скачать книгу бесплатно
Егор еще раз взглянул на прижавшуюся к другу сестру и повернулся к толпе, морально готовясь, что сейчас будет ой как непросто.
Дима так и не опустил Настю, потому что с ней на руках добраться до дома и вернуться обратно можно было гораздо быстрее, чем если бы она бежала рядом.
– Дима, а почему Егор с нами не пошел? – говорила она в нос, начиная плакать.
– Он скоро придет, не переживай. Я тебя сейчас маме отнесу.
– А ты? Ты не уйдешь?
– Я побегу к Егору. Ты только не плачь, все хорошо будет.
Дима почти бегом поднялся на пятый этаж и стал звонить в квартиру. Светлана Николаевна открыла дверь, и в ее глазах тут же промелькнул ужас. Испуганная дочка была на руках у Димы, а сына вообще не было.
– Что случилось? Где Егор? – спрашивала она, забирая девочку.
– Он… Он… – Дима с Егором давно договорились, что если ввязывались в какие-то переделки, то разбирались со всем сами. Помогая друг другу, но не вмешивая в это родителей. – Егор еще в магазине, я пойду к нему. Просто Настя закапризничала, и я…
Единственное, что Дима делал из рук вон плохо, это врал. Бегающие в этот момент глаза его всегда выдавали.
– Дима, что случилось? – из-за угла вышел Виктор Петрович. Наверное, сегодня решил пораньше вернуться с работы. – Во что вляпались?
Надо отдать папе Егора должное. Он сразу просчитывал, если что-то было не так. То ли интуиция, то ли просто умел хорошо анализировать. Дима взглянул на него и решил, что в этот раз можно отойти от их с Егором правила, потому что ситуация была по-настоящему серьезная.
– Быстрее, там Егор дерется, – произнес Дима и тут же рванул вниз по лестницам, стараясь скорее добежать до нужного места. Виктор Петрович был быстрее, поэтому он лишь спросил, где именно находится Егор, и обогнал Диму. Если дело шло к драке с этой компанией, то она никогда не проходила на открытой улице. Они предусмотрительно отступали в проулки, где редко можно было встреть прохожих.
Дима опоздал примерно на минуту и застал, как папа Егора держит за шиворот Витьку и что-то кричит. Казалось, еще чуть-чуть, и он его ударит. Но через несколько секунд Виктор Петрович его отпустил, оттолкнув от себя, а потом развернулся к сыну, который все это время лежал на бетоне, скрючившись и сильно зажмурив глаза. Димка подбежал к нему и увидел, что на лице сильные кровоподтеки. Футболка была разорвана, а сам Егор пытается что-то сказать. Получалось очень тихо, и его папе пришлось максимально приблизить лицо, чтобы хоть что-то расслышать.
– Сынок, что? Что болит? – его голос дрожал, и Дима понял, что никогда раньше не видел большого, сильного и вечно рассказывающего шутки Виктора Петровича таким испуганным.
– Рука, – прохрипел Егор. – Рука, кажется, сломана, – сказал он и отключился.
Виктор Петрович аккуратно взял сына на руки и понес к машине, которая стояла в соседнем дворе. Ждать скорою было слишком долго, и отец решил сам отвезти его в больницу.
– Дима, иди домой. Родители будут волноваться, – тихо сказал папа Егора шагающему рядом мальчику. – Только… – неуверенно начал он. – Ты можешь пока забрать Настю к вам домой? Я с тетей Светой поеду в больницу.
– Конечно, я тогда побежал к вам. – Виктор Петрович лишь кивнул в знак благодарности и ускорился.
Минут через пять Дима уже был в квартире Егора и наблюдал, как Светлана Николаевна собирает вещи Насти, чтобы отправить ее сегодня на ночевку к Смирновым. Девочка отлично знала тетю Женю и дядю Степу, поэтому не боялась оставаться у них.
– Мамочка, а где братик? С ним все хорошо?
– Все хорошо, Настенька. Просто ему нужно побыть у доктора. Он скоро вернется домой.
Дима заметил, что у Светланы Николаевны заметно подрагивают руки. Она была такой бледной, что казалось, будто кровь к лицу совсем не приливает. Димка и сам ужасно переживал за друга и корил себя за то, что не успел вовремя. За то, что он сейчас в больнице и непонятно, как долго ему нужно будет там оставаться. Но момент, чтобы раскисать, был совсем неподходящий, нужно приглядывать за Настей, которая все это время крепко держала Диму за теплую ладонь и, кажется, боялась отпустить. А вдруг он тоже куда-то пропадет?
– Все самое необходимое я собрала. Пойдемте, я отведу вас, вдруг эти… еще там.
Светлана Николаевна хотела назвать их тем словом, которое крутилось у нее в голове, но вовремя вспомнила, что находится рядом с детьми, и не стала это делать. Уже у Димы дома она кратко рассказала его маме, своей подруге, что случилось, поцеловала дочку в щечку и убежала. Что в этот момент происходило с Егором, Димка не знал.
Глава 4
Глаза Егора совсем не хотели открываться, а руки были такие тяжелые, словно их залило. Голова болела, и мысли все никак не собирались в кучу.
– Где я? – все-таки произнес Егор болезненным, непохожим на него голосом.
– Сынок, ты как, родной? Сильно болит? Ты меня так напугал! Подожди, я позову врача. – Судя по голосу, эта была перепуганная мама, которая все это время держала его за здоровую руку.
Через несколько минут в палату вместе с ней зашел врач лет пятидесяти со смешной лысиной, и доброй улыбкой. Егору, глядя на него, почему-то тоже захотелось улыбнуться. А может, он просто был рад, что жив.
– Ну как себя чувствуете молодой человек?
– Нормально.
– Голова болит? Кружится? Тошнит?
– Голова болит немного, но несильно. И рука чуть-чуть.
– Вы, Егор Викторович, можно сказать, в рубашке родились. Внутренние органы не повреждены, небольшое сотрясение и перелом руки. Пару дней у нас полежите, а потом посмотрим на ваше состояние. Мамочка, вы долго не задерживайтесь, сыну нужно отдыхать. Да и вы устали, всю ночь рядом просидели.
– Конечно, спасибо вам большое. – Светлана Николаевна присела на стул рядом с кроватью, взяла Егора за ладошку и тихо заплакала. Слезы подкатывали к горлу все время, пока ее мальчику делали операцию на руке и пока он не приходил в себя. Когда же сын наконец подал голос, мама дала себе волю, и ее отпустило. Она никогда не любила показывать перед детьми свои переживания и тем более слезы, да и плакала очень редко. Но страх за Егора был такой сильный, что Светлана не выдержала и просто всхлипывала, боясь отпустить его руку.
– Мамочка, не плачь, пожалуйста. Все хорошо, и мне уже совсем не больно. – Егор гладил маму по голове, которую она опустила рядом с ним, он словно старался забрать весь ее страх.
– Ты так меня напугал, сынок. Чтобы больше никаких драк. А если почувствуешь, что тебе или Диме грозит опасность, сразу звонишь отцу. У меня и папы сегодня седых волос прибавилось. – Мама старалась быть строгой, но дрожь в ее голосе превращала слова из наставлений в просьбы. – Просто я очень сильно испугалась за тебя, малыш.
– Мам, я тебе обещаю, что если ко мне, к сестре или к друзьям никто не будет приставать, то и драться я тоже не буду.
Светлана Николаевна погладила Егора по светлым волосам, которые немного выгорели на солнце, и лишь тепло улыбнулась. Она знала, что, когда дело касалось близких, стоять и смотреть Егор никогда не будет.
– Кстати, а где Настька? А то сеструха тоже испугалась.
– Настя у Димы дома. Осталась сегодня на ночь. Папа все это время тоже был с нами, поэтому оставить ее было не с кем. Через пару часиков обещал освободиться.
– Мне кажется, Настя любит Диму больше, чем меня, – проворчал Егор.
– Ты, что, сынок. Ты же ее родной брат. А Дима – очень хороший друг. Просто она еще маленькая и легко привязывается к людям.
– Ладно, Димону потом скажу спасибо, что он Настьку защитил.
Они еще минут двадцать о чем-то говорили, пока Егора не начало сильно клонить в сон. Погружаясь в дрему, он чувствовал теплую мамину ладонь, которая перебирала волосы, и улыбался. Как бы сильно ни болели рука и голова, ему сейчас было хорошо. Хорошо и спокойно.
***
Дима же очень долго не мог сомкнуть глаз. Настя спала у него в комнате, а он на одну ночь перебрался в зал. Страх за друга не давал ему спокойно уснуть, и он просто лежал, открывая и закрывая глаза, глядя в потолок, который был слегка голубоватым от холодного лунного света. Через два часа, после того как все разошлись по своим комнатам, Дима услышал, как кто-то медленно и почти бесшумно подходит к дивану. Он повернул голову и увидел Настю, которая держала в руках коричневого мишку и сонно потирала глаза.
– Ты чего не спишь? – шепотом спросил он, чтобы не разбудить родителей.
– Я пить захотела.
Дима лишь вздохнул и поднялся с дивана. Он налил Насте стакан и наблюдал, как она взяла его и направилась к месту его ночлега. Кухня и гостиная в квартире были смежные. Девочка медленно пила воду, смакуя каждый глоток, и, кажется, никуда не спешила. Видимо, совсем не хотела идти обратно спать. Дима аккуратно присел рядом и взял в руки мишку, которого она положила рядом с подушкой.
– Его зовут Обнимашка, – серьезно сказала она.
– Почему Обнимашка? – несмотря на то что еще пять минут назад Дима не знал, куда себя деть от страха, сейчас ему стало смешно и как-то спокойно. Настя всегда оказывала на него такое действие, хоть сама этого и не понимала.
– Потому что он любит обниматься. Он даже спит со мной, потому что боится. На, спасибо, – она протянула Диме стакан.
– Пойдем, отведу тебя в кровать.
– А братик скоро вернется? – тише обычного спросила Настя и заглянула в Димины глаза, будто он точно знал ответ.
– Я уверен, что скоро, – он присел рядом и погладил девочку по взлохмаченным после сна волосам.
Настя на секунду замерла, а потом крепко-крепко обняла Диму. Она часто обижалась на него за «Олененка», капризничала и жаловалась Егору, но всегда знала, что Диме она может доверять как собственному брату. Он ее никогда не обидит и не даст никому другому это сделать. Дима был всегда рядом, и Настя, становясь старше, привязывалась к нему все больше и больше. И Дима тоже привязывался к ней.
– А можно я с тобой посплю? – спросила девочка, все еще не отпуская его. – Нам с Обнимашкой немного страшно.
– Можно. Перебирайся на ту сторону.
Диван был большой, двухместный, и Настя улеглась ближе к стенке. Дима укрыл ее одеялом и тоже устроился поудобнее.
– Если тебе страшно, можешь взять Обнимашку, – нарушила тишину комнаты Настя и неловко протянула мишку Диме. Видимо, отдавать она его несильно хотела, но почему-то все равно предложила. Дима по-доброму усмехнулся, глядя на то, как еще совсем маленькая девочка пытается показаться храброй и очень взрослой.
– А давай мы положим Обнимашку посередине, и он будет защищать нас обоих?
Она задумалась, но тут же улыбнулась. Кажется, идея ей понравилась.
– Хорошо. – Настя устроила Обнимашку на диване и, довольная, легла спать. Девочка искренне верила, что рядом с этим плюшевым мишкой и Димой ей ничего не угрожает.
Через полчаса по комнате разлилось приятное детское сопение. Они заснули, прижав игрушку головами с двух сторон. Им казалось, что этой ночью даже подушки были не такими мягкими, как Обнимашка.
Глава 5
Уже прошла неделя после того, как Егора выписали, и он с огромным удовольствием проводил время дома, пока его одноклассники, включая Диму, мучились в школе. Правой сломанной рукой все равно мало что можно написать, да и Светлана Николаевна так за него переживала, что просто боялась пока отпускать в школу.
Настя, которая обычно большую часть своего времени, когда находилась вне садика, проводила за играми, теперь от брата практически не отходила. Она могла часами сидеть рядом с Егором и прихорашивать кукол, пока он смотрел фильмы или мультики. Играть в видеоигры ему сейчас было совсем неудобно. Дима почти каждый день после школы заходил к другу хотя бы на час. Уроки и секция по баскетболу во второй половине дня не давали задержаться настолько, насколько он бы он хотел. На удивление, после того случая Настя даже не обижалась на привычное «Олененок». А Дима, заметив эту перемену в ее поведении, стал называть так сестренку друга немного чаще.
После выписки Егора, когда родители точно знали, что он дома и в безопасности, Виктор Петрович с Александром Сергеевичем нашли этих пацанов и хорошо им объяснили, что если они хоть на километр приблизятся к их сыновьям, то сломанной рукой не отделаются. Нет, они их не трогали и не били, хоть сдержаться было очень сложно. Особенно папе Егора. Насколько эффективным был их разговор, пока было непонятно. Это могло показать только время.
И для Егора оно, как оказалось, тянулось невероятно медленно. Сначала прогуливать школу было весело и даже круто, а потом стало скучно. Перемен нет, друзья далеко, даже математичка, строгая и крикливая, не действовала на нервы из-за невыполненной домашней работы. Дима рассказывал, что происходило к школе, и вместе с Егором уплетал вкусное имбирное печенье. Друг слушал его с таким упоением, что учителя могли лишь ахнуть от того, что их умный, но не совсем дисциплинированный ученик вообще способен быть таким внимательным.
На улице с каждым днем становилось все холоднее, и вчера впервые в этом году выпал мягкий пушистый снег. Пока его было не так много, чтобы лепить снеговика и ловить языком снежинки, но Егор был даже этому рад. Сейчас с такой рукой вряд ли у него получилось бы провести время так, как он хотел, и Егор очень сильно надеялся, что когда снега будет достаточно, он уже полностью восстановится.
На мальчишек, которые стали причиной его заточения дома, Егор затаил обиду. Но, скорее, не за себя, а за друга и сестру, которые могли пострадать, если бы он вовремя не вышел из магазина, увидев через витрину, как Дима отворачивается и пытается прикрыть собой Настю. В Егоре в этот момент проснулась такая ярость, которую он никогда раньше не чувствовал. Он даже оставил на кассе купленные чипсы и шоколадные печенья. Кажется, и деньги, которые он успел вытащить из кармана, полетели на пол, прямо под прилавок. Тогда Егор мечтал лишь о способности телепортироваться, чтобы не терять время на преодоление расстояний. Чудом он все-таки успел. Встал перед Димой с Настей на руках и, собрав всю свою храбрость, велел другу унести сестру. За нее он боялся намного больше, чем за себя. В этот момент о себе он, казалось, вообще не думал. Все было как в тумане. Оскорбления, которыми бросались Витя и его компания, их злые усмешки и подколы слышались через раз. Кровь пульсировала слишком сильно, заглушая их. От напряжения ладони Егора вспотели и стали холодными. Может, где-то внутри и был страх, но внешне он никак это не показывал. Смотрел прямо в глаза Витьке, не обращая внимания на стоящих рядом пацанов, будто они были пустым местом. Мальчики все поняли, и им это явно не нравилось. Агрессии в воздухе становилось все больше. И если у шестерок этой так называемой банды горели глаза и зашкаливали эмоции, как у бешенных собак, Витя оставался хладнокровным. Он с интересом рассматривал Егора, крутя на запястье черный кожаный браслет. Витя знал, что Егор на два года младше, никакой борьбой не занимается и дать отпор ему будет очень сложно. Но несмотря на это он никогда на пасовал, никогда не сбегал, даже если знал, что шансов на победу у него практически нет. Где-то глубоко в душе Витя даже уважал этого мальчишку, но продолжал к нему цепляться. Ему было интересно, сколько в Егоре этой храбрости. Сколько он еще может выдержать прежде, чем побежит жаловаться папе. Но он упорно этого не делал. На Диму ставки были не такие высокие. В конце концов Витя оказался прав. Сбежав с сестрой друга, он все рассказал отцу Егора, и тот примчался через пять минут. В этот раз драка зашла слишком далеко. К синякам и ссадинами добавились перелом руки и сотрясение мозга. Не нужно было Егору говорить о том, что сломает руку Вите. Витя со своей шайкой пока решили залечь на дно и стараться не попадаться на глаза взрослым, детей которых они когда-либо трогали. А таких было немало.
Когда пришел папа, то Егор уже мало что понимал. Он то отключался, то приходил в себя. Из-за заплывших глаз все вокруг было размыто, но голоса он слышал хорошо, помнил, как на Витю кричал отец и угрожал: если с сыном что-то серьезное, то ни одна живая душа его не найдет. Вряд ли эти угрозы он когда-нибудь воплотил бы в жизни, человеком Виктор Петрович был добрым и не тронул бы ребенка. Даже такого отморозка, как Витька. Но по закону он бы наказал всех обидчиков сына. Несмотря на его внушительный размер от улыбки, которая не сходила с лица папы, было тепло и уютно. Мама души в нем не чаяла, в принципе, как и сам Егор. Виктор Петрович жил ради семьи. И в тот момент, когда он увидел Егора в таком состоянии, у него, казалось, весь воздух из легких исчез. Впервые в жизни он чувствовал, как трясутся руки.
Егор слышал и голос испуганного Димки, который, кажется, упал на колени рядом с ним и пытался докричаться до него. Отвечать было сложно, слишком сложно и больно. Егор смог только произнести что-то про руку и потерял сознание. Очнулся в больнице. Растерянный и не понимающий, что с ним произошло. Только спустя время картинка в голове стала выстраиваться. Егор сначала обижался на Диму за то, что тот нарушил их договор не вмешивать родителей в мальчишеские разборки, но вовремя понял, что в этой ситуации друг поступил правильно. Если бы не он, неизвестно, чем это все могло закончиться.
– А тебе когда гипс снимут? – спросил Дима, в очередной раз забежав к Егору.
– Вроде через две недели должны. Я уже устал дома сидеть. Ни поиграть нормально не могу, ни в школу пойти.
– Зато у тебя такой красивый чехол для руки, – сказала Настя, вырисовывая на гипсе уже десятый розовый цветочек.
– Это не чехол. Это гипс, – раздраженно выпалил Егор, глядя на сестру, которая была так увлечена своими художествами, что даже не замечала тона брата.
– Ты бы ему самолетики нарисовала, Олененок. А то своими цветочками совсем в девочку Егора превратишь. – Друг слегка стукнул Диму свободной рукой по плечу, на что тот просто рассмеялся.
– А я не умею самолетики, – грустно, будто осознавая всю серьезность трагедии, проговорила Настя. – Ты поможешь?
Дима на минуту задумался, покосился на Егора и, специально проигнорировав его предупреждающий взгляд, улыбнулся так, словно придумал самую гениальную идею на свете.
– Эй, вы что, сговорились? Так нечестно! – стал возмущаться Егор, когда увидел, что Дима берет в руки синий фломастер.
Следующие полчаса дети провели за раскраской гипса. Дима с Настей так упорно это делали, что теперь свободного места на нем не было совершенно. Егор, который делал вид, что обиделся и теперь смотрел телевизор, краем глаза все-таки подглядывал за этими двумя и думал, сломанная рука – это не так уж страшно. Да и гипс теперь выглядел намного симпатичнее и веселее.
Глава 6
Двигать рукой, которая почти месяц находилась в гипсе, было непривычно и немного страшно. Разрабатывать ее приходилось постепенно, каждый день, а у Егора уже было огромное желание скорее прийти в норму, поэтому он непозволительно спешил. Снега за окном было столько, что хотелось просто надеть пуховик, шапку, непромокаемые ботинки, выбежать из подъезда и с разбегу упасть в первый попавшийся большой сугроб. Но когда Светлана Николаевна услышала из кухни, как сын рассказывал об этом Диме, то предупредила, что, если он так сделает, она просто запретит выходить ему из дома на все новогодние каникулы. Одной сломанной руки ей достаточно. Егору пришлось пообещать, что он будет предельно аккуратен и она наконец-то может спокойно отпустить его слепить снеговика и закидать Димку снежками.
Зима всегда пахла по-особенному. Новый год радовал, наверное, больше, чем собственный день рождения. Егор с Димой давно уже не верили в Деда Мороза, но очень усердно поддерживали эту легенду для Насти, которая все еще считала, что подарки ей дарит дедушка с белой бородой и большим мешком игрушек, как из сказок.
В этом году отмечать праздник решили в доме Скворцовых. Мама Егора воодушевленно ходила по магазинам и подбирала разные новогодние украшения. Виктор Петрович с выдержкой настоящего героя следовал за женой и молча переходил из одного отдела в другой. Спорить в такие моменты с ней было бесполезно. Когда Дима приходил в гости к другу, он всегда с жадным интересом наблюдал за тем, как родители украшают дом, развешивая на окна яркие гирлянды с маленькими золотыми лампочками. У них привычно пахло вкусной сладкой выпечкой. Дима удивлялся, как тетя Света успевает и работать, и постоянно что-то готовить. Егору и Насте определенно повезло с родителями. Нет, Дима не жаловался на своих, но атмосфера в его доме была совсем не такой. Евгения Михайловна была очень хорошей, настоящей красавицей, за которой в институте выстраивалась целая очередь, чтобы проводить ее до дома. Но в ней никогда не чувствовалось той теплоты, которая волнами исходила от тети Светы. Мама Димы не очень любила готовить, а в украшении дома вообще не видела смысла. Это же потом все равно все снимать надо. Поэтому в доме у Смирновых не было ни елки, ни гирлянд, ни ароматного имбирного печенья. Диме всегда нравилось, когда Новый год они праздновали с семьей Егора. Так он мог по-настоящему насладиться этой атмосферой.
В последнее время его все больше тянуло в дом к другу. У родителей был кризис в отношениях, и они часто ссорились, разговаривали на повышенных тонах, и оба ходили такие напряженные, будто к ним подвели электричество. Сначала Дима наблюдал за ними, переживал, а потом просто стал уходить в свою комнату и включать в наушниках музыку погромче. Он мог просидеть так очень долго. Обычно часа через два к нему заходила мама, гладила сына по голове, пока тот сидел за компьютером или книгой и крепко прижимала к груди. Она ничего не говорила и не спрашивала. Потом целовала в макушку и уходила, плотно закрыв дверь. Несмотря на внешнее спокойствие Дима слышал, как бешено колотится ее сердце, и видел ее слишком красные и воспаленные глаза. Когда мама была в таком состоянии, ему хотелось вскочить со своего места, подбежать к отцу и спросить, почему он спокойно смотрит, как мама плачет, и ничего не делает. Но Дима оставался на месте. Что может изменить десятилетний ребенок?
За день до Нового года между ними снова произошла стычка. На этот раз билась посуда. Кружки, тарелки. Из своей комнаты Дима слышал, как разлетается хрупкий фарфор. Когда все закончилось, он выглянул из его личного убежища и увидел, как мама, сидя на полу, собирает осколки. Казалось, она совсем не боится порезаться. Дима тотчас побежал в ванную и принес веник и совок. Он стал подметать бывший сервиз, а Евгения Михайловна медленно встала, слегка покачнувшись, с благодарностью взглянула на сына и ушла в спальню. Дима не знал, как они пойдут завтра к Скворцовым отмечать Новый год. Но он очень надеялся, что хоть на один день они смогут стать той семьей, о которой он всегда мечтал, когда приходил к другу.
Дверь открыла Светлана Михайловна. На ней было красивое зеленое платье, расшитое крупными золотыми цветами. Оно было чуть ниже колен, в меру пышное. Мама Егора крепко обняла всех по очереди и пригласила в дом. Папы пожали руки и прошли в зал, мамы спрятались на кухне, а Дима пошел в комнату Егора. Друг с упоением наслаждался какой-то новой компьютерной игрой, которую ему купил Виктор Петрович, когда сыну наконец-то сняли гипс, а Настя крутилась перед зеркалом и наблюдала за тем, как невысокими волнами развивается светло-голубое платье, когда она делает очередной оборот.
– Олененок, голова закружится, – сказал Дима, наблюдая за ней, облокотившись о дверной косяк.
– Ди-има! – радостно крикнула Настя и подбежала, чтобы крепко его обнять.
– Привет, красавица. – Услышав слово «красавица», Настя как-то по-хитрому улыбнулась, но почти сразу убежала к маме на кухню, словно застеснялась.
– О, братан, здорово. – Егор подошел к другу, и они обменялись рукопожатиями. – Как дела?
Егор замечал, что в последнее время Дима слишком тихий. Не такой разговорчивый, не такой веселый. Егор понимал, что это как-то связано с семьей, но давить не хотел. Если надо будет, он сам расскажет.
– Да нормально, – ответил Дима и отвел глаза. – Готов к празднику?
– А куда деваться-то? Конечно, готов. Подарки никто не отменял, – самым заговорщицким голосом проговорил Егор. – А пока пойдем что-нибудь украдем со стола.
Украсть им так ничего и не удалось. Как только мамы увидели хитрые глаза сыновей и тянущиеся к колбасе руки, то сразу надавали по этим рукам. Правда, потом они сжалились над детьми и сделали им несколько бутербродов, потому что до Нового года оставалась еще пара часов.
Все потихоньку собирались за большими, ломящимся от еды столом в гостиной. Виктор Петрович и Александр Сергеевич обсуждали политику, мамы о чем-то щебетали, а дети носились с вертолетом на пульте управления, то играли с Бенни, белым лабрадором, который был уже довольно стар, чтобы так же бегать по всей квартире. Он сонно лежал на спине, подогнув лапки, и ждал, пока кто-то из громких детей соизволит почесать ему пузико. Первой догадалась Настя. Она присела к Бенни и сначала погладила ему ушки, которые смешно развалились по обе стороны от головы. А потом маленькими ручками все же почесала животик, отчего Бенни смешно задергал задней лапой. Дима и Егор присоединились к ней и уморили бедного пожилого пса. Им даже показалось, что, когда они наконец его оставили, уходя к столу, Бенни с облегчением выдохнул.
