скачать книгу бесплатно
В то время в Нижнем Новгороде проходила Главная нижегородская ярмарка, и толпы народа и оживление на территории ярмарки особенно поразили меня своей грандиозностью. Позднее, когда я вместе со взрослыми несколько раз посещал ярмарку – и днем, и вечером, она меня поразила окончательно. Я не мог вообразить себе, что в мире существует такое разнообразие товаров и в таком количестве! Не представлял, что такое огромное количество людей может быть сосредоточено на ограниченной площади, и все они чем-то заняты – вроде бы одним и тем же, и в то же время каждый своим делом. Разнообразие увеселений на ярмарке, на Оке, в парках и других местах ставило меня в тупик и приводило в восхищение. Особенно поразило катание на маленьких пароходиках по Оке, с которых можно было обозревать как город, так и ярмарку. Запомнилось посещение ресторана, где мы находились на террасе, нависавшей над рекой, и с нее можно было наблюдать, как идут пароходы, плывут лодки с веселящейся публикой, и многое другое.
Но вот закончилось мое знакомство с Нижним Новгородом, прошли летние каникулы и наступил новый учебный год. Я боялся, что, окончив сельскую школу, буду отстающим среди городских учеников. Но эти опасения оказались напрасны. Вскоре я освоился со школой, новыми товарищами и показал прекрасную подготовку.
Пятый класс я закончил в числе лучших учеников класса. В шестом классе учеба моя шла легко, и я избаловался, тем более что для этого были условия: наблюдать за мной было некому, и я имел большую свободу. В середине года мое баловство в школе зашло так далеко, что мне угрожало исключение. Я все скрыл от отца и упросил его отправить меня обратно в деревню, на что он согласился, так как видел: со мной нечто неладное творится.
Так в середине учебного года я появился в новосельской школе второй ступени, где среди учеников были и мои соученики по школе первой ступени. В курс учебы я вошел быстро, но, будучи упрямым, вскоре устроил стычку с учителем химии, который после этого стал ко мне более требовательным, а я перестал учить химию, хотя и любил этот предмет. Другой конфликт у меня произошел с преподавательницей немецкого языка. Она была до безумия требовательной по части знания грамматики немецкого, что мне казалось странным, так как мы даже грамматику русского языка не знали как следует, а тут предъявлялись требования, которые можно удовлетворить, только зная эту грамматику наизусть. И она стала мне ставить двойки. Вот с этими проблемами, особенно обострившимися к концу учебного года, я и пришел к необходимости искать выход. Он был найден самый глупый: я перестал ходить на уроки. В те дни, когда были уроки химии или немецкого языка, я, выходя в школу, направлялся в лес, где и гулял до возвращения ребят из школы, а потом вместе с ними возвращался домой, поэтому о моих проделках родители даже не догадывались.
Преподаватели химии и немецкого языка почувствовали, что я впал в дурь, и хотели пойти мне навстречу, но сделки не состоялось из-за того, что я манкировал уроками. Так я получил за полугодие двойки по двум предметам и был переведен в седьмой класс условно, со сдачей экзаменов осенью.
За лето я не поумнел, осенью на экзамены не пошел, а самостоятельно решил остаться в шестом классе на второй год. Проходив в шестой класс две недели, я ощутил обиду за то, что без какой-либо необходимости теряю целый год.
Директор школы при проверке посещаемости обнаружил, что я не хожу в седьмой класс, а потому подлежу исключению из школы. Учителя ему сообщили, что я посещаю шестой класс повторно. Он вызвал меня, отругал за самоуправство и пригрозил исключить из школы. Я попросил дать мне время на переэкзаменовку и разрешить посещать седьмой класс. Он предложил подать заявление в школьный совет, что я и сделал. Но совет отказал, и я остался на второй год. В первом полугодии учиться было скучновато, так как программу я знал и занимался с легкостью, поэтому я уделял большое внимание катанию на лыжах. В конце полугодия я был в числе хороших, но не лучших учеников. Однажды я услышал это от ребят, что меня очень задело, и во второй половине года больше внимания стал уделять учебе, хотя и лыжи не забывал. Учебный год закончил с отличными результатами. За этот год отношение ко мне коренным образом изменили и химик, и немка, так как химию я знал отлично, а грамматику немецкого языка знал лучше, чем грамматику русского.
Учеба в седьмом классе шла с установкой на подготовку к учебе в техникуме, так как мы в этом году оканчивали школу второй ступени. Учеников восьмых классов выпустили с удостоверениями об окончании восьмилетней школы, то есть они, без их желания, оказались людьми с незаконченным средним образованием.
Этот год к учебе я относился как к необходимому мне занятию, потому и успехи были отличными. Окончил школу я среди лучших учеников.
Многие наши ученики пошли учиться в павловские техникумы: индустриальный, промышленно-экономический, педагогический; другие поехали и поступили в техникумы Нижнего Новгорода. С некоторыми из них я тогда встречался и обменивался впечатлениями о жизни и учебе в новых условиях.
Фото семьи на фоне своего дома в 1929 г.
Второй ряд: мать Надежда Алексеевна, отец Григорий Дмитриевич, бабушка по отцовской линии (род Голубевых), первый ряд: Алексей, Вера, Клавдия, Пульхерия и самая маленькая – Маргарита.
Вопросу выбора специальности в школе уделялось мало внимания, но некоторые учителя высказывали свои личные симпатии и взгляды по этому вопросу, чем и давали нам пищу для раздумий. Меня с малых лет тянуло к электротехнике. Здесь сказывалась любовь к мощи. Я любил ходить на заводах в помещения, где находился двигатель внутреннего сгорания, в здание котельной установки и паровой машины, приводящей в движение машины завода. Позднее я побывал с экскурсией на электроподстанции, что произвело на меня сильное впечатление. Большую роль играли и тайные труднообъяснимые явления, происходящие при выработке электроэнергии, ее передаче к местам потребления, и явления в самих машинах и аппаратах потребителя. Все это влекло к познанию тайн природы и техники.
Я решил поступать в Нижегородский электротехникум. Когда я подал документы, то узнал, что занятия в техникуме начнутся только с 1 октября. Студенты находились либо на производственной практике, либо на лесоразработках. Мне же в Нижнем Новгороде болтаться без дела целый месяц не годилось. Я узнал, что в авиационном техникуме занятия начнутся с 1 сентября, и перенес документы туда, так как авиация меня влекла не меньше, чем электричество.
Так же во многом случайно произошел выбор специальности и у моих современников по учебе. В этом смысле то время было благодатным, так как экзаменов при поступлении в учебные заведения не было и люди действительно свободно выбирали специальности. Только плохо то, что это привело к наплыву в учебные заведения людей, которые не только не разобрались в сути выбранного направления, но и вообще не имели оснований на учебу, так как к этому они были совершенно не подготовлены, что вполне подтверждалось во время учебы.
Школы старались превратить в центры подготовки молодых кадров для работы на заводах и в колхозах. Для этого была усилена трудовая подготовка по разным профессиям. Так, например, мы занимались кузнечным делом в одной из кузниц, которые оказались почти без работы вследствие разрушения индивидуальных хозяйств. Затем столярным делом в мастерской, возглавляемой бывшим столяром, который тоже оказался без работы из-за отсутствия заказов вследствие обнищания крестьян при коллективизации.
Уроки труда нам мало что дали в практическом смысле, но повернули наши головы в сторону производства. В то время главным стремлением молодежи стало выучиться на инженера, поэтому большая часть из нас поступила в учебные заведения, готовившие кадры для промышленности. Этому способствовало и то обстоятельство, что отток сельского населения в города шел главным образом на строящиеся или действующие предприятия. К этому стремилась и призывала нас вся страна. Призывов и агитации в то время было сверхдостаточно, и многие откликались из-за необходимости искать путь для себя в новых условиях жизни. Создавалось впечатление, что вся страна готовится куда-то ехать, хотя это и противоречило образу жизни людей.
Такая обстановка заставила нашу семью в 1931 году покинуть деревню, так как, при достаточном доходе от сельского хозяйства и при малых размерах заработков на заводах района, отец не видел перспектив развития нашей семьи в деревне и решил перебраться в город, тем более что ему на автозаводе предложили отдельную квартиру. Он этого добивался еще с 1927 года на различных заводах Нижнего Новгорода. Мать решила в колхоз не вступать, а сдать землю и уехать, оставив за собой только дом, который был продан в 1949 году.
Глава III
Учеба в техникуме
При подаче заявления в авиационный техникум мне сообщили, что занятия у них начнутся 10 сентября. Но когда пришел срок, сказали, что студентов задержали на лесозаготовках. В результате занятия начались только 21 сентября. То есть я выиграл во времени до начала занятий всего десять дней.
У входа в здание я увидел большую толпу взрослых людей – студентов всех курсов. Многие из них вели себя весьма фривольно: кто приплясывал, кто распевал, а кто вел оживленные беседы с друзьями. И лишь некоторые, в том числе и я, чувствовали себя не в своей тарелке и были несколько озадачены, даже растеряны.
Здание техникума было великолепно: наше учебное заведение размещалось в бывшем Владимирском реальном училище. До революции в главном зале училища проходили торжественные вечера и балы. Зал был огромный, двухсветный, с потолками высотой в семь-восемь метров и хорами для оркестра на уровне второго этажа. А сейчас здесь веселилась учащаяся молодежь.
В помещениях техникума, в аудиториях и коридорах, лежали красивые полы из дубового паркета, и содержались они в приличном состоянии. Высота потолков составляла три с половиной – четыре метра, стены покрывала масляная краска, а в верхней части – лиловая побелка.
Вся эта обстановка и убранство вызывали у нас невольное волнение и не позволяли вести себя недостойно. Мы это в какой-то мере ценили. Правда, в наше время в актовом зале проводились собрания и уроки физкультуры, а не балы и торжественные мероприятия.
До 1931 года в этом здании размещался Нижегородский индустриальный техникум, состоявший из пяти отделений. После того как в 1931 году наше учебное заведение было переведено в другое место, в здании остались отдельные техникумы: авиационный, авиационный гражданской авиации и электротехникум. В 1933 году здание вернули школе.
Так как постоянные специальности учебного заведения были связаны с авиацией, оно расположилось рядом с авиационным заводом на окраине города. Такой подход объясняли тем, что специалистов предполагалось готовить в непосредственной связи с производством. Поэтому в начале 1930 года студенты примерно половину времени проводили на заводах, работая на различных участках производства, последовательно изучая различные технологические процессы. Эта традиция имела некоторые преимущества. Выпускники техникума, пройдя курс в учебном заведении, приходили на завод, уже имея основные рабочие специальности, но, поскольку срок обучения был сокращен на один год, а время для теоретического обучения уменьшилось почти в два раза, специалисты выходили с очень низкой теоретической подготовкой и к творческой работе не были готовы.
Впоследствии это вызвало необходимость выпуска постановления ВЦИК об изменении системы подготовки кадров, введении вступительных экзаменов в учебные заведения и восстановлении системы подготовки дипломных работ с их защитой перед окончанием курса обучения. Эти мероприятия позволили преподавателям повысить требования к уровню знаний студентов, а право директора отчислять отстающих студентов хорошо помогало администрации техникума обеспечивать подготовку более или менее знающих специалистов.
Индустриальный техникум имел много хорошего оборудования для лабораторий, как по общим предметам, так и по специализированным. В связи с разделением на новые разные учебные заведения оснащения постепенно становилось меньше. Зато выросло число набранных студентов, а стало быть, потребовалось больше педагогов. А многие из старых преподавателей отказались ездить в техникум, поскольку он был переброшен куда-то на задворки города.
Нашему учебному заведению досталось прекрасное оборудование для химической лаборатории, а заведовал ею замечательный учитель Николай Александрович Розанов. Но практически пустой оставалась лаборатория физики, и ее заведующему пришлось много приложить усилий по приобретению нового оборудования. Благодаря большой настойчивости физика Кобзева лаборатория частично комплектовалась отборными учебными пособиями, а на лекциях нам демонстрировали некоторые уникальные опыты. В дальнейшем он добился приличного оснащения лаборатории.
То есть развитие в стране новых учебных заведений шло в нормальном темпе. Мы получали в значительной степени хорошие помещения, а также появились новые специальности в техникуме. Тогда было много чего положительного, но иногда – не до жиру, быть бы живу! Мы потом тоже получали что-то по своим заслугам, не то, что хотели, конечно.
В этой обстановке я нисколько не потерялся, так как был еще молод и готов быстро нырнуть в кипящий водоворот событий. Студенты техникума получали форму гражданских авиаторов, и я, как и многие другие ребята, чувствовал себя героем. В то трудное время мы были сыты и одеты.
Тогда набор делали по два-три раза в год: в январе, иногда в мае и осенью. Вскоре нас, студентов сентябрьского набора, пригласили в актовый зал, где стоял стол. Мы выслушали напутствие импозантного наставника, а также речь ректора техникума и заведующего учебной частью. Он руководил техникумом и на нашем курсе играл большую роль, а раньше, еще в царской армии, был старшим офицером.
В зале стало видно, с кем я буду учиться.
Среди студентов нашего набора было много людей с производства. Многие из них прибыли по путевкам рабочих комитетов комсомола. Подготовку они имели кто какую. Многие окончили только школу первой ступени, некоторые – пять-шесть классов, и все они прошли курсы подготовки для поступления в техникумы продолжительностью от трех месяцев до одного года.
Что мне бросилось в глаза, так это самоуверенность ребят с производства! Можно подумать, что их начинили этой самоуверенностью на курсах. Вероятно, на многих курсах так и было.
В начале учебного года они начали атаковать науку. Вскоре у многих из когорты этих буйных голов буквально по всем предметам начались срывы. Оказалось, что их подготовка так слаба, что они плохо понимали, о чем идет речь на лекциях, и преподаватели были вынуждены часто и подолгу останавливаться и разъяснять им то, что они обязаны были знать еще до поступления на учебу.
Особенно неприятную картину эти студенты представляли на опросах в классе и при спорных решениях задач, так как наглядно демонстрировали полную безграмотность. А вот когда нас направляли на практику, они чувствовали себя более уверенно.
Заслуживают отдельного воспоминания поездки на практику, которые в начале учебы совершались по два раза в год. В январе 1932 года, после четырех месяцев учебы, нас направили на производственную практику на снарядный завод в город Верхняя Тура на строительство завода. Людям с производства доверили выполнение работы на станках и за верстаками и платили за это деньги. Особенно преуспели ребята, окончившие ремесленные училища: они были и образованны, и имели опыт прокатной работы. А мы пришли прямо из школы. И таких людей, раньше занимавшихся разве что канцелярской работой, поставили за тиски. Так мы обучались слесарному делу. Инструкторов нам выделил завод, за практику платили, но мало, чуть больше стипендии.
