скачать книгу бесплатно
– Мне? – От таких заявлений саднящее чувство в груди расползается как чёрная клякса. – Нам, Андрей. В постель ложились мы оба. И какое теперь это имеет значение? Нужно понять, что делать дальше.
Хмыкнув, Андрей опирается локтями на свои колени:
– А что здесь думать? Аборт. Мне не нужны проблемы.
Меня словно бьют в самое сердце наотмашь. Лицо Андрея за мгновения становится отчуждённым. Его красивые и правильные черты сковывает напряжение.
– Проблема? Это ребёнок… твой… – сдавленно шепчу я.
– Это проблема, Лера! – Андрей взрывается, подскакивая с капота. – У меня не было такого прикола в планах.
Пытаюсь не дать панике окончательно схватить себя за горло.
– Андрюш, я понимаю. Ты напуган. Я тоже. Но мы же вместе. А вместе можно всё решить. Мы же любим друг друга.
– Лера! – Он маячит перед машиной, нервно запуская ладони в волосы. – Какая любовь на хрен! Мне девятнадцать. Я хочу путешествовать, мне нужно учиться, тусить. Я не хочу возиться с чьими-то обосранными памперсами. Да и ты планировала этим летом на море в лагерь вожатой.
– Я могу обойтись и без лагеря, – произношу тихо.
– А я без ребёнка, – Андрей уже орёт, не прекращая выхаживать туда-сюда. – Мать твою, если мой отец узнает, то мне каюк. – Замерев, делает шаг, опирается руками по обе стороны от меня на капот и просверливает своими чернеющими глазами. – Аборт, и точка.
Я инстинктивно отшатываюсь от такого заявления.
– Ты хоть понимаешь, на что пытаешься меня уговорить?
– Я пытаюсь тебе мозги вправить. Кому нужен ребёнок в восемнадцать? Только не рассказывай, будто ожидала, что я буду рыдать от радости. Ты же не настолько глупая, Лер.
Отвожу взгляд в сторону. Смотрю за плечо Андрея куда-то в одну точку. В сгущающуюся, пугающую темноту, в такую же, как и в глазах Никольского, которую я видела секунду назад.
Мерзкие мурашки противно ползут по рукам и спине. Мне холодно. Приходится натянуть манжеты рубашки на костяшки пальцев. Наверное, я всё же глупая, раз слова Андрея как гвозди, которыми он безжалостно приколачивает меня к моему личному кресту. Где-то на бессознательном уровне я ждала чего-то такого, но до последней секунды пряталась от этого.
Бояться, что любимый омут тёмных глаз может загореться злостью, и видеть эту злость – детали несоизмеримые. Мне нужна его поддержка. Я рассчитывала хотя бы на открытый, доверительный разговор с ним. Я сама пока ещё с трудом понимаю происходящее с нами и складываю реальность в голове в правильный пазл.
Весь день меня трясло мелкой дрожью. А результаты анализа крови я ждала с ещё большим страхом, чем списки зачисленных в вуз. Казалось, что я потеряю сознание прямо там, в клинике. Я хотела, чтобы Андрей меня обнял. Но он стоит напротив и не касается меня. Просто резко выдыхает:
– Садись в машину. Поехали.
– Куда? – часто-часто моргаю, чтобы не дать солёным слезам скатиться по щекам.
Я словно теряю того весельчака Никольского, который заваливал меня тысячей нежных слов о любви.
– Я отвезу тебя домой, – безэмоционально выдаёт Никольский.
***
Обычно мы всегда ездили в машине, переплетая пальцы и громко слушая музыку, гремящую басами.
Но сегодня в салоне отвратительная тишина. Я чувствую, как напряжен Андрей. Его ладони сжимают руль и периодически так сильно, что белеют костяшки пальцев. Так хочется протянуть свою руку к его.
Но я просто сижу на пассажирском как зомби. Не двигаюсь, гипнотизируя яркий свет фар перед капотом бешено мчащегося спорткара.
Я решаюсь подать голос, только когда машина тормозит у моего подъезда.
– Андрей, – смотрю на молчаливого Никольского и пытаюсь начать разговор мягко. Может быть, ему просто нужно время? Я сама ещё как пришибленная после увиденных двух полосок. – У нас же всё будет хорошо?
– Будет. Если ты сделаешь, как я тебя прошу. – Не поворачиваясь ко мне, он лихорадочно шарит руками по карманам джинсов.
И, словно не замечая, как меня долбит дрожью, достаёт несколько пятитысячных купюр. Спокойно кладёт их передо мной на приборную панель.
– Вот. Это тебе, – чётко проговаривает он, но в глаза мне так и не смотрит. Поправляет брендовые часы на запястье и делает вид, что в первый раз замечает их на своей руке. – Реши эту проблему.
До боли закусываю губы. Что вообще происходит?
– Я не смогу. – Всё-таки слёзы комом встают в горле. – Мне страшно…
– Значит, пока не избавишься от ребёнка, можешь мне не звонить.
Мне будто загоняют остро заточенный тесак под рёбра. Смотрю на Никольского за рулём и почти не вижу его: все очертания вокруг расплываются от накативших слёз. Не притронувшись к этим проклятым деньгам, я рывком дёргаю ремень безопасности и вылетаю из «мерседеса».
Не проходит и секунды, как за моей спиной с визгом пробуксовывают шины, и машина срывается с места. Я остаюсь одна посреди тёмного двора зачуханных панельных многоэтажек. И, по всей видимости, одна не только физически, но и морально…
***
Почему он не звонит и не пишет уже вторые сутки? Я мучаю телефон каждый час. Набираю знакомые цифры и травлю себя длинными гудками в трубке. Раз за разом…
Мне казалось, что у нас нет проблем. Может, мы и не идеальная пара, но и крупных ссор никогда не было.
Я всегда старалась сглаживать все углы. Андрей сложный человек, это я поняла почти сразу. Перемены настроения, упрямство, вспыльчивость, но после каждой размолвки он всегда приходил с букетом или подарком. Я думала, Андрей дорожит мной, боится потерять.
А теперь просто попала в очевидный игнор. Разве заслуженно?
Домой в тот вечер я вернулась сама не своя. Вика ещё не явилась из кино. Поэтому я нашла в себе силы лишь на то, чтобы лечь на кровать калачиком и уснуть, глотая слёзы. Вид брошенных купюр перед моим носом оказался больнее пощёчины. Мне хотелось, чтобы это всё было жутким сном.
Но утром следующего дня стало понятно – прошедший был реальностью. На кухне меня встретила насупившаяся сестра. И впервые я обрадовалась, что не нужно вести разговоры за завтраком.
О чём ни пытайся со мной беседовать, я всё равно буду думать о своих двух полосках.
Это странное чувство. Вроде пока никаких изменений, кроме такой длительной задержки месячных. Меня не тошнит, нет тяги к солёному, совершенно плоский живот. Разве что грудь немного налилась и побаливает.
Но во мне растет новая жизнь. Это нервирует и окатывает трепетной волной одновременно. Я прислушиваюсь к себе и пытаюсь найти ответ: что мне делать дальше?
И как сказать о моей беременности Вике? Я люблю сестру, очень. Ближе неё у меня никого нет и не было, сейчас тем более, но не могу знать её реакцию навскидку.
А новость, пришедшая из деканата, заставляет меня нервничать ещё больше.
– Иванова, ты победила, – радостно сообщает мне декан, вызвав к себе в кабинет прямо посреди пары. Его улыбка сияет, как и лысина на макушке.
– Вы о чём? – непонимающе округляю глаза.
– Как о чём? О твоём конкурсном сочинении по английскому языку. Ты в числе призовых мест оказалась.
Я чуть не подскакиваю на стуле от радости, но секундная волна позитива быстро откатывает назад. Декан передаёт мне по столу ручку и лист бумаги.
– Пиши заявление на имя нашего ректора и готовься после сессии собирать чемодан на недельный тур в Англию. Это такой подарок за счёт администрации города тем, кто занял призовые места.
Проталкиваю в себя сухой, дерущий ком в горле. В голове панически складываются даты и цифры. Поездка после сессии? Скорее всего, у меня уже будет виден живот…
Смотрю на белый лист перед собой и вижу, как его перечёркивают две жирные бордовые полоски.
– Иванова, чего сидим, тормозим? – поторапливает декан, потирая ладони. – Пиши давай.
А я не могу. От какого-то бессилия и растерянности мне сложно взять эту чёртову ручку в руки. А ещё сложнее сейчас взять и прямо сказать, что, наверное, я никуда не поеду, потому что летом мне придётся думать о детской коляске…
– Извините, а можно потом? – спрашиваю, скрипя севшим голосом.
– Что потом? Заявление написать? – хмурится декан.
Господи, да если бы сама знала, что потом?! Но я просто киваю на его вопрос.
В голове внезапно звоном рассыпаются слова Андрея о мечтах, планах и о том, как всё это может пойти по одному месту из-за того, что я беременна.
Я внезапно понимаю, что мне попросту придётся сейчас от всего отказаться. От того, к чему я хотела стремиться, ещё когда засыпала под драным одеялом в детском доме. Всё рушится…
Мне становится нехорошо. Душно и подташнивает. Я покрываюсь холодной испариной под тканью футболки.
– Валерия, с вами всё в порядке? – декан обеспокоенно привстает с места, а у меня уже рябит в глазах.
Мне нужно срочно на воздух. Схватив сумку и пиджак, я просто без объяснений срываюсь и вылетаю из кабинета декана.
Бегу по коридору университета, расталкивая студентов плечами. И только на улице у меня получается дышать ровно. Тошнота уже не так противно жжёт горло.
Прислоняюсь к одной из колонн на входе в универ с диким желанием расплакаться. Только что перед моим носом положили мою мечту, честно заработанную трудом, а я даже не могу к ней прикоснуться.
Вся прострация, в которой я варилась эти несколько дней, теперь наконец рассеялась.
Я беременна. Мне восемнадцать, и меня бросил отец ребёнка.
Мне нужно решать, что дальше делать со своей жизнью. Сейчас.
Но именно в этот момент по моей сумке проходится вибрация. В заднем кармашке звонит телефон.
Ледяными пальцами достаю мобильный и замираю. На экране светится: «Андрей». Смотрю оторопело на телефон и не верю собственным глазам. Может, Никольский номером ошибся? Я уже и не ждала увидеть это имя во входящих. Но он точно не ошибся, потому что звонок идёт на второй заход. Сердце немеет в груди, когда всё-таки жму «ответить».
Правда, приветствую Никольского только молчанием.
– Лера… – Он сам замолкает на несколько секунд. – Алло? Меня слышно?
– Да, – сухо бросаю я, а ватное чувство в ногах усиливается.
– Слушай, давай поговорим. Я подъехал.
– Куда?
– К твоему университету. Я припарковался напротив. Сможешь выйти?
Я осторожно выглядываю из-за колонны, а сердце совершает сальто. Андрей действительно приехал! В белой футболке и чёрных джинсах он нервно топчется возле своей машины за территорией университета.
– Чего ты хочешь? – Боже, я надеюсь, что ему не слышно, как дрожит мой голос.
– Увидеть тебя, – выдыхает Андрей в трубку.
Замечаю, как нервно он запускает ладонь в волосы. Я хочу сорваться с места и лететь к серебристой иномарке, но одёргиваю себя. Никольский швырнул мне деньги на аборт!
– Выйду, как освобожусь, – проговариваю едко и холодно и бросаю трубку.
Но продолжаю наблюдать за Андреем из-за колонны. И он не уезжает, а покорно усаживается на капот своего «мерседеса».
Я даю себе и своему пульсу пару минут, чтобы прийти в норму. Приглаживаю руками распущенные волосы, поправляю ворот футболки и вытираю влажные ладони о грубую ткань джинсов.
А потом мои ватные ноги несут меня к серебристому «мерседесу» как в замедленной съёмке. Я даже дышу настороженно.
Андрей здесь! И, судя по тому, как он расплывается в улыбке, увидев меня, приехал явно без намерения скандалить дальше.
– Привет! – Никольский как ни в чём не бывало вдруг тянется ко мне за поцелуем.
А я всё же беру себя в руки и гордо уворачиваюсь, но от волнения меня сковывает мелкая дрожь.
– Зачем приехал? – Дистанцируюсь от Никольского на несколько шагов. Подальше от знакомого аромата его терпкого парфюма.
Смотрю в чёрные глаза в упор. Стараюсь выглядеть уверенной, хоть душа кричит, что очень скучала.
Андрей вздыхает и с явным недовольством прокашливается. Он что? Думал, что я кинусь в его объятия, когда он бросал мне те купюры в машине? Да, мне очень хочется обнять его, получить поддержку, но пусть сначала хотя бы объяснится.
– К тебе приехал, Лера, – Никольский засовывает ладони в карманы джинсов. Смотрит уже не на меня, а куда-то поверх моей головы. – Я тут подумал… Наверное, я неправ. – Мои глаза расширяются, а Андрей делает ко мне шаг и протягивает свою ладонь. – Давай обсудим всё спокойно. Кажется, мы не с того начали тот разговор…
Глава 4
Лера
Я смотрю на Андрея так, словно он прилетел с другой планеты. Иначе как объяснить то, что после грубого разговора и швыряния денег на аборт его как подменили.
Глаза светятся уверенностью, интонация без намёка на нервозность.
– И с чего хочешь теперь начать этот разговор? – я не выдерживаю натянутой паузы между нами.
Андрей жестом приглашает сесть в его машину. Окидываю сначала взглядом Никольского, потом и серебристый «мерседес». Если я откажусь, то проявлю гордость или упрямство? Но решаю, что если не сяду, то просто не узнаю, что заставило Андрея приехать сюда. Поэтому я молча оказываюсь на пассажирском сиденье дорогой иномарки.
В её салоне, как всегда, идеальная чистота и запах натуральной кожи, смешанный с ароматом парфюма Никольского: резкого и кисловато-терпкого. Самый знакомый запах на этом свете. Тихо играет музыка. Вроде всё как обычно, но только вот за руку Андрей меня не берёт.
