужило бы не плохим плюсом, своего рода развитием не только сюжета, но и текста, как вы и говорили, но если это произведение выйдет лишь один раз, его желательно проверить, возможно улучшить, либо если следующие том работы пишет иной человек, то нужно стараться удерживать планку заданную ранее. А бесконечно переписывать одно и тоже – трата драгоценного времени, когда можно создать линию из совершенствующего текста, нежели просто один ответ.
– Хорошо, если вы говорите так, то лучший вариант – это устное повествование, не так ли?
– Если быть крайне критичным к этой мысли, что также не приветствуется, ведь абсурдизм явно не может быть выходом.
– Но, если попробовать?
– Возможно получить хотя бы раз хорошие результаты.
– Значит можно вашим гостям хотя бы одну часть вашей истории рассказать не только в письменном, но и как вы это сделали в первый раз, и хоть это не совсем идеально получилось, сделать и во второй, усовершенствовав этот приём, видя всю реакцию, совершенствование, испытывая самому катарсис и ностальгию?
– Гм…
Тем временем…
– Человечество с древних времён шло по самым различным путям, – восторженно читал лекцию Вадим Александрович, стоя возле своего стола в их библиотеке, – старалось применять самые различные направления и идеологии как философские, так и научные, но порой некоторые цивилизации становятся более прогрессивными, чем первоначальные тратя на это сравнительно меньше времени. Наука – это некое действие, сама операция, подобно тома как математика используется как аппарат, описывающий физические, химические или биологические законы, также наука в широком понимании описывает вселенную, но для этого ей тоже приходится пользоваться большой картой философии, состоящей из тысячи отделений.
Ряд книг в библиотеке
От рационализма до детерминизма или иных точек зрения, каждый путь особенный, но увы ни один из них не приводит до полнейшего результата, некоего идеала, возможно он и является неким Высшим существом, к которому сводится даже философия прогрессизма…
Эти слова эхом разносились по всему большому залу, адресованные верному ученику и коллеге, моряку Родиону Михайловичу, который проходил по коридорам из больших шкафов, внимательно слушая каждое выражение почтенного профессора и доктора филологических наук.
– Скорее к чему-либо более совершенному, – отвечал юноша, – ведь если это Существо может считывать данные, то в её возможности не включается их задание, скорее всего Высшее существо именно задаёт его, а считывающим может быть скорее подобие демона Лапласа, обладающий крайне высокой точностью.
Моряк лет 22 вышел к профессору, который уже успел присесть и отвечал:
– Ваша мысль действительна более верна, мой дорогой друг, но это повод ли полагать, что наука приближается к демону Лапласа?
– Гм. Интересный вопрос, профессор, но кажется было бы довольно странно так утверждать, поскольку наука не только считывает, но и пытается задавать, то есть не только брать уже имеющиеся данные, но и генерировать свои собственные, поэтому наука приближается именно к Высшему существу, нежели к демону, – присаживаясь на стул, напротив отвечал коллега.
– Довольно ловкий ответ, Родион Михайлович, который действительно очень похож на правду.
– Ибо он им и является, – послышалось со стороны стеклянной стены, которая являлась выходом на их персональный балкон.
Господа поспешили выйти в сторону источника звука и встретив Ицала вместе с Табалугой очень даже обрадовались.
– О, добро пожаловать, добро пожаловать, дорогие гости, как же я рад вас видеть, – говорил, улыбаясь профессор.
– Огромное спасибо, Вадим Александрович, Родион Михайлович, – со всей добротой говорил Табалуга.
– Приветствую вас, – отвечал Родион, – хотя я не уверен, что это было очень уж приятно, – недолюбливая Ицала добавил моряк.
– Взаимно, – грозно произнёс Ицал, настроенный более злобно от подобного ответа.
– Наверное вы не завтракали, окажите нам такую честь и позавтракайте вместе с нами, – предложил профессор и еле похлопал по плечам моряка, чуток надавив, ибо не смотря на свой возраст, он тот, кто не мало повидал грозность людей, даже с самого юного возраста обладал недюжинной силой.
– Если вы просите, я надеюсь роботы за вами хорошо ухаживают? – поспешил спросить Табалуга.
– Разумеется, в самом наилучшем виде, и я уверен, что они уже успели накрыть стол в зале, куда я предложил бы пройти.
После этой фразы они проходили к двери, но тут доктор наук сделал вид, будто что-то забыл и сказал:
– Извините меня, мы, кажется, забыли одну небольшую деталь, разрешите нам с Родионом обговорить её, после чего мы непременно присоединимся к вам.
– Но что мы… – хотел спросить юноша.
– Я напомню вам, – отрезал учёный.
– Хорошо, мы ожидаем вас, – ответил Ицал и удалился в зал, Табалуга не решался, но после знака Ицала пошёл за ним.
– Итак, что мы забыли или вы хотели мне что-то сказать? – подходя к профессору, который стоял у полок сказал юноша.
– Родион, кажется господин Абдуллах, я и иные присутствующие не раз просили вас держать себя в руках, неужели вы забыли, что случилось в последний раз? Кроме того, вы бросаете свои работы, что с вами, чёрт возьми творится?
– Но тогда и вы должны помнить, что мне ответили в прошлый раз? Я ведь объяснил вам, что перед моими глазами всё время предстаёт картина погибших моих товарищей, капитана, друзей, на что я получил лишь уход от ответа, трусость, которую обвиняли в самом начале! И теперь вы встали на их сторону, потому что этот Абдуллах вернул вам вашу игрушку Анну!
– Родион! – крикнул профессор.
– Да, ваша сестра не более чем игрушка! – выпалил неосмотрительно юноша, когда он понял смысл сказанных слов, то всё внутри сжалось.
Тут в лицо моряку прилетел огненный удар. Вадим Александрович весь дрожал от злости, казалось, он выпустил всю скрываемую под добротой и старостью – силу. Он прижал Родиона Михайловича к полкам, перекрывая руками артерии на шее. Он сжимал шею противника всё сильнее и сильнее. Учёный ухватился за его глотку моряка и принялся сдавливать так, что имевший военную подготовку юноша не мог как-либо сопротивляться. Знаток самых различных областей науки Вадим Александрович, в миг нащупал болевые точки на шее и плечах, насильно сдавливая их. Юноша начал задыхаться, биться в истерике, все его удары походили на жалкие попытки выбраться из стальной хватки капкана, а лицо его медленно приобретало нездоровый багряный оттенок. Из глаз брызнули слёзы, а рот пытался вдохнуть хоть каплю воздуха.
– Запомните, Родион, я, конечно, может и кажусь старым, являюсь доктором наук, но моей силы на вас вполне хватит, поэтому я посоветовал бы вам выбирать выражения, прежде чем говорить их мне! – грозно крикнул профессор. – Если вы сильны, то для себя, нужен земной разговор по понятиям? Я вам его устрою, я вас на перо всажу если надо и мало кто сможет мне противостоять, ведь что мне остаётся, что я потеряю? Я вырос там, где нет доброты, без родни, без никого и вы смеете обвинять меня в радости при виде своей же родной сестрёнки?
Перед глазами маячили разноцветные кляксы, пока они не начали с заметной прожорливостью поедать всё пространство, окрашивая его в чёрный. Родион Михайлович не хотел видеть эту темноты, ему было страшно, также страшно увидеть профессора, который забылся в этой кипящей ярости.
И мольбы были услышаны, Вадим Александрович снова вздрогнул, отпуская на этот раз юношу. Тот скатился на пол, жадно вдыхая драгоценный воздух. Перед собой он видел замешательство профессора и дикий страх в его глазах. Он посмотрел на свои руки, вмиг поправляя ими свои рукава.
– Я надеюсь, что это было в первый и последний раз, Родион Михайлович, не заставляйте применять грубую силу вновь, – профессор правда надеялся на благоразумность юноши.
Он отошёл, часто дыша. Вадим Александрович просто не мог надышаться воздухом, словно в его лёгких образовались дырки, через которые проходил мимо весь кислород. Как же так вышло, как он мог позволить гневу взять вверх. Честь его сестры достойна таких жертв, но чувство вины и совесть терзали душу старыми картинами из прошлого. Всё же человек должен решать проблемы словами, а не силой…
Юноша приходил в себя, когда доктор, подойдя к двери более громко сказал:
– Кажется мы всё обсудили, мой дорогой друг, упакуйте всё как положено и присоединяйтесь к нам, я ожидаю вас в гостиной, Родион Михайлович, – при этом лицо всё ещё отражало гнев.
Затем учёный скрылся за дверью. В зале уже был накрыт стол, а профессор присел к Табалуге и Ицалу.
– Родион скоро прибудет, мы пока можем начинать, – сказал профессор.
Филолог хотел было предложить начать трапезу одному из присутствующих, но они жестом указали на то, что начинает старший, после чего Вадим Александрович разломил ароматный горячий хлеб и разложив рядом с каждым взял себе кусочек, откусив его, вместе с изюмом, параллельно подготавливая бутерброд, за ним начал Ицал, а после Табалуга, который также разливал чай.
– Я надеюсь ваши дела идут весьма успешно? – спросил профессор.
– Да, спасибо большое Вадим Александрович, – поблагодарил дракон, – а ваша чудесная работа по классификации продолжается?
– Полным ходом, можете быть уверены. У меня появилось много новых идей, к примеру, если мы анализировали только сами сюжеты и их классификацию, но как производить анализ, если в одной работе несколько сюжетов, параллельный или последовательных, либо вовсе смешанных. Ведь существует много примеров работ одновременно по научной фантастике, драме, приключениям, истории, фэнтези и прочим, не говоря уже о авторской стилистике.
– И вы думаете, что результат будет разный? – поинтересовался Ицал более спокойно.
– Разумеется, – ответил Табалуга, – ведь даже если полагать, что результат будет смешанный, то зависит ли пропорция сюжета к пропорциям результатов? Если да, то как? А если нет, то почему?
– Вы просто читаете мои мысли, Табалуга, – с восторгом сказал профессор, что вызвало улыбку у Ицала.
– Как же приятно видеть человека, который любит свою работу, своё направление.
– У всех есть своё призвание, и каждый должен ему следовать, порой бывает даже так, что призваний несколько, что ещё более поразительней, – сказал доктор наук.
Вскоре открылась дверь и показался Родион, который худо-бедно смог немного протереть свои небольшие раны, стараясь максимально не показывать их, благодаря чему дракон и орёл, к большой радости моряка, не заметили их.
– Кстати говоря о нашей недавней встрече, к сожалению, я не успел тогда спросить, принц Даккар рассказывал нам о преимуществах одного только нашего отдела и как оказалось, один лишь он превосходит практически все достижения чудес человечества на сегодняшний день, но даже при таком раскладе он крошечный, не подобен даже пылинке по сравнению со всем замком, а вас не так уж и много, не кажется ли, что замок слишком уж для вас велик?
Глава четвёртая. Повествование началось
При таком наивном вопросе на лицах братьев появилась улыбка.
– Мы понимаем вас, Вадим Александрович, – начал Табалуга, – но вы можете не беспокоится, каждый кубический метр, занятый замком, не говоря уже об остальных местах использован крайне рационально. Ведь ваш отдел является практически самым маленьким среди остальных и нас не так уж и мало, как вы предполагаете, все жители, кого вы могли видеть на праздновании Нового года – лишь малая часть, ибо там было всего около пары сотен миллиардов существ, что несравнимо мало со всем остальным количеством, которые праздновали в дополнительных залах.
Более того в вашем отделе нет того, что есть в наших, начиная от комнат для завтрака, обеда и ужина, отдельных инженерных, биологических комнат, отделённых лабораторий, кабинетов, мастерских различного вида и типа, бассейна, галереи, комнаты кривых зеркал, мраморных, золотых, серебряных и прочих комнат, залов для бесед, театров, садов, больших оранжерей, также разделённые на типы и прочего…
– В целом этот список у каждого свой и он часто меняется, к примеру, при желании я могу добавить в своё отделение океан или море, либо добавить отдельную мастерскую, – объяснял Ицал.
– Но для чего такое расточительство? – удивился профессор.
– Это вовсе не расточительство, дорогой профессор, – отвечал без какого-либо замечания, с той же добротой Табалуга, – ведь мы не просто так создаём эти отделы, это помогает нам работать, к примеру комнаты для завтрака оборудованы таким образом, что всегда можно почувствовать атмосферу утра, свежий ветер, получить нужное вдохновение, обеда и ужина тоже для своего времени. Инженерные комнаты такие разные, либо из-за большого количества оборудования, которое может не поместится, либо же чтобы проекты не смешивались между собой и в каждой комнате можно получить соответствующую атмосферу, порождая что-то новое, ведь не всегда интересы бывают одни и те же. Тоже самое относится к лабораториям, кабинетам и мастерским. Говоря же о бассейне, галереях и комнат кривых зеркал, то это своего рода комнаты отдыха или наслаждения, к ним относятся ещё музеи и театры, либо оперы, при наличии, как и кинотеатры, бильярдные, прочие комнаты и залы.
– И это скорее нужно для успокоения, – продолжал Ицал мысль дракона, – либо получения новой атмосферы, впрочем, как и всё остальное, так мы можем постоянно что-то порождать и творить, ровно, как и вы, но пока более ограниченно, поэтому вам и был предоставлен этот отдел именно в таком виде, поскольку ваши возможности пока несколько ограничены.
– Гм. Если признаться, со стороны земного взгляда это выглядело несколько иначе, но после вашего объяснения мне становится более понятна фраза – безграничные ресурсы на пути развития и совершенствования, – отметил Вадим Александрович.
– Верно, но благодаря этому получаются такие замечательные результаты, как вы можете видеть, – отметил Ицал.
– Что не может не радовать, но я надеюсь, что хоть мы ещё только продолжаем осваиваться в вашем мире, мы тоже сможем не хило развить наши таланты! – заверил доктор филологических наук.
Такое выражение вызвало радость на лицах братьев, даже для Ицала.
– Знаете, Вадим Александрович, – начал Ицал, – я как вы знаете, один из тех, кто просто ненавижу людей, ибо видел их более ярко, в отличие от моих братьев, но вы даже несмотря на то, что вы из Земли мне очень даже нравитесь. Поэтому в знак моего первого доверия, разрешите сделать вам небольшой подарок.
Орёл достал из своего левого крыла большое красивое перо, на которое он посмотрел, его мысли в миг были считаны счётчиками, установленные в зале, после чего были направлены потоки частиц, сильно ионизировав эту часть воздуха, поднимая перо в воздух, словно оно парило и откуда ощущался небольшой ветерок, вместе со свечением. Это свечением увеличивалось, в результате чего перо обрело металлическое основание с капиллярной прорезью и небольшой полостью, далее шёл удобный небольшой держатель, вместе с небольшой прямоугольной выпуклостью в стороне удерживая и наконец само роскошное перо.
– Великолепно, это самое красивое перо из всех, которое я когда-либо видел и очень большое, – произнёс профессор, получая свой дар.
– Оно удобно, красиво и элегантно, ведь это перо самой большой птицы из всех, когда-либо существовавших, более того, я добавил небольшую особенность, та выпуклость вынимается и ложится в чернильницу, откуда она телепортируется в небольшую полость с запутанными фотонами, которая стекается по тонкому капилляру – металлическому канальцу внутри металлического основания. К сожалению, сразу создавать в этой полости чернила было бы несколько трудно, ибо для этого нужно большее пространство, поэтому телепортация – лучшее решение.
– Получается его не нужно постоянно макать в чернильницу? – уточнил учёный.
– Именно. Более того, подача чернил в нём регулируется и небольшой запас пополняется лишь, если перо в руках пользователя, что узнаётся благодаря тонкой углеродной плёнке, по которой течёт ток с малейшей энергией, а тело как вам пропускает ток в определённой мере, что рассчитывается микропроцессором и можно определить о том, кто держит перо.
Ицал кажется также прекрасно владел самыми различными знаниями, как и их отец.
