скачать книгу бесплатно
– Товарищ Урицкий, вы в Петрограде очень известный и влиятельный человек. Да не только в Петрограде, но и в ЦК партии. Вы на хорошем счету у Ленина…
– Это значит, что я должен звонить сейчас в Москву Ленину? – прервал он меня – и просить его, чтобы он помог какому-то химику Ухову?
Я забыл сказать, что на момент моей встречи с Урицким все Советское правительство уже перебралось в Москву.
– Нет, но…
– Товарищ Ухов, какой у вас послужной список?
– В каком смысле?
– Ну, чем вы занимались, где служили, что сделали? Я о вас ничего не слышал. Я не могу вот так сразу ходатайствовать за неизвестного мне человека.
Я задумался. Не сразу, но решил начать с учебы.
– Я закончил Военно-медицинскую академию. Потом защитил диссертацию по теме антидепрессантов. Работал провизором. Потом мне поступило очень выгодное предложение работать совместно с профессором Спицыным…
– Подождите! Спицын? – задумался Урицкий – фамилия знакомая. Это не тот ли пройдоха, что крутился среди питерских и московских банкиров и предпринимателей, называя себя ученым?
– Почему пройдоха? – мягко спросил я – Константин Григорьевич Спицын – известный ученый, химик…
– Все они такие – проходимцы! Называют себя учеными, а на самом деле хотят лишь карманы свои набить – он снова поправил пенсне и внимательно посмотрел на меня – продолжайте!
– Дело в том, что совместная работа со Спицыным продолжалась вплоть до его смерти. Совместно мы создали много лекарств. В основном, это лекарства для душевно больных. Моей главной работой считаю исследование головного мозга на психическое состояние человека.
– Интересно, интересно – он постучал костяшками пальцев по столу – и что же, вы предлагаете мне вместо того, чтобы заниматься выявлением контрреволюционеров и саботажников, искать вам средства для продолжения ваших исследований? Это не ко мне. Это вам нужно в Петросовет к Зиновьеву. Но, уверяю вас, товарищ Зиновьев не откликнется на вашу просьбу. Ему не до этого сейчас. Со стороны Финляндии и Эстонии возможны вражеские силы с наступлением на Петроград. Нужно защищать город. Кроме того, город нуждается в продовольствии. Знаете об этом? Лучше напишите письмо в Моссовет Ногину. Если он рассмотрит его, то ваша просьба пойдет далее по инстанциям. А там, глядишь, и что-нибудь получится.
Я был обескуражен его ответом. Я полагал, что сейчас он мне скажет: «Аудиенция закончена», и я уйду прочь. Но Урицкий, как будто бы моментально изменился.
– Товарищ ученый! – бодро сказал он – по правде говоря, вы мне симпатичны. Я вижу, по глазам, что вы обескуражены. Хорошо, я готов вам посодействовать. Я поговорю с одним питерским профессором с кафедры анатомии. Если ему будет интересно, то постараюсь что-нибудь сделать для вас. Хотя, это лишняя забота для меня. Предоставьте в письменном виде ваш послужной список, чтобы этот профессор смог ознакомиться с ним.
– Конечно, конечно! – ответил я.
– Секретарю оставьте его. Запечатайте в конверт, мне передадут. А где-нибудь через месяц – полтора мы с вами снова встретимся. Вы член партии большевиков?
– Нет.
– До этого состояли в какой-нибудь партии?
– Я не интересовался политикой. И ни в каких партиях не состоял.
– Ну что ж… считаю, что наша встреча закончена. Договоренность в силе – на этот раз Урицкий снял пенсне и встал, показывая всем своим видом, что больше говорить со мной не намерен.
Я сделал все, что он велел. Я ждал следующей встречи с ним очень долго. Я дважды в неделю ходил на Гороховую к нему, но каждый раз мне говорили: «Моисей Соломонович не принимает. Можете написать свою просьбу и оставить в канцелярии». И так из раза в раз. Но однажды в первой декаде мая мне все-таки удалось записаться на встречу. Я ждал с нетерпением. Но грядущая встреча принесла лишь сплошные разочарования.
– Это вы, товарищ ученый? – увидев меня, сказал Урицкий – Как же! Запомнил вас.
«А разве для того берут людей в ЧК, чтобы у них не было хорошей памяти на лица»? – подумал я. Не дав мне ничего сказать, он продолжил:
– Вынужден сказать вам, что ваша тема бесперспективна. Я разговаривал с людьми о вас и вашей работе. Ваша работа не вызвала одобрения среди членов группы петроградских профессоров. Однако было отмечено, что ваш подход соответствует неплохим знаниям в области фармакологии. Из вышесказанного, могу лишь походатайствовать за вас, чтобы вас взяли на должность лаборанта в Технологический институт. Или доверить вам преподавательское ремесло. Более ничего не могу.
В этот момент без стука вошел сухощавый среднего роста мужчина. Судя по своим повадкам и манерам входить в кабинет начальника Петроградского ЧК без стука, это был никак не меньше, чем заместитель Урицкого. Так и оказалось. Это был заместитель Петроградского ЧК Глеб Бокий. Ныне, после смерти Урицкого назначен начальником ЧК. Удивительно, но образ Бокия больше подходил образу чекистов. Урицкий больше соответствовал образу интеллигентного преподавателя в высшем учебном заведении. Дважды встречался с ним и дважды на нем был шикарный заграничный костюм, который шикарно сидел на нем. Бокий, наоборот, выглядел, словно под стать своему главному шефу – Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому – угрюмый, в элитном темно-светлом костюме.
– Моисей Соломонович, я не помешаю? – спросил Бокий.
– Нет, что вы. Проходите – спокойно сказал Урицкий – Вот, знакомьтесь, Николай Ухов. Химик-фармаколог.
Бокий посмотрел на меня с каким-то презрительным интересом и спросил, глядя на своего шефа:
– И чем занимается товарищ химик-фармаколог?
– Раньше была акционерная компания. Выпускали какие-то лекарства. Теперь эта компания будет полностью национализирована, а наш товарищ химик найдет себе новое место – полезное для общества.
– Может наш товарищ химик будет полезен для работы в ЧК?
Бокий явно имел в голове свои соображения. Не понравился мне этот человек. Что-то странное в нем было.
– Уверяю вас Глеб Иванович – ответил Урицкий – сейчас абсолютно не то время, чтобы финансировать разные авантюры разных – он сделал паузу -ученых. Мир с немцами слишком дорого нам обошелся. Вы знали мою позицию по этому вопросу…
Бокию оставалось только покачать головой. Затем Урицкий переключил внимание на меня.
– Так что, Николай Тимофеевич – перед тем как произнести мое имя и отчество, он взглянул в какую-то папку – походатайствовать за вас в Технологическом институте? Советское правительство не бросает на произвол судьбы даже таких авантюристов, как вы. Хотя ваш внутренний мир явно не склонен воспринимать различного рода авантюры. И этим только вы мне симпатичны.
И тут я, не проронив до этого ни слова, позволил себе возразить грозному начальнику чекистов. Мои слова стали концом моих дальнейших надежд и ожиданий:
– Почему же я авантюрист? Вы просто не понимаете… моя работа движется к завершению. Я уверен, что тот препарат, который я должен закончить, обязательно поможет советской медицине. Он избавит многих от страданий. Поймите, я слаб, как преподаватель. Но я по-прежнему могу созидать…
– Вы кем себя возомнили? – резко возразил Урицкий – Менделеевым? Светилом мировой науки? Или самим товарищем Семашко? Вы – никто! Освободитель от страданий. Если вы считаете, что советская власть будет дозволять свободно мыслить, свободно творить, то вы глубоко ошибаетесь. Советская власть будет позволять делать лишь то, что полезно рабочему классу.
Вот так вот! Все просто. Он лишь объяснил мне, что большевистская Россия – это не та Россия, которая была. Здесь не нужна наука. Здесь нужна советская наука. Вместо красивой русской поэзии – нужна уродливая советская поэзия. И так будет со всей интеллигентной массой в России. А это и есть своего рода элита. Вероятно, я абсолютно неверно использую слово «элита». В своем дневнике я волен изъясняться так, как считаю нужным. Но кому-то может показаться, что данное слово неуместно. Поэтому заранее прошу прощение.
В итоге Красный Моисей уничтожил меня. Уничтожил меня морально, вывернув из нутра большую часть моей жизни. Буквально через несколько дней пришли в лабораторию люди с распоряжением о национализации. Было предписано выехать за три дня. Я рассчитал своего ассистента Арсения Крапивина. Все, что мог, я вывез к себе домой. Что теперь на месте моей бывшей лаборатории, я не знаю.
Глава 11. Гоголь
Санкт-Петербург 12 июня 2012 года.
Сергей Пименов был весьма расчетливым человеком. Увлечение журналистикой было еще со школы. Он с удовольствием читал «Московский комсомолец», «Комсомольскую правду», «Аргументы и факты»; старался не пропускать основных новостей (как городских, так и мировых). Но перед поступлением в университет, пришел к выводу, что профессия журналиста очень «грязная» профессия. Дабы добыть сенсацию или получить работу в центральных СМИ, журналист идет на любые ухищрения. А еще хуже, когда ради очень хороших гонораров, он начинает вредить собственной стране, собственному народу, публикуя разные гнусные материалы. Это были 2 самые яркие категории журналистов. Они были на слуху. Остальные – обычные заурядные представители этой профессии. Есть, конечно, категория сильных журналистов-международников, знающих множество языков или бесстрашных военных журналистов, которые проводят съемки под обстрелами с риском для собственной жизни. Но это явно не относилось к Сергею. Сергей рассчитал примерно так: «Направо пойдешь – коня потеряешь, себя спасешь; налево пойдешь – себя потеряешь, коня спасешь; прямо пойдёшь – и себя и коня потеряешь». Эту былинную фразу он понимал примерно так: путь прямо не означает, что можно потерять все. Это лишь означает, что можно иметь все по чуть-чуть – и профессию, и деньги, и узнаваемость. А движения влево или вправо могут обернуться нырком в кювет.
Казалось бы, внешность этого человека весьма неказиста: он невысокого роста, коренастый (но не полный), у него немного одутловатое лицо, слегка прищуренные серые глаза, аккуратно постриженные и уложенные каштановые волосы. Губы у Сергея немного полные. Когда он улыбается, лицо становится неимоверно открытым и добрым. Нос очень ярко сидит на его лице. В целом внешность Сергея была весьма привлекательна. Но вот характер был далеко не сахар. При своей расчетливости, он был чрезвычайно открыт и инфантилен. Многие вещи он воспринимал, словно был моложе самого себя на 5—10 лет. В свои 35 лет он не был женат. У него была гражданская жена 8 лет назад, но пожив с ней 2 года, они решили прекратить отношения и разойтись. А всему виной та самая открытость и инфантильность Сергея. А отсюда – непрактичность. Его гражданская супруга была более предприимчивой девушкой. Кстати, о том, что он испытывал симпатию к жене Олега Налимова, знали многие. И все опять из-за предельной открытости Сергея к окружающим. Сам Олег тоже это знал, но относился спокойно к данной ситуации. Такая непрактичность и расчетливость была заложена и в выборе жанра своей профессии. Он освещал городские новости в интернет-издании «Панорама Петербурга». Производительность труда была на высоте, и писал неплохо, но без особой изюминки. Когда одни из кожи вон лезут, что «забраться наверх», Сергей довольствовался тем, что имеет.
Подходя к отелю, в котором проживал Рафал, он в который раз задал себе один и тот же вопрос: «А все ли правильно он сделал, когда соглашался сотрудничать с ним? Все ли верно он рассчитал»?
Рафал сидел в своем номере, устремив свой пристальный взгляд в ноутбук, когда в его номер постучались. Он ждал Сергея и был одет для выхода в город: в синие джинсы и бежевое поло. Рафал оторвался от монитора ноутбука и громко сказал: «Открыто». Сергей, поздоровавшись, сразу начал забрасывать Рафала вопросами:
– Скажите мне правду, Рафал! Вы ведь обманули меня? Вы придумали легенду с людьми из вашего министерства, которые обратились к вам. Вы выполняете заказ совсем на других людей, которые сами хотят знать формулу этого СУ-19. Вы хотите эту тетрадь с дневником ученого. Разве не так?
– Мне нравится ход ваших мыслей – ответил Рафал – я бы, наверное, также подумал. Но, поверьте, я сам мало, что знаю. Мне предложили хорошие деньги за работу. Я согласился. В остальные нюансы я, как вы сами понимаете, старался не вникать.
– Рафал, не обманывайте меня сейчас! Или вы говорите мне полную правду. Или я возвращаю вам аванс, и мы с вами расходимся так, как будто никогда друг друга не видели.
Многоопытный в журналистской деятельности Рафал Богун решил сразу охладить пыл своего русского коллеги
– Сергей, вы странный и весьма наивный мужчина. Ответьте, на встречный вопрос, зачем вы мне нужны в моем расследовании? По большому счету, вы не представляете никакого интереса, кроме того, что вы были коллегами с Олегом Налимовым. Вы ничего не слышали о СУ-19, о тетради ученого, о синдикате, производящем СУ-19. Зачем мне вас втягивать в свои дела? Думаете, я бы без вас сам не смог? То же мне… – Рафал с долей пренебрежения посмотрел на своего собеседника и продолжил – мне на e-mail пришло письмо от неизвестного человека. Все коротко и просто: предлагал работу, посулитил (здесь Рафал ошибся, имел в виду «посулил») хороший гонорар, предложил встретиться в кафе в центре Варшавы. Встретились в кафе на Маршалковской улице. Их было двое. Молодые люди примерно вашего возраста. Показали удостоверения работников министерства внутренних дел. Объяснили суть дела. Когда я задал вопрос, почему именно я, они ответили, что собрали на меня досье. У них были и другие кандидаты, но выбрали они меня. По их данным я очень хорошо знаю вашу страну, хорошо говорю по-русски, имею огромный опыт работы в сфере освещения криминальных событий и не единожды бывал в командировках и в России, и в Украине, и в Белоруссии. Я взял одни сутки на размышление. Я также, как и вы был в сомнениях. Хотел навести справки об этих людях, но информация о них была закрыта. А они мне дали ровно сутки и не больше. Что я мог за сутки узнать? Ничего. На следующий день (хотя не прошло еще суток) они мне позвонили и спросили, берусь ли я за работу? Я ответил: «да». Через час мне уже перевели аванс на мой счет; по e-mail я получил билет на самолет в Москву; также я получил инструкцию, как я должен взаимодействовать с ними: каждые две недели по контактному e-mail отсылать отчет; в случае острой необходимости я мог связаться с ними по этому же ящику или написать в мессенджер. Да, возможно, они хотят заполучить эту тетрадь, чтобы знать секрет СУ-19. Да, может быть у них совсем другие интересы. Ну что вы от меня хотите? Откуда мне знать, что на уме у тех парней? Вы должны понимать, что не следует совать нос не в свои дела. Правильно я выразился? Вот и вся правда, коллега.
– Вчера вы мне пропели слезливую оперу про то, что отрава идет к вам в Польшу из России. Дескать, из-за нее будет гибнуть ваша молодежь…
– Если мы с вами правильно сработаемся, то поставки прекратятся. Уверен, что польское и российское правительства не допустят распространению этой заразы по всему миру.
Сергей сделал глубокий вдох и выдох, затем сказал:
– Все-таки я не понимаю зачем я вам… и зачем мне это надо… могли бы другого компаньона найти.
– Другой компаньон отказался. Я хотел коннэкт (Рафал снова слегка ошибся. Видимо он хотел сказать слово «связаться» или «контакт», но не успел) с Татьяной – женой Олега, но она отказалась. Я писал ей в фейсбук. Она лишь писала «Оставьте меня в покое» и показывала средний палец в виде смайла. Тогда я и попросил связать меня с кем-нибудь из друзей Олега. Татьяна порекомендовала вас. Вы работали с ним, вы знакомы с его вдовой. Вы можете знать то, чего не могут знать другие. Олег лучше других узнал про СУ-19. Он собирал информацию, готовил очень интересный материал к публикации об ученом Ухове – Рафал сделал паузу и продолжил – вы прекрасно знаете, что журналисты всегда дублируют накопленную информацию и хранят ее где-нибудь в тайном месте. Помогите мне узнать что-то большее, чем мне известно. Я ведь не безвозмездно прошу. Взамен я помогу вам найти убийцу Олега, вдобавок вы получите интересный материал.
Аргументы были неубедительны. Но и на этот раз поляк не казался каким-то злодеем, который в последний момент подставит его или втянет в какую-нибудь авантюру, из которой потом будет не выбраться. В очередной раз Сергей начал расчет собственной «математики» в голове.
«Будь, что будет – подумал он – интересно будет посмотреть, что готовит это… мероприятие. Я мыслю, как Воробьянинов в «Двенадцати стульях».
– Куда мы сейчас едем? – спросил он.
– К Гоголю. Вернее, к Роману Гоголеву – человеку, который поможет найти убийцу Олега.
– Так уж и поможет? – поморщился Сергей.
– Поможет. Только водки надо купить. Без нее может отказаться с нами беседовать. У него математический склад ума. Он в уме извлекает квадратный корень из 666.
– Меня поражает ваш русский. Никогда еще не видел иностранца, который бы так блестяще говорил по-русски. И этот факт меня подкупил.
Рафал много раз слышал про его блестящий русский язык. Что мог на это ответить иностранец?
…………..
Бывший оперуполномоченный Центрального РУВД Роман Гоголев проживал в своей небольшой квартире на проспекте Большевиков. Рафал предусмотрительно купил 2 бутылки водки и нехитрую закуску из колбасных нарезок, маринованных огурцов и сыра. На вопрос, зачем было покупать 2 бутылки, Рафал ответил, что Гоголь в любом случае пошлет еще купить. И если он выпьет один бутылку, то эффект не изменится. Он и в таком состоянии будет полезен. Образ бывшего полицейского-алкоголика был создан людьми, которые рекомендовали обратиться к нему, если будет необходимо сыскное дело в Петербурге.
Гоголь открыл им дверь почти сразу. Первый вопрос, который он задал, глядя на них: «Водку принесли»? Рафал показал ему наполненный пакет. Тогда Гоголь жестом кивнул им, чтобы проходили. Ему было 45 лет, но выглядел за 50. Узкое лицо, раскосые монголоидные глаза, неаккуратно зачесанные вперед волосы и седоватая щетина, которая старила его на несколько лет. Но вот его крепкая поджарая фигура лишь молодила его. Да и рост 185 см лишь добавляло в нем моложавости.
– Ты мной интересовался? – спросил Гоголев, глядя на Рафала. Интонация, с которой был задан вопрос, настраивала на недружественный тон.
– Я – спокойно ответил Рафал – вас рекомендовали мне люди из Москвы, которых вы знаете по вашей бывшей службе.
Гоголев ничего не ответил. Лишь взял небольшие стаканы, тарелки, вилки, нож. Рафал хотел было что-то сказать, но Гоголев пока не выпил первый бокал, даже не посмотрел в его сторону. Закусив после первой, Гоголев снова обратил свой взор на польского журналиста:
– Чем я тебе понадобился? – спросил он.
– Роман, мне нужна твоя помощь в раскрытии убийства.
– Сдурел, что ли? Я давно уже не работаю в полиции. Это все?
– Роман, это неформальное дело. Мы не из полиции и хотим провести расследование сами, как частные сыщики. Поэтому нам нужна ваша помощь. Ваши услуги будут оплачены.
Гоголев посмотрел на Рафала, затем снова налил в стакан себе водки и мгновенно выпил, закусив огурцом.
– У тебя какой-то странный акцент или мне так кажется – Гоголев пристально посмотрел на Рафала – ты не русский?
– Я поляк. Вам должны были сообщить о моем визите.
– И чего это к нам шляхтича занесло? – Гоголев рассмеялся – неужели в Польше своих проблем нет?
– Есть. Только вот здесь в России есть тоже проблемы, которые непосредственно касаются Польшу.
– Предлагаете мне поиграть в Шерлока Холмса?
– Роман, я уверен, вы справитесь. Вы были одним из лучших полицейских в России.
И Рафал не врал. Гоголев действительно когда-то был одним из лучших. У него были отличные показатели, отличный процент раскрываемости. Когда-то давно Гоголев поступил в университет на физико-математический факультет. Он довольно легко сдал вступительные экзамены, так как еще в школе точные науки давались легко. Но тут случилось странное обстоятельство, которое объяснить невозможно. В конце первого курса он неожиданно забрал документы из университета. Даже преподаватели были ошарашены его решением. Преподаватель по высшей математике долго уговаривал Гоголева не делать этого. Но он твердо решил уходить, заявив, что учиться нудно и скучно. Что это было? Скверный характер? Что-то психологически надломилось в нем? Потом была недолгая работа на овощебазе. А потом армия. И уже после армии он пришел на работу в милицию. Там молодого энергичного сотрудника сразу заметили. Его неуемное стремление к работе вкупе с потрясающим аналитическим умом стали превращать его из рядового милиционера уголовного розыска Центрального района Санкт-Петербурга в ведущего. За его фамилию на службе он получил прозвище Гоголь. Его начальник майор Нестеров буквально силой заставил его пойти учиться. К 28 годам он женился. К 35 годам капитан Роман Андреевич Гоголев – гроза криминального мира центрального района Санкт-Петербурга. А вот до майора ему не суждено было дослужиться. И все виной его взбалмошный характер. Как и в случае с учебой в университете, Гоголев стал проявлять легкомыслие и слабохарактерность. Хотя по-прежнему он был одним из лучших в УГРО, но работа в милиции ему стала надоедать. Начались постоянные «праздники», связанные с обильным потреблением спиртных напитков, что и отразилось в дальнейшем. Служба в правоохранительных органах медленно шла к отрезку под названием пенсия, но терпение руководства лопнуло: за систематические нарушения Роман был уволен. Начальство пошло ему на встречу и разрешило написать рапорт на увольнение по собственному желанию. А потом началась неопределенная вольница. Ушла жена, устав от его постоянных «праздников», забрав 10-летнего сына. На новой работе он более полугода не задерживался. И снова из-за своего необузданного характера. Выручали его бывшие сослуживцы, давая ему возможность заработать хотя бы «на хлеб» частной детективной деятельностью. Один из его бывших сослуживцев, выйдя на пенсию, решил организовать частное детективное агентство. Вот он и подкидывал ему халтуры. А иначе сложно было бы предсказать дальнейшую судьбу легендарного Гоголя.
– Вы согласны помочь нам? – спросил Рафал.
– Можно попробовать – неохотно ответил Гоголь – рассказывайте подробности.
Рафал медленно, не опуская никаких деталей рассказывал ему обстоятельства убийства Олега Налимова, хотя с уголовным делом ознакомлен не был. Материалы дела были собраны строго секретно, их явно было мало. Но и этого было достаточно Гоголю. Он, слушая их, постепенно опустошал бутылку водки. Рафал, закончив свой рассказ, внимательно уставился на Гоголя. А Гоголь спокойно взял сигарету, закурил и расхохотался. Он хохотал без остановки почти минуту, затем немного успокоившись, сказал:
– В блудняк вы меня тащите, парни. Несколько суток прошло с момента убийства, ничего не известно? По-прежнему глушняк?
Рафал сидел и слушал Гоголя, не понимая слов «блудняк» и «глушняк», но влезать в разговор с пояснением этих слов не стал. Сергей также смотрел на Гоголя с недоумением.
– Мда! Каков же кретин этот киллер – Гоголь по-прежнему заливался хохотом – мне интересно, что за идиот предложил использовать для убийства «Ингрем М10»? Оружие ненадежное, отдача высокая, скорострельность высокая и при стрельбе руку так трясет, что патроны разлетаются как мыльные пузыри в разные стороны. Он бы еще «Кольт» времен дикого запада взял с собой. Киллер твою мать… Известно, кто проводил экспертизу на месте? Мне фамилия криминалиста нужна.
– Нет, но я могу попробовать узнать – ответил Рафал.
– Узнай. Хотя мне и без криминалиста все ясно. Вот многое в жизни повидал, но такого еще не встречал.
– А почему ты так резко и однозначно высказался?
– Потому что профи не возьмет на дело «Ингрем М10». Потому что профи возьмет «ТТ», «Глок7». Ну или «Узи». Эти машины надежны, почти безотказны и они в России более или менее доступны. А американский «Ингрем» – это старье, игрушка для детей. И весьма специфическая игрушка. Ее удобство лишь в том, что можно легко спрятать под куртку или даже запихать под штаны. Да и выбросить не жалко, ибо стоит сейчас недорого. С очень близкого расстояния попасть в цель несложно. Даже тетка попадет. А вот примерно с 15—20 метров уже сложно. Но я повторю, что для того, чтобы из этого оружия стрелять, нужны крепкие руки, которые ровно удержат этот пистолет. Другое дело, что все было неплохо рассчитано, что даже этой пушки было достаточно.
– Каков план действий? – вмешался Рафал.
– На место ехать бесполезно. Камеры видеонаблюдения тоже смотреть бесполезно. Менты уже наверняка везде отработали. Есть очень хороший козырь – отследить движение «Ингремов» по Питеру. Есть у меня один оружейный маклер. Точнее, – информатор по нелегальным сделкам оружия в Питере. Он за пару тройку тысяч баксов сольет любую информацию, кто, когда и какое оружие в городе покупал. Конечно, не за каждой сделкой можно уследить, но такое дерьмо, как «Ингрем М10», он наверняка вычислит.
– А вам мы, сколько должны будем?
– Договоримся. Рассчитаем позже мой коэффициент полезного действия.
Все трое осушили свои рюмки. После этого Гоголь открыл свой ноутбук, и немного поковырявшись в нем, гордо произнес: «Ну, че, господа сыщики! Готовьте мани! Скоро вы все узнаете. Только очень-то не обольщайтесь! Это лишь половина дела».
Глава 12. «СУ». Новые возможности
