скачать книгу бесплатно
-Он прекрасен, -проговорил я и обнял ее за плечи.
Она резко обернулась ко мне и впилась в мои губы. Я сладостно застонал и мои руки прошлись по ее телу. Почти тут же она оттолкнула меня прошептав:
– Я тебе позвоню. Потом, не сейчас. У тебя тот же телефон?
– Да, – я не давал себе отчета, хотелось продолжать ласкать ее, опрокинуть на кровать и овладеть этим прекрасным телом.
– Идем, он сейчас придет.
Она вытолкала меня за ширму и усадила за стол. Сама села напротив.
– Я всегда думала о тебе. Ты мне всегда нравился. Но выйти за тебя замуж не смогла бы. Не спрашивай, сама не знаю почему. Это мое, свое. А теперь поговорим о другом. Просто поговорим, чтобы, когда он вошел , между нами не было никакой искры.
Он пришел минуты через две.
-Ну как, как дела?
-Разговариваем. Спрашиваю его, почему не женился до сих пор. Объяснить не может.
Дальнейшее я помню плохо. Мы раздавили и эту бутылку, потом, по-моему, она вышла меня провожать, вроде я остановил такси и поехал домой.
Все последующие дни я думал о ней. Иногда о нем. Тогда за столом он говорил, что никого у них нет, все старые друзья – товарищи разбежались, каждый решает свои проблемы и он рад был увидеть меня, знакомое лицо. Но если вспомнить, что он не любил меня, относился пренебрежительно в те времена, почему я вдруг понадобился ему сейчас?
Но все эти мысли занимали меня не долго, я отмахивался от них и вновь возвращался мыслями к ней.
Прошло более месяца прежде, чем она позвонила.
– Сегодня вечером я тебя жду. Приезжай в восемь вечера, не раньше. В восемь совсем темно. Я тебе сразу открою.
– Хорошо. А как соседи? С ними проблем не будет?
-Интересно, что ты спросил насчет соседей, а не Эльдара. Один переехал, второй открыл себе новую дверь, входит с параллельной улицы. А вот Эльдар сегодня утром уехал в район, в Гусары, какой-то клиент предложил ему выгодную работу на частной вилле. На пару дней поехал, обещал приехать послезавтра.
-Что-нибудь купить надо? Не с пустыми же руками приходить.
-Ну, вроде все есть. Купи шампанское,”Фабер”, оно мне нравится. Пока, жду.
Я повесил трубку и не верил своему счастью. Всего через несколько часов я буду обладать ею! Боже, неужели?
Как пролетело время до восьми, вы, наверное, понимаете. Оно тянулось невероятно долго. И вот, наконец, в восемь вечера я подошел к огромной деревянной двери прошлого века и затаил дыхание. Через несколько секунд тяжелая дубовая дверь приоткрылась и меня впустили в слабоосвещенный двор.
Не скажу, что крадучись, но как-то с опаской я прошел за ней в квартиру.
Мы сели за стол, открыли шампанское, выпили и начали болтать. Вернее, говорила больше она. О том, почему вышла тогда именно за него, о последующей жизни, о какой-то женской болезни, которая не позволяла родить, о долгом лечении, о постоянных спорах со свекровью, которая обвиняла ее во всех смертных грехах только из-за того, что она не могла родить. Удалась семейная жизнь? Трудно было ответить на этот вопрос, она и не пыталась на него ответить, да и не спрашивала себя об этом. “Кисмят”, говорила она, что в переводе означало “судьба”.
После таких разговоров я даже и не знал как себя теперь вести. Подойти обнять, впиться в губы – что-то меня сдерживало.
Она же деловито убрала со стола и прошла за ширму. Я за ней.
-Я сейчас постель приготовлю. Поздно уже. Будем спать.
Все это было сказано довольно буднично, но я все равно задрожал от возбуждения.
Она вообще все делала деловито: готовила постель, прихорашивалась перед зеркалом, раздевалась, не стесняясь меня, еще приговаривая при этом:
-Ты чего стоишь? Ложиться не собираешься?
Все это было довольно нелепо, у меня никогда так не происходило. Наконец, мы легли и началась прелюдия.
Вся эта фантастичность, нелепость происходящего должна была закончиться именно так.
В самый момент обострения фазы, именно тогда, когда сгораемый желанием я готов был войти в нее, через открытую форточку послышался визг тормозов, щелчок открываемой двери и противный голос Эльдара, благодарившего кого-то и сообщавшего, что с божьей помощью они благополучно доехали до дома.
Надо было видеть ее в этот момент. Быстрее молнии она оттолкнула меня вскочила на ноги, натянула халат.
-Быстрее же, чего лежишь? – прошипела она
Я окаменел. Незавидная судьба любовника.
Она же бросила на меня мои брюки и рубашку.
-Быстрее, быстрее. Двигайся.
Голос Эльдара еще раздавался с улицы. Я вскочил, натянул майку, трусишки, кое-как попал в штанины брюк и не мог попасть в рукава рубашки. Меня бросило в озноб.
-Давай, давай, иди к двери, он откроет, я его задержу, а ты вылетай. Носки одень, не забудь.
С не заправленной рубашкой я стал натягивать свои белые носки. Лейла подошла к входной двери и я услышал ее голос:
– Я тебя не ждала. Тише, тише, ребенок спит, иди в туалет, чтобы потом не ходить.
-Не хочу я в туалет, – рассмеялся Эльдар
-Хочешь, не хочешь – иди. Вон как приехал, вся улица на шум проснулась. Иди.
И тут же буквально схватила меня за ворот рубашки:
-Сейчас, подожди, – она прислушалась, – Все, беги, входную дверь полностью не открывай, скрипнет, чуть приоткрой и беги. Давай, пока.
Я как угорелый вылетел во двор, с легкостью приоткрыл ту самую тяжелую дубовую дверь и помчался вниз по улице. Что-то мне было не то, сначала не мог понять, потом дошло: я выбежал без туфлей, в одних белых носках . Как теперь быть? Босиком было не совсем уютно, в ночи они так интересно выделялись, с другой стороны туфли остались у нее, что теперь будет? Если он их увидит?
Мимо проезжало такси. Я поднял руку.
* * *
С тех пор прошло больше двадцати пяти лет. Я уже стал дедушкой. Но все время вспоминаю ту ночь у Лейлы.
Много раз я пытался восстановить то, что не удалось тогда. Звонил ей, подстерегал у магазинов или в парке, куда она ходила гулять с малышом. Но все напрасно. Она больше не соглашалась ни на никакую близость.
-Не получилось тогда, значит не “ кисмет”, – отвечала она на все мои мольбы и предложения.
Жалко, конечно, что не получилось тогда. Но все же в памяти остались те самые белые носки, о которых я рассказываю в кругу близких друзей, когда собираемся за стаканчиком чая.
ГАВРОШ
Кто и когда прозвал Азера Алиева Гаврошем – давно уже никто не помнил. И за что прозвал – также.
Обыкновенный мальчишка из поселка Сабунчи, что в пригороде Баку, больше времени проводил во дворе и воспитание, можно сказать, получал там же.
Отец его был нефтяником, работал на Нефтяных Камнях в смену из 15 дней, мать известная общественница, народный заседатель Ленинского нарсуда, победитель социалистического соревнования на родной чулочной фабрике.
За всю свою жизнь Гаврош полностью прочел одну книгу-сказку “Колобок”.
Все остальные сказки и книги он знал по экранизациям, что не мешало ему во дворе аппелировать такими, всем известными фразами, типа:” Бедный Йорик!” ,“ Быть или не быть!”, “Мне дурно !– проговорила она”, “Индейцы рядом – обозы в круг”, “Тихо, бабуля, в сарае немцы”, ”Гасконцам не нужны академии, гасконцы с детства академики” и так далее.
Естественно, что учился он из рук вон плохо, тащили его за уши только из-за матери, все-таки известная в личность в поселке.
Кое-как закончив восьмилетку, поступил в профтехучилище на слесаря-механосборочных работ, после окончания которого, по протекции матери, устроился на работу в Лениннефть оператором подземного ремонта скважин.
С первой зарплаты купил матери шейный платок, отцу портсигар (ему совершенно не нужный) и все. Больше в этой семье зарплаты Гавроша не видели.
Сказать, что внешность у него была обычная – значить ничего не сказать. Вечно взъерошенный, с желтыми прокуренными зубами, заячьей губой – он все время шутил по поводу своей губы, говорил, что так легче водку пить, не выльется обратно.
По прошествии времени ему пришла повестка в армию, но опять же, по протекции матери, у него обнаружили врожденный порок сердца и советская армия лишилась потенциального воина.
В связи с таким знаменательным событием отец подарил ему мопед-мечта поэта!
И вот Гавроша дома почти не застанешь – после работы он выезжал на своем ”друге” со двора и возвращался поздно ночью.
Теперь у него появилась цель (у него реально до этого не было цели в жизни, любил перефразировать Портоса из фильма: живу, потому что живу): накопить денег на полноценный мотоцикл. Зарплату нужно было копить долго, поэтому он ударился в коммерцию: продавал старые порнографические игральные карты, такие же старые номера журналов ”Playboy”, а также женские колготки. Откуда все это доставал-оставалось загадкой.
Видимо, все это приносило неплохой доход, уже через шесть месяцев Гаврош купил поддержанный “Иж-Планета-Спорт” и с шумом разъезжал по поселку.
В эти же времена в семье произошло несчастье: вертолет, везущий очередную смену нефтяников на Нефтяные Камни, среди которых был и отец Гавроша, потерпел аварию недалеко от моря. Никто не погиб, но все получили увечья различной степени тяжести.
Отца поместили в больницу. У него была куча переломов, а также сотрясение мозга, врачи говорили, что он может остаться инвалидом.
Естественно, что мать все время проводила рядом с супругом. И здесь же в больнице они вместе решили женить Гавроша. Женитьба, решили они, заставят сына образумиться, больше времени проводить дома, а отец, часто теперь думающий о смерти, хотел увидеть внуков.
Девушку нашли здесь же, в больнице. Медсестра Зарифа не была красавицей, даже симпатичной ее назвать было трудно, но она была очень деловой и знала конкретно, чего хочет в этой жизни.
Гавроша тут же познакомили с ней. Ему было все равно: раз родители решили, значить, надо жениться. К тому же у него был всего один сексуальный опыт и возможность заниматься сексом когда хочешь и не платить за это ему очень импонировала.
Самой Зарифе Гаврош совершенно не нравился, но ей уже было двадцать шесть, а женихами на пороге их дома и не пахло. Дамоклов меч под названием старая дева опускался все ниже над ее головой. Посоветовавшись дома, она решила принять предложение родителей Гавроша.
Отец Зарифы, старый совхозник, уже и не чаял выдать дочь. О матери и говорить нечего.
Ждали выздоровления отца Гавроша, чтобы провести все необходимые процедуры по местным обычаям сватовства. Но через несколько дней произошло чудо: К Зарифе посватался дальний родственник и они тут же дали согласие, благополучно забыв о Гавроше.
Он сам этому совсем не опечалился. Больше огорчились родители. Наконец-то они поняли, что найти девушку для сына станет проблемой.
Гаврош же все больше окунулся в мир мотоциклов и мечтал о дне, когда приобретет Харлей Девидсон.
Итак, проходили года, старели родители, становился старше сам Гаврош. Взросление не добавило ни ума, ни красоты, наоборот, он еще более подурнел. По его признаниям, даже известные шлюхи города отказывались отдаваться ему, а большие деньги за двадцать минут физиологической потребности он платить ментально был не готов.
Своими рассказами, как надо “оприходовать” козу или собаку он не только вызывал смех окружающих, но стал известным далеко за пределами своего поселка, так как никто еще не признавался в своих сексуальных приключениях с животными.
Так продолжалось до его тридцатилетия, когда он сделал себе великолепный подарок: купил новенькую “Яву”. Отец к этому времени полностью ослеп, все заботы и по ухаживанию и по дому полностью легли на мать. Она часто и причитала, что пора невестку домой привести, много говорила об этом с соседками, а те отвечали, что им не невестка нужна, а служанка в лице невестки.
Наконец, для Гавроша подобрали достойную пару. Девушка русская, из соседнего поселка, знакомая дальних родственников, правда, взрослая, ей уже тридцать пять, но из хорошей семьи, отец, Александр Петрович, заслуженный строитель, до последнего времени прорабом в домостроительном комбинате работал, мать домохозяйка, у них собственный дом с палисадником, отзывы о семье самые благоприятные. Девушку зовут Зоя, крупная такая, дородная баба про таких говорят. Некрасивая, правда, но это не имеет значения, да и понятие красоты у всех разное.
Устроили смотрины, привезли и Зою, и родителей ее к себе, Гаврош новую рубашку-гавайку одел, новые джинсы, как только Зою увидел – сразу желание почувствовал, на кухню, вслед за матерью вышел и выпалил, мол, долго болтать не надо, все хорошо, о свадьбе договариваться надо.
Но в этот день решили не торопиться. Отец Зои пригласил их на следующей неделе к ним, обещал шашлычком на свежем воздухе в собственном палисаднике угостить.
И мать и сам Гаврош горели таким желанием, что не дни, часы считали до выходных.
И удивились, когда увидели толпу, мило встречающих их у порога. Тут были и родственники и соседи. Расселись за большим прямоугольным столом и первый тост поднял Александр Петрович за Гавроша с матерью. Мать не осталась в долгу, произнесла тост за их семью и даже пригубила шампанского.
После четвертого тоста Александр Петрович неожиданно выступил с большой речью, в которой затронул самое главное: будущее их детей. Мать Гавроша сконфузилась, необычно тут все было и не по обычаям, но тут Гаврош встал, подошел к отцу и во всеуслышание сказал то, чего от него никто не ждал: тянуть тут нечего, ему девушка нравиться, пригласили их сюда уже не ради знакомства, и так знакомы, а раз так, пусть здесь же родители и скажут свое слово. Все растрогались, якобы, хотя втихомолку посмеивались, необычно все это было, никогда еще не видели они, чтобы дочь вот так вот, на втором свидании отдавали, да еще в присутствии соседей.
Ну, отец кивнул в сторону дочери и сказал, что принимать решение ей. Зоя выбежала из-за стола домой. Мать и пара родственниц за ней. Через некоторое время вернулись и сообщили радостную весть: девушка согласна. Тут пошла такая гулянка!
Гавроша с матерью к вечеру отвезли на такси, войдя к себе домой, даже не рассказали слепому отцу ничего из происшедшего, бросились друг другу в объятия и зарыдали. Оказывается, и Гаврош мог плакать!
После этой вечеринки новоявленные родственники зачастили в семью Гавроша, решили не откладывать дела в долгий ящик и уже на днях провести обручение, чтобы в следующем месяце организовать свадьбу. Тяжелое положение отца Гавроша тоже играло роль, мужик сдавал на глазах, по местным обычаям, умрет, не дай Бог, жди теперь еще год.
Тут все и закопошились, стали кольца покупать, мать Гавроша в долги залезла, кучу подарков для невесты надо, единственного сына женит, ну и что, что невестка русская, обычаи никто не отменял, все по местным законам должно быть.
А Гаврош тем временем с Зоей все время проводил, пару раз на мотоцикле ее прокатил, хотел и ее научить ездить, но она боялась, соглашалась только сзади, крепко обхватив его руками.
До обручения оставалась неделя. Мать у знакомых приобрела новую сирийскую кофточку, в размерах сомневалась, послала Гавроша к Зое для одобрения.
Он на своем мотоцикле и небольшим рюкзаком за спиной, где кофточка лежала, выехал к ним. Уже при выезде решил показать Зое свое искусство вождения.
Приближаясь к их дому, он увидел отца Зои, мирно сидящего в своем палисаднике и пьющего чай.
Гаврош при подъезде резко нажал на газ и приподнял мотоцикл на заднее колесо. Но не удержал равновесия, мотоцикл просто вылетел из-под него, проломил жиденький заборчик палисадника и налетел на отца. Тот даже не успел ничего понять, только привстал со стаканчиком чая в руках.
Удар оказался такой силы, что отбросил его к стене дома. Сам Гаврош больно ударился головой и некоторое время лежал неподвижно. На шум выбежала Зоя, потом соседи. Все окружили Александра Петровича и причитали. Догадались вызвать скорую. Приехавший врач констатировал смерть, скорее всего от черепно-мозговой травмы, но точнее скажет вскрытие.
Тут же приехала милиция. Гавроша арестовали, предъявили обвинение. Тут мать уже не помогла, ее время в заседателях давно прошло. Гавроша осудили по статье совершения преступления по неосторожности на пять лет в колонии общего режима.
Исмаил и Джульета
Я исполнял обязанности начальника отдела гарантийного и послегарантийного обслуживания машиностроительного завода в то время, когда были в моде выборы директоров предприятий.
Естественно, директором и выбрали исполнявшего эти обязанности Тофика Кахраманова, члена ЦК КП Азербайджана, члена Ревизионной комиссии ЦК, фактического хозяина района, перед кем стелился первый секретарь райкома и которого прочили в секретари ЦК.
