скачать книгу бесплатно
– Водитель машины Р779-УЕ, немедленно остановитесь!
«БМВ» проигнорировала реплику Степанчикова и еще сильнее прибавила газу.
Степанчиков продолжал орать, пока вдруг не охрип. Он повернулся к Борзову и просипел:
– Борзов!
– А? – откликнулся тот.
– Давай ты, а то у меня с голосом что-то… Простыл, видать.
И Борзов принялся увещевать преследуемых. Но они упорно продолжали двигаться вперед. Шофер выжимал из «десятки» все, что можно, я же вжалась в сиденье и молилась про себя, чтобы мы вместе с «БМВ» не врезались куда-нибудь ненароком.
Когда и Борзову надоело убеждать парней остановиться, Степанчиков решил проявить инициативу:
– Свяжись по рации с гибэдэдэшниками, пусть остановят – скорее всего, они сейчас свернут направо, там через два квартала пост.
Борзов потянулся к рации. Степанчиков оказался прав: «БМВ» действительно повернула направо и двинулась в сторону детского парка. Я заметила, что лицо майора приняло какое-то успокоенное выражение. Он уже не сомневался, что сейчас к делу подключатся гибэдэдэшники, и все будет закончено.
Однако буквально через минуту ситуация разрешилась совершенно неожиданным образом: на следующем перекрестке отчаянно пытавшаяся уйти от нас «БМВ» врезалась в выворачивавшую из-за угла «восьмерку». Я невольно ахнула.
Степанчиков, также не ожидавший подобного поворота событий, пробормотал ругательство.
– Глуши! – крикнул он водителю и первым выскочил из машины, держа в руках пистолет. Двое его подчиненных, обгоняя его, бежали к месту аварии. Я же осталась в машине, опасаясь, что может завязаться перестрелка, и, осторожно выглядывая из окна, старалась рассмотреть, что там происходит.
– Быстро из машины! Руки на голову! – доносились до меня крики Степанчикова и его подчиненных.
Парни из «БМВ», которые, по всей видимости, в аварии особо не пострадали, послушно выбрались из машины и встали лицом к ней, заложив руки за голову.
Шофер «восьмерки», который находился в машине один, тоже вышел, держась одной рукой за голову. Очевидно, он ударился ею при столкновении.
Оперативники усердно хлопали по бокам двух парней, извлеченных из «БМВ», выбивая из карманов всякую лежавшую там всячину. Степанчиков гоголем ходил вокруг, задрав нос и держа руки в карманах своего так приглянувшегося мне коричневого пальто.
– Так, быстро их в машину, повезем, разбираться будем, – отрезал он и шумно высморкался.
Борзов вместе со своим товарищем грубо затолкали парней в «десятку».
– А как же я? – робко спросил шофер «восьмерки».
– ГИБДД разберется, – бросил Степанчиков, даже не посмотрев в его сторону. – Это не наше дело. Вот девушка с вами останется, – он показал в мою сторону. – В качестве свидетеля пойдет.
– Да вы что! – подала голос я. – Я вас, можно сказать, навела на эту «БМВ», а вы меня здесь кидаете! Как хотите, а я еду с вами.
– Мест нет! – вытаращив свои глаза, прямо мне в лицо проорал Степанчиков.
– Я поймаю машину и поеду за вами.
Степанчиков посмурнел, вздохнул и вдруг рубанул рукой по воздуху:
– А, ладно! Делайте что хотите!
Я тут же остановила проезжавшего мимо «жигуленка». Пожилой водитель вопросительно уставился на меня.
– За той машиной! – сказала я, показав на «десятку», в которую уже важно усаживался Степанчиков, подбирая полы своего пальто.
Водитель подозрительно смотрел на меня.
– Я заплачу нормально, – успокоила я его, и он, подумав чуть-чуть для приличия, махнул рукой.
– Садись…
Собственно, ехать особо долго не пришлось, поскольку совсем скоро мы оказались у здания, где располагался РУБОП. Я поблагодарила водителя, сунула ему двадцатку, чему он был несказанно рад.
Парней выволокли из машины и повели в здание. Майор Степанчиков распорядился, чтобы меня провели в кабинет и напоили кофе. Меня ждало горькое разочарование – кофе «от РУБОПа», в отличие от Маринкиного, к которому я привыкла, оказался ужаснейшим пойлом.
Я из вежливости выпила полчашки, потом взяла лежавшие на столе журналы «Интерпол» и начала методично их пролистывать. В такой скучной обстановке прошло около часа. В это время в соседнем кабинете шел интенсивный допрос двух парней.
Наконец появился Степанчиков.
– Они от Тимура, – коротко объяснил он. – Знаете такого?
– Да. Именно он, кажется, был «крышей» у Обуховой. А что насчет показаний по делу?
Степанчиков скептически посмотрел на меня и шумно вздохнул.
– В убийстве они не признаются, говорят, просто заезжали по делам.
– А чего же они сразу сдернули, как увидели милицейские машины? Значит, было, чего бояться.
– Ну, во-первых, таким, как они, никогда не хочется встречаться с представителями органов, во-вторых, у них в машине нашли пакет с травой, ну, а в-третьих, они у Тимура занимают самое низкое положение – шестерки, короче. Их и в дела-то не посвящают, просто посылают, когда нужно разобраться с кем попроще, с каким-нибудь лохом. Ну вот, они приехали, увидали, что что-то не так, и перепугались. Подумать и сообразить вести себя как ни в чем не бывало у них ума не хватило. Теперь еще и от Тимура по башке получат, – довольно сказал Степанчиков. – Когда выпустят, разумеется. Это дело с травой можно раскрутить.
Я подумала, что Степанчикову, по-видимому, было наплевать, за что посадить этих парней. Скорее всего он придерживался принципа «вор должен сидеть в тюрьме», а за что он его туда упечет – неважно. Как говорится, «был бы человек хороший, а статью подберем».
– А как они объясняют свою беседу с Людмилой под окнами редакции? Что им было нужно? – спросила я.
– Да говорят, что просто по текущим делам приезжали. Ничего особенного. Мы им там… массаж сделали, – Степанчиков хитро посмотрел на меня. – Все равно, собаки, на своем стоят! Не убивали – и все! Да я, честно говоря, и сам думаю, что не они, – сказал он, смущенно уставясь в стол. – На фига бы они потом возвращались? Они же ничего не забыли там.
– А может быть, забыли? – я серьезно посмотрела на него.
Степанчиков задумался и нахмурился.
– Ладно, разберемся, – произнес он дежурную фразу. – Вам спасибо большое, – он протянул мне свою жилистую руку, – сейчас я распоряжусь, вас отвезут. Куда вам, домой или на работу?
– Лучше в редакцию, – попросила я. – У меня еще дел много. Статью нужно дописывать.
– Я, кстати, вот о чем хотел вас попросить, – с напором в голосе сказал Степанчиков. – Вы только в своей статье на меня не ссылайтесь. У нас это не приветствуется. Договорились?
Я в своей практике много раз сталкивалась с подобными просьбами, а некоторые особо нудные типы вообще по несколько раз перечитывали черновики статей и просили переписать по-новому, чтобы смягчить какие-то моменты, в конечном итоге заботясь о том, чтобы не получить по кумполу от вышестоящих лиц. Поэтому я с пониманием отнеслась к просьбе Степанчикова и заверила, что его фамилия «засвечена» не будет.
С этим я и распрощалась с майором, поблагодарив его за отвратительный кофе.
Глава 4
Когда я приехала в редакцию на рубоповской машине, там все стояли на ушах. Особенно разорялась, естественно, Маринка.
– Оля, ты нас с ума сведешь! Мы не знали, что и думать! Ведь газету надо уже нести на фототелеграф! – раскудахталась она с порога.
«Ну посмотрите на нашу дурочку!» – захотелось мне сказать ей в ответ.
Однако Маринку тут же поддержал Кряжимский, деловито напомнив:
– Ольга Юрьевна, двадцать один пятнадцать.
– Ничего, Сергей Иванович, мы все успеем, – усталым голосом успокоила я Кряжимского. – Просто возникли непредвиденные обстоятельства. Статью придется переделывать.
– А что случилось? – поинтересовался Кряжимский.
– Людмилу Николаевну убили, – сообщила я.
Тут Маринка ойкнула, Кряжимский поднял брови, а сидевший за компьютером Виктор застыл с каменным лицом.
– Но как же… Как же это случилось? – Маринка даже понизила голос до шепота.
– Я приехала к ней, – стала рассказывать я. – А там уже милиция работает во главе со Здоренко. Потом приехали рубоповцы…
Я быстро рассказала всю историю, описала погоню и то, что было после.
– Таким образом, – заключила я, – в статью немедленно нужно вносить коррективы, и особый акцент сделать на том, что главная участница этих событий к настоящему моменту уже мертва.
Все сразу засуетились, стараясь каждый оказать посильную помощь. Я на ходу диктовала статью, Кряжимский записывал, Маринка постоянно подносила новый кофе. Она, надо отдать ей должное, сразу же осознала, как изменилась ситуация, и приняла серьезный вид: помалкивала, не лезла с глупыми замечаниями, и вообще вела себя тихо.
Через час статья была готова, и мы послали на фототелеграф Виктора.
На следующий день газета благополучно вышла. И после этого еще три дня никаких событий, связанных с этим делом, не происходило.
Но вот однажды вечером, когда Маринка с Виктором были у меня в гостях, мы вдруг вспомнили о деле Обуховой.
– А вот интересно, Оль, наша статья принесла хоть какую-то пользу? – спросила меня Маринка.
– Во всяком случае, я сегодня проезжала мимо мини-маркета и обнаружила, что он работает. Не буду же я теперь следить за всеми бизнесменами! Я со своей стороны сделала все, что могла. Причем совершенно бескорыстно. Так что считаю себя абсолютно свободной от этого дела, и совесть моя чиста. И думаю, на этом можно поставить точку.
Однако, как оказалось, точку было ставить еще очень рано. Только я проводила Маринку с Виктором, как в дверь позвонили. Я подумала, что это Маринка как всегда что-то забыла и вернулась, поэтому даже не посмотрела в глазок.
Каково же было мое удивление, когда на пороге я увидела двух парней в кожаных куртках. Один из них, мордастый и плотный, был серьезен и хмур, второй же, высокий худощавый светловолосый парень, наоборот, улыбался и поглядывал на меня довольно дружелюбно, даже с каким-то любопытством.
– Вам кого? – спросила я, решив, что они ошиблись дверью.
– Бойкова? – односложно спросил мордастый.
– Да.
– Поговорить надо, – сказал он, оттесняя меня и проходя без приглашения в квартиру.
«Вот оно, началось», – подумала я. Почему-то я сразу связала появление этих парней со статьей, посвященной Обуховой.
Вслед за мордастым прошел и второй парень, аккуратно прикрыв за собой дверь. Они уселись в кресла. Мордастый вытянул ноги и закурил сигарету. Выпуская дым колечками, он спросил:
– Ты какого хера воду мутишь?
– В каком смысле? – решила уточнить я.
– В прямом, – рявкнул он. – Зачем ментам капнула насчет машины? Нас этот твой Степанчиков достал уже…
– Так вы от Тимура? – догадалась я. – Тогда хоть представились бы. Меня зовут Ольга Юрьевна.
– А меня Сергей, – первым ответил светловолосый.
– Толяном можешь меня звать, – лениво бросил мордастый. – Только ты нам зубы не заговаривай. Мы по делу пришли.
– Может быть, хотите кофе? – спросила я.
– Чего? – как-то сразу офонарел Толян.
– Кофе мы не пьем, – отрезал тот, кто представился Сергеем. – Нам бы покрепче чего.
– Могу предложить коньяк.
– Давай, – согласился Толян.
Коньяк, надо признать, я была не против выпить и сама, поскольку была взволнована. Когда рюмки с коньяком были наполнены, я предложила тост за знакомство.
– А ты ничего, – сказал Сергей, оглядев меня с ног до головы. – Только вот не в свое дело влезла. Тебе бы любопытства поумерить – цены бы тебе не было.
– Но послушайте, – заговорила я в свое оправдание, – убили человека, который заказал мне статью в собственную защиту. И я в какой-то степени несу за него ответственность. Когда я увидела машину, то подумала, что люди, сидящие в ней, могут иметь прямое отношение к убийству. Потому что не далее как утром того дня я видела их разговаривающими с Людмилой Николаевной.
– Ну и что? – спросил Толян и одарил меня недружественным взглядом. – Мало ли какие базары могут быть между деловыми людьми…
– Ты вот что, – сказал Сергей. – Запомни, что мы к этому делу никакого отношения не имеем. Завтра же езжай к Степанчикову, скажи, что разговаривала с Обуховой перед ее смертью, и та сказала – никаких проблем с Тимуром и его братвой у нее нет. Наоборот, мол, эти ребята обеспечивали ее безопасность.
– Хреново, выходит, обеспечивали, – не удержалась я от ехидного замечания.
Толян вскочил, подошел ко мне и приподнял мою голову за подбородок:
– А это уже не твое дело, лапуля… – почти ласково проговорил он. – Тебе же сказали: любопытство свое поумерь.
– Короче, хватит базарить, – сказал Сергей и улыбнулся. – Ты, я думаю, все поняла. Девочка ты умная, главный редактор все-таки. Так что сознаешь, что мы можем и не так по-дружески приехать.
В его глазах вдруг появился огонек затаенной угрозы. И я поняла, что этот человек только с виду такой милый и улыбчивый. Если же затронуть его интересы, он будет действовать совсем по-другому.
