скачать книгу бесплатно
– Да? А о чем?
– О чем-то очень интересном, так что я уже вся извелась.
– Ты меня заинтриговала так, что дальше некуда. – Галина Сергеевна, поняла я, не преувеличивала, так как даже не посмотрелась в зеркало, а сразу прошла к своему столу и уставилась на меня. – Не томи, Ирина, рассказывай.
– Дело в том, мои дорогие дамы, что вчера предсказание Анны насчет меня сбылось целиком и полностью совокупно с Лериным советом сходить за покупками…
Когда я закончила в красках пересказывать события прошедшего вечера, в нашем кабинете на некоторое время воцарилось удивленное молчание. Первой пришла в себя Галина Сергеевна:
– А я ведь тебе говорила, что Анна совершенно необыкновенная женщина, но ты мне не верила! – с видом победительницы посмотрела она на меня.
– Не спорю, – согласилась я. – Наверное, все-таки решусь попросить ее еще раз погадать… Ладно, что было, то было, а нам с вами работать надо. Когда должна прийти Лена?
Оказалось, что Лена звонила вчера вечером из больницы, куда положили пострадавшего Колю, и сказала, что появится у нас несколько позже, чем договаривались, так как сегодня снова зайдет навестить парня. Что ж, дело богоугодное, а мы пока можем сообща подумать, как построить передачу с ней.
Два часа пролетели незаметно. За это время мы успели вчерне составить сценарный план новогодней передачи, попить чаю и утрясти с Евгением Ивановичем кое-какие формальности. Шеф остался нашей работой доволен, но не упустил возможности отечески пожурить за то, что все, мол, из нас приходится вытрясать. Мы с Галиной Сергеевной дружно возмутились такими инсинуациями и, бия себя в грудь, принялись доказывать, какие мы работящие – ночей не спим, недоедаем, про семью забыли. Евгений Иванович слегка ошалел от нашего гомона и поспешил ретироваться в свой кабинет, туманно намекнув на возможность приличной новогодней премии. Этот намек придал нам дополнительные силы, и появившаяся наконец Лена застала нашу дружную команду в приподнятом настроении.
Как раз в это же самое время объявился и Павлик, так что я без промедления отправила его с Галиной Сергеевной просматривать принесенные Леной пленки, выбирать нужные места и решать, что еще нужно доснять. Сама же стала обсуждать с Леной возможные нюансы плана. Лена внимательно меня слушала, но вчерашнего энтузиазма, однако, не проявляла. Мне это показалось несколько странным.
– Лена, вы передумали участвовать в нашей передаче? – спросила я девушку.
– Нет-нет, что вы! – воскликнула она. – Просто… просто…
– Вы близко к сердцу приняли то, что случилось с Колей? – догадалась я.
– Да, я была сегодня у него в больнице…
– Как он? – участливо поинтересовалась Лера.
– Ничего, перелом не такой уж тяжелый, без смещения, так что последствий травмы опасаться не приходится.
– Что же вы тогда так расстроены? – снова спросила я.
– Но ведь он не поедет на «Русскую зиму»…
– Жизнь на этом не кончается… – начала было я и вдруг осеклась. – Постойте, Лена, вы что же, себя вините в том, что случилось с Колей?
– Нет, но…
– Так… – не выдержала я. – Лера, завари-ка нам чайку, Лене надо успокоиться…
Я продолжала что-то говорить, сумбурное и успокоительное, девушка кивала в ответ, но, похоже, пропускала мои слова мимо ушей. Лишь взяв в руки чашку с горячим чаем, вдруг решилась:
– Послушайте, Ирина Анатольевна, вы такая добрая, отзывчивая, к тому же журналистка! Вы сможете меня понять!
– Конечно, смогу, – автоматически согласилась я, еще не зная, что, собственно, я сумею понять.
– Ну так вот… Коля упал вчера не случайно, это все было подстроено, а ваша просьба оказалась как нельзя кстати!
– Ничего не понимаю, – растерялась я.
– Это же просто! – горячилась Лена. – Коля упасть никак не мог, он вообще с любыми лошадьми ладит, а уж с Триумфом так вообще как с родным! И барьер там был стандартный, его разве только полудохлая кляча не перепрыгнет! А Коля наездник от бога, он вообще самый лучший!
– Послушайте, Лена, успокойтесь и объясните толком, как могли подстроить Колино падение, если он такой хороший наездник, а Триумф – такой замечательный конь? Да и зачем кому-то выводить из строя лучшего наездника перед самой поездкой в Москву?
– Как подстроено – не знаю, я вчера и барьер проверила сразу украдкой. Триумф об него не спотыкался, это точно. Вот только сбрую проверить не успела, жеребца без меня расседлали, пока я с вами разговаривала. А Коля говорит, что Триумфа Егорка седлал, он ему как себе доверяет.
Я так увлеклась этой загадочной историей, что на время забыла о второй половине своего вопроса, на которую Лена не успела ответить. Как же в самом деле можно было подстроить это самое падение?
– Лена, а с этим самым Егоркой вы разговаривали? Может быть, он что-то заметил, когда расседлывал коня?
– Он его не расседлывал, он же младший брат Коли, так что все время рядом был. А теперь плачет, себя винит во всем…
– Странно… А ну-ка, Лера, сбегай к Павлику и выясни, успел он снять падение Коли или нет?
Лера меня поняла с полуслова и тут же умчалась. Через пару минут раздался звонок внутреннего телефона – Лера звала нас в монтажную, где окопались Павлик с Галиной Сергеевной. Наш чудный оператор, как оказалось, заснял всю сцену Колиного прыжка, да еще крупным планом, так как ждал эффектного зрелища.
Мы стали внимательно просматривать тот отрезок записи, где Триумф пытался взять барьер. Камера Павлика была так удачно направлена, что мы видели скачущего наездника в профиль вместе с красавцем-скакуном. Коля взял разбег, пришпорил коня и направил его к барьеру. Когда передние ноги жеребца уже были за барьером, наездник как-то странно покачнулся и стал заваливаться вправо так, что земли Коля и Триумф уже касались порознь. Хорошо, что парень был опытным наездником, поэтому успел выпустить уздечку, иначе конь протащил бы его за собой, и он не отделался бы одним переломом. Все было прекрасно видно, вот только понять, почему вдруг Коля стал падать, мы не сумели.
– Павел, – попросила Лена, – а нельзя прокрутить помедленнее ту часть, где Коля заваливается на бок?
– Можно.
Мы стали смотреть снова, еще внимательней. Не знаю, как остальные, но я разглядела, что правая нога парня почему-то сама собой ни с того ни с сего перестала опираться на стремя. Именно поэтому он упал!
– Я же говорила! – тут же воскликнула Лена. – Коле кто-то испортил стремя!
– Как же его можно испортить? – изумилась Галина Сергеевна. – Оно же железное.
– Проще простого, – горестно взмахнула рукой Лена. – Стремя же не цельное, оно представляет собой металлическую дугу с отверстиями на концах, куда вставляется упор, перекладина для ноги, и расклепывается. Расклепать стремя, чтобы упор легко скользил в пазах, – дело двадцати минут в кузне. Уж я-то знаю, сама видела, когда отец сбрую чинил. Или можно подпилить упор, это тоже не слишком хитрое дело.
– Давайте-ка я сделаю укрупнение, – предложил Павлик.
Он повозился несколько секунд с пультом управления, и картинка на экране стала скачкообразно увеличиваться. В конце концов стало четко видно только Колину ступню в стремени. Павлик стал последовательно менять кадры по одному, и мы увидели, как привстающий во время прыжка парень переносит опору тела на стремя, слегка проскользнув ногой по упору. Упор свободно проворачивается в пазах и одним концом вылетает из своего гнезда, Коля теряет опору и падает…
– Кто же это мог сделать? – ошеломленно задалась вопросом Лера.
Я криво усмехнулась:
– Если бы Лена сама не настаивала на том, чтобы во всем этом разобраться, я могла бы подумать на нее.
– Почему? – удивленно захлопала ресницами Галина Сергеевна.
– А все просто, – пояснила вместо меня Лена. – Это ведь я была самым логичным кандидатом на поездку в Москву вместо Коли. Видимо, он так и решил…
– Кто, Коля? – теперь пришла моя очередь удивляться, но последняя реплика Лены окончательно сбила меня с толку.
– Нет, не Коля, – с непонятным выражением вздохнула девушка. – А Виктор Дмитриевич… Коля был прав…
Мы все потрясенно молчали, но я не выдержала первой, так как терпеть не могу, когда чего-то не понимаю.
– Лена, может быть, вы объясните нам все по порядку?
– Могу, – тоскливо согласилась она. – Только толку никакого все равно не будет… Ничего я не смогу доказать…
– А что надо доказывать? – не унималась я. – Говорите же, наконец, толком!
– Дело в том, что в Москве должны проходить не просто праздничные мероприятия, а еще и соревнования с большим призовым фондом. Зимние скачки вообще редкость, так что внимание все это привлекло огромное. К тому же, естественно, там будет организован тотализатор. Мы с Колей вместе просматривали списки лошадей и наездников. Многих я знаю еще по Киеву, кого-то знает Коля с Самары – у него там старые связи. Так вот, у Коли и Триумфа имелись очень хорошие шансы на победу в Москве, а это, как вы понимаете, очень хороший карьерный шанс. Однако в последнее время Коля ходил какой-то сам не свой, а на все мои вопросы старался не отвечать, уходил в сторону. Только сегодня он мне признался, что Виктор Дмитриевич, прекрасно понимая, какие шансы у Триумфа с Колей, уговаривал его даже в тройку лидеров не попадать, представляете?
– А зачем? – тупо спросила я. – Ведь, как я понимаю, если жеребец из конюшни Тарасовского ипподрома придет первым, значит, слава и почет не только коню с наездником, но и директору, и ипподрому в целом. Наверное, и денежная премия хорошая…
– Для Коли или для меня – вполне. Десять тысяч рублей. А вот Виктор Дмитриевич решил иначе. Ведь тотализатор будет весь подстроен, чтобы определенные люди выиграли огромные деньги. Так что директор предлагал Коле пятьдесят тысяч за то, чтобы он не побеждал, думал его купить. А Коля честный, он хочет карьеру законным путем сделать, а не таким… Вот и отказался.
– Понятно, – протянула Галина Сергеевна. – Видимо, ваш Виктор Дмитриевич получит гораздо больше, чем предлагал Коле.
– Да уж конечно, – ядовито подтвердила Лена. – Он у нас бессребреником никогда не был, почти весь сезон сделал…
– Это ты о чем? – насторожилась я, от волнения обратившись к девушке на «ты».
– А то вы не знаете, что бега у нас практически никогда честно не проходят. Обыкновенный человек только чудом может угадать, как ставить, пусть он хоть сто раз разбирается в лошадях!
«Так-так-так, – про себя подумала я. – Это получается, что Володенька мой не просто проиграл, а его обули? Ну нет, этого я так не оставлю! Я их всех на чистую воду выведу». Во мне разбушевалось такое возмущение, что я, хоть и плохо представляла, кого именно собираюсь выводить на чистую воду, но идти решила до победного конца.
Мои коллеги о чем-то возбужденно спорили, а я уже пыталась лихорадочно выработать план действия по разоблачению продажного директора. В голове сформировалась совсем неплохая на первый взгляд идея.
– Лена, – поспешила я поделиться ею. – Раз ты едешь в Москву, то ваш Виктор Дмитриевич должен будет и к тебе подъехать на той же козе, что и к Коле. Давай мы тебя снабдим диктофоном, чтобы ты записала весь этот разговор, а? Вот и доказательство появится!
– А еще можно поискать того человека, который испортил Коле стремя, – вдохновенно предложила Галина Сергеевна. – И допросить его как следует, чтобы признался, кто его заставил это сделать!
– Ох, Галина Сергеевна, – закатила я глаза. – Этого человека еще найти надо. И потом, как вы его допрашивать собираетесь, с помощью горячего утюга? Это ведь незаконно.
– Вечно ты так, – обиделась она. – Есть же у человека совесть, может быть, он себе плохо представлял, что из его проделки получится, а теперь мучается, хочет покаяться…
– Плохо вы знаете нашего директора, – высказалась по этому поводу Лена. – Он половину наездников купил, а остальных припугнул, что без работы оставит, да еще такую характеристику выдаст, что никому вовек хорошей лошади не увидеть иначе как в кино. Да и не он главный.
– А кто? – тут же заинтересовалась я.
– Не знаю. Но у Виктора Дмитриевича на такие дела денег просто не хватило бы. Он только все устраивает и получает свой процент.
– Ирина, – вдруг заговорила Лера, – все это очень интересно, но вы не забыли, что в два часа нас будет ждать Вероника? Ведь уже половина второго!
Боже мой, мы так увлеклись распутыванием ипподромных махинаций, что забыли о времени! А ведь нас ждала самая что ни на есть рутинная, но необходимая работа. Нам пока, к сожалению, деньги платят именно за нее, а не за частные расследования, будь они хоть трижды благородным делом.
И тут поднялась страшная суматоха. Павлик искал свою камеру, которую первый раз в жизни не помнил, где оставил; Лера умчалась за машиной; Галина Сергеевна искала запропастившийся сценарный план, обнаружившийся в конце концов под чайными чашками; я скороговоркой договаривалась с Леной, чтобы она мне перезвонила вечером домой… Одним словом, дым стоял коромыслом.
Без десяти два мы все-таки влезли наконец в машину, запыхавшиеся, какие-то всклокоченные, и стали дружно погонять Костю, чтобы ехал быстрее. Он один, как всегда, оставался спокойным, словно скала среди бушующего моря, так что именно благодаря тому, что он игнорировал наши понукания, мы прибыли к магазину, в котором располагался отдел Вероники, практически вовремя, опоздав только на две минуты.
За час обеденного перерыва в магазине мы успели провернуть массу дел: обговорили все нюансы с Вероникой, наметили список вопросов, отсортировали те, над которыми ей стоит подумать, и те, на которые ей отвечать не захочется, отсняли обеденные посиделки в бытовке, отыграли сцену Вероникиного прихода на работу и оформления ею витрины. Лера умудрилась отловить и организовать цивилизованную толпу покупателей, которую Павлик потом заснял у Вероникиного прилавка. А Галина Сергеевна проконсультировала мою подругу на предмет подходящего для передачи наряда и макияжа.
На телестудию мы вернулись совершенно выжатые, но довольные собой донельзя. Это ведь надо суметь за два с половиной часа практически полностью подготовить передачу! Павлик рухнул в кресло и заявил, что сейчас умрет, если ему не окажут срочную гуманитарную помощь в размере телеги еды. Ну или хотя бы чашки чаю и горсти орехов. Сердобольная Лера не вынесла его стонов и быстро организовала всем нам, а не только Павлику, чай с травками и тарелку с пирожными из нашего буфета.
– Ну что, Ирина, – спросила меня Галина Сергеевна, дожевав пирожное и промокнув губы платочком, – как поработали, а?
– Хорошо, слов нет, – согласилась я, устало вытянув ноги. – А ты, Павлик, что скажешь?
– Скажу, что завтра надо будет с утра еще раз поехать к этому магазину и переснять то место, когда Вероника как бы приходит на работу.
– Это еще почему? – возмутилась я.
– Потому что освещение было совсем не утреннее, а вечернее. По мне, и так хорошо, но вы же не хотите, чтобы какая-нибудь въедливая кляузница настрочила на вас донос о том, что вся ваша передача – сплошная инсценировка? Вам же не нужен такой скандал, как с «Большой стиркой»?
Я была вынуждена согласиться, что скандал нам нужен в такой же степени, что и эскимосам холодильник, а значит, завтра ни свет ни заря поедем переснимать. Павлик огорчился не меньше меня, так как для него любая внеплановая деятельность являлась нарушением прав человека вообще и его личных в особенности..
Домой я добралась вовремя, правда, уставшая настолько, что никаких кулинарных подвигов совершать не стала, а удовольствовалась вместе с Володькой тем, что ему удалось смастерить из имеющихся в наличии продуктов, то есть пельменями фирмы «Марья-искусница». Не знаю, как насчет настоящей, сказочной Марьи, а эта искусница свои изделия явно штампует левой ногой, такие они получаются несимпатичные и безвкусные. Хотя, залитые смесью кетчупа и майонеза, да еще на голодный желудок, проглотились за милую душу.
От медитативного безделья с чашкой кофе в руках меня оторвал звонок Лены. Девочка горела желанием пообщаться лично. Ехать мне никуда не хотелось, так что я пригласила ее к себе. Лена согласилась и добралась в рекордно короткий срок. У меня даже закралось подозрение, что она воспользовалась своей очаровательной улыбкой, чтобы ангажировать какого-нибудь не слишком меркантильного частника. Ну да это все лирика и к делу отношения не имеет. И вообще, что это на меня нашло? Кто я такая, чтобы запрещать хорошенькой девушке улыбаться в личных целях? Сама ведь сплошь и рядом использую собственную популярность, а туда же, морализаторствовать затеялась!
Проведя минутный сеанс самокритики, пока Лена расшнуровывала ботинки и пристраивала на вешалку свою куртку, я провела ее в комнату, усадила в кресло, вручила чашку с кофе и потребовала:
– Рассказывай.
Возвращаться снова к обращению на «вы» я не видела смысла, так как Лена все-таки была гораздо моложе меня, да и не обиделась на эту вольность в прошлый раз. К тому же «ты» способствует установлению большей задушевности в беседе.
– Я когда от вас сегодня уехала, то вернулась на ипподром и зашла в конюшню к Триумфу, мне ведь с ним в Москву ехать. Так что ни у кого это подозрений вызвать не должно. Я хотела проверить сбрую и знаете что обнаружила?
– Что?
– Все правое стремя заменено, так что улик не осталось. Кто-то успел об этом позаботиться.
– Не огорчайся, у нас ведь осталась пленка, а это тоже улика, видеозапись теперь даже милиция признает в этом качестве. Так что твой Коля смело может писать заявление.
– Он не станет, – прервала меня Лена.
– Почему?
– Он и меня уговаривал больше не копаться в этом деле, так как боится за меня. Коля… он мой жених.
– Так это же здорово! – Я не совсем уместно обрадовалась этому факту, потому что подумала о нашей передаче. Коля был очень симпатичным парнем и довольно киногеничным, так что вместе с Леной он будет прекрасно смотреться на экране. – Надеюсь, к нашей передаче его уже выпустят из больницы и он сможет появиться в студии рядом с тобой или среди публики.
– Конечно, сможет, – улыбнулась девушка. – Он очень рад за меня. А еще посоветовал забыть об этом происшествии и думать только о передаче.
– Да почему? – снова вернулась я к волновавшей нас обеих теме.
– Потому что боится, что Виктор Дмитриевич не оставит меня в покое, и лучше сделать все, как он скажет…
– Это что же получается, – возмутилась я, – твой Коля сдался?
– Он бы никогда не сдался! – горячо запротестовала Лена. – Он за меня боится!
