скачать книгу бесплатно
Картинка сменилась, на экране возник другой мужчина, старше, беседующий с корреспондентом где-то в лаборатории. Сивка покончила с лазаньей и взялась за тыквенную запеканку и чай, стакан с которым появился из столешницы, поэтому пропустила титры, но понятно было, что говорит какой-то ученый. Его речь благодаря монтажу включилась на середине монолога:
– Вы понимаете, научное сообщество всё ещё довольно консервативно в плане этики, всё, что предлагается корпорациями, встречает у нас сначала критическое «нет». Поэтому некие силы, выступающие как бы от лица общества, выражающие недоверие к ученому миру… Мы должны, прежде всего, спросить, каковы их собственные интересы? Или интересы тех, кто за ними стоит… Не хотят ли они нас под благовидным предлогом вернуть в Средневековье?
На экран вернулась блондинка.
– Подробности дискуссии в вечерней программе Тины Коваль «Аверс и реверс». И ещё одна новость: в Мун-Сити приходит лунная ночь. Гости и жители мегаполиса могут наблюдать красоту свечения Земли, которое в пятнадцать раз ярче, чем лунный свет на самой Земле. Четырнадцать земных суток продлится ночь. Но жизнь в лунном городе не замирает ни на одну минуту. Подкрепите силы витаминами, проводите больше времени с друзьями и любимыми и оставайтесь на связи с нашим каналом! А сейчас Дэнис Сон с новым хитом «Ночь для тебя и меня». И – сразу же после, в прямом эфире – эксклюзивное интервью с певцом о его творчестве, первой любви и трудном выборе каждого молодого человека – выборе гендера. Не переключайтесь!
– Правда мило? – сказал кто-то над ухом у Сивки.
Та резко обернулась, чуть не поперхнувшись чаем.
Рядом сидело существо в черном: черная куртка со множеством карманов обтягивала худое, длиннорукое туловище, черные брюки ясно очерчивали острые колени, черные волосы спускались до плеч, половину высокого лба и правый глаз закрывала длинная черная челка. Лицо… Странное это было лицо. Молодое, оно было мягко очерчено, несмотря на угловатость тела и конечностей; нос был маленький, а глаза с «азиатским» веком.
Сивка не почувствовала эмоций в голосе существа. Ни фамильярности завсегдатая этого уголка, ни желания очаровать понравившуюся девушку, ни угодливости человека, не знающего, с чего начать знакомство… Ничего, что выдавало бы личность. Робот?
Пол существа не определялся ни по виду, ни по голосу. Лицо это могло принадлежать и мужчине, и женщине. Для человека, даже молодого – довольно тощий и плоский, тут скорее парень, чем девушка. Унса?
Но унсы часто хоть и субтильные, зато ладно скроены, а это… Это брак какой-то…
– Чон!
Видя, что это восклицание не вызвало в девушке понимания, существо стремительно протянуло, почти ткнуло вперёд правую руку с раскрытой ладонью.
Сивка подумала, что для робота у него слишком резкие движения.
– Мичман Сиверцева. Будем знакомы. Извини, руки липкие…
Девушка демонстративно потрясла куском недоеденной запеканки. Спокойно откусила и принялась неторопливо жевать.
Хорошо бы этот чудик за ней не увязался.
– Ага, – кивнуло существо в чёрном, убрало руку и перевело взгляд на экран, на котором пел и танцевал паренек-унса, тот самый Дэнис Сон.
– Мило, – повторило существо.
Сивка кивнула: а что, Дэнис Сон действительно был очень симпатичным, с приятным голосом и отлично двигался. И песня у него тоже была приятная. Что-то про ночь, которая поможет двум хорошим людям встретиться.
– Я тебя видел сегодня, ты с Земли. А это – мой брат. Он красивый, его все любят.
Чон выдавал фразы так, что удобнее всего было на них не отвечать, а только кивать, что Сивка и делала. Правда в то, что паренёк на экране является родным братом сидящего перед ней существа, верилось не очень, но мичман решила не обижать странного собеседника недоверием. В конце концов, какое ей дело? Пусть будет хоть близнец!
Сивка доела запеканку, допила чай, обтёрла рот и руки салфеткой и встала.
– Пока, Чон! – весело сказала она и, не дожидаясь ответа, зашагала прочь. И только несколько шагов спустя ее тряхнуло, она поспешно обернулась и почти подбежала к новому знакомому.
– А где ты меня видел, Чон?
Тот улыбнулся с каким-то очень, очень понимающим видом:
– Там…
И пальцем указал вверх.
– Сон, вы – исполнитель, довольно открытый для общения, но при этом крайне мало распространяетесь о своей личной жизни. Давайте, всё же, немного порадуем поклонников – на Луне, Земле и в Колониях у вас их много, они сейчас переполняют волну нашего вещания. Итак, когда же вы в первый раз влюбились?
Камера крупным планом показала лицо молодого человека, застенчиво улыбнувшегося при этом вопросе ведущей. Кадр задержался на красивых скулах, блестящих карих глазах, на длинных ресницах певца; задержался так, чтобы фанатам невольно захотелось их потрогать.
– Я, честно сказать, не помню точно, но, наверное, мне было двенадцать. Да, около того, – сказал молодой человек.
– То есть вы ещё не выбрали пол к тому моменту?
– Не выбрал.
– И… ваше чувство было взаимным?
– Нежность… благодарность…
Глаза молодого человека выдали, что он глубоко переживал первую влюбленность. Но теперь он улыбался ей, прошедшей: снисходительно и ласково.
– Нет… Первая любовь, наверное, для большинства – это очень хрупкое переживание. Она не выдерживает взаимности.
– Фанаты, вы слышите? Иными словами, берегите ваши хрупкие чувства, они не рассчитаны на взаимность, правильно я понимаю? – засмеялась ведущая.
– Расслабься… не отвечай…
Молодой человек чуть приподнял брови и улыбнулся.
– А ваша первая любовь сказалась как-то на вашем желании выбрать пол? Многие говорят, что ощутили потребность в четком заявлении о своем гендере именно благодаря первой любви.
– Думай… сомневайся…
Певец, дослушав до конца слова ведущей, задумчиво посмотрел на неё, а потом чуть выше и правее её белокурой головы, туда, где за кадром висел дрон с камерой.
– Может быть… Наверное, это повлияло.
– Вы боялись принять решение?
– Конечно. Это нелегко даже для взрослого, а я был практически ребёнком.
– Дорогие молодые люди, видите: проблема выбора никого не обходит стороной. Но, Сон, ваше решение встретило понимание со стороны корпорации, в которой вы росли?
– Да, да. Меня никогда не принуждали изменить себе.
– Напомню нашим зрителям – фанаты, конечно, знают, – что Сон относится к меньшинствам, он, несмотря на то, что не является землянином, выбрал постоянный гендер и для этого прошёл гормональную и социальную терапию. Надо ли полагать, что вашей первой любовью был житель Земли? Или вы уже тогда думали, что популярности на одной Луне вам будет мало?
– Смейся… отшутись…
– Когда ты влюблён, твоё сердце может вместить не одну планету.
– Браво! Дорогие зрители, прислушайтесь к этому справедливому замечанию: сердце любящего существа способно вместить целый Космос! Любите, будьте любимы, совершайте свой выбор или оставайтесь такими как есть. Мы все – дети Вселенной… Сейчас ненадолго уйдём на рекламу, а затем спросим у Сона, когда состоится презентация его нового альбома. Будьте с нами!
Сивка так и не успела спросить Чона, когда и при каких обстоятельствах он видел её: позвонила мама. Из всех мгновений длинного, бесконечного лунного дня она почему-то выбрала именно это.
Мама ругала, что не сообщила, как устроилась.
– Нормально устроилась, с утра все формальности решила, обедаю.
Ворчала, что ей, Сивке, нет до матери дела. Улетела и как в воду канула.
– Да всё у меня обычно, одна работа, чего звонить, дёргать…
Что только работой и живёт, ни друзей, ни человека молодого…
– И друзья есть, вот вчера отмечали рейс… И приглашают встречаться…
– Отмечали?.. Что, пили?.. Кто приглашает?.. Ты предохраняешься?.. И матери-то ни словечка?!
Когда во время этого разговора исчез Чон, Сивка не заметила. Заметила, что стоит посреди серебристо-бирюзового холла одна.
– Окно, кто такой Чон?
– Уточните запрос.
– Парень, который несколько минут назад говорил со мной, – Чон. Кто он и где сейчас?
– Несколько минут назад вы не контактировали с мужчинами. Единственный контакт в этот период – ваша мама.
– Та-ак… Ладно, давай по-другому… В кафе есть видеокамера?
– Есть.
– Дай моё изображение на этой камере…
Перед Сивкой возникло изображение её самой: как она входит, ищет пищемат, как садится за стол, оглядывается, как ест и смотрит новости. Вот перед той Сивкой появились чай и запеканка. Но никакого парня рядом с ней не появилось. Мичман напряжённо следила за лицом и губами девушки за стойкой, в которой она и узнавала, и – теперь всё больше и больше – не узнавала себя: девушка спокойно пила чай и смотрела интервью с певцом. Потом включила связь на браслете и начала разговор. Разговаривая, пошла к выходу…
– Ваши давление и пульс несколько выше нормы. Это связано с употреблением пищи, но желательно пройти послеполётную диагностику.
– Хорошо, но давай попозже. Я занята, не мешай…
Сивка поняла, что странным образом часть её реальной жизни не отображается в Системе. А то, что отображается, отображается в каком-то отредактированном виде.
Вот почему они хотят доступ к профилю… И позволили ей беспрепятственно бродить… Ждут, когда тот, кто по каким-то своим соображениям так «шутит», проявит себя. Вот как сейчас. Возможно, пока она стоит здесь с растерянным видом, полицейские нейропрограммы вовсю ищут этого умельца, этого насмешника, показавшего, что в Системе есть брешь…
Но почему – она?
Случайный выбор? Или у неё есть какая-то особая причина быть мишенью? И между ней и этим хакером есть какая-то связь?
На Луне она сутки, нет никого, с кем бы установились вообще какие-то отношения, кроме Алекс и Сирина. И Сирина… И что она знает о нём? Ничего. Она даже не уверена, что Система сохранила информацию об их вчерашней встрече.
Сирин… Этот безответно влюбленный… Его образ никак не вязался с каким-то неуловимым сетевым хулиганом, которого следовало бы остерегаться.
Сивка подумала, что «Вечер снятых браслетов» – это хороший повод разобраться в сложившейся ситуации самостоятельно.
«Сама!» Так вот какой смысл был вложен в слово. На вечере, о котором Сивка была наслышана как о посиделках, когда полностью отключаются все приборы, связывающие людей с дополненной реальностью и Системой, все средства связи. И люди, как в далёкие времена, остаются сами по себе.
Говорят, тогда приходит особое понимание, кто ты и кто те, что перед тобой. Некоторые даже уверяли, что так происходит прозрение.
Сивке это раньше казалось каким-то подростковым ритуалом или сектантством, вроде «а давайте забудем о различиях и социальных фобиях, обнимемся и призовём Великого Маниту».
Но теперь это было возможностью как-то подобраться к Сирину и получить хоть какую-то информацию.
Алекс встретила её на вокзале. Она была в тёмно-серых мешковатых брюках-карго и в такой же куртке, только немного светлее оттенком, не застёгнутой, под которой виднелась тёмно-синяя, черничного цвета футболка. Дейс быстрым внимательным взглядом оценила наряд и обувь подруги и, видимо, осталась удовлетворена стандартным набором для пробежек: чёрными штанами, неяркой зелёной толстовкой и, самое главное, такими же, как у неё, кедами на толстой, нескользящей подошве.
Алекс повела Сивку в толпе по коридору, соединявшему станцию с людной улицей. Однако до улицы они не дошли: селенитка, едва миновав очередную камеру, висевшую под потолком, кошачьим движением нырнула в полуоткрытую дверь «только для сотрудников» и втянула подругу за собой.
Едва они вошли, Дейс коснулась стены, и дверь за ними закрылась; Алекс вложила Сивке в руки перчатки, другие – такие же – натянула сама.
Сивка ожидала увидеть какую-то кладовку для инвентаря, склад для скафандров персонала, туалет, на худой конец, но увидела лишь тускло освещённую стену с металлической лестницей. Лестница вела вверх, туда, где метрах в пяти над ними была ещё одна дверь.
– Алекс, что мы делаем? Это для техников!
– Ш-ш-ш… – Алекс уже влезла на ступеньки и, полуобернувшись, выразительно показала, что нужно замолчать: коснулась пальцем по очереди своих браслета под перчаткой, уха и, напоследок, – губ.
Сивка натянула перчатки. Хорошая идея: с одной стороны, не повредишь и не испачкаешь руки и не соскользнёшь на лестнице, с другой – не «наследишь» своими отпечатками там, где тебе быть не положено; с третьей… Перчатки длинные, прикрывают браслет, и там, где прикрывают, – широкая полоса: чем-то их обработали, чтобы искажали сигнал. Надо спросить, откуда у Алекс такие…
Они взобрались наверх, Алекс потянула на себя ручку, и незапертая дверь подалась, открылась. Сивка обратила внимание на то, что дверь была с обычным двусторонним замком. Открыть такую можно и снаружи, и изнутри. Для этой, внутренней двери, в отличие от предыдущей, не использовали электронных ключей – видимо, страховались на случай сбоя в системе.
Одна незапертая служебная дверь – случайность, но две… Кто-то, кто имел доступ к электронным ключам персонала, предусмотрительно проторил им дорогу. Сирин постарался?
Влезли, прошли по узкому тёмному коридору-переходнику, Дейс светила крошечным фонариком. Что ещё у неё было припасено и рассовано по карманам?
Через несколько метров девушки попали в более широкий коридор, где горела лампочка и был ящик с кислородным баллоном. Пыльный ящик, его поставили когда-то давно и, наверное, не замечали за ненадобностью. А вот пол был довольно чистым, значит, помещение время от времени убиралось.
Алекс погасила фонарик, подошла к ящику и поманила Сивку ближе. На крышке селенитка – пальцем по пыли – написала: «Запоминай дорогу. Назад пойдёшь одна». Когда запись была прочитана, Алекс провела по крышке, потерла ладони друг о друга, стряхивая остатки пыли, и уверенно пошла дальше – вглубь коридора.
Сивке вдруг захотелось остановить этот миг, отмотать события назад – вернуть на место пыль, удержать Алекс, выйти отсюда – вместе. В том, что только что было написано и исчезло на её глазах, ей почудилась неотвратимость каких-то опасных событий, перемен; и проступил силуэт какого-то очередного рубежа, за которым их дружба с Алекс уже не будет прежней…
Технический коридор привёл их к двери, которая, единственная из всех на их пути, была заперта. Сивка уже предвкушала, как Алекс из своих карманов-закромов достанет какую-нибудь очередную отмычку. Дейс и в самом деле полезла в карман. Она вынула небольшой, похожий на авторучку предмет и, оттянув одной рукой ворот куртки, твёрдым движением другой руки приложила эту вещь к своему затылку.
Инъектор. Алекс только что с его помощью впрыснула себе что-то, причём сделала это легко и привычно, практически на автомате.
Глядя на изумлённое лицо подруги, селенитка состроила дурашливую гримасу и поднесла руки к горлу, изображая предсмертные мучения от яда. Позабавившись, она сунула инъектор обратно в карман и снова посмотрела в лицо Сивке – серьезно, спокойно, не мутнеющим взглядом: мол, всё в порядке, это не яд, так надо, потом объясню.
Они остались в коридоре. Алекс ждала: то ли пока неизвестный препарат начнёт действовать, то ли ещё чего-то. Минуты, наполненные тревогой неизвестности и вопросами, показались Сивке вечностью. Она могла лишь смотреть на Дейс и пытаться уловить хоть какой-то признак действия того неведомого средства, что теперь каталось по венам Алекс. Однако ничто не выдавало перемен.
Но вот селенитка, наконец, видимо, или что-то почувствовала, или дождалась какой-то одной ей известной минуты. Она, до того прислонившаяся к стене, сосредоточенно созерцавшая свои кеды и словно нарочно избегавшая пытливого взгляда подруги, пружинисто подошла к двери и условленно постучала.
Сивка, конечно, запомнила код. Хотя понимала, что, скорее всего, он единичный и не повторится.
