скачать книгу бесплатно
– Лады, тогда до завтра.
– Эй, подожди, а во сколько?
– Я тебе еще позвоню, – пообещал Федька и бухнул трубку на рычаг.
Я сделал телевизор погромче и принялся смотреть какой-то боевик. Где-то через час я вспомнил про чайник и пошел на кухню. Проходя мимо ванной, я прислушался – машинка работала. Я поставил чайник кипятиться, а сам отправился досматривать фильм. Боевик был какой-то тупой, даром что мексиканский. Герои говорили странными голосами, как будто чавкали. И неожиданно я сообразил, что чавкает не в телевизоре, а в квартире. К тому времени уже стемнело, представьте теперь, как мне стало неуютно.
Я на цыпочках вышел из зала. Чавканье стало громче. Я сделал шаг в сторону ванной и рывком распахнул дверь. Ноги мгновенно оказались в воде. Не понимая, в чем дело, я включил свет. Тут раздался леденящий душу вопль откуда-то из шкафчика. От неожиданности я оступился и грохнулся прямо в воду. Маленько очухавшись, понял, что орет за стеной пьяный Петрович. А вот почему я, собственно, лежу в воде? Встав на четвереньки (что при размере нашей ванной трудно сделать) и выгнув шею, я понял, что вода течет из шланга. Меня как током ударило, и я снова сел на пол.
Шланг-то надо было спустить в ванну… Машинка отключилась. Я выполз в коридор, кинув на пол свое полотенце, чтобы оно впитало хоть немного воды, и посмотрел на часы: полседьмого! Вот-вот придет с работы отец! Я, спотыкаясь, побежал обратно в ванную и лихорадочно начал искать тряпку и ведро. Их нигде не было. Я вспомнил – я же сам убрал их в туалет! Уже ползая на карачках в холодной воде, я с ужасом услышал, как открывается входная дверь.
– Олег, ты дома? – спросил из коридора голос отца.
– Дома, – сдавленно отозвался я. Попытался выпрямиться, но треснулся головой о батарею. В следующий понедельник я лягу пластом и с места не сдвинусь.
– Олег, почему здесь коврик мокрый? – продолжал отец. – Что ты тут… – папочка распахнул дверь ванной и закончил: – делаешь…
К тому времени я успел вычерпать половину всей воды, и зрелище по сравнению с тем, что было, казалось не таким уж кошмарным. Но папа-то этого не видел…
Короче, он разорался. Я слушал всю тираду сидя задом (пардон) в ведре. Выходило, что я самый ленивый, безответственный, глупый (если вообще не тупой как пробка) и неумелый парень во всех поколениях семьи Трощенко. Чуть поостыв, отец спросил:
– Надеюсь, чайник вскипятил?
– Конечно, – с достоинством ответил я.
– Так, – распорядился папуля, – я пойду ужинать, а ты вытирай тут. Ну-ка, отодвинься, я помою руки.
Я с ведром сдвинулся ближе к двери.
Папа вымыл руки и пошел в зал – переодеваться.
– Опять ел здесь?! – раздался его крик из зала. – Триста раз говорил, чтобы ты здесь не крошил! Иди, пылесось ковер!
Я пошел. В общем, весь оставшийся вечер я трудился как раб на галере. Когда я закончил, папаня вспомнил о прогулах. Как назло, наша классная знакома с родителями. Я битый час потратил, доказывая ему, что я был сегодня в школе. Просто случайно проспал первый урок и случайно забыл, что всего уроков пять, потому что обычно у нас бывает замена и обычно по понедельникам…
Потом я посидел немного в Интернете и часов в двенадцать завалился спать с невеселыми думами.
Глава 2. Вторник – неделя только начинается
Разбудил меня зычный голос папули:
– Вставай, бездельник, опять опоздать хочешь?
Я потянулся, недовольно замычал и, проклиная школу, сел на кровати. Опять снилась какая-то муть, на этот раз мы с классом попали в заколдованный лес, и надо было оттуда выбраться – это была вроде как игра, затеянная высшим разумом. Забегая вперед, скажу, что половина класса перемерла, не дойдя до середины (и я в том числе). Потом моя душа переселилась в тело отличницы Насти Зеленовой. Диман утонул в речке, Шурик Серых повесился, Аньку Совушко сожрал монстр, а Славик Далинский угодил в медвежий капкан.
Завтракать я не стал, просто выпил чаю, взял рюкзак, не забыл положить в карман кошелек и, предупредив отца, что после школы поеду с ребятами на озера, ушел.
Сегодня автобус подошел быстро. Я втиснулся в салон, достал кошелек… И обнаружил, что в нем нет ни копейки. Блин, я же вчера все потратил на еду. Ко мне приближалась уже знакомая контролерша:
– Здесь за проезд оплачиваем! Оплачиваем за проезд!
Я сунул кошелек в карман и стал смотреть в окно.
– Эй, за проезд, – тетка толкнула меня в бок.
Я повернулся.
– Ну, е-мое, опять этот неполноценный! – в сердцах сказала она, узнав меня. Стоящие рядом люди начали озираться по сторонам, чтобы увидеть, что за «неполноценный» здесь затесался.
Я снова отвернулся к окну с безразличным видом. Обратно тоже поеду зайцем.
В школу я пришел чуть ли не раньше всех. У закрытой двери кабинета геометрии тосковала Ленка Ежова. На корточках, прямо под дверью, сидел Диман.
– Привет, – поздоровался я.
– Привет, – Диман протянул мне ладонь.
– Ты чего такой хмурый? – спросил я, тоже присаживаясь на корточки.
– Да фигня, – сказал Диман, помолчал немного, а потом признался: – влюбился я, кажется.
– Так кажется или влюбился? – машинально переспросил я, и вдруг до меня дошло – Диман ВЛЮБИЛСЯ?! Он такой… ну уж никак не влюбчивый!
– В кого?! – спросил я.
– В тебя, – сообщил Диман трагическим шепотом.
Я уставился на него.
– Ты с дуба упал, Круглов?!
Диман захохотал.
– Ну, ты – придурок! Решил подшутить над тобой.
– Шуточки у тебя…
– Да ладно, остынь, ты, кстати, геометрию сделал?
– Нет.
– Плохо… Ладно, черт с ней, с геометрией, надо химию скатать.
– Иди, проси у Марсеевой, – согласился я.
Диман поднялся и и пошел просить домашку по химию.
Вдруг настроение у меня резко испортилось, сам не знаю почему. Может, меня взбесил радостный вид Славика и Ромки Ахмедова – чему, интересно, радоваться с утра пораньше? Тут я заметил, что Дашка Оноровская смотрит на меня с интересом. Я посмотрел на нее, она отвернулась и что-то сказала стоящим рядом Орловой, Совушко и Салюк. Они дружно заржали. Я совсем разозлился – я что, картина?
– Вот, добыл, – Диман потряс передо мной тетрадью Марсеевой.
Тут в конце коридора показался Андреевич.
– Здравствуйте, здравствуйте, – отвечал он на всеобщие приветствия.
Прозвенел звонок.
– Все готовы? – мы повыскакивали из-за парт. – Садитесь, садитесь, начинаем! Мало времени! Серых – на домашнюю работу, на первые три парты писать теорему пойдут, – Андреевич впился хищным взглядом в журнал. Класс замер. – Ежова… Круглов, – Диман обреченно вздохнул, – и… Компотов. А Коровец – к доске.
И потянулся длинный опасный урок геометрии… Я, когда перешел в класс Андреевича, сразу обратил внимание на интересную особенность: стоит мне посмотреть на учителя, когда он задает вопрос, как он тут же меня спрашивает. Может, это его персональный подход ко мне, кто его знает, но я теперь стараюсь на него вообще не смотреть.
Я оторвал взгляд от доски, где тормозила с задачей Коровец, и посмотрел на Димана. Кстати говоря, мы с ним сидим в самом центре – за третьей партой среднего ряда. Перед нами сидят Шарко и Дмитриева, клевые девчонки. С первой парты согнали Славика и Хвостову, и именно там сидел мой несчастный друг. Машка Шарко принялась диктовать ему теорему, но Андреевич ее моментально засек.
– Шарко! – недовольно сказал он. – Щас поставлю вам пять на двоих.
Машка замолчала, но, когда Андреевич снова обратил свой взгляд на Коровец, сунула Диману листик. Диман обрадовался и принялся осторожно списывать.
– Трощенко, по какой теореме находим АС? – спросил Андреевич. Еще у него поразительная способность замечать тех, кто не слушает, даже если он сидит молча и делает вид, что пишет.
– По теореме синусов, – наугад сказал я.
– Зава-ал, – с неподдельным ужасом протянул Андреевич, – катет против угла тридцать градусов по теореме синусов? Дмитриева Екатерина, чему равен этот угол?
Я достал тетрадь по химии и начал списывать. Диман сдал свой листок с теоремой и вернулся.
– Все скатал! – радостно зашептал он. – Может, пять будет.
– Круглов, опять болтаешь? – вызверился Андреевич, поправляя очки. – Сейчас вылетишь отсюда, будешь летать по коридору.
Есть такая пословица – «беда не приходит одна». Даже если взять геометрию, то у нас сразу два урока, один за другим… Но нам повезло. Диман без помех скатал химию, заодно и свой немецкий, самостоятельной работы не было, и мы пошли на литературу со спокойной душой. Литру я ненавижу. Может, дело в Марине Яковлевне, которая постоянно стремится выпереть меня в коридор, я считаю, что это совершенно незаслуженно. Я ей даже билеты для экзамена печатал, а она меня выгоняет вместо благодарности. А на сегодня она дала мне доклад.
Я вышел с чувством выполненного долга и прочитал биографию Гумилева.
– Хорошо. «Три», – сказала Яковлевна.
– Почему?! – опешил я.
– Потому что читал, – она скорбно покачала головой, – а надо рассказывать.
– Это нечестно! – возмутился с четвертой парты Ромик Ахмедов.
– Поставьте «четыре»! – добавила Орлова.
– За что тут «четыре»? – охотно включилась в полемику русичка.
– Он же готовил, – вставила Совушко.
– У нас демократия! – проорал с последней парты недалекий Гурген.
Пусть класс у нас не очень дружный, общаемся больше своими группками, но в вопросах по поводу помощи кому-либо с завышением оценки проявляют редкостное единение.
И тут Славик не в тему заржал, еще больше раздражив Марину Яковлевну, и она рявкнула:
– Садись!
– Да что же это такое, – негромко сказал я Диману, – вот так всегда.
– Ну да, – покрутил стриженой головой Диман.
– Делаешь, стараешься и вот…
– Трощенко, – резко произнесла Яковлевна, – перестань бубнить.
– Конечно, Трощенко, всегда Трощенко…
– Я, пожалуй, вызову твоих родителей, – решила училка.
– Да вызывайте, – отмахнулся я, – все равно никто не придет.
Ромик отчего-то захохотал. В зловещей тишине класса его смех был подобен иерихонским трубам…
– Выйдите вон все, кто хочет! – холодно предложила русичка и распахнула дверь театральным жестом.
– А «два» не поставите? – отреагировал Компотов, мечтающий покурить.
Мы с Ромиком собрали манатки и ушли.
– Куда подадимся? – осведомился редко прогуливающий Ромик.
– В спортзал, – со знанием дела отозвался я. Можно было и в библиотеку, но это – крайний случай, там скучно.
В нашем зале вечно тусуются прогульщики из всех классов, потому что завуч сюда не заходит, а обеим физручкам плевать, кто торчит у них на уроке. Как ни зайдешь, сидят в своей каморке, и ребята занимаются кто чем. Большая их часть играет в волейбол или баскетбол, кто-то списывает уроки на скамеечке, девчонки либо болтают на другой лавочке и строят глазки пацанам, либо тоже кидают мяч. Сюда хоть строительный батальон зайди, никто не чухнется.
По расписанию физра была у 11 «В», попросту – у футболистов. У нас в параллели три класса: «А» – гуманитарный, мы – «Б» – математический, и «В» – спортивный.
– Привет, ребята! – заорал Саня. – Идите к нам!
Мы с Ромкой бросили рюкзаки и пошли играть. Прозвенел звонок с урока, а мы все еще кидали мяч. В дверях появился Диман. Он посмотрел, как мы играем, дождался победного финала и оттащил меня в сторонку.
