скачать книгу бесплатно
– К чему это ты? – посмотрел в его золотые глаза, а там огонь азарта и жажда свершений.
– К тому, что знаю и ощущаю, Владыка! – он улыбается, а я пожал плечами и продолжил свой путь к ожидавшему меня ученику монаха. Дроу пристроился за моим левым плечом и излучает веселье и отличное расположение духа. Но через метров десять стал затухать, это было странно, словно на яркую лампу сыпанули горсть пепла.
– Что такое, Индис? Чего загрустил?
– Эларс, мы не понимаем, что с тобой происходит. С каждым днём ты становишься холоднее, отчуждённо смотришь на нас, отдаляешься. Лейла говорит, что ты перестал шутить, анекдоты рассказывать, не подшучиваешь над нами, а Фрокос, что ты перестал делиться мудростью, пословицами… – он произнёс слово со странным акцентом, а через пару шагов я понял, что он произнёс это на русском языке. Надо же, сколько слов я внёс в оборот. Хмыкнув, выдал тяжёлый выдох.
– Я сам не знаю, что со мной происходит, дружище. Мне скоро семнадцать лет, а чувствую себя на все сто тысяч, а то и больше. И хотел бы остановиться, оглядеться, заняться любимыми делами или отдаться подростковому безумству, но кто ж мне позволит эту роскошь. Я с рождения в этом мире куда-то тороплюсь, бегу, хотя до четырнадцати мог позволить себе чудачества. Но всё закрутилось, завертелось и устремилось вскачь, галопом по Европам… а стоит остановиться, расслабиться, как обязательно какая-то хрень сваливается, находятся умники, которые спать не могут от мыслей обо мне красивом. Вот скажи мне, Индис, что им от меня надо? Жили же и не тужили. Всем что-то потребно от юнца? Зачем провоцируют и испытывают моё ангельское терпение?
– Они боятся тебя, ты иной, Эларс. Твоё рождение – невозможно. Твои внешность, сила, душа манят, лишают логики, рациональности. Они желают обладать хотя бы кусочком, осколком того, чем обладаешь ты. Яркий пример королева Сапфирового леса, ундины и Боги. Да, слишком рано всё началось, я про твой возраст. Мне-то больше ста лет, а я и части твоей насыщенной жизни не прожил. Мы все застряли, Эларс, увязли в болоте времени. Мы перестали ценить рассветы, прожитый день, забыли, как любоваться закатами. А тут появляется кто-то, кто пылает, и говорит, что ты чадящий дымком уголёк среди таких же невзрачных еле тёплых головешек. Думаешь, почему профессор Трарэт и король Амиль присягнули тебе? Они тоже хотят пылать, как и я, Шансасс, Фрокос, Лейла, Ихсан и другие. Рядом с тобой жизнь кипит, мир обретает сочные краски, а времени стало мало, – он улыбается, а я иду и ни о чём не думаю.
А действительно, чего я так напрягаюсь? Почему так резко реагирую на различные шероховатости, упрямство и хитрожопость «партнёров и коллег»? Каждый гнёт свою линию, выгодную для него, а я сразу в штыки всё воспринимаю. Куда делись все навыки в переговорах, психологические приёмчики по манипулированию? Позорище, совсем себя Властелином возомнил. Нахрена мне эта империя? Загребаю, а потом за голову хватаюсь, не зная, что с этим всем делать.
– Нда… Не было печали, купила баба порося…
– О чём ты? Какая баба?
– Это поговорка такая, Индис… – махнул рукой небрежно, но ощутил любопытство от дроу. Мы вышли в сад, где в тени на земле у кроны яблони сидит ученик монаха. Я прикипел к нему взглядом, интересно же посмотреть на латшана. Кофейная кожа, на голове ёжик жемчужных волос, яркие голубые глаза, узкие черты лица, высокие скулы, затылок немного удлинён, а раковины ушные маленькие, но острые, шея длинная и тонкая. Телосложение узкое, но его нельзя назвать худым и слабым, скорее гибким и жилистым, видел в Китае воздушных гимнастов, вот на них и похож, даже разрез глаз такой же. Стоим и рассматриваем друг друга.
– Совсем молодой… – тихо проговорил Индис. Его слова вывели меня из состояния осмотра, за что я был благодарен дроу.
– Привет, Линг, – от моего голоса латшан вздрогнул, вжался в ствол дерева и глаза выкатил, как кролик на волка. Дикий какой попался… Медленно, без резких движений подошёл ближе и присел на низкую лавочку возле дерева. Линг всё это время не отрывал от меня своих распахнутых глаз. – Как добрался? – доброжелательно спрашиваю, даже обозначил улыбку, только вот он ещё сильнее вжимается в ствол. Неужели я такой страшный и пугающий? С недоумением посмотрел на хмурого дроу. – Индис, я такой ужасный, что парень страшится меня, не в состоянии ответить мне?
– Нет, Эларс, скорее он невоспитанный юнец, которому чужды благодарность и банальная вежливость, – дроу презрительно фыркнул, опалив гневом латшана. – Не трать на него своё время, повелитель. Гони его в шею, – от этих слов парень вспыхнул обидой и растерянностью. Он переводит взгляд с меня на дроу, моргает, сжав губы.
– Погоди с гонениями, Индис. Здесь что-то другое… – внимательней прислушался к эмоциям и чуть не вмазал себе по лбу. – Он не понимает нас, не знает языка! Ты знаешь их речь? – посмотрел на дроу, тот качнул головой отрицательно, а ещё иначе стал смотреть на латшана. Линг заметил перемену в настроении Индиса и немного расслабился, опять на меня уставился. – Я Эларс, – кивнул ему, парень указал на себя.
– Линг.
– Ага… Он Индис, – указал на серьёзного и строгого дроу, Линг кивнул ему осторожно, на что Индис фыркнул и отвернулся. Вот же эльф… – Сейчас профессор подойдёт, он знает их язык. Поговорим с новеньким, объясним политику партии.
– А какая у нас партия?
– Самая справедливая и гуманная, – наставительно поднял указательный палец вверх, дроу изумленно посмотрел на него, потом задумался, а я с серьёзным и воодушевлённым видом закинул ногу на ногу, откинулся на спинку лавочки и принялся терпеливо ждать Трарэта.
Хмм… А какая у нас политика? Чего хотим, к чему стремимся? Блин… Это ж ещё идеологию придумывать, чтобы цель поставить народу. Без идеи такое государство не удержать в целости, каждый будет тянуть на себя и для себя, а не на общее благо страны. Может, перефразировать коммунистические тезисы, Маркса, Ленина, ввести культ, памятников наставить, в честь героев улицы и площади называть, а театры, музеи, библиотеки именами деятелей культуры? А ещё программы развития, пятилетки, трёхлетки, только никаких заводов и добывающих шахт в частные руки, это всё должно быть в руках государства, под чутким контролем. Развивать надо мелкий бизнес, здесь вообще с этим туго, крыша крышей покрывает…
– Повелитель, звал? – я моргнул и сфокусировался на Трарэте, вид тот имел замученный и расстроенный.
– Звал. Как там с подписанием договоров?
– Все всё подписали, разошлись по своим временным номерам. Завтра хотят поговорить с тобой, – я изумлённо поднял левую бровь, профессор тяжело выдохнул. – Поговори с ними, повелитель, всё же тебе с ними работать ещё долго.
– Хорошо, поговорю. Профессор, вы говорите на языке латшанов? А то у нас накладочка вышла… – кивнул на паренька, который с непониманием и любопытством смотрит на нас.
– Давно не говорил, но деваться всё равно некуда, – Трарэт обратился к латшану на языке, по звучанию адская смесь польского с итальянским. У меня язык так не повернётся, поэтому учить речь будет Линг, а я по мере взросления.
Говорили мы недолго. Линг поведал о случившемся, я рассказал о его дедушке, выслушал поток несвязных слов, слёз, потом подождали, пока успокоится, помолчали. Выдохнул и спокойно поведал парню, что отныне он в нашей банде культурных гопников. Увидев непонимание у всех, пояснил, кто такие гопники, почему культурные. Опять помолчали.
– Линг, учи нашу речь, – подождал, пока профессор переведёт, а парень кивнёт в знак согласия, посмотрел строго на Трарэта. – Профессор, обучите его, а после меня, как время у меня появиться, их языку. И сразу предупреждаю, у меня туго с иностранщиной.
– Как будто у меня времени навалом, – тихо пробурчал мужик в цилиндре, но меня его ворчание не волнует, сам горазд так возмущаться, ещё и другим мозг выносить.
*****
– Ты заметил, как он реагирует на детей? – хоббит почёсывает объёмное пузо, его мохнатые ступни не достают до пола, а шевеление пальцами раздражает многих присутствующих в гостиной новой гостиницы. Оборотень отвлёкся от разглядывания грязных ногтей малорослика, посмотрел в эти хитрые глазки.
– На своих детей, мелочь, он реагирует очень резко, – рычащий голос исказил лица ундин, гномов и дварфов. Оборотни говорят рубленными фразами, порой их сложно понять, интонаций нет, вопрос он задал или точку поставил – не ясно. – Это странно, он молод, у него два сына, он в небе и на земле, у него семья, сыны и дщери его брата, семья – важна.
– Верно говоришь, вождь. А ему предложили и воду, – хоббит со смехом в глазах кивнул на ундин, но дамы высокомерно проигнорировали его пассаж. – До сих пор всё болит, а в душе поселился страх и уважение к молодому императору.
– Да, – оборотень кивнул. – Сила, ужас, уважение. Достоин править и повелевать.
– Ему присягнули до нас четыре страны, при нас король Ночи, эльфы Сапфирового леса его неофициальные вассалы. Их князь в рот заглядывает хардассу, – король страны людей Воллинг бледен, его руки подрагивают. Вспышка гнева хардасса ударила по нему сильнее, чем по этим нелюдям. Короткий взгляд на соседа Лодгофа дал понять, что он не один такой впечатлительный. – Вы атаковали его земли, – король продолжил, ни к кому конкретно не обращаясь, но его все прекрасно поняли, от чего в зале послышались скрипы сжимающих в злобе челюстей. – Кто-то смог избежать смерти? – он посмотрел на вождей и королей, но ответом ему была тишина. – Твой отец, Дигли II, в плену или он мёртв?
– Человеческий король, ты лезешь не в своё дело, я не обязан тебе отвечать, люд! Ты не прожил и половины моих лет, чтобы обращаться ко мне по имени!
– Хе, Дигли, ты не прав! – кендер посмеивается нервно, дёргано. – Здесь нет королей и царей, бородач, мы все подписали Договор, отказавшись от своих корон, мы теперь наместники, а если чем-то не устроим нашего императора, то он в праве поставить другую фигуру. Так что потише веди себя, если хочешь и дальше седалище натирать каменным табуретом.
– Повелителю плевать на расу, ему важна верность и преданность. Он не терпит лицемерия и ложь. Его глаза видят душу, – шаман угров зелёный и ушастый перебирает костяные бусы, сам сгорбился, маленькие жёлтые глаза тускло светятся.
– Чё это с тобой, шаман? Грибы не те сожрал?! – кендер посмеивается.
– Итда, ты иногда можешь здраво рассуждать, видеть и подмечать, делать выводы. Скажи мне старому шаману, тебя не пыталась поглотить бездна, что живёт в повелителе?
– Она всех хотела слопать, и я уверен, что ей мало было бы, старик.
– Повелитель стоит над Богами, Хранителями и Духами, – шаман укутался в свой плащ, словно замёрз. – Духи шепчут его имя, они выполнят любой его приказ, он защищает их от щупалец гнили и разложения, распада сущности и силы. Души умерших, что заплутали, стремятся к нему, он провожает их за Врата, дарует покой и перерождение, – его слушали все в полной тишине, кто-то кривил лица в неверии, кто-то со скепсисом и ехидством, а кто-то пытался скрыть страх. – С каждым его шагом мир меняется… – шамана перебил резкий грохот разрушенной каменной стены, словно снаряд катапульты рухнул на дома. Все подскочили к окнам, желая увидеть атакующих, но…
– Аха-ха-ха!!! – раздалось с неба, а в обломках завозилась туша чёрного дракона. Сын повелителя громко с рыком фыркает, а его отец заливается смехом, паря над ним. – Это было феерично! Пха-ха-ха… – он ржёт, а дракон обидчиво порыкивает, выбирается из завалов, тряхнул рогатой головой, крыльями и рванул к отцу. – Давай ещё раз! Только выше поднимись, не надо город разрушать! Погнали! – они рванули в небо, выделывая такие пируэты, что дух захватывает, слышен смех и весёлый рык дракона. А нелюди и люди перевели взгляд на разрушенные дома, где уже вовсю работают пауки и сколопендры, подбежали кобольты, крысаны, все при деле, без суеты и ругани, работают, как один организм.
– Он как мой батя, когда тот учил меня плавать, также ржал и забрасывал дальше и глубже… – кендер с улыбкой на детском лице всматривается в небо. – Эй, народ, а пойдёмте жахнем местного пойла!
– А пошли! – хоббит хлопнул по своему пузу и пошлёпал к выходу, за ним кендер и остальные малорослики, оборотень присоединился к ним, как и ящеролюды с гномами, гоблинами.
Ундины молча направились в свои комнаты, каждая с задумчивым лицом. Говорить с сёстрами никто не желает. Вот и шествуют, выстроившись по старшинству, в гордом молчании.
– Интересный интерьер, я такого нигде не видела, – тихо пропела младшая сестра, разглядывая роспись стен, картины с городскими пейзажами, цветами, краски лёгкие, прозрачные, словно вода и воздух слились в полотнах. Нет тяжёлых портьер на стенах, под ногами мягкие дорожки, которые приглушают звук шагов, свечи в причудливых подсвечниках, свет льётся через цветное стекло, придавая мистичность и таинство пространству.
– Слышала, что сам повелитель проектировал здания, интерьер, рисунок города, улиц, парков и садов. И всё это он сделал за каких-то полгода, – также тихо поддержала сестру старшая.
– Его слишком много, вы не считаете? Он совсем ребёнок, откуда у него такие знания, опыт в его-то годы?
– Как говорят сами хардассы, он с детства был иным, у него был свой сад, цветы сажал в Ардакиссе, – все изумились, покачали головами.
Они пришли к своим комнатам, каждая тяжело выдохнула, ведь им предстоит объяснять дочерям, что юный император не даст им желаемое. Правительницы гордо и грациозно вошли и были моментально пронзены взглядами принцесс.
– Матушки, когда он даст нам семя? – вопрос задала самая старшая из принцесс, ей давно пора занять место среди королев, но её мать не торопиться уступать трон второй сестре. Королевы прошли и молча расселись по своим местам, подняли глаза на молодых ундин. Каждая по-своему прекрасна, но повелитель не впечатлился.
– Вы должны понимать, что он ещё очень юн, к тому же его старший брат не женат и не имеет наследника.
– Более того вы не учитываете его трепетное отношение к своим детям, он не оставит своего ребёнка, заберёт.
– К тому же в качестве тех же наложниц он вас не желает, а его любовницы не терпят конкуренции, – третья сокрушённо покачала головой, вспомнив бешеную магичку, трёх красавиц, которые любой вцепятся в лицо. Они все его безумно любят, влюблены и весьма агрессивны.
– Вами он не впечатлился, даже взглядом не зацепился.
– В общем, родные наши, он не даст вам своего семени, – подвела итог младшая. Её слова вызвали шквал истеричных возгласов, обвинений, неверия, слёз, и мольбы хоть что-то сделать.
– Выдвинете ему условие!
– Уже, в итоге он нас чуть не убил одной лишь волей. И убил бы, зажарил, если бы не вмешался доктор Фрокос. Мы ощутили все его силу, гнев…
– Это было прекрасно и очень страшно, о пережитой боли и муке говорить не будем, – королевы кивнули на слова младшей. Принцессы поникли, вытирают слёзы, сжимают кулачки. – И не глупите, дочери, он не стерпит ваших своевольностей, а если вы сдуру навредите его любовницам, то мы за вас не станем заступаться.
– Но как же нам быть?! Я хочу ребёнка! Он достаточно силён, чтобы родился сын!
– Ишь чего она желает! – весело фыркнула старшая. – Короля хочешь родить, да?
– Да! – с вызовом вскинулась старшая принцесса, чем вызвала весёлый смех матерей.
– Глупая, не возляжет он с тобой по твоему желанию. Завтра вы пойдёте с нами, сами всё поймёте.
– А сейчас пора отдыхать, – ундины уже хотели встать и разойтись, как ночное небо озарили ослепляющие молнии, гром сотряс саму землю, а за этим последовал мощнейшее приземление кого-то или чего-то очень тяжёлого. Ударная волна выбила стёкла, повредила каменные стены. Женщины в испуге попадали на пол, закрываясь от осколков стекла.
– Что это такое?! – закричала третья принцесса, но матери не знают, им очень страшно. Они кожей чувствуют пришельца, который прибыл сюда лишь с одной целью – уничтожить всё живое. А ещё они ощущают закипающую и всё сжигающую ненависть. И она намного смертоносней и чудовищней, чем жажда чужака.
– Тварь! – прогремело с неба и сотрясло души.
– Владыка… – с благоговением прошептала младшая принцесса, перед тем как свет в глазах погас.
*****
Что может быть лучше, чем подурачиться с детьми? Правильно, ничего нет прекрасней как для души, так и для тела. Аримар быстро учится, а дури в нём намного больше, чем во мне. Но я не я буду, если не покажу как надо и как умею. В небе мы распугали все облака, расправив крылья навстречу ветру, зависли с ним и наслаждались прохладой воздуха, видами и растущим месяцем в сиянии звёзд.
Так легко и спокойно на душе, все печали и думы отошли в сторону.
– Да, надо чаще устраивать… – договорить я не успел, резкая тревога и паника накрыли меня. Я толком понять не успел, откуда угрозой несёт, уже поворачивался к Аримару, как росчерки молний ударили по дракону, он судорожно дёрнулся, а после стал падать камнем вниз. Я сбросил оцепенение только через пару секунд, рванул за сыном, мимо меня проносились молнии, но ни одна не зацепила меня, а парочку отбил тыльной стороной ладони, даже не задумываясь, как я смог это сделать. До земли оставалось сотня метров, как я бросил на дракона теневую сеть, а затем потянул на себя, снижая скорость падения. Сеть затрещала, а я сжал зубы, чтобы не закричать от натуги и тяжести, но нельзя бросать, Аримар разобьётся.
Молнии и гром заглушают мой натужный рык, сеть трещит, жилы рвутся. До земли осталось метров десять, скорость падения снизилась до терпимо-безопасного. Когда Аримар с глухим ударом упал на зелёное мягкое поле, я сам рухнул рядом с ним. Лежу и смотрю на окровавленную бочину, видны белые кости рёбер, но он жив, сердце стучит, а дыхание хриплое и тяжёлое. Перевёл взгляд на небо, которое разрезают молнии. Рядом с моей головой ударил разряд, опалив мне кожу щеки. Завоняло палёными волосами. Это мои волосы горят? Провёл по виску, выдохнул, вот и подстригся…
– Однако, что это за ерунда творится? – я смотрю на небо, собираясь с мыслями. Надо звать Фрокоса, Аримару срочно нужна помощь. Только хотел встать, как заметил в ночном небе человекоподобный силуэт, его озарили молнии, он явно ищет что-то или… – Так это ты…
В моей голове щёлкнуло, а все тормоза слетели.
Ненавижу…
Причинил боль Аримару…
Уничтожу…
Меня подбросила к силуэту ненависть, жажда убийства. Я разорву его на лоскутки. Да…
Краски мира приобрели только три цвета, мои цвета. Ночь моя вотчина. Эта тварь смеет своими светящимися стрелами ранить дракона, меня? Разрушить мой город? Убить тех, кто присягнул мне?
Мои губы растягиваются в улыбке, а пальцы крепче сжимают древко копья. Откуда взялось копьё, потом подумаю, а сейчас перед глазами спина, затылок и задница громилы с четырьмя руками, ирокезом на голове, торчащие, сломанные уши. Вот в прикрытый юбкой зад я вгоню копьё.
Всю силу вложил в этот бросок.
Копье пробило насквозь урода, а инерция удара швырнула его к земле.
– Тварь! – эта падаль своим телом образовала кратер, а ударная волна снесла часть ближних домов, у половины города выбило стёкла, трещины уродливо расчертили улицы и здания. Крики гражданских, резкие команды командиров, к Аримару бегут фигурки, в которых узнаю Фрокоса, Трарэта, Драга и Шансасса. А к этой твари спешат Лейла, Ихсан и солдаты.
Мда… Малость переборщил с силушкой. Но нефиг было…
Резко приземлился возле Аримара, над которым колдует доктор, Драг сжал мою ладонь, его тело подрагивает, а глаза на мокром месте.
– Всё будет хорошо, Драг. Доктор у нас профи, а Аримар силён, чтобы от такого умирать, – погладил его по волосам, Драг кивнул.
– Пап, кто эта тварь?
– Понятия не имею, сына. Но если он не помер, то ему не повезло, – я смотрю, как бирюзовое пламя залечивает эти жуткие раны на теле дракона. Фрокос сил не жалеет для внука. Я чувствую, как его сжигает изнутри такая же ненависть и злость на ранившего дракона. Когда основную работу доктор сделал, уступил место своим ученикам, мелкие раны они способны залечить. Фрокос подошёл к нам, лицо бледное, борода топорщится, брови гневно сведены к переносице.
– Эларс, ты прикончил тварь?
– Не проверял. Там сейчас Лейла и Ихсан. Как он?
– Аримар проспит дня три, так будет лучше, раны серьёзные были. Он молод, поэтому новая чешуя быстро отрастёт.
– Драг…
– Иди, пап, я с братом останусь, – понимает меня малец. Поцеловал в маковку и пошёл к воронке, где ещё живая мразь ждёт своей участи.
Подошёл я вовремя. Четверорукий пришёл в сознание. Правда вид имел жалкий и ужасный: левой ноги, части тазовой кости и живота у него нет, как и левых рук до локтей, правая нога держится на честном слове. Но глаза обретают ясность, боли и страдания в них нет, только огонь ненависти.
Идиот.
Он решил посоревноваться в силе этой пожирающей душу эмоцией со мной?
От меня шарахнулись все в стороны, когда я отпустил на волю то, что сжигает меня изо дня в день, что мне приходится запихивать в закрома души. Ненависть к тем, кто посягает на то, что я считаю своим.
– Владыка, это Бог и Хранитель орков Индра, – тихо прошелестел Ихсан, но мне плевать кто он. Я не слушал, что мне говорили супруги, я шёл к тому, кто посмел ранить моего сына, кто прервал мой отдых, кто своей тушей испортил ландшафт прекрасного поля, из-за кого пострадали жители и гости города, я молчу уже о разрушенных домах, испорченных дорогах.
– Эт-то не возм-можн-но… – ещё смеет булькать что-то мне? – Повелитель… прости…
– Простить предателя, безумца и идиота? – склонил голову на бок и смотрю в его глаза, а тот открывает и закрывает свой лягушачий рот с огромными клыками нижней челюсти, в глазах влажный блеск, ещё зареви, угрёбыш. – Ты напал на меня, ранил моего сына, разрушил часть города, подставил меня перед гостями, а я ведь обещал им безопасность. И ты смеешь просить меня о прощении, тварь? – поднял руку и сжал эфес меча, чёрное пламя с всполохами ало-фиалковых молний окутали лезвие. – Я не просто отрублю тебе голову, я выжгу твою суть,
– Я не знал… Моя паства молила о смерти малолетнего правителя Хонгжи… Я не знал, что это ты… Я… – надоел. Взмах, и голова отлетела, как футбольный мяч, а моё пламя накинулось на истерзанное тело, как изголодавшее животное. Я хочу его поглотить. Ощущать этот вечный голод очень тяжело, а тут такая вкуснятина сама прилетела. Кто я такой, чтобы отказываться от угощения?
