Товарищ Сталин, вы большой ученый…

скачать книгу бесплатно

мастырьте ушанки,
из шерсти пимов наваляйте,
пеките из «лучших друзей» пирожки…
А после вгрызайтеся друг другу в глотку,
чем брезгуют волки, орлы и слоны.
От брюха хлещите сивушную водку —
забудете жалость и чувство вины…
Я больше не взвою, не гавкну, не рыкну,
клыков не оскалю и не поскулю,
а если рожусь человеком – привыкну:
я все-таки жизнь
и нормальных двуногих
люблю.

    1958–2010

Сентябрь

Моему чудо-свату О. Чухонцеву

Флора доцвела – не налюбуешься,
в сентябре волшебен листопад.
Поутрянке поплотней обуешься
и шагаешь в лес, как на парад.

Там тебе опята присягают,
в небе – эскадрильи журавлей,
об отлете трубно извещают
всяких местных уток и гусей,

а всегда зимующие птицы
об отчизне леса говорят;
спят, священнодействуя, грибницы
белых подосиновых маслят.

Нет в лесу трибун и мавзолеев,
пехотинцев, танков и ракет;
я о том нисколько не жалею,
что в лесу гражданских шествий нет.

Сохлый кедр, похожий на зенитку,
взял на мушку первую звезду;
ливень – чтобы вымочить до нитки —
льет из туч, когда домой бреду.

Я тут глух и нем и беззащитен,
равенством со всем зверьем пронзен,
ангелам – до бездн душевных виден,
просветом вдали вознагражден.

Запыхавшись, пью из свежей лужи
теплое парное молоко.
Кажется, что нет меня снаружи,
и душе от этого легко.

    2014

Осенние стансы

Ире

Я помню чудное мгновенье…

    А. С. Пушкин

…Вселенная и в лужах и в болотцах
заглядывалась на саму себя,
по-моему, выискивая сходство
планетки нашей с капелькой дождя.

Природа дивной жизни круг свершала.
Изящно кружевца латал паук,
над ним пичуга хищно трепетала —
позавтракать стремилось все вокруг.

Пчелы рабочей мед, глазунья солнца,
укропа дух, колбаски кабачков…
Летят с дерев бесплатные червонцы
в ладони благодарных бедняков.

Те дни осенние спасли меня
от насморочной скукотищи хлада.
Был полон клен октябрьского огня,
а большего тепла душе не надо.

Огонь… Зело стихия лучезарна —
в нем пламенного цвета торжество,
команде шибко мнительных пожарных
его не загасить напором аш-два-о.

Калиной кисло-сладкой скулы сводит,
багряных красок веселит накал,
их – померещилось – слегка на взводе,
цедя винцо, Целков намалевал.

Не смертный страх, не горечь увяданья
на сад и лес навеял листопад —
но знак надежд на прежние свиданья,
как миллионы осеней назад.

Когда, солируя в ветвях дубовых,
полощет горлышко залетный птах —
обалдевает дуб в тоске любовной,
а слово замирает на устах.

О бабье лето!.. У меня нет слов.
Ясней – они в священном безъязычье.
В душе – восторг, свобода и любовь.
Был глух и нем, с чего бы петь по-птичьи?

Слепец! ты пьян в пивнушке
«Кайф Незнанья»,
пой и не думай (то есть не греши),
что есть душа: лишь краешек сознанья?..
или оно – окраина души?..

Люблю торчать раззявой из раззяв
у клумбы Иры, варежку разинув, —
очам достаточно поникших трав,
прощального сиянья георгинов.

Бомбят со свистом желуди пространства
пруда, полянки, вызревшей лозы…
Восславим же порядков постоянство! —
Верхи довольны, и скромны Низы.

И перелет легко выносит птица,
как из подвала раб – мешок муки.
Презри, душа, понятие «граница»:
жизнь – беспредельна, дальние – близки.

Видать, и мне порыв настырный нужен,
чтоб мысли вровень с чувством увязать,
а буковки, как дюжину жемчужин,