скачать книгу бесплатно
Французы вели разведывательные полёты. Однако не атаковали, опасаясь нашей ПВО. Хоть и слабое, но утешение. Потеря ими даже одного самолёта приравнивалась бы к национальному позору. Они и так (очень неожиданно для себя!) потеряли три вертолёта. Для предупреждения их возможных выходок один из расчётов пульнул по самолётам то ли из китайской «Иглы», то ли из их же версии «Стингера». Хрен там разберёшь, у кого они слямзили технологию, не особо напрягаясь создавать свою собственную!
Основные силы, подчинённые лично мне, я направил в центр города. Захватив административные здания и лишив правительство Аптидона возможности руководства войсками, можно вынудить его воевать на наших условиях. Не зря все в мире перевороты проводились в столицах. Захват госучреждений и банков – это мгновенная парализация всей государственной деятельности, в том числе и финансовой. По всей стране сразу начинается анархия. А анархия – не мать порядка, отнюдь. Анархия – это мать беспорядка и дочь первозданного хаоса. Ну, или внучка.
Как таковой морской порт мне был пока не нужен, хоть и двигались мы именно в том направлении. Пусть себе его охраняют французы и присоединившиеся к ним остатки правительственных войск. Как раз будет с кем потом разговаривать. Тем более и к нам скоро должны присоединиться оставшиеся на свободе лидеры афаров. Впрочем, с ними ещё предстоит плотно пообщаться. Мне-то нужны лично преданные, а не преданные другими! Поэтому моим представителем станет кто-то из тех, кого мы освободим из заключения. Про тюрьмы Джибути я знал не понаслышке, и найти нужную не составляло особого труда. А там и самый зашуганный политзаключённый отыщется.
Штурмовой отряд в тысячу человек возглавляли три моих советника. Я же не выпячивался и, расположившись в здании склада, в котором имелся хороший подвал, лишь корректировал их передвижение и задачи, раздавая приказы по связи. Здесь же разместилась и моя личная охрана. А в соседнем дворе остановилась «Шилка», готовая отразить нападение любого противника: хоть воздушного, хоть наземного. Короче, ждём-с!
Отряд с боем прорвался в центр города, и вскоре схватка закипела у президентской резиденции. Пусть французы побудут некоторое время в полнейшем недоумении, решая: с кем им договариваться-то? Кое-какие попытки начать переговоры они уже предпринимали. Сначала пытались пообщаться по радиосвязи, а потом пролетевший над городом самолёт сбросил кучу бумажек, наскоро распечатанных на принтере, с предложением остановить боевые действия. Прямо как во время войны.
– Негр, сдавайся! Хлеб, молоко и собственные яйца мы тебе оставим. Чёрные капут! Аптикон карашо! Сдавайся!
Но нам-то что?! Мы же не афары, хоть и негры. Поэтому: спасибо за офисную бумагу! Конечно, для задницы она так себе, зато горит «карашо». Все эти требования я торжественно проигнорировал, а в видневшийся издалека белый флаг даже стрельнул из винтовки. Вдохновил, так сказать, всех своим личным примером.
Пока афары бились за порт и захватывали жилые кварталы города, а какая-то часть из них сидела вокруг военной базы и аэропорта, мои люди оккупировали деловой и административный центр Джибути. От них я и ждал доклада, что Аптидон захвачен и находится в наших руках. Приказ был однозначен: взять президента Джибути. Живым или мёртвым! Лучше живым, конечно, но и мёртвое тело тоже вполне сойдёт. Важен сам факт наличия, чтобы потом не полезли всякие Аптидоны №1 и №2. Хасаны, родства своего не помнящие. Десептиконы, твою мать! Разозлился я что-то чуток, бывает…
***
Полковник Жерар Гепард был на постоянной связи со своим правительством. Шифротелеграммы шли непрерывным потоком как от него, так и к нему. Лишь изредка он докладывал обстановку лично, общаясь с кем-то из высокопоставленных лиц по международному телефону. События нарастали, и в воздухе пахло большими проблемами.
При этом в Париже настаивали на начале переговоров. Однако Хасан Аптидон колебался: выпускать ли из тюрем политзаключённых или расстрелять их? Ведь всем известно: нет человека – нет проблемы. И полковник буквально разрывался меж двух огней. Пока Аптидон колебался-матюкался, повстанцы захватили тюрьмы и выпустили заключённых. И всех политических лидеров афаров и кланов исса, которые в своё время не нашли общий язык с Аптидоном, увезли в неизвестном направлении. Вести переговоры оказалось банально не с кем!
Хотя уже часа через три это не имело никакого значения. Большая часть повстанцев начала штурмовать порт, ввязавшись в борьбу с правительственными войсками. А меньшая… меньшая довольно грамотно и последовательно стала захватывать центр.
Пока войска Аптидона держались, французские военные не вмешивались. Но как только те бросились отступать, иностранный легион получил приказ отогнать от порта повстанцев. В итоге это и было сделано, правда, с небольшими усилиями. За двое суток почти непрерывных боёв повстанцы уже конкретно выдохлись, понесли ощутимые потери и больше желали грабить, чем воевать. Откатившись от морского порта, они заняли позиции вокруг, попутно совершая набеги на местные магазины и избавляя их от всего «лишнего».
В резиденции, заполненной военными и министрами, Хасан Аптидон ждал дальнейшего развития событий. Сюда же, под его защиту, собрались многочисленные родственники и члены ближнего круга президента. И поначалу доклады поступали весьма обнадёживающие. Однако внезапная атака на центр быстро разрушила все радужные перспективы. И вот уже охрана отбивается от превосходящих сил противника. Хоть самому с автоматом на крышу лезть.
Бой разгорелся нешуточный! Не став рисковать своей чёрной шкурой, Хасан Аптидон залез в подвал и теперь с тревогой прислушивался к тем звукам, что доносились до него из-за плотно прикрытой двери. Грохот выстрелов перемежался с редкими разрывами гранат. Здание ощутимо потряхивало, и сверху на засевших в подвале людей непрерывно ссыпались пыль и песок. Наконец, могучий удар в дверь прервал его невесёлые, прямо скажем, упаднические размышления.
Все его надежды и здравые мысли после этого удара оборвались. Сердце застучало сначала быстро-быстро, потом ухнуло куда-то вниз (кажется, в пятки) да там и осталось, вяло трепыхаясь и силясь спрятаться в самый маленький палец ноги.
– Кто тут Аптидон? – проревел грубый, охрипший от приёма стимуляторов голос.
Президент Джибути разумно промолчал, с испугом рассматривая слабо освещённую фигуру негра в проёме двери. С автоматом наперевес, на форме нет никаких знаков различия. Только одинокий шеврон, над которым застыла злобная змея с кинжалом в зубах, выделялся на его рукаве. Кинжал показался большим, а змея явно была коброй – вот и всё, что запомнил Аптидон, пока его искали.
– Я спрашиваю: кто? – и проём двери почти полностью закрыли ещё две фигуры. – Не последует ответа, прилетит граната, – пригрозил повстанец и демонстративно показал советскую Ф-1, попутно дав короткую очередь в земляной пол.
Брызнули в стороны мелкие камешки, но пули увязли в полу, никуда не срикошетив. Громкий треск выстрела ударил по мозгам (у кого они были) и помог прятавшимся в подвале принять правильное, а главное быстрое решение.
Все тут же стали показывать пальцами на Аптидона и выталкивать его к выходу. Некоторые, уже ничего не стесняясь, подталкивали даже пинками. Чего не сделаешь, чтобы спасти собственную жизнь. Сопротивляться никто и не думал, каждый хотел жить и трясся за свою никчёмную шкуру. А президента Аптидона не жалко! Уберут этого, поставят другого, одним меньше, другим больше… Так какая разница? Во власти все одинаковы.
– Выходи, сука! – почему-то по-русски сказал боец (видать от Мамбы научился) и добавил: – Бистро! Бистро, обизяна!
Аптидон, всю жизнь говоривший лишь на сомали или французском, не понял ни первого обращения, ни второго. Впрочем, по интонации он вполне догадался, что ни в любви, ни в преданности до гроба ему явно не признавались. Мрачно раздвинув руками своих предателей-соплеменников, президент Джибути вышел вперёд. И тут же схлопотал удар прикладом под дых! Согнувшись, он попытался прошипеть все те ругательства, что просились наружу. Но сделать это ему не удалось: наружу вышел всего лишь ужин.
Его тут же подхватили под руки и поволокли на свет. Затем стали выволакивать и всех остальных, прятавшихся в подвале. Никто ни с кем особо не церемонился! Отхватывали даже женщины, если пытались сопротивляться. Ни о каком снисхождении по гендерному признаку не шло и речи! Мужчины и женщины равны во всём!
Внезапно под стенами уже порядком разрушенной резиденции послышались звуки нового, стремительно разгорающегося боя! И у Аптидона невольно вспыхнули глаза. У него есть шанс!
***
Полковник Гепард буквально висел на телефонах. События развивались с поистине космической скоростью. Сильный и хорошо организованный отряд повстанцев неукоснительно прорывался в центр города, попутно снося все заслоны. И стремился он совершенно точно в сторону резиденции Аптидона! Тот так и не покинул её, предпочитая управлять войсками на расстоянии. За что и поплатился! Не сдерживая злости и не выбирая выражений, полковник орал на своих подчинённых, подгоняя их со всей силой.
Судя по донесениям, повстанцы уже освободили из тюрем всех политзаключённых, выпустив даже обычных уголовников. И очевидно, теперь их целью являлся президент Аптидон. Гепард отчётливо сознавал, что с его захватом или смертью, ни о каких переговорах речи быть не может. Просто власть поменяется кардинально: с минуса на плюс или, если точнее, с исса на афаров. Такие преценденты в Африке случались неоднократно. Взять хотя бы тех же руандийских тутси и хуту. Весьма красноречивый пример, весьма. Тараканы, мля…
У него оставалось всего два выхода: либо спасать президента, либо всё пустить на самотёк. Однако ни то, ни другое решение он не был волен принимать самостоятельно. Отправив шифротелеграммы, Гепард напрямую связался по телефону с министром обороны Франции.
– Месье генерал, у нас здесь проблемы высшего порядка.
– У тебя проблемы уже вторые сутки, Жерар, – по-свойски заметил министр. – Говори, что случилось, я ничему уже не удивлюсь.
– Повстанцы вторглись в центр города! Под их контроль перешли почти все правительственные учреждения, и сейчас они прорываются в сторону президентской резиденции.
– Но ты же докладывал, будто они обложили аэродром и атакуют морской порт! Они, что же, ушли оттуда?
– Нет, в центре орудует совсем другая группа. И они намного лучше подготовлены, чем остальные. Мне нужна санкция на спасение президента! Или мне не вмешиваться?
– Ты же понимаешь: такие вопросы я могу решать единолично! Раздавать подобные санкции – прерогатива президента Франции.
– Время идёт! – воскликнул Жерар. – Ещё двадцать минут, и спасать будет просто некого.
– Каковы шансы на его спасение?
– С моей точки зрения высокие.
– Это хорошо. Надеюсь, президент учтёт твой опыт и согласится на это.
– Потери тоже будут высокими, сразу предупредил Гепард. – Штурмующие отлично вооружены, чувствуется их боевой опыт. И да, это не афары, судя по их тактике.
– А кто?
– Не знаю, но подозреваю, что эфиопы или сомалийцы.
– Сомалийцам не до Джибути, – буркнул министр обороны, – со своими бы проблемами разобраться. Ладно, это всё лирика. Так ты говоришь, что наши потери будут большими?
– Очень большими, – хоть министр его и не видел, кивнул Жерар.
– Ясно, ты пытался связаться с повстанцами?
– Пытался, они не отвечают.
– А с местными афарами разговаривал?
– Да.
– И что?
– Ничего, они не в состоянии повлиять на ситуацию. Напавшие на город им не подчиняются.
– Возьми заложников и сообщи об этом повстанцам.
– Я взял, они не реагируют.
– Ну, расстреляй парочку.
– Бесполезно. Этим неизвестным, судя по всему, просто наплевать на судьбу других негров.
– Угу. Хреново. Сколько у нас есть времени, чтобы вмешаться?
– Уже меньше двадцати минут. Мои люди и техника готовы стартовать в любую минуту, но нужна санкция из Парижа. Боюсь, в городских кварталах мы не сможем полностью реализовать свои преимущества…
– Не надо жалеть чёрных, Жерар.
– Я и не собирался! Но эти негры явно умеют драться, и драться будут хорошо. У нас есть шанс не успеть, тогда мы рискуем потерять людей.
– Я тебя понял. Жди звонка. Минут десять мне хватит.
– Есть!
Разговор министра обороны с президентом и премьер-министром не занял много времени. О событиях в Джибути все были в курсе и думали об этом весь день, заранее просчитывая варианты на самые разные случаи. Целый штат помощников работал над этим вопросом, высчитывая вероятность того или иного действия и их возможные последствия.
Аналитики в экстренном порядке доложили все свои выкладки. И выкладки эти не радовали: и в одном, и в другом случае положение французов оказывалось весьма спорным. Однако, если военные Франции вмешаются на завершающем этапе, то президент будет им обязан. Если же нет, то новым властям придётся договариваться с Францией заново.
Вот только открытое вмешательство в чужой конфликт породит неоднозначную реакцию во всём мире. Ещё и три вертолёта потеряли… Так не ко времени! И ведь не утаишь: буквально как прыщ на носу! Чем всё это закончится, если конфликт в Джибути всё же разгорится? Непрерывной войной, как в Сомали? Или полнейшим безвластием, точнее, вечной чехардой сменяемых лидеров? Но в конце концов корпусу всё равно придётся уйти из Джибути.
А вот это казалось невыгодным в большей степени, чем встать на сторону Аптидона. К тому же французам почему-то чудилось негласное присутствие англичан, ведь когда-то (в дни Британского Сомали) афары работали на них. Всё вместе и дало толчок к окончательному решению: военным не вмешиваться! Но до последнего оставаться на охраняемых объектах, не допуская разрушения портовой инфраструктуры и взлётно-посадочной полосы. Это решение президента Франции министр обороны и донёс до сведения полковника:
– Гепард! Не вмешивайся. Дипломатические работники сами свяжутся с повстанцами и попробуют с ними договориться. Убьют Аптидона, значит, это его судьба! Выживет и разгромит повстанцев – ему же хуже. Если он победит, то его надо устранить и поставить другого человека, чтобы не выставил новые условия и не хвастался победой перед нами же.
– Есть! – с облегчением выдохнул Гепард. – Буду наблюдать и не вмешиваться.
– Отбой! – коротко бросил министр.
Он положил трубку на рычаги, но тут же схватил её вновь, перезванивая:
– Всё же пошли небольшую группу по спасению Аптидона. Отбери самых лучших, но из тех, кто не полезет зря на рожон. Нужны мастера своего дела. Смогут вытащить его к тебе на базу – хорошо, мы свой долг выполним. Не смогут, так и ладно. Только пусть трезво оценивают обстановку. На этом всё! Я всегда на связи и жду доклада от тебя.
– Есть! – отрапортовал полковник и тоже бросил трубку.
Он ещё с полминуты заворожённо смотрел на телефон шифросвязи, ожидая, что тот вот-вот оживёт и разразится басовитой трелью мощного звонка. Однако телефон молчал. Молчал, словно затаившаяся гадюка. Встряхнувшись, Гепард мотнул головой и, выйдя из помещения, где стоял телефон спецсвязи, заорал во всю мощь своих лёгких:
– Симона Випера ко мне, быстро! И пусть сразу захватит свою команду. Их выход!
Симон Випера – юркий, смуглый француз с тонкими, словно нарисованными на лице усиками, придающими ему несколько франтоватый вид – внимательно выслушал приказ командира базы. Потом хмыкнул и, молниеносно вскинув руку в воинском приветствии, рванул к своей счастливой пятёрке.
Уже на бегу он решил, что пятёрки ему будет явно недостаточно. Поэтому прихватил с собой ещё и группу прикрытия из десяти человек. Цель ему указали, а дальше всё в его руках!
Промчавшись по улицам Джибути, бронеавтомобили остановились за пару кварталов от резиденции. По пути они несколько раз даже попали под обстрел, вернее в какие-то несерьёзные перестрелки. Сейчас же, выскочив из машин, группа прикрытия заняла круговую оборону, а группа захвата устремилась вперёд в надежде освободить или увезти президента. Они смогли дойти практически до самой резиденции, счастливо (ну, и немного благодаря своей компетенции) избегнув боя. Однако дальнейший путь оказался полностью перекрыт.
Пришлось завязать бой. Впрочем, плотность огня и многочисленность противника всё-таки не дали французским военным возможности отбить президента. Да и боевой опыт повстанцев неприятно поразил легионеров! В результате, расстреляв половину своего боекомплекта, они были вынуждены отступить. Вернувшись, Випера хмуро доложил Гепарду, что задание по захвату президента Аптидона выполнить не удалось.
Странно, но полковник этому почему-то совсем не удивился. Только недовольно поморщился и отпустил командира группы спецназа отдыхать. Даже не ругался…
Глава 3. Операция наоборот
Старшим отряда по захвату президента Джибути был эфиоп по имени Надо. Он и принял доклад своего подчинённого о нападении французского спецназа. Впрочем, раздававшиеся снаружи звуки автоматных очередей и гулких взрывов подствольных гранат ничего другого означать и не могли.
– Командир, кто-то хочет освободить президента, – доложил очевидное младший офицер.
– Много их?
– Нет, но это французы.
– Могут прорваться?
– Не знаю, командир, всё может быть.
– Ясно. Отбить сможете?
– Да, пожалуй. Их вроде не очень много. Если, конечно, они послали на спасение одну группу, а не сразу несколько.
– Хорошо, я доложу об этом Бинго.
Надо взял висевшую у него на поясе переносную, довольно увесистую радиостанцию и нажал на тангенту.
– Змей, Змей, я – Парвус. Я – Парвус, слышите меня?
– Слышу тебя хорошо, – ответил знакомый голос. – Докладывай!
– Нас атакует небольшая группа французов! Возможно, она не единственная.
– Вы нашли Аптидона?
– Да, он в наших руках.
– Отобьётесь?
– Думаю, да. Но при условии, что группа одна.
– Выбирайтесь оттуда! Однозначно вместе с Аптидоном. Но если возникнет хоть малейшая угроза его освобождения: президента ликвидировать, а тело унести с собой.
– А с остальными что делать?
– Да что хотите.
Рация щёлкнула, захрипела и отключилась. Надо-Парвус пожал плечами и мрачно посмотрел на пленных. Затем прислушался к звукам боя и снова перевёл взгляд на пленных. В это время забежал один из солдат и, задыхаясь, выдохнул:
– Это спецназ! Их много, и они пришли за Аптидоном.
