скачать книгу бесплатно
Ошибки Серёжи Царапкина. Повесть и рассказы
Юз Алешковский
#школьноприкольно
Герои произведений Юза Алешковского – обычные мальчишки и девчонки. Они выращивают клубнику, читают книжки, играют в хоккей и весело и интересно проживают своё детство. Но перед ними встают совсем недетские вопросы. Серёжка Царапкин знает, что его одноклассник совершил преступление. Правильно ли указать на виновного друзьям? Не будет ли это предательством? Серёжа выбирает молчание и запутывается ещё больше.
В книгу Юза Алешковского вошла повесть «Черно-бурая лиса» и два рассказа «Белая мышь» и «Научное открытие».
Для среднего школьного возраста.
Юз Алешковский
Ошибки Серёжи Царапкина
Повесть и рассказы
Я уверен, что всем людям, которые уже стали взрослыми, иногда очень хочется хоть ненадолго вернуться в страну своего детства – в шумный школьный коридор, или в зелёный московский дворик, или в полный всяких чудес Дворец пионеров. Вернуться – и снова встретить своих друзей. Но учёные пока ещё не изготовили машину времени. Тогда я взял и решил: напишу книгу про Вовку Рыжикова, Петьку Козлова, Серёжу Царапкина и их товарищей. Я сам выдумал все имена. Но одно совершенно точно: эти ребята очень похожи на моих друзей. Они верны дружбе, непримиримы к нечестности и несправедливости, а если им не всегда везёт, если они иногда ошибаются, то уж с этим ничего не поделаешь – на ошибках мы учимся. И мне бы хотелось, чтобы ребята из моей книжки стали вашими друзьями и чтобы наша общая дружба помогла вам быть всегда справедливыми, искренними и готовыми совершать добро.
Автор
Черно-бурая лиса
Повесть
1
Я сидел на лавочке в скверике перед нашим домом и проветривал голову после целого дня повторения правил грамматики.
Осенью меня ожидала переэкзаменовка по русскому. Как сказал директор школы, я находился один на один с реальной угрозой остаться на второй год в пятом классе.
В третьей и в последней четверти у меня были двойки по русскому. В диктантах я ухитрялся делать такие ошибки, что учителя обсуждали их на педсовете. А Анна Павловна, преподававшая у нас русский язык, стала сомневаться в моей нормальности. Сам-то я только под конец года понял, что никакой я не ненормальный. Просто я увлёкся схемами транзисторных приёмников и не учил, а зубрил правила и почти не читал книжки, но исправлять положение под конец года было уже поздно. На контрольном диктанте я привёл в ужас инспектора районо, который стоял у меня за спиной. Из-за него я ничего не мог списать у соседа по парте Антипкина.
На последних переменках некоторые ребята с жалостью, а некоторые свысока поглядывали на меня, как будто я уже сидел второй год в пятом, а они учились в шестом.
Но когда закончились занятия, я поклялся себе: «Дудки! Один месяц буду безвылазно учить правила и читать книги, другой – писать диктанты, а третий – купаться в озере. Ни за что не останусь в пятом!..»
Уныло, конечно, было сидеть в скверике, когда все занимаются чем хотят. В голове моей мелькали приставки, суффиксы и падежные окончания.
Я спичкой написал на песчаной дорожке слова: «Загорел. Прекрасный. Невмоготу».
Я всё время так тренировался.
В правильном написании первых двух слов я был уверен, а вот над «невмоготу» задумался. Я это слово стёр и написал его отдельно: «не в моготу», потому что решил: «не» с предлогом «в» вместе не пишется.
– Серёжка! – вдруг окликнули меня. – К тебе Анна Павловна пошла.
«Этого ещё не хватало!» – поморщился я и побежал домой.
2
В подъезде я столкнулся с Гариком. Он тоже сообщил:
– Там Анна Павловна!
Я вызвал лифт. Гарик зачем-то зашёл со мной в кабину. Мне не хотелось с ним разговаривать, потому что он отказывался диктовать мне диктанты. И вообще я его недолюбливал: в нём всегда было что-то лживое и недоброе. Я нажал кнопку, а Гарик, когда лифт был между вторым и третьим этажом, нажал на «стоп».
– Нас никто не услышит… – быстро сказал он. – Я знаешь что придумал? Клубника уже поспела. Сам видел… Давай ночью слазим в сад…
– А дальше что? – спросил я.
– Её хотят везти на выставку.
– Ну и пусть везут.
– Так мы же копали, пололи… Надо хоть попробовать…
Доказывать что-либо Гарику мне было противно и некогда: не терпелось услышать разговор Анны Павловны с мамой.
– Полезем! – уговаривал Гарик. – Даже интересно. Ночь, а мы ползём… А?
– Не пойду. Отпусти кнопку! – прикрикнул я.
– Скажи – струсил. Мямля! – обвинил Гарик.
Внизу кто-то забарабанил по железной сетке. Я оттолкнул Гарика и нажал кнопку.
– Струсил? Струсил? – не отставал Гарик.
Мне очень хотелось сказать всё, что я о нём думаю, но лифт остановился, я вышел на площадку, тихо прикрыл дверь и пригрозил Гарику:
– Я тебе ещё покажу!.. Я тебе струшу! Только попробуй залезть в сад!
– Иди! Иди! Пожалуйся! Предатель!.. – злобно зашипел Гарик.
– Я не предатель! – не задумываясь, сказал я, хотел войти в лифт, чтобы выяснить, кто из нас предатель, но тут снова забарабанили по железной сетке, и Гарик поехал вниз.
3
Я уже хотел было открыть дверь, но услышал, что мама и Анна Павловна разговаривают в передней. Я замер у двери. Мама всхлипнула:
– В кого он? Я за диктанты получала в школе только четвёрки и пятёрки. Муж до седьмого класса был отличником. Мы вместе учились. Так в кого же он? В кого?
– Да-а… делать в одной фразе из пяти возможных ошибок восемь – рекорд.
– Прямо пещерный житель… – мама снова всхлипнула.
– Только не нужно отчаиваться. Я уверена, что Серёжа настроен серьёзно. Ему необходимо помочь до начала консультаций в школе.
– Как помочь? Я пробовала ему диктовать и испортила все нервы. Вместо «вперёд» он пишет «впирёт»; вместо «камень» – «каминь»… Это безнадёжно. Только в дворники ему дорога!..
Я разозлился и открыл ключом дверь.
– Вот! Взгляните на него! – сразу набросилась на меня мама. – Ты понимаешь, что, если не будешь всё лето писать диктанты, тебе откроют зелёную улицу в дворники? Ты понимаешь это или нет? Не ковыряй в носу, когда с тобой разговаривают взрослые!
Я молчал, теребя носком ботинка дорожку.
– Серёжа, – сказала Анна Павловна, – ты обещал взять себя в руки и каждый день писать диктанты. Но мама жалуется, что дело стоит на месте.
– Как же ему не стоять, – пробурчал я, – если никто не хочет диктовать, а она… только хлопает меня учебником по голове после каждой ошибки!
– Как же тебя не хлопать? – возмутилась мама. – Поверьте, он исключительно назло мне написал вчера «жоравли» вместо «журавли». И ещё заявил: «От слова «Жора».
– Ну, знаете… – Анна Павловна развела руками. – В общем, Серёжа, если ты не подучишь правила и не переборешь рассеянности…
– …то останешься на второй год, – подсказал я.
– Я этого не переживу! – решительно заявила мама.
– Тогда я вам советую взять репетитора хотя бы на месяц.
– Позор! Как последнему тупице! Дожил!.. – сказала мама.
– Итак, Серёжа, забудь про лето. Никаких турпоходов, лагерей, футболов и плаванья с утра до вечера. Пиши диктанты, больше читай и развивай зрительную память. Как пишется «зрительную»? – спросила Анна Павловна.
– «Тельную», – сказал я, немного подумав.
– Молодец! Я всегда утверждала, что врождённой безграмотности не бывает.
– Бывает, бывает… – грустно прошептала мама.
– В общем, до свиданья. В августе я с тобой позанимаюсь. Главное, помни: ты сам кузнец своего счастья… Простите, я очень спешу.
– Угу… Буду ковать железо, пока горячо.
– Видите! Он шутит, – сказала мама.
– Я больше не буду, – пообещал я на всякий случай.
– Всего хорошего. Спасибо, что зашли.
Мама вытерла слёзы и открыла дверь.
Анна Павловна ушла.
Я поплёлся в комнату, уверенный, что нет на свете человека несчастнее, чем я.
4
Мой отец задержался на собрании. Когда он пришёл, мама сообщила:
– Была Анна Павловна. Она советует взять репетитора.
– Репетитора мы брать не будем, – сказал отец, повесив пиджак на стул.
– Как не будем? – удивилась мама. – Ты шутишь? Ведь ребёнок на краю пропасти!
Отец посмотрел на меня и засмеялся.
– Ах, значит, тебе денег жалко? Значит, ты предпочитаешь, чтобы этот шалопай лишний год учился в пятом классе и рос тунеядцем?
– Не захочет учиться – будет работать.
– Дворником? – спросила мама.
– Да. Дворником, – спокойно подтвердил отец.
– Посмотрим, до чего доведёт всех нас твоё олимпийское спокойствие.
Мама ушла на кухню. Она всегда так делала, когда чувствовала, что спорить с отцом бесполезно. А однажды я услышал, как он сказал маме:
«Мы же договорились, что если у нас будет сын, то я играю в воспитании первую скрипку. Мужчину воспитывать труднее…»
– Пап! А почему у тебя олимпийское спокойствие? – спросил я.
– Ты как следует занимаешься? Вытянешь русский? – переспросил он.
– С правилами всё в порядке. Только диктатора нужно найти.
– Диктующего, – поправил отец. – И учти: я верю, что ты вытянешь. Если подведёшь, мы перестанем быть товарищами. Думаешь, я не знаю, почему ты завалил язык?
Это была правда. Отец никогда не ругал меня и сохранял олимпийское спокойствие, как Зевс. Но уж лучше бы он ругал меня, как мама, а не грозил порвать товарищество и не обижался, по неделям со мной не разговаривая.
– Ну, а что, если я и вправду родился безграмотным? – спросил я.
– Не хитри! – сказал отец. – Профессор Бархударов тоже родился безграмотным, а стал автором учебника. А мама, думаешь, ещё в пелёнках писала на пятёрки диктанты?
– А почему тогда, – я это читал в журнале, – когда Вольтер делал ошибки и ему сказали про это, он ответил: «Тем хуже для орфографии»?
– Пока ты не Вольтер, а Царапкин, ты должен писать без ошибок. Понял?
– Понял… А когда вы вместе учились, мама была ябедой?
– Была одно время, – нарочно громко сказал отец и подмигнул мне.
– Ну?! Как она ябедничала? – спросил я.
– Я одно время любил есть бублики на уроках…
– Она выдала?
