скачать книгу бесплатно
– Что? – От удивления я чуть не вскочила, рискуя опрокинуть стул. – Тарантула убили?
– Нет, но пытались. Сам он сейчас находится не в том состоянии, чтобы пролить свет на происшедшее. Когда Кайзер уходил, там ждали «Скорую». Стрелка поймать не удалось. Толпа рассеялась быстрее, чем «Ангелы» успели среагировать. Впрочем, те немногие, кто остались, смогут рассказать хоть что-то, будем надеяться…
При этих словах он так тяжело вздохнул, что я сразу догадалась, что верится ему в это с огромным трудом.
– Для начала давай перейдем на «ты», – предложила я. – Раз уж мы с тобой напарники. Ты не против? А то, когда ты называешь меня на «вы», мне хочется и плакать, и смеяться.
Он улыбнулся.
– Согласен. А как же мы сделаем это без брудершафта?
– Если тебе это необходимо, пожалуйста. Только я буду пить лимонад. Из горячительных напитков я пью только кофе.
– Интересно, почему? – спросил он.
– Я просто привыкла беречь мозги. Алкоголь их сушит. А мне приходится постоянно думать. Попробуй разберись в старофранцузском в алкогольном опьянении…
– Честно говоря, у меня бы это и на трезвую голову не получилось! – рассмеялся он. – Кстати, о французском… Прочти мне несколько строчек в переводе из поэзии Франсуа Вийона.
Я прикрыла глаза и прочла первое, что мне пришло в голову:
– Скажи, в каких краях они,
Таис, Алкида – утешенье
Мужей, блиставших в оны дни?…
Ах, как же я сразу не поняла, что мое подсознание выдало мне подсказку! Но в тот момент, когда я дочитала все стихотворение и Лариков, слушавший меня внимательно, выдохнул: «Боже, как красиво», мы оба еще не поняли, что помимо красоты звучания мой дружок, мой «вредный Фред» по имени Франсуа Вийон, уже попытался помочь мне, подсказывая дорогу!
Но я забегаю вперед. Тогда я еще не умела читать между строк и еще не знала, как часто он будет помогать мне.
Меня куда больше волновало первое дело, которое мне доверили. И – куда больше беспокоила личность Тарантула…
* * *
Собственно, что я о нем знала? Только то, что он, подобно свинье, искал любую лужу грязи, дабы там поплескаться вволю. Его друзьями были фашисты, сатанисты, какие-то темные личности с криминальным прошлым – как будто в тени их преступлений он сам мерк. Или – пытался забыть что-то, что мучило его? Обычно нас больше всего преследуют тени из нашего прошлого, призраки, которым мы причинили боль… Но, на мой взгляд, Тарантул относился к тому разряду людей, которые не мучаются угрызениями совести. Впрочем, иногда люди склонны казаться хуже, чем они есть…
Задав себе вопрос, почему мне не нравился Тарантул, я быстро выстроила логический ряд. Начинался он с его маленьких, но выпученных глазок. Собственно, не самих этих бесцветных буравчиков, а какой-то немыслимой похоти, с трудом в них помещавшейся. Еще меня раздражали его толстые пальцы и манера чистить нос в присутствии дам. Но все это – внешние раздражители. А что же из внутренней сути мешало мне воспринимать Тарантула?
Подумав, я решила, что это прежде всего его песни. Они воспевали зло, насилие, кровь. Утверждали тот убогий взгляд на ницшеанство, который мне казался просто недоделанным. Мне иногда вообще становится искренне жаль беднягу Фридриха, потому что его взяли да и причислили к философам.
Стоп, Александрина. А не является ли и Тарантул маской некоего Кретова Саши, у которого не сложились отношения с окружающим миром? И вот он пытается спрятать свое ранимое «я» под личиной уродца, неспособного на добро. Может быть, Тарантул – просто плод воображения Кретова, его попытка закрыться от окружающего мира?
Конечно, было глупо домысливать то, к чему у тебя пока не было никаких оснований. Лариков как раз отправился добывать сведения о прошлом Тарантула у Кайзера и компании, а я должна его дождаться, дабы потом опросить свидетелей.
Сердце мое колотилось от радости. Я уже представляла себе новую звезду частного сыска по имени Александра Данич – грозу преступников! Потешив свое тщеславие всевозможными картинами, я даже помурлыкала от удовольствия. Потом я перевоплотилась в мисс Марпл, но этот образ почему-то мне не очень понравился.
Оторвавшись от мечтаний, я посмотрела на часы. Лариков что-то очень долго выяснял обстоятельства прошлой жизни Тарантула, поскольку отсутствовал уже третий час.
Моя натура еще не приучилась к терпеливому ожиданию, столь необходимому для детектива, и я начала потихоньку нервничать.
Ожидание мое затягивалось…
Впрочем, почему бы мне самой не попытаться что-то выяснить? Я вспомнила про свою давнюю знакомую, которая должна была наверняка знать про Тарантула немало. Во всяком случае, раньше Ирина Тропинина была в рок-тусовке! Значит, встречалась и с Тарантулом. А с Ириной у меня были неплохие отношения.
Поэтому я набрала ее номер телефона.
* * *
По счастью, Ирина оказалась дома. Впрочем, род ее занятий – Ирина была художницей – располагал к пребыванию дома. Мастерской ей служила собственная комната, да Ирина и не протестовала, поскольку «дома и стены помогают».
Трубку она подняла сразу.
– Сашка! – обрадовалась она. – Как поживаешь? Работу нашла?
Изложив ей вкратце все, что со мной произошло, я перешла к делу и спросила насчет Тарантула.
– Сашка Кретов? А почему он тебя интересует?
– Видишь ли, Ирина, его пытались убить…
Она замолчала. Кажется, я слишком ретиво начала расследование, тоскливо подумала я.
– Убить? – переспросила она.
– Да, – вздохнула я.
– О Господи… Кошмар какой!
Ирина, похоже, была близка к слезам. Надо же, я нечаянно попала на человека, испытывающего к Тарантулу симпатию? А я от утонченной Ирины этого и не ожидала, признаться…
– Ты хорошо его знаешь? – поинтересовалась я.
– Да. Хорошо.
Меня раздирало любопытство, что могло их связывать. Но я боялась допустить оплошность. Поэтому предпочитала дать Ирине возможность самой сказать, сколь близким было их знакомство.
– Мы были женаты.
Я потеряла от удивления дар речи. Этого я даже помыслить не могла, ей-богу! Ирина – и Тарантул?!
– Если хочешь поговорить – приезжай, – предложила Ирина. – Потому что Тарантул – не та личность, обсуждать которую можно по телефону.
– Сейчас, только дождусь Ларчика, – пообещала я. – Ты будешь дома весь вечер?
– Да.
Мы договорились, что я подъеду около восьми. Я повесила трубку и посмотрела на томик Вийона, лежащий передо мной…
– «Скажи, в каких краях они…» – пробормотала я первую строчку «Баллады о дамах былых времен».
И опять не поняла этой маленькой подсказки.
* * *
– «А наутро выпал снег после долгого огня, этот снег убил меня, погасил короткий век»…
Пенс слушал Шевчука и подпевал ему тихонько, изо всех сил пытаясь сдерживаться. Боль и страх – как это надоело Пенсу, кто бы знал!
Он вспоминал, как было хорошо раньше, пока эта чертова боль и этот чертов страх не появились на пороге и не проникли в его, Пенсову, жизнь.
С кухни доносилось звяканье посуды. Все так привычно и так страшно именно из-за этой привычности.
Утром он смотрел в глаза Хозяина, и это было так же, как смотреть в глаза собственной смерти. Почему-то сейчас Пенс был на все сто процентов уверен, что из этой патовой ситуации ему нипочем не выбраться. Сашка наивная девчонка, если думает, что ей удастся.
– «Погасил короткий век», – усмехнулся Пенс, потому что нисколько не сомневался, что его век будет погашен. Даже если продать «Судзуки», все равно он не сможет набрать денег.
Оставался один выход – самому выйти навстречу смерти и принять ее удар.
Возможно, так ему удастся спасти мать, Сашку и всех, кто оказался благодаря Пенсу втянутым в эту грязную историю.
Он сидел, сцепив пальцы рук, и раскачивался, пытаясь сдержать рвущийся стон. О, как ему не хотелось уходить.
В дверь позвонили. Мать показалась на пороге, растерянная и недоуменная.
– Сережа, к тебе пришли, – сказала она, тревожно оглядываясь через плечо, и шепотом добавила: – Из милиции…
В ее глазах была смесь страха, упрека и недоумения, и все это было невыносимо. Пенсу хотелось закричать.
– Из милиции? – переспросил он, пытаясь понять, что им от него нужно.
Она кивнула.
На пороге, за ее спиной, возникла квадратная фигура милиционера.
– Зинченко Сергей Николаевич? – поинтересовался он, оглядывая Пенса с ног до головы таким взглядом, что Пенсу, несмотря на жару, стало холодно.
– Да, – пересохшими от волнения губами пробормотал Пенс.
– Что вы делали сегодня перед зданием радиостанции? – спросил мент, продолжая сверлить Пенса своим взглядом.
Черт возьми… Откуда он узнал?
– Ничего… То есть, я оказался там случайно. Хотел посмотреть на Тарантула.
– И так посмотрели, что Тарантул теперь в реанимации? – усмехнулся милиционер.
У Пенса все внутри оборвалось.
– И есть подозрение, что вам его смерть была ох как нужна. По крайней мере, вы в числе подозреваемых.
Пенс почувствовал, как вокруг него мир начинает вертеться в дьявольской пляске и остановить этот безумный танец он никогда уже не сможет.
– Только этого мне и не хватало, – пробормотал он и поморщился. Ситуация была до отвращения смешной. Нет, это же надо – мало было печали, так «Ангелы Ада» еще накачали?
Почему-то Пенсу стало все равно. Хуже того – на него напал приступ хохота. Он стоял, смотрел на ошалевшего милиционера – и смеялся. Так смеялся, что ему самому было страшно.
Глава 5
Вернувшийся Ларчик своим видом напомнил мне охотничью собаку, взявшую след.
– Ну? – встретила я его нетерпеливым вопросом. – Что удалось узнать о нашей жертве?
– Нашей? – удивленно переспросил Ларчик. – Почему – нашей?
– Раз мы взяли на себя Тарантула, то в некотором роде он становится нашим, разве нет?
– Ах, вот ты о чем… А я думал, что ты имеешь отношение к этому зверскому нападению.
– Не имею, увы, – развела я руками. – Хотя, если честно, зверством я его не считаю. Так что он за личность, помимо того, что возбуждает к себе этакую неприязнь не только у меня?
– Ладно, – решился Ларчик. – Кретов Александр Иванович, тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения.
– О боже. Какой-то престарелый и замшелый тип, – вздохнула я. – А я-то никак не могла взять в толк, почему при его виде у меня не возникает ничего, кроме жалости и иронии. Чего мы тогда расследуем? Все равно ему уже столько лет, что хочется плакать от неожиданной встречи с вечностью!
– Саша, – назидательно молвил Ларчик. – Я иногда начинаю подозревать тебя в полнейшей несерьезности.
– Чего подозревать? – обнаглела я. – Я когда-нибудь вела себя серьезно?
– Нет, но я-то считал, что раз ты у нас спец по старофранцузскому…
– Ох…
Я рассмеялась.
– Ларчик, неужели ты и вправду считаешь, что нормальный человек станет этим заниматься? Это во-первых. А во-вторых, пожалуйста, пристрели меня, если поймешь, что я стала серьезной и скучной, ладно?
Только после того, как я произнесла это, я вдруг с ужасом осознала, что назвала его по сразу утвердившейся в моем сознании кличке. Он интеллигентно промолчал, кашлянув, а я почувствовала, что мои щеки заливает горячая волна. Кажется, я сейчас стану пунцовой, с тревогой подумала я. Интересно, пойдет моим рыжим волосам пунцовый цвет?
– Извини, – пробормотала я.
– За что? – сделал он удивленные глаза.
– За Ларчика.
– Саша, милая. Ты же не назвала меня Ларьком. А Ларчик – довольно мило звучит. Можешь называть меня так и дальше.
– В ответ на этакую любезность позволяю тебе именовать меня Морковкой.
– Как? – переспросил он.
