скачать книгу бесплатно
– Лера! Я люблю тебя!
Повторял эту фразу, почувствовав некое освобождение, все повторял и повторял: «Лера, я люблю тебя!»
А у неё наверняка была своя жизнь, и до меня не было дела. Почему так? – постоянно мучился я невысказанным вопросом. Да что там, я его даже подумать стеснялся!
Она уехала к себе на преддипломную практику, запретив себя провожать. Но, наверное, меня было жалко. Её «может быть» имело вид именно такой, и я не решился возвращаться к ней вечером. Тем более, возвращаться мне было некуда, потому что был несостоявшийся покойник.
Время набрякшей неопределенности заполнил суетными приготовлениями к поездке в Крым, где я до той поры не бывал. Ехали с друзьями.
Потом призвали в армию, оттуда не писал Лере, не хотел напрашиваться. Но так ли? Боялся не получить ответа?
Год прошел в предощущении, что после возвращения из армии все начнется сначала. Но для того, чтобы началось, нужно самому измениться! Надо было догадаться, как вытаскивать себя за волосы из болота, вместе с конем. Барон Мюнхгаузен – великий выдумщик!
Много позже забрезжило, что любовь – это не слова о любви, хотя и они, конечно, имеют огромную силу. Любовь – это способность рядом с любимой забыть себя, даже о свое?й любви забыть, а помнить только о дорогом тебе существе. Боюсь, я этого так и не понял. Любить – это не только дар божий, это труд души. Любовь не для бездельников…
Однажды показал Лере свое стихотворение, ей понравилось. Нам было по двадцать лет, и о любви ещё не сказано. Но, может быть, само случившееся много позже признание выглядело пустым?
Пустынных улиц одичалое молчанье
Милее мне шумливых площадей,
Дни зыбкие счастливых состояний
Обиднее иных несчастных дней.
Смеяться над заворожившим взглядом,
Сияньем синим радужных очей,
И не смеяться над пустой бравадой,
Тщеславием двусмысленных речей!
Удар судьбы – дурное воспитанье,
Несносен вид некусаных локтей!
И жалкий жребий прозябанья!
Что это жизнь? Где счастье в ней?
Ирония в дремоте стынет,
Ее не вытравишь уже,
Высоких помыслов громада схлынет
В своем невидном неглиже.
В жестокой сутолоке предсказаний
Наверно, я увязну? – не беда!
Ведь это лучше чувств блужданий,
Движений чьих проходит череда…
Сон разума рождает чудовищ – разве это не обо мне? Тот, кто не сохранил, не выпестовал свою любовь, разве может сказать, что жил? Он всю жизнь спит!
***
Мы в Советском Союзе, может быть, в массе своей были зашоренные. Об отношениях полов было почти под запретом – почти как снять брюки в Большом театре, находясь где-нибудь в фойе при большом скоплении народу. Но жизнь брала своё, люди любили друг друга, причем, не платонически.
Известно, кто хочет чего-то, находит средства, а кто не хочет, ищет оправдание. А так ли всё просто?
Однажды оказался в компании друзей двоюродного брата. Вкушали за столом водочку, вино, салаты, в общем, закусывали. Через одного сидели приглашенные друзьями девушки. Весело. И вот улучив момент я спрашиваю у брата: мол, как уломать красавицу?..
– Да как? – удивляется – Договариваться.
– Как договариваться?
– Ну, знаешь, а как ты писаешь в туалете – тоже инструкция нужна?
Разговор ничем не кончился, и я жил с неудовлетворенным любопытством. Это похоже на анекдот, тем не менее проблема стояла остро всегда: как уломать красавицу? В то время был в ходу анекдот про Сэма и Мэри.
Живут в Америке Сэм и Мэри. Сэму Мэри очень нравится, и он думает: «Одену-ка я нынче красные штаны. Мэри увидит, спросит, мол, а чего это ты так вырядился? Я отвечу: «Мэри! Брось париться, пойдем лучше переспим!» Но Мэри на штаны Сэма внимания ноль. И он думает: «Выкрашу своего пони как зебру. Мэри увидит и спросит: а что это у тебя не пони, а зебра? Скажу, брось ты, Мэри! Пойдем лучше переспим!» Но Мэри и на пони не обращает внимания. Тогда Сэм решает побриться наголо. Мэри смотрит на Сэма с сочувствием и говорит: «Да брось ты, Сэм! Пойдем лучше переспим!»
По существу, и юноша, и девушка озабочены одним. Только юноше по статусу положено проявлять инициативу. В самом деле, разве девушке дело – лезть целоваться к парню? Делай что-нибудь! Предлагай!
Что было делать Лере? Как она должна была себя вести? Открытым текстом: давай останемся дома, на улице холодно? Не дошло? Ладно! Идем в кино. А там ее незатейливый спутник затевает какой-то тупой разговор об американцах, вмешиваясь в разговор спутницы с соседкой, проявляя как минимум невоспитанность. А вообще-то это ханжество. С двумя рублями и билетами – чистое жлобство.
Не связалось? Прощай! Нет? Ну, тогда приходи через два месяца. Время! Оно лечит, оно проходит. Но само по себе не меняет людей. Наверное, меняют потрясения. Невозможно меняться, обретаясь в болоте самовлюбленности. Даже при том, что самому себе ты авторитетно объявляешь, что себя не любишь. Будто бы? Но романтично!
Мимолетности
В их кружке было всего семеро, и она всегда оказывалась генератором идей. Причем находила, чем восхищаться у друзей. Так ведь друзья замечательные!
Павел Зайченко – чудный гитарист. Нет, они не пели под гитару, находились иные дела, однако при случае могли и затянуть что-нибудь вроде «Вниз по реке» – на английском, само собой. Но чаще для них звучал Фердинанд Сор. Впрочем, классическая гитара в их компании заявлялась и таким, чего еще никто никогда не слышал. К примеру, Паша принес Виллу Лобоса, и они влюбились в эту божественную музыку.
Руки непринужденно порхали над грифом, глаза закрыты, и казалось, нет ничего проще, играть так. Музыка – душа Паши. Это его мимолетности, и он дарил музыку друзьям. Его обожали. Это праздник, когда Паша берёт гитару!
Абсолютный слух и на гитаре он может подобрать все, что слышал.
Таня тоже была музыкантшей. С раннего детства занималась на пианино. Инструмент занимает часть комнаты. Готовилась поступать в консерваторию, но перезанималась, руки стали непослушными, и от мысли посвятить себя служению Эвтерпе пришлось отказаться. Потом. А пока они славно проводили время в школе и после уроков.
***
Виктор Иванов высок, широк в плечах и мускулист. Занятия греблей наложили отпечаток. Этот паренек спокоен и миролюбив. Впрочем, если кому-нибудь со стороны приспичивало обидеть друга, миролюбие заканчивалось, а в драке победителем чаще оказывается Витя.
Разумеется, драки – редкость, и драться надо уметь. Не все, ясное дело, умели, но Витя – да, и когда нужно, дрался. С остервенением. Без слов. Будто выполнял работу. А после драки с удивлением созерцал дело рук своих, удивляясь: сколько всего случилось!
Александр Пермяк писал неплохие стихи. Их преподаватель по русскому и литературе прочила пареньку большой путь. Но путь впереди. Пока же Саша, всегда имея вид отрешенный, с рассеянной улыбкой взирает на друзей. И в голове рождаются слова, вплетаясь в кружево образов и рифм, это его мимолетности. Саша – это голова!
Володьку Смолина надо было послушать! Монолог – его блаженство. Может говорить о чем угодно, но скисает, когда не слушают. Однако тут же находит нового слушателя и снова, неугомонный, пускается выдумывать. Артист, как про него говорят. Юрий Никулин, да и только! Вовка привносит в компанию шум, оживление. Анекдот может даже выдумать, и все охотно смеются.
Каждый интересен, у каждого свой царек в голове и свои моменты счастья и радости. При этом Таню слушают беспрекословно. Так повелось. В их компании она главная. Вот Ваня Петухов, не имеет привычки сидеть без дела, всегда находит, что починить. А Петр Безухов – их Пьер – неплохо рисует, и частенько пропадает на Неве с какой-нибудь акварелью. Нева, по его словам, никогда не бывает одинаковой, у Невы всякий день свое лицо, своя палитра!
***
Всемером они, как правило, отправлялись на Невский проспект или на Крестовский остров. В Питере всегда находятся уютные места. К примеру, малый зал филармонии или Капелла. Вот в Мариинку как-то не доводилось ходить часто. Район Новой Голландии в стороне от их Петроградской. Хотя никто не спорил, что в Коломне красиво, там проводится городская экскурсия «Мосты повисли над водами». Но Петроградская сторона в Ленинграде – почти то же, что и Москва для аборигенов. Как известно, гостю в Москве видно не все, Москва открыта только москвичам. Так и в Питере Петроградская сторона видна не всем, и даже не каждому коренному ленинградцу.
Денег у ребят водилось немного, и это не помеха. Из тех денег набирали и на билеты в кино, и на билеты в театр. Тогда, в шестидесятых, билеты были недорогими, всего несколько десятков копеек. А на обед в школу родителями выдавались каждому по полтиннику. Можно скопить.
В их компании никто не курил. Курить было модно, их однокашники, бывало, курили. И деньги, кстати, тратили на табак и вино. Бутылка вина стоила раза в три-четыре дороже билета в театр. Таня с друзьями предпочитали театр. Со временем их компания обособилась, а посещение театров, кино, выставок и музеев стало неким ритуалом и предметом гордости.
Находилось чем заняться в городе и кроме походов в кино и театр. Много домов в Питере было под капитальный ремонт. Такой дом стоял долго без жильцов в том виде, который предстояло реставрировать. Попадались настоящие чертоги – как кусочек Эрмитажа. И друзья, зная каждый проходной двор, забредали в такой дворец и устраивали себе экскурсии.
Летом на Фонтанке, на Мойке и прочих доступных для проката лодок местах, всего за 30 копеек в час можно взять лодку и идти по воде! По обе стороны возникают и Казанский собор, и Спас на крови. Можно даже, пройдя по Лебяжьей канавке, выйти в Неву. Им доводилось ее пересекать.
Крупнотоннажные проходят в период развода мостов. В иное время по реке шастают прогулочные многоместные катера, на которых катаются влюблённые пары и прочий люд. Позже появились «Ракеты». Так что, переходить лодками Неву опасно. Да и неинтересно – самым примечательным был Заячий остов, а вкруг него протока.
По реке Мойке можно подгрести на Крюков канал и к самой Новой Голландии. Массивные красного кирпича полуразвалившиеся стены возвышаются над каналом, по которому идет лодка.
В Неве как всегда холодно и летом, но на Петропавловке пляж, и друзья часто купаются. А иной раз всем классом. И видится чуть вдалеке царственно парящая Стрелка Васильевского: Биржа, Ростральные колонны, Пушкинский дом.
Счастье мимолетно в дни, свободные от занятий в школе. Готовились к поступлению в институт. Они заканчивали 11-й класс, а рядом учились ребята в 10-м, который тоже был выпускным. Так уж сложились обстоятельства в тот год, и конкурс в институтах ожидался большим.
Таня хотела поступать в консерваторию. Паша как будто не собирался подавать туда документы. Петухов думал про Военмех. Их Пьер, разумеется, грезил Мухой – Мухинским училищем живописи. Виктор решил идти в армию, а уж после нее решать с институтом. Сашина стезя сформировалась посещением Дня открытых дверей на филологическом университета. Смолин (в этом никто не сомневался) пойдет в театральный или в цирк.
Об относительности
Теория относительности Альберта Эйнштейна со времени своего появления все кружит и кружит мечтательные головы. Разогнаться до скорости света, встретить по возвращении со звезд пра-пра-правнуков и быть среди них ровесником – то-то здорово!
Но жизнь человека… В юности она представляется бесконечной. Время тянется так медленно, что хочется ускорить и даже убить! А ближе к старости, время ускоряется и летит с такой стремительностью, хочется сказать, чтоб попридержало.
Верно и то, что жизнь свою человек, конечно, в рамках отпущенных ему природой возможностей, создает сам. И в горе, и в моменты счастья. В этом плане он подлинный Творец.
Вы просыпаетесь утром, и первым делом решаете дилемму: делать ли зарядку или еще поспать? Далее умываетесь, завтракаете (если есть чем), идете или едете на службу (у кого она имеется). После работы снова выбор: надо решать, куда идти. Можно пойти в кино или занять время Интернетом.
В чём альтернатива? Скажем, пива попить с другом. Или даже водки – она, говорят, полезнее. Или, если достаточно молоды, можно сходить в клуб, потусить с ровесниками, познакомиться с милой девушкой. В общем, находится из чего выбирать. И в зависимости от выбора формируется жизнь. Каждый сам создаёт своё будущее.
Разве это не божий промысел – делать свою жизнь? А еще говорят, что она в движении. Вы двигаетесь куда-нибудь в своей жизни или предпочитаете плыть по течению?
Влюбленность
Думать о ней мог только с ощущением внутренней дрожи. Эта девушка, обладая прекрасными внешними данными, с годами, очевидно, становилась неприступнее.
Волосы были единственным на вид недостатком: редкие. Впрочем, эта особенность не казалась важной. Поражали огромные в пол лица глаза. Они были, как у него, карие. И улыбка огромная как океан. Она не согревала, но очаровывала.
Глубокое контральто добавляло притягательности образу. Пропал! Однако поначалу небо казалось в алмазах. До них нужно только дотянуться, но паренек совсем не спешил приблизиться. Все оставалось на завтра. А сегодня…
Вместе с укоренившимся разгильдяйством, он человек основательный. Все, за что берется, предпочитает делать качественно и до конца. Дела незавершенные, хотя их и скапливается немерено, не любит. Даже вспоминать о них дело тяжкое. Тянут куда-то, не позволяя заниматься текучкой.
Планировать не умеет. Многое в жизни пускается на самотек. И удаётся далеко не все. Однако осознание всё не приходило. И жизнь протекала, будто в тени.
Дам имена для определенности. Итак, она звалась Татьяна. А он, по традиции, введенной Александром Сергеевичем, – Евгений. Выходит парадокс, потому, что те герои на моих совершенно не похожи. И ситуация – обратная. Впрочем, судите сами.
Женя влюбился с первого взгляда, а увидел Таню в клубе на танцах. В клуб попал, явившись туда за компанию с друзьями. Это был их первый выход в свет после сдачи последнего экзамена первой сессии.
Девушка стоит особняком, и после объявления танцев публика рассредоточивается, а парни устремляются к выбранным партнершам.
Она стояла одиноко, ее пока никто не выбрал, и Женя поспешил.
Заиграло танго, и они закружились. Выяснил, что зовут Татьяной. Не забыл сообщить, что его – Евгений. И тут же спросил, можно ли будет проводить до дома? Получив согласие и в связи с тем, что музыка закончилась, поклонился, отпуская девушку. Она скромно отошла к тому месту, откуда началось их знакомство.
Таню стали приглашать другие ребята. А Женя, когда, наконец, ему тоже достался танец, спросил, не забыла ли она, что провожает ее он? Девушка засмеялась и сказала, что не забыла. А Женя в первый раз увидел её улыбку и поразился.
Девушка небесной красоты. Просто вначале казалась невзрачной. Но улыбка сделала её королевой!
Оказавшись вдвоем, когда праздник в клубе закончился, они постояли несколько минут в ожидании трамвая. Время в обществе Тани текло незаметно. Женя буквально не успевал опомниться, как некий период уже оказывался в прошлом. Ну да, тот самый праздник, который всегда с тобой!
Просто и легко летело время, вот они уже у парадного ее дома. Нужно прощаться. Таня улыбнулась, протянула руку, которую Женя, будто походя, пожал:
– Заходи в гости: дом 13 квартира 13 – две чертовы дюжины, никак не спутаешь!
Они перешли на «ты» в попутном разговоре, и первой была Таня. Он не догадался руку поцеловать. А больше она и не протягивала, так уж получалось.
Женя явился через день вечером. Таня обрадовалась, предложила скинуть пальто (была поздняя осень) и проходить в комнату. Там к чаепитию был накрыт стол. На столе, застеленном скатертью, леденцы в бумажных обертках, сахарница, чайник заварной и чайник с кипятком.
Навстречу Жене поднялись миловидная женщина и, очевидно, ее муж – мужчина убеленный сединой. Женю представили Настасье Аркадьевне и Ивану Федоровичу. Тут же пригласили к чаю. Но Жене было не до чая. Сверлит глазами свою новую знакомую. И Таня засобиралась на прогулку.
На улице редкими крупными хлопьями падал снег. Оказавшись в парке, пошли по его аллеям. Женя просто купался в этой роскоши, бесперечь болтая о себе и об институтских делах. Тане было интересно, и она тоже временами вставляла замечания.
Гуляли больше двух часов. У Таниной парадной прощались. Женя даже не пытался поцеловать свою прекрасную спутницу, усвоив, что целоваться с девушкой после второй встречи моветон. Да он и не целовался еще ни с кем, кроме мамы. 17 лет от роду – всего на всего.
Договорились, что в следующий раз отправятся к Жениным любимым местам. Но раз что Жене нетерпелось увидеться поскорей, через день он снова оказался дверей Таниной квартиры. На звонок она открыла сама. В глубине – родители. Мельком поздоровались, и уже не стали приглашать к столу, а Таня вскоре оказалась в пальто и готова к выходу.
После визита Жени Настасья Аркадьевна расспросила дочь о ее новом знакомом. Таня рассказала. Хотя, в сущности, рассказывать-то нечего. Настасья Аркадьевна видела, что паренек, не отводящий взоров от Тани, влюблён. Но это не главное.
Ей бросилось в глаза невнимание к родителям девушки. Плохо воспитан? И что-то странное было в отказе сесть за общий стол и выпить с ними чаю. Конечно, квартира скромная, достатка почти никакого. Как у многих в Питере в начале шестидесятых.
Настасья Аркадьевна была женщиной видной, роста чуть выше среднего, и для своих сорока необыкновенно стройной, с гордо посаженной головой. Собственно, так держалась и дочь. И они всегда друг с другом были откровенны и дружны. Настасья Аркадьевна смотрела на Таню задумчиво. Они сидели за их столом в гостиной и разговаривали о Жене.
– Знаешь, Таня, у этого молодого человека ветер в голове. Он же себя не помнит. Тебе это надо? Мне кажется, с ним будет неуютно. Всем сквознякам будете открыты. Таким мужчинам не важно, что ты и где, им важно, что они? чувствуют, и каково им. Он же прямо таки поглощен своим чувством и своими мироощущениями!
– Ну, мама!..
– Ты не перебивай, слушай! Ладно, гуляй себе, но годы твои уже вполне подходящие для замужества: уже восемнадцать лет. Конечно, не к спеху, замуж можно выскочить и в двадцать пять и даже в тридцать. Но важно, чтобы дети чувствовали защиту, чтоб они были счастливы, понимаешь?
– Да я уже и не знаю, как-то скучно с ним становится.
Настасья Аркадьевна усмехнулась:
– Что, зачастил? И когда теперь придет?
– Завтра обещал принести билеты в кино.
– Пойдешь? Но ведь холодно, на улице мороз. Может, просто дома посидите? А мы с отцом уйдем?
Фильм «Убить пересмешника» по тем временам примечательный, и билетов в кинотеатры как корова языком. Однако Жене удалось достать. Правда, кинотеатр, хоть и в центре города и сравнительно недалеко от дома Тани, но с залом, вытянутым, да и места достались неблизкие. Впрочем, не такие уж далекие от экрана, потому целоваться там скорей всего не принято. Об этом Женя думал не без облегчения. Третья встреча, без поцелуев уже ощущалось неудобство. Правда, не осознавалось. К тому же, по дороге в кинотеатр они шли пешком, и временами он ласково обнимал спутницу при переходе перекрестка.
Пришёл заранее, часа за полтора до начала фильма. Побродил около парадной и все-таки поднялся на Танин этаж, надавил кнопку звонка.
