скачать книгу бесплатно
И она весело рассмеялась, увидев мое озадаченное лицо. Все оказалось на удивление просто.
– Конечно, я все вам покажу, – пообещала я и почти бегом бросилась в холл, где оставила сумку с «Никоном».
Когда я вернулась в гостиную, веселье было в разгаре. Кто-то включил музыку, и гости выделывали такие кренделя, что я тут же приступила к съемкам. Валера попытался было меня пригласить на танец, но мне было не до этого. «Пощелкав» гостей, не забыв при этом и хозяйку, я с ее разрешения прошлась по дому, фотографируя каждую комнату.
Меня мучила только одна мысль: признаваться ли Авдеевой в том, кто я на самом деле? Вернее, даже не это – чем я занимаюсь, она наверняка рано или поздно узнает. Я стояла перед дилеммой: сказать ей, зачем я здесь, рискуя потерять сделанные кадры, или ничего не говорить и опубликовать фотографии в «Свидетеле» без ее разрешения, тем самым подставив Кирсанова. Выбрала же я третий вариант, который осенил меня, пока я ломала голову над предыдущими: во время съемок попытаюсь выяснить у Авдеевой, почему она не общается с прессой, и, может быть, мне удастся все же выпросить у нее эксклюзивное интервью. Это было бы самым лучшим.
С этими мыслями я открыла дверь в гостиную и… ничего не увидела. В комнате громко играла музыка, были слышны голоса, но свет был погашен. Падающие из коридора лучи выхватывали только небольшое пространство комнаты, в которое изредка попадали темные силуэты движущихся в танце людей. «Это что-то новенькое», – подумала я и стала осторожно пробираться к дивану. На меня несколько раз натыкались, кто-то даже попытался поцеловать, но я увернулась. Наконец музыка стихла, и зажгли бра.
– О, пропащая, – с веселым возбуждением произнес Кирсанов, заметив меня.
Он нетвердым шагом приблизился ко мне.
– Это такая игра, – пьяно улыбаясь, сказал он, – все сидят по разным углам, потом гасят свет и начинают искать друг друга.
– И кто же выигрывает? – с усмешкой спросила я.
– Кто кого найдет, тот и выигрывает, – не совсем правильно выговаривая слова, сказал он, – присоединяйся.
– Олечка, присоединяйся, – услышала я грудной голос Авроры Кондратьевны, стоявшей рядом с Антоном, – это очень весело. Давайте сначала выпьем, – добавила она и направилась к столу, который был задвинут в дальний угол комнаты.
– Мне шампанского, – игриво сказала Галя, пытаясь разыскать на столе свой бокал.
– Шампанское, кажется, кончилось, – заявил Антон, переворачивая бутылку вверх дном, – пойду посмотрю в холодильнике.
– Я тебе говорила, нужно было больше брать, – с оттенком монаршего раздражения упрекнула его Авдеева.
– Ну, ничего, – Антон поднял руку в успокаивающем жесте, – я сбегаю.
– Только недолго, – капризно предупредила его Аврора Кондратьевна, – выключай, – скомандовала она, повернувшись к Валере.
Он послушно щелкнул выключателем, и комната снова погрузилась в темноту. «Вот тебе и Авдеева, – подумала я, в нерешительности переминаясь с ноги на ногу, – играет в игры для подростков. Значит, так называемая погоня за молодостью не ограничивается применением кремов и бальзамов? В молодом теле – молодой дух», – перефразировала я древнеримскую поговорку.
Прибавили громкость, и музыка зазвучала с новой силой. Вдруг я почувствовала, как кто-то коснулся меня в темноте. Его руки – а это были явно мужские руки – сорвали меня с места и закружили по комнате. Только по знакомому аромату одеколона, который я почувствовала еще в машине, я поняла, что это Валера. Он крепко обнял меня и начал жадно искать своими губами мои, руки его скользили по всему моему телу, то сжимая грудь, то опускаясь скользящим движением от шеи по спине и ниже. Только теперь я поняла, почему у всех, когда включили свет, были такие раскрасневшиеся лица и горящие глаза. Вот так игра! Я что было сил толкнула Валерия в грудь, и мне удалось выскользнуть из кольца его рук. Наверное, он не ожидал от меня такой реакции, потому что я услышала приглушенный ковром звук падения. Пригнувшись, я отползла в сторонку и прижалась к стене.
Это была длинная мелодия, поэтому еще несколько минут в гостиной царила темень. Один раз кто-то, сопя, прошел совсем близко от меня, но так как я сидела на полу, меня не нашел. Наконец музыка кончилась, и вскоре в комнате загорелся свет. То, что мы увидели, напоминало скорее кадр из фильма ужасов, чем праздничную реальность. На полу, почти посредине комнаты, лицом вниз лежала Галина. Ее черные волосы веером разметались по ковру, руки вдоль тела, одна из них неестественно вывернута. На красной шерсти жакета расплывалось пятно темно-алого цвета – цвета крови. В центре этого кровавого пятна торчала рукоятка ножа. Того самого ножа, которым Слава-повар резал гуся.
Никто не издал ни звука, я видела, как Авдеева поднесла ладонь ко рту, словно загоняя назад крик, готовый вырваться из ее груди. В этот момент дверь в гостиную распахнулась, и Антон бодрым голосом произнес:
– Шампанское заказывали?
Увидев лежащую на полу Галину с ножом в спине, он осекся. Его приход как бы дал толчок всем находившимся в комнате. Аврора Кондратьевна беспомощно осела на диван, Григорий, а за ним и Валерий бросились к Галине.
– Не трогайте нож, – тихо сказала я, сидя у стены, – на нем могут остаться отпечатки пальцев.
– Господи, – как ужаленная вскочила Авдеева, – этого только мне не хватало! И это накануне подписания договора. Антон, – истерически крикнула она, – иди сюда, сделай же что-нибудь!
Ошарашенный Антон, казалось, не мог сдвинуться с места. Он испуганно вращал глазами, ничего не понимая. Поднявшись с колен, Валерий подошел ко мне. Хмель в два счета слетел с него. Вид у него был не то, чтобы удивленный или испуганный. Скорее он выглядел подавленным. Не глядя на меня, он шепнул:
– Вот и повеселились…
Его затуманенный взгляд с бессмысленным выражением уперся в лежащее на полу тело. Антон шаткой походкой подошел наконец к дивану, на котором в полуобмороке сидела Авдеева, и, опустившись рядом с ней, опасливо скосил на нее свои заискивающие черные глаза.
Григорий опустошенно пялился на Галину. Видно, смысл произошедшего только сейчас начал доходить до его сознания. Придя в себя, он встал с колен и молча закрыл лицо руками. Вскоре комнату потрясли его гулкие судорожные рыдания. Реакция Григория опять как будто оживила умолкшую и впавшую в эмоциональную летаргию Авдееву.
– Что же теперь делать? – потерянно прогнусавила она, обводя присутствующих непонимающим взглядом.
Я почувствовала себя умудренным старцем в компании несмышленых детей. У меня, естественно, был опыт, необходимый, чтобы взять инициативу в свои руки.
– Оставаться всем на местах и срочно вызывать милицию. – Я подавила охватившую меня, несмотря на этот чертов опыт, дрожь и старалась произносить слова четко и по возможности спокойно.
При слове «милиция» как-то вдруг сразу погасшее и осунувшееся лицо Авдеевой передернулось.
– Милицию?! – истошно заорала она, вскакивая с дивана.
Она сжала ладонями виски и принялась метаться по комнате как зверь в клетке.
– Чтобы все об этом узнали?! – выкрикивала она. – Чтобы весь город косился на меня и перемывал мне кости?! Чтобы эти чертовы газетчики разнесли это по всем закоулкам?! Нет, нет и нет!
Она пару раз чуть не споткнулась о лежащее на полу тело. Всякий раз при этом Аврора Кондратьевна испуганно отскакивала в сторону с неизменно возмущенным и брезгливым выражением на лице. Словно Галина, умерев таким образом, поставила под сомнение солидное реноме Авдеевой и компании. Вот он, глухой, изъеденный червем малодушной боязни эгоизм власть имущих!
– А что вы предлагаете делать? – холодно спросила я. – Закопать труп во дворе?
В глазах Авроры Кондратьевны вспыхнуло пламя дикой злобы. От ее благожелательности и игривости не осталась и следа. Она метнула в меня осуждающий взгляд и завопила:
– А ты-то куда суешься?! Будешь меня учить?! Ну-ка, давай сюда пленку! – вспомнила она о моем невинном «развлечении», которому я предавалась.
Авдеева подлетела ко мне и хотела было сорвать ремень от фотоаппарата с моего плеча, но сильная и решительная рука Валерия успела нейтрализовать ее дерзкий порыв.
– Да как ты смеешь! – бешено завращала она глазами, придвинув свое лицо к лицу Валерия. – Привел эту фотографичку, так думаешь, я управы на нее не найду? Защитника из себя корчишь?!
– Аврора Кондратьевна, успокойтесь, – стараясь казаться невозмутимым, сказал Валерий.
Я знала, чего стоит иногда желание оставаться непроницаемо-спокойным, когда внутри все кипит и рвется наружу – словно сдерживаешь бурлящую магму. Я видела, как дрогнули и застыли лицевые мускулы Валерия. Брависсимо его самообладанию.
– Успокойтесь, – с какой-то затаенной угрозой вполголоса произнес он, – уверяю вас, Грише сейчас намного тяжелее, чем вам и всем нам.
Он неотрывно смотрел на Аврору Кондратьевну, словно гипнотизировал ее. И она действительно обмякла, опустила глаза и даже пошатнулась. Он поддержал ее, проводил до дивана, на котором по-прежнему сидел ее Антоша. Последний не сводил глаз со своей покровительницы. На его бледном лице одна эмоция сменяла другую – очень подвижная физиономия! Страх, сострадание, жалость, сожаление, досада, печаль тенями скользили по его гладкому лику.
Народ между тем пялился на Григория. Он скорчился в кресле и молча плакал, лишь иногда отчаянно всхлипывая.
– Гриша, – глухим от волнения голосом обратилась к нему Аврора Кондратьевна, которую с нежной заботой приобнял за плечи Антон, – прости. Это так все неожиданно.
Голос Авдеевой погас, словно рахитичный луч уползающего за гору закатного осеннего солнца. Она сделала рукой неопределенное движение, напоминающее последний взмах крыла умирающего лебедя, шарф, покрывавший ее плечи, упал к ногам, и она обреченно уткнулась в плечо своего молодого бойфренда.
Валерий приблизился к Григорию и постарался его утешить. Меня саму захлестнула такая тоска, что, если бы не моя воля к спокойному продуманному действию, я бы, наверное, разревелась.
– Валера, – сдавленно проговорила я, вынимая из сумки сотовый.
Он понял, что я прошу именно его вызвать милицию. Он кивнул и, подойдя ко мне, взял мобильник.
– Милиция, – в воцарившейся тишине негромкий голос Валерия показался мне трубным гласом, – произошло убийство, Лермонтова, тридцать шесть…
* * *
Прибывшая по вызову команда оперов отнеслась к случившемуся с пониманием, насколько вообще возможно понять убийство. Видимо, в домах, подобных авдеевскому, они бывали нечасто, потому что вели себя предельно сдержанно и вежливо: не отпускали глупых шуточек в адрес присутствующих, обращались ко всем на «вы», да и между собой переговаривались вполголоса.
Самое интересное началось даже не тогда, когда пригласили понятых – семейную пару преклонного возраста из соседнего дома, – а когда старший лейтенант, возглавлявший группу оперативников, начал снимать показания с присутствующих. Всем было неловко признаваться постороннему дяде, чем они занимались здесь на завершающей стадии вечеринки. Получалось, что все спокойно танцевали, потом кто-то погасил свет и танцы продолжились в темноте. Но когда вопросы стали более конкретными – например, кто с кем танцевал – тут началась путаница и всеобщая амнезия. Проще всех отделался Антоша. Он ушел за шампанским – это все видели – и вернулся после того, как убийство уже совершилось. Он так и сказал, что успел только дойти до ларька, взять шампанское и вернуться обратно.
Остальные же путались в показаниях, ссылаясь на свое нетрезвое состояние, Григорий вообще сорвался и нагрубил ментам, мол, какое они имеют право копаться в его личной жизни.
– Убили мою жену, – заявил он им, – а вы, недоумки, пытаетесь обвинить меня!
Валерий перед сотрудниками извинился за Григория, сказав, что тот потрясен случившимся и немного не в себе. Пробурчав что-то насчет выдержки, менты успокоились.
Когда же Аврора Кондратьевна узнала, где работаю я, с ней чуть опять не случилась истерика.
– Пригрела на своей груди змеюку, – набросилась она на Валерия. – Вот какая мне за это благодарность! Паразит! Жрешь мой хлеб и норовишь меня же в могилу свести.
Валерий сидел, как побитая собака, даже не пытаясь оправдываться.
– Да он не знал, где я работаю, – бросилась я ему на выручку. – Я соврала ему, что работаю в модельном агентстве, а он парень простой – поверил.
– Простота – хуже воровства, – выдала чуть остывшая Авдеева и повернулась ко мне. – А тебя, папарацци гребаная, чтобы я в своем доме больше не видела. Ишь как умеете вы втираться в доверие к честным людям. Тюшки-тютюшки, дом понравился, Аврора Кондратьевна… – она ехидно улыбнулась, а потом начала костерить и себя, – а Аврора Кондратьевна уши развесила, как крольчиха, и верит всему, что ей говорят.
– Гражданка, успокойтесь, – несмело остановил ее старший лейтенант, – не мешайте работать.
Вняв его призыву, она встала с гордо поднятой головой, прошла к столику, на мраморной поверхности которого лежала длинная зеленая коробочка, достала оттуда коричневую сигарету и села на свое место. Антон тут же поднес ей зажигалку. Прикурив, она благодарно посмотрела на него.
«Чмокни еще мальчика в щечку, мамочка», – едва не вырвалось у меня, но я вовремя сдержалась.
Короче говоря, вся эта бесполезная возня закончилась далеко за полночь. Мужчины, в том числе и Антоша – у них уже начался похмельный синдром – позволили себе даже по рюмке «Смирновки», закусив маринованными корнишонами. Менты от выпивки отказались, хотя и было видно, что они с трудом сдерживают слюнки. Кроме лейтенанта, на подхвате работали еще два оперативника-сержанта, задачей которых было доставить и проводить понятых, а также следить за порядком.
Приехавшие криминалисты обследовали рукоятку ножа на наличие отпечатков пальцев и сообщили с нетерпением ждавшему их заключения лейтенанту, что, к сожалению, «рукоятка шершавая» и «отпечатки смазаны».
Труп Береговской забрали в морг, чтобы сделать вскрытие. Лейтенант, заявив, что надо бы, мол, всех вас забрать в отдел до выяснения, внял просьбам и ограничился подпиской о невыезде.
– Но меня же не было в доме… – попытался было возразить Антоша, но лейтенант осадил его:
– На всякий случай, – веско заявил он.
– Мне через неделю в Париж ехать, – с достоинством поднялась с дивана Авдеева, – для подписания договора с французами…
– Разберемся, – снабдив свою реплику успокаивающим жестом, лейтенант развернулся и вышел в сопровождении своих помощников.
Глава 4
Напряжение этого вечера немного начало спадать с меня, лишь когда я заняла свое прежнее место в машине Валерия. Не без опасения, надо сказать, заняла. Я готова была подозревать в случившемся любого из присутствовавших на этой проклятой вечеринке. А вдруг это он – я незаметно изучала лицо Валерия. Кто его знает, может, у него был скрытый мотив для того, чтобы отправить Галину на тот свет? По спине забегали мурашки. Я прикрыла веки и усилием воли подавила страх.
– Мне кажется, – неуверенно сказала я, – что тебе следовало бы остаться с Авророй Кондратьевной еще на некоторое время, поддержать ее и так далее.
– Преданность чувств, нижайший поклон, – горько усмехнулся Валерий, – переживаешь за мою репутацию в фирме?
Он скосил на меня свои серые непроницаемые глаза. Двигатель был давно запущен. Наконец мы тронулись, выехали со двора и направились в центр. Заснеженные улицы были пустынны. Свет фонарей бледно-желтыми размытыми пятнами лежал на дорогах и тротуарах. Все навевало грустные мысли, а если еще и присовокупить к этому впечатления сегодняшнего вечера…
– Не бойся, меня не уволят. Я нужен Авроре Кондратьевне… – он бросил на меня ироничный взгляд, – она, конечно, может похорохориться, пальчиком погрозить, но на увольнение не пойдет.
Сейчас Валерий казался мне самонадеянным наглецом, непрошибаемым циником да просто нечутким человеком. Он даже словом не обмолвился об убийстве… Тревожное сомнение вновь зашевелилось на дне моей души. А вдруг это он? А что, если он и меня сейчас где-нибудь прикончит? Отвезет в тихое, темное местечко и сунет промеж лопаток ножичек? Ужас, холодный, мерзкий, неотвязный, сдавил мне сердце, забил ледяным комком горло. Мне почудилось, что еще минута, и я задохнусь. Мне не хватало воздуха, под ложечкой больно сосало, голова кружилась, мысли путались.
– Тебе нехорошо? – забеспокоился Валерий.
– Нет, сейчас пройдет… Переутомление, – соврала я, чувствуя, что дикий страх меня не отпускает, – может, мне лучше прогуляться?
– В час ночи? – удивленно поднял брови Валерий.
– Куда ты едешь? – дрожащим голосом спросила я. – Я же не сказала, где живу.
– Я везу тебя к себе, – невозмутимо ответил он, – мне не хочется оставлять тебя одну…
Он в первый раз посмотрел на меня с недвусмысленным страстным призывом. У меня упало сердце. Я не чувствовала ни рук, ни ног. «Не хочет оставлять меня?» – крутилось в моем воспаленном мозгу.
– Нет, нет, – горячо запротестовала я, сдерживая нервную дрожь.
– Да у тебя озноб, – встревожился Валерий, – ну ничего, приедем, выпьем коньяку…
«Поиграем в прятки», – с черным юмором добавила я про себя.
– Я все думаю, кто мог убить Галину… – я посмотрела на Валерия.
Ни один мускул не дрогнул на его немного осунувшемся, утомленном, но по-прежнему подозрительно спокойном лице. Чтобы убить человека, казалось мне, нужно обладать такой же выдержкой и цинизмом, как у него…
– Пусть милиция разбирается, – пренебрежительно ответил он, – я предполагал, что с Галиной случится что-то похожее на то, что сегодня произошло.
– Это почему же? – насторожилась я.
У меня было ощущение, что сердце у меня бьется где-то в горле. Я еле различала, что говорит Валерий. Стук сердца был настолько громким и аритмичным, что казалось, будто я нахожусь в эпицентре какого-то затяжного взрыва. Кровь то бросалась мне в лицо, то молниеносно отливала. Я чувствовала смертельный холод в конечностях.
– Потому что с мужиками путалась, – с безразличным видом ответил Валерий.
– У тебя с ней что-то было? – прямо спросила я, по-прежнему охваченная ужасом.
– У меня? – насмешливо приподнял брови Валерий. При этом его гладкий, если не считать небольшой упрямой складки между бровей, лоб покрыли неглубокие морщины. – Ты смеешься надо мной?
– Не пойму, чем вызвана такая ирония и риторический вопрос, – сказала я, стараясь не стучать зубами от страха.
– Извини. Конечно, если бы ты знала Галину, то не спросила бы меня о том, было ли что у меня с ней или не было… – виновато улыбнулся он.
– Так значит, не было… – подытожила я.
