скачать книгу бесплатно
– Ты не доживёшь до утра, хозяин не выпустит тебя отсюда живым. Только я, пока нахожусь с тобой рядом, охраняю тебя от него. Но за просто так я этого делать не буду.
И, словно в подтверждение его слов, с ближайшего раскидистого дуба послышался леденящий душу хохот филина.
– Вот же, тварь! – в сердцах выругался подскочивший на месте Вадим. – Был бы у меня автомат, я бы тебя срезал прямо с дерева, жалкий, гадкий, уродский комок перьев.
– Эк ты как его. Обидится, чай, филин.
– Обидится, улетит.
– Тогда не обидится.
И снова душераздирающий хохот огласил спящий в чернильной темноте лес.
– Не вижу я повода заключать договор. Мне не нужны ваши тайные знания. Насрать мне вообще на них. У меня от знаний голова пухнет. Давай, решим так: ты охраняешь мой сон за золото, утром мы расстаёмся, и я пойду своей дорогой.
– И что, даже в лес не пойдёшь?
– Что значит «не пойдёшь»? Здесь лес кругом. Пойду в другую сторону. Мне в Калугу надо, туда и пойду, но кружным путём.
– Странный ты человек, легко с золотом расстаёшься. А есть ли оно у тебя?
Вадим молча сунул руку за пазуху, нащупал небольшой кошель с найденными золотыми монетами и, просунув в него пальцы, достал первую попавшуюся. Вынув её из кошеля (а это оказался венецианский золотой цехин), Вадим выложил на ладонь золотой маленький кругляшек с еле видным отпечатком какого-то правителя и надписью по латыни.
– Договор! Спокойная ночь! – с алчным азартом воскликнул леший.
– Договор! Ты охраняешь мою жизнь, здоровье и разум, – невозмутимо уточнил Вадим.
– Агрх, – поперхнулся от неожиданности наймит, но через некоторое время, справившись с собою, произнёс: – Договор! Охраняю. Кидай монету.
Вадим снял с ладони золотой и легко подкинул его через костёр, кидая в лешего. Тот мгновенно выхватил монету из воздуха, пощупал её, и она скрылась из вида.
– Можешь отдыхать. С этого момента и до самого утра твоя жизнь будет в безопасности. Слово лешего! Пойду сторожить.
Янтарные глаза вспыхнули в последний раз, и леший исчез, только шевельнулись ореховые кусты на краю оврага, да приглушённо и совсем негромко ухнул филин. Больше о беседе с нечистью ничего не напоминало.
Вадим подкинул сухостоя в костёр, отчего тот ярко вспыхнул, и стал ждать. Палаш крепко зажат в ладонях, а глаза внимательно всматривались во тьму. Постепенно мерно гудящее пламя успокоило Вадима. Ночь тихо шелестела листвой спящих деревьев, навевая на него безмятежность, и незаметно для себя Белозёрцев задремал.
Очнулся он, как от толчка. Наступило утро, щебетали птицы, было сыро и холодно, понизу стелился туман, кучерявясь белой дымкой. Весь овраг оказался залит этим туманным молоком. Сам Вадим сидел, откинувшись на свой походный мешок, что лежал у него за спиной. Всё тело, как это и водится от долгого пребывания в одной позе, ужасно затекло, но зато он жив, и это главное.
Встав, он размялся и стал разжигать костёр, попутно вспоминая о том, что было ночью. Сейчас Вадим не был до конца уверен: то ли это ему приснилось, то ли и в самом деле он разговаривал с лешим. Мало того, что разговаривал, так ещё и договор заключил. А ведь крещёный… Короче, хрен его знает, что происходило.
Он обошёл вокруг костра, внимательно выискивая какие-либо подтверждения ночной встречи. На влажной утренней земле остались неясные следы. Но были ли это действительно отпечатки чьих-то ног, или их сделал сам Вадим, Белозёрцев не знал. Покрутившись возле костра, он направился к кустам лещины, что нависала над оврагом.
Тесно переплетённые между собою, тонкие стволы надёжно скрывали мешанину жухлых листьев и тёмную дыру узкой норы. «Есть!», – обрадовался своим мыслям Вадим. Яростно шурша листьями, он попытался заглянуть в нору. Оттуда пахнуло звериным духом, и послышался жалобный скулёж мелкого зверья.
– Тьфу ты! Срань какая. Белка, что ли? Нет. Барсук… или этот полоскун… Потаскун, блин! Хрень, короче, животная.
Вадим слабо разбирался в животном мире русских лесов. Белка, заяц, волк, медведь. Может, лиса. Плюнув, развернулся и пошёл к костру. Тот уже хорошо разгорелся, и Вадим занялся приготовлением завтрака. Собравшись, вылез из оврага и, помотав головой в разные стороны, решил вернуться немного назад и обойти кругом участок леса. Туман поднялся, закрыв собою верхушки деревьев и стало намного лучше видно. Правда, отдельные его клочки, продолжали упорно цепляться за стволы деревьев, но это уже мелочи. Не обращая на них внимания, Вадим отправился по заранее намеченному пути.
Глава 4. Избушка лесной ведьмы
Туман, затейливо клубясь, начал подниматься вверх и вскоре закрыл от Белозёрцева небо. Ну, закрыл и закрыл, казалось бы, и что? Однако ориентироваться стало сложнее. Стволы деревьев, кроме мха и изгибов коры, ни о чём не вещали. Муравейники тоже ни о чём не говорили. Ну, север, ну юг, может быть, а может быть, и нет.
Вадим не помнил, в каком направлении находилась Калуга. А уж, тем более, в какой стороне от Козельска, на северо-востоке, юго-востоке или вообще северо-западе, к примеру. Он знал только примерное направление, ориентируясь по звёздам и солнцу. Поэтому и бесился. Но делать нечего, и Вадим медленно побрёл вперёд, проходя сквозь строй деревьев. Поначалу лес был всё больше смешанный, потом его сменили высокие сосны. Внизу сразу стало чище и светлее, к тому же туман поднялся окончательно и вскоре также быстро бесследно исчез.
Настроение сразу улучшилось, и Вадим ускорил шаг. Бормоча себе под нос назойливый мотив, парень перепрыгивал через стволы поваленных деревьев, обходил лужи и взбирался на поросшие лесом холмы. По-прежнему пересвистывались птицы, скакали по деревьям белки, стрекотали кузнечики. Так он шёл до обеда, постоянно меняя направление пути.
Наконец, он наткнулся на еле заметную тропинку, что слегка угадывалась под ковром из прелых иголок. Направление тропы подходило ему, и он стал придерживаться её, пока не вышел на малинник. Густые, непролазные кусты высотой в человеческий рост оказались усыпаны крупными пахучими ягодами, уже вполне созревшими и явно просившимися в рот.
Мимо такого богатства глупо было пройти, не попробовав, и Вадим остановился. Бросив свой мешок, он обеими руками собирал ягоды и засовывал их в рот. Сладкая, ароматная мякоть внесла приятное разнообразие в его скудный рацион, и на какое-то время он почувствовал себя ребёнком, дорвавшимся до лакомства. Вадим так увлёкся сбором и поеданием ягод, что ничего не замечал вокруг, лишь изредка подтягивал к себе мешок и продолжал сладкую трапезу.
Малинник оказался очень большим, ягод на нём имелось много, но Вадим даже не подозревал, что идея полакомиться малинкой может прийти в голову кому-то ещё. А с другой стороны зарослей, довольно урча и пофыркивая, её уплетал медведь. Это был ещё некрупный мишка, совсем молодой и такой же глупый. Впрочем, одного удара его лапы хватило бы Вадиму, чтобы навсегда забыть про ягоды. Так они и ели малину вдвоём, не зная друг о друге, пока не столкнулись в кустах нос к носу.
И зверь, и человек, застыв на месте, ошарашенно уставились друг на друга. Маленькие чёрные глазки медведя столкнулись с выпученными от испуга глазами человека.
– Аааааа! – заорал человек.
– Агррррр, – заорал медведь, и оба бросились наутёк. Вадим только и успел, что подхватить свой походный мешок, как ноги сами понесли его неведомо куда. Ничего не соображая от страха, он мчался, куда глаза глядят, так резво преодолевая все препятствия, что дал бы фору любому спринтеру барьерного бега. Медведь же, обалдев от неожиданности и ужаса, завидя доселе невиданного им зверя, бежал со всех ног, смешно взбрыкивая задом, пока вскоре не скрылся в лесу.
Белозёрцев мчался, не разбирая дороги, пока не очнулся. Остановившись, он судорожно оглянулся назад. За ним никто не бежал. Опёршись об ствол старой сосны, он отдышался, приводя свои чувства в порядок, а лёгкие в норму.
– Ну, не хрена себе! – сказал он вслух. – Вот же, повезло на медведя нарваться. Сколько бродил по лесу, а всё Бог миловал. Поел малинки, называется… Чуть в штаны не наложил…
Он вздохнул и, наконец, огляделся, выискивая взглядом знакомую тропинку. Это оказалось затруднительно. Бежал он быстро и долго, дороги не разбирал, устал, да ещё и потерялся.
Взглянув на небо, Вадим понял, что отклонился с пути. Ну, что поделать, зато поел малины и напугал медведя. И медведь, и он, долго ещё не забудут эту встречу. А пока что стоило озаботиться, куда идти. Взглянув на солнце и примерно разобравшись, он снова зашагал в нужном, как ему казалось, направлении. Но лес уже изменился, и если до этого ему попадались только сосны, то сейчас он ступил в мрачное царство ельника.
Тот, кто ходил по просторам наших лесов, знает, насколько разнообразен может быть лес. Бывает лес чистый, аккуратный и светлый. Бывает с буреломами, гниющими на земле стволами, поросший мхом или, наоборот, с проплешинами, на которых ничего не растёт. А бывает смешанным, где вместе соседствуют и хвойные, и лиственные деревья. Встречается и сосняк, и ельник. Вот в ельник Вадима и занесло.
Он словно очутился в другом мире, где разлапистые ветви высоких взрослых елей закрывают от солнца землю, что покрыта толстым, мягко пружинящим под ногами слоем старых иголок, да пустыми шишками.
Редкая былинка находит в себе силы прорасти сквозь эту колючую преграду, одни лишь пятнистые шляпки мухоморов, да боровики выглядывают из старой опавшей хвои. Здесь критически мало солнца, и на душе любого человека сразу становится мрачно и неспокойно. Тягостно было и на душе у Вадима, словно вековые ели хотели придавить его к земле своими широкими лапами. Он медленно шёл вперёд, пробираясь между деревьев. То и дело в него попадали ветки, и ему без конца приходилось отпихивать их от себя. Всё бы ничего, но казалось, будто бы справа от него шёл кто-то ещё.
Сначала Белозёрцев думал, что это ему мерещится, потом решил проверить. Пройдя несколько шагов, он резко остановился, напряжённо прислушиваясь. Справа тут же послышалось; «Хрусть, хрусть…», и кто-то или что-то тоже остановилось, притаившись в тени мощных колючих лап.
– Гм, гм, – кашлянул Вадим.
В ответ – тишина. Темнота не собиралась кашлять в ответ, а невидимый преследователь не спешил поддерживать диалог.
– Леший, это ты?
Эхо его голоса метнулось среди деревьев и тут же бессильно угасло, не уйдя далеко. Вадим почувствовал себя глупо. В конце концов, могло же ему показаться? Решив, что у него навязчивые галлюцинации, хотя он и не ел мухоморов, Вадим пошёл дальше, кося правым глазом в сторону.
Сначала всё было спокойно, но минут через десять он снова стал замечать, что кто-то идёт параллельным курсом. Решив сменить направление, Вадим ничего не добился, чувство преследования его не покидало. Остановившись, он снова услышал знакомое «хрусть, хрусть…» и уставился в сумрак леса. Он успел заметить нечто тёмное, что быстро исчезло, буквально растворившись в тени огромной ели. Показалось, что это большая чёрно-бурая лиса, или что-то, на неё похожее. Но кто мог поручиться, что это так?
– Ять… Сейчас бы пистолет, то есть пистоль, и сразу бахнуть в ту сторону, чтобы в клочья порвать это животное… Леший или кто там ещё. Да наплевать, хоть дворецкий Бэрримор.
Но пистоль он потерял. Скрежеща зубами от злости и страха, Вадим пошёл дальше. Дело близилось к вечеру, и пора уже искать место для ночлега, но, как назло, вокруг только ёлки. Эти гадские ёлки не давали возможности без проблем на них залезть. Гораздо лучше, если бы это были сосны или дубы, у тех и ветви раскидистые, и лазать по ним намного удобнее.
С каждым часом становилось всё темнее. В конце концов, Вадим плюнул и остановился под огромной елью. В мешке у него лежал небольшой топор и, срубив несколько молодых елей, он стал готовить себе ночлег. Расчистив землю от хвои, он сложил сучья шалашиком, щедро насыпал сверху сухой хвои и поднёс спичку. Вскоре запылал яркий костёр.
В свете огня Вадим ещё долго собирал и таскал топливо на ночь. Он вырубил вокруг почти все тонкие деревья и соорудил из этих стволов пирамиду.
Упарившись, присел отдохнуть. Забулькал кипятком котелок, показав, что пора бы и ужин сготовить. Белозёрцев кинул туда пару горстей перловки и несколько вяленых рыбёшек. Уха будет. Жаль, о картошке здесь не ведали. А то получилось бы вкусно. «В следующий раз, – подумал он, – надо наловить рыбы в ручье». А до темноты нужно шалаш доделать, пока ещё оставалась такая возможность и силы.
Яркий и сильный огонь распугал в округе всю живность. Еловые ветки горели весело и с треском, раскидывая во все стороны быстро сгорающие угольки. Так можно и весь лес поджечь, но стояла прохладная погода, почва вся влажная, и искры быстро гасли, не принося никакого вреда.
Пока готовилась еда, Вадим обложил пирамиду лапником, не забывая перекрещивать ветки между собой. Часть лапника пошла в костёр, часть на спальник, получился вполне себе сносный шалаш. Глубокой ночью Вадим поужинал и стал готовиться ко сну. Время медленно приближалось к полуночи, и что-то подсказывало, что ночь опять преподнесёт ему сюрпризы. Днём он полез в свой кошель, проверить золотые монеты, и одной не досчитался.
Кошель был прочный, без дырок, монетка сама вывалиться не могла, количество он помнил абсолютно точно, из этого напрашивался весьма однозначный вывод: сон, что приснился ему ночью, всё же оказался явью. Это нервировало. Достал он и тот кошель, что забрал у мертвеца с кинжалом, в нём лежало пара цветных камешков, маленьких перстенёк с жемчугом, и немного серебряных монет. Короче, ничего особенного. Что за камешки, он определить не смог, один из них оказался зелёного цвета, другой синего. Сыпав обратно их в кошель, он задумался.
Костёр понемногу угасал, и пора бы уже на боковую, когда Вадим заметил какое-то смутное движение. Яркое пламя не давало возможности рассмотреть в темноте, кто это мог быть. Только иногда, то здесь, то там блестели отражённым светом чьи-то глаза. На янтарного цвета глаза лешего они не были похожи, и это успокаивало, но не сильно. Как-то не логично лесному зверю хороводы возле огня водить!
Вадим подкинул в костёр пару больших ветвей лапника, отчего огонь взметнулся высоко вверх, осветив всю вырубку. Зверь или существо не ожидало этого и, подпрыгнув от неожиданности на месте, метнулось в спасительную темноту, исчезнув под ближайшей елью. Было оно некрупное, с мехом рыже-чёрного окраса и пышным хвостом, как у лисы.
Рассмотреть получше Вадиму не удалось, но это явно не лиса. Пожав плечами, он бросил несколько тонких брёвен в огонь и полез в свой шалаш спать. Защита еловых лап будет явно недостаточна, но другого выхода он тоже не видел, авось пронесёт! Положив рядом с собою меч и кинжал, он прикрыл глазами веки, внимательно вслушиваясь в суровую тишину леса.
***
Роса, как называла её бабка, а в действительности Роксолана, улепётывала от огня со всех ног. Отбежав, она быстро обратилась в человека и оглянулась назад. На фоне пламени виднелась худощавая человеческая фигура с длинной железякой в руке.
Роксолана была любопытна. Сегодня она полдня ходила за юношей и осталась даже на ночь, чтобы проследить за ним и заключить договор, но не случилось. Глаза до сих пор болели от яркой вспышки огня. В таком состоянии ей надо скорее вернуться домой, пока не проснулся хозяин леса или те, новые, что пришли совсем недавно.
Она втянула чумазым носиком воздух. Множество разных запахов и ароматов без труда проникли в него. Этот спектр запахов оказался настолько богатым, что обычному человеческому носу никогда не будет доступен.
Нос Белозёрцева не мог обонять и половину того, что ощущала Роксолана. Запах влажного перегноя и свежесрубленных елей, грибной плесени и медведя, который прошёл здесь ещё вчера. Запах мышиного помёта и самих мышей, насекомых, дождевых червей, коры и леса, всё распознавал нос Росы.
Но не эти запахи её интересовали, её интересовал запах золота. Запах до того здесь редкий, но столь нужный сейчас. От незнакомца ощутимо им веяло. Было у него и серебро, но хозяину нужно именно золото. И чужим тоже. У пришлого человека было золото, а у Роксоланы и её бабки нет. Леший уже выкупил себе жизнь за то, что посидел одну ночь с незнакомцем.
Да, он выполнил свой уговор, а потом завёл обратно человека, наслав на него медведя. Дальше всё было просто. Закружив ему ноги, леший дал возможность и остальным заключить договор с человеком и откупиться, а то и натравить на новых жителей старого леса. Все они боялись неведомого и тех странных мертвяков, что притащил с собой новый друг хозяина старого леса.
Она не завидовала человеку. Да, он смог дойти до них и остаться невредимым, но теперь ему нужно постараться ещё и выйти отсюда, и выйти живым. Внезапно её обоняние донесло свежие запахи. Это явилась свора новых жителей старого леса, а привёл их одержимый. Больше ей делать здесь нечего. Жить человеку осталось совсем недолго, и она ничего не могла с этим поделать. Эх, а золота жаль!
Фыркнув рассерженной кошкой, в самых расстроенных чувствах Роксолана подпрыгнула на месте, ударилась об пень и, обернувшись животным, помчалась вперёд. Вскоре полурысь-полулисица скрылась из глаз. Бежала она быстро и примерно через час выбежала на небольшую уютную полянку, сбоку которой притулилась избушка, сделанная на обрубке высокого дерева.
Когда-то вместо обрубка стоял огромный дуб, но время и нечеловеческие руки сделали из него основу дома, что и насел на него со всех сторон, обняв, как родного брата. Больше всего изба, а это была именно изба, походила на охотничий лабаз, только ног у него имелось не четыре, а одна, но зато дубовая.
Роса добежала до дерева и рысью взлетела к избе. Ударившись об дверь, она обернулась девушкой и, накинув на себя соскочившую с неё роскошную шубу, взялась за ручку, дверь, послушно открывшись, впустила её в дом. Сидевший на соседнем дереве старый ворон захлопал крыльями и каркнул во всё горло, выразив своё несогласие с поздним возвращением девушки, но та его не слышала.
– Принесла? – не глядя спросила старуха, которая в это время возилась в избе с травами, ягодами и собранными сегодня орехами. Сама изба не имела ни печки, ни очага. А зачем он нелюдям, что не пользовались огнём? Вместо этого у них имелись полки, шкафы и столы, где они сушили и собирали запасы на зиму. А тепло им давала пища и собственные шкуры, ну или чужие шкуры.
– Нет, – ответила ей девушка. Старуха круто обернулась, прищурив глаза с вертикальными, как у кошки, зрачками. Зрачки сначала резко расширились, а потом также резко сузились.
– Что так?
– Не успела, – пожала плечами девушка, зябко кутаясь в шкуру. Неуютно ей стало под пристальным взглядом старухи, отдалённо похожей на бабу-ягу. Однако в отличие от сказочного образа у этой старухи все зубы были при ней и весьма крепкие. От злости она даже клацнула ими, угрожающе оттопырив губу.
– Как так «не успела»?! Ты рыскала весь день. Ты могла привлечь его внимание и заключить договор. Нам нужно золото!
– Я знаю! Я не успела! Я хотела сделать это ночью, без свидетелей.
– И?
– Явились чужие, я не успела. Их много, я не успела.
– Дура, – припечатала едким словом старуха и отвернулась. Девушка на секунду расслабилась и отвлеклась, чем и воспользовалась старуха. Щёлкнув пальцами и пробормотав арию на незнакомом языке, она сорвала с девушки шкуру. Та, испуганно взвизгнула, оставшись посреди избы полностью голой.
Старуха кинула рысью шкуру на полку и посмотрела девушку. По мановению бабкиных пальцев под потолком вспыхнул магический огонёк, всё осветив. Руки девушки, что мгновение назад тянулись прикрыть срам, вскинулись, закрывая от света глаза.
Гибкая точёная фигурка с плоским мускулистым животиком, красивыми икрами и чётко очерченными ягодицами выглядела сейчас беззащитной. Ровная линия живота завершалась грудью, угрожающе торчащей вперёд. Тонкие руки с длинными пальцами закрывали измазанное грязью лицо девушки, и черты этого лица ничем не отличались от человеческих. Лишь кисточки коротких жёстких волос на чуть удлинённых ушках указывали, что перед вами не человек.
Но, приглядевшись, можно было заметить и необычную миндалевидную форму глаз, и странную жёлтого цвета радужку, впрочем, такой цвет глаз хоть и редко, но подчас встречается и у людей. Волосы девушки вообще росли уникального рыжего оттенка с вкраплениями отдельных чёрных прядей. Казалось, что они искусно выкрашены в салоне красоты, и весьма дорогом салоне, но это, конечно, было не так. Среди них встречались даже локоны серого цвета, не выбивающиеся из общей картины. Широкий платок смог бы легко скрыть эти незначительные отличия, не позволяя постороннему глазу заметить явные отклонения. Но девушка ещё ни разу не выходила к людям, хотя и готовилась к этому.
Она была полукровкой, когда-то её мать согрешила с одним из людей ради продолжения рода, не побоявшись осуждения близких. Род вымирал, ему нужна была свежая кровь, и вот на свет появилась Роса. Лет ей от роду восемнадцать, по меркам её племени совсем мало, но неприятностей ей пришлось хлебнуть за всех. Мать вскоре сбежала в другой лес с залётным волколаком, а её воспитывала суровая бабка, что и родственницей-то была весьма отдалённой.
– Зачем ты так? – девушка дёрнула голым плечиком.
– Чтоб поняла. Шкуру рыси больше не получишь. Сейчас возьмёшь лисы, и к нему.
– Его уже, наверное, разорвали.
– Нет, я смотрела в воду. Вода не врёт. Раз не захотела телом своим сразу привлечь, то умом будешь добывать то, что могла добыть с первого раза женской сущностью. Выжить он сможет, но если ты поможешь ему.
– Ты говорила, что людским самцам лишь самки нужны, и они ради этого готовы на всё, а сейчас умом требуешь золото достать. А ещё и помочь. Как я ему помогу, если я и себя не могу от чужих защитить?
– Себя не можешь, а ему поможешь, – кивнула старуха. – То дело нехитрое, я научу. Горазд он мертвяков убивать, значит, и «чужих» сможет, только оружие нужно ему передать. А тело твоё ему в пользование давать… слишком жирно будет. Обойдётся. Слушай сюда. Оно, может, и к лучшему, что не решилась, побоялась да не успела. Сможет он побить мертвяков и чужих, то нам токмо во благо. Даст золота, так и мы откупимся да спасёмся, а не даст, изничтожим его, если выживет.
– Так ты же говорила, что он выживет и побьёт?
Огонёк магии уже изрядно потускнел, что позволило девушке отпустить руки от лица. И сейчас она смотрела широко раскрытыми глазами на старуху.
– Когда я это тебе говорила? Я сказала, что его не разорвут, пока… Так что, ты успеешь.
– Ммм, а какое оружие? У нас же ничего нет из него, одни клыки и когти?
– Вот коготь ему и передашь.
– Какой коготь? – девушка часто-часто захлопала короткими, но густыми тёмно-рыжими ресницами.
– Увидишь! Токмо передать ему это надобно скрытно, да улучив момент. И не перекидывайся при ём, не поймёт, внимание ослабнет, и погибнет. Коготь подкинешь ему, и внимание на себя отвлечёшь, сообразит. Он с нечистью дело уже имел, потому не удивится так, как если девку перед собой увидит, да голую…
Роса фыркнула да подбоченилась, отставив бедро и выпятив при этом грудь.
– Прикройся, – недовольно сказала старуха, – вон лисья шкура лежит.
Сложенная на лавке шкура тут же подскочила, словно живая, и прыгнула в руки девушке. Старуха, покряхтев, сунулась по тёмным углам, скрести по сусекам. Сусеки явили ей замшелый сундук, спрятанный в углу и забросанный старым хламьём.
– Тэкс, что тут у нас? – сунула в него свой длинный нос старуха, и вверх полетело всё добро, накопленное за долгую жизнь.
