скачать книгу бесплатно
– И чего ты с меня за проживание захочешь?
– Я ж сказал. Будешь присматривать, если кто сунется, шуганешь. Ты здоровый, получится.
– И все?
– А чего тебе еще?
– Ну…
– А, понял. Ты пенсию получаешь?
– Не выслужил…
– Ну, будет тебе пенсия. Месяц отсторожил – получи и распишись. Как, по рукам?
– По рукам…
– Да, еще. Два условия. В дом не лазить – это раз. Замечу – сдам ментам. К соседям – тоже.
– Я не…
– Слышал. Не вор. А замки открывать умеешь. Забудь. И второе: когда я здесь, тебя нет.
– В смысле?
– В смысле – не мелькай. Будешь нужен, сам подойду. А так – не светись, особенно если я не один. Да, ключи от подвала и гаража я тебе на всякий случай дам. Там стеклотары дохера, макулатуры с полтонны. Забирай, будет тебе на прокорм.
– По рукам, – при такой перспективе Белый заметно повеселел.
– Ага. И еще, чуть не забыл. Баб водить тоже нежелательно.
– Знаешь, мне это… без надобности, – в ответ на недоверчивый взгляд хозяина гость вздохнул, – Флотский подарок за безупречную службу…
– Реактор? И седой – оттуда?
– Вроде того.
– Ладно, не будем углубляться. Короче, ночуй пока, Панкратов-Белый, мне надо по делам. На днях пересечемся.
Стоявший у калитки черный джип развернулся и укатил. А Белый, уже на законных основаниях устраиваясь досыпать, мысленно отмотал два десятилетия назад.
Малый противолодочный корабль – не такой уж маленький, и никак не бумажный. Серьезное современное боевое средство, вооруженное, как говорится, до зубов – и любую подводную лодку может потопить, и за себя постоять. Близко подлетать к нему чужакам тоже не стоит.
Всем зенитным хозяйством на «шестьдесят пятом» МПК ведал кап-три Пахомов. Он и приказал Белому, вахтенному начальнику расчета зенитно-ракетной установки с красноречивым названием «Оса», в темпе восстановить поворотный механизм антенны. Работать надо было, сидя на ней верхом. А старшине Геннадию Злобину – проследить, чтобы антенна все время ремонта оставалась выключенной. Тот проследил… То ли не понял, то ли как… Когда у Сани, заканчивавшего замену сгоревшего мотора, стало темнеть в глазах и онемели руки, командир заглянул в отсек.
– Злобин, ты что, охренел?!
– Товарищ капи…
– Выключи «высокое», дурак!
Выключили, конечно. Мичмана Панкратова, в полубессознательном состоянии, с опухшими руками, ногами и кое-чем еще, рвотой и задержкой мочи, «вертушка» утащила в госпиталь. Капельницы, уколы, таблетки, кардиограммы и прочая медицинская дребедень. На корабль он уже не вернулся. С плавсостава списали, но от инвалидности категорически отказался, заявил: «Хочу и буду служить!» Патриот хренов.
Прослужил еще пару лет на берегу. Перевели в Кронштадт, вывели за штат. Жена ушла не сразу. Он, приехав домой, сдуру объяснил: все не так уж плохо, все еще вернется… Она с кем-то посоветовалась, поспрашивала знакомых медичек, почитала книжки и поняла: прежнего Сашки, веселого неутомимого в постели бабника, уже не будет никогда. Правильно поняла, между прочим. С тех пор кровать для него – спальное место, а женщина – подруга. То и другое – в буквальном понимании.
Воздействие мощного электромагнитного излучения высокой частоты, сорок минут поджаривавшего моряцкое «хозяйство», навсегда превратило могучее мужское достоинство в недостаток. Довесок… Сливной краник.
Он так и не догадался: увалень Генка дураком не был – нажимая кнопку «сопровождение», очень хорошо знал о возможных последствиях. За неделю до того Сашок в душевой добродушно подшутил:
– Славный, Гена, ты матрос, только членом не дорос!
Говори, да не заговаривайся… Над другим смеешься, над собой поплачешь… Хорошо смеется тот, кто смеется последним… Как ни скажи, все верно. Старшина второй статьи Злобин получил положенное взыскание, дослужил остаток срока и вернулся в родную деревню. Работает, на хорошем счету. Сварщик в наше время на селе – профессия из самых хлебных. Женился, обзавелся детишками. Жена в постели ему иногда ласково говорит: «Маленький, да удаленький». Есть у Гены одна странность: в общую баню не ходит никогда, моется исключительно в своей.
О доблестной морской службе рассказывает часто и с удовольствием. Эпизод с ремонтом антенны давно забылся, как и тот случай в детстве, когда он немножко обиделся на старшего брата, назвавшего «мальчиком с пальчиком». Брат через неделю, собирая вишни, сорвался с лестницы и сломал обе руки. Правая осталась согнутой в локте навсегда, в армию не взяли… Пьет беспробудно, сидя на шее у матери с отцом.
У той лестницы ни с того ни с сего обломились сразу две верхние ступеньки. Неужели кто-то подпилил?
Глава четвертая
август 2016, Ижора
– Самый большой дом… Похоже, тут.
– Ва-а-у!
Раздавшийся откуда-то сверху хриплый вопль заставил путников вздрогнуть и поднять головы. Над воротами торчала взъерошенная усатая морда. Круглые желтые глаза явно принадлежали не человеку.
– Кис-кис-кис… – робко произнесла Болонка, – Тебя как зовут, малыш?
– А зовут его Сильвер, – ответил знакомый бас, и в щели между створками показался теперь уже вполне человеческий глаз.
– Здорово, Блесна! Мое почтение, Клавдия Семеновна… Какими судьбами?
– Здравствуйте, товарищ мичман… – смущенная Болонка покраснела, как школьница, – Мы вот тут с Колей…
– Привет, Белый! Ох ни хрена себе у тебя хоромы!
– Кончай базар. Хозяин нынче дома, так что вход – через задний проход. Давайте в обход, вон туда, я зараз калиточку открою. Пошли, Силя.
Чтобы по-настоящему оценить вкус вареной картошки, размятой и щедро сдобренной тушенкой, надо перед тем дня три попоститься.
– Ну вот, – Саня налил в свой и Колин стаканы по два «буля», Болонке – один, – А потом у меня появился кормилец.
С месяц назад, нагрузив тачку стопками старинных газет и журналов, отданных «на реализацию» Саней-хозяином, Белый чинно двигался по направлению к центру дачно-коттеджной застройки. Там, рядом с хозяйственно-продуктовым «Универсамом», помещался пункт приема вторсырья. И догнал ползущего по обочине кота. Грязный, ободранный, худой, он упорно перебирал передними лапами, подтягивая задние, а хвост – пытался держать трубой. Саша не смог пройти мимо, нагнулся погладить страдальца. Тот, ощутив в прикосновении не праздный интерес, а доброе сочувствие, не дернулся. Обернулся и поглядел человеку в глаза, словно говоря: «Видал, как бывает?» Вероятно, бедняга стал жертвой собственной неосторожности или дурной лихости какого-нибудь авто-мотогонщика. Или – того и другого. Факт оставался фактом – у котофея оказались сломанными обе задние ноги.
Чем хуже в жизни приходится человеку, тем лучше он относится к меньшим братьям. Белый, не раздумывая, взял найденыша с собой. Усадил в тачку, как в карету, в «своей» баньке отмыл, обработал водкой раны, выстругал и привязал к переломам шинки. Хвостатый не вырывался, лишь негромко подвывал и шипел. И в еде оказался непривередлив.
Три дня Сильвер, названный так за отдаленное сходство с одноногим пиратом, почти безвылазно сидел в избушке, а на четвертую ночь пропал. Саня решил было – одно из двух: либо коту надоело в неволе, и он отправился на поиски лучшей жизни и пропитания, либо по древнему обычаю ушел умирать. Но утром, выйдя «по нужде», обнаружил на крылечке пять мертвых тел.
Кроты лежали аккуратной шеренгой, бледными носами к двери, будто явились с официальным визитом. Белого особенно тронули их натруженные передние лапки – ни дать ни взять руки маленьких шахтеров, этаких кули-землекопов. Одинакового размера упитанные зверьки производили впечатление холеных и регулярно кормленных домашних животных.
«Ёлки-палки, вот так влип!» – мелькнула мысль, и остатки сна мигом улетучились, – «Саня-хозяин, небось, их выводит зачем-нибудь, например, на выставку там, для меха, а Силя взял да и задавил беззащитную скотинку… Попрут, ох, попрут меня отсюда с ним заодно!»
Попутно ему, не евшему досыта который день подряд, пришел в голову своеобразный вариант развития ситуации. «Крот – это дичь или не дичь? Будь на его месте кролик либо курица, вопросов бы не возникло. Ободрал, ощипал, выпотрошил, и в котел, на вертел, пока не завонялся. Но крот – все-таки как-то не по-нашему. Китайцы, те такими мелочами не заморачиваются. Жрут подряд всех, кто бегает, ползает, летает, и прекрасно себя чувствуют. Эх, жаль, не китаец я…»
Поглощенный горестными размышлениями, Белый упустил из виду свое собственное кредо, преподносимое как народная мудрость: «не зови лихо, и будет тихо».
– Это что?! – резонный вопрос появившегося из-за угла «лиха» прогремел громом с ясного неба.
– Что – «это»? – решив на всякий случай сыграть «под дурачка», укрыватель злодея огляделся по сторонам, – Где?
– Вот это, это! – хозяин нетерпеливо тыкал пальцем в кошачьи трофеи, – Ты, получается, спец по подземной охоте?
– Нет! – если выстроить надежную линию защиты не получается, надо уходить в несознанку. Авось пронесет… – Вот те крест, это не я!
– А кто? Пушкин?
Неверующий квартирант без зазрения совести побожился еще раз. Под постоянно возрастающим напором он уже приготовился к обвинению в браконьерском убийстве всех ценных пушных зверушек на свете. И тут, словно отвечая на вопрос, из-за другого бревенчатого угла нелепой вихляющей походкой выбрался лохматый зверь. В зубах Сильвер тащил очередную бархатношкурую жертву. Ночной охотник дерзко зыркнул на онемевшего владельца дачи, мимоходом потерся боком о ноги Белого, уложил шестого крота в скорбную шеренгу, с видимым трудом перелез через высокий порог. И, постукивая шинами на задних лапах, пропал в темноте предбанника.
– Ага, понятно… – протянул не вдруг обретший дар речи Саша-младший, – Матроскин… Откуда взял?
– На дороге подобрал. Кто-то ему ноги переехал. Жалко… Сильвер он.
– Да за этих кротов я его… Я… С тобой вместе… – Белый понурился, ожидая неминуемого изгнания из рая, – Я на руках носить буду! Они ж мне, говнокопы, весь газон изуродовали! Только подровняешь, пострижешь – бац, куча. Убрал, заровнял – бац, еще две! Я уже и ловушки, и отраву… Флюгер вон специальный. Бренчит, зараза, спать мешает, а им хоть бы хны! И котов привозил, и таксу – ноль внимания. А этот – хромой, больной…
– А я думал…
– Ты не думай. Ценный кадр! Может, его к ветеринару?
– Не, не надо, – Саня забеспокоился: коновал надумает всякие уколы, прививки, замучает Сильвера, – Он уже ходит почти нормально. Срастется и так.
– А чем ты его кормишь?
– Ему много не надо… вроде бы. Что от меня останется.
– Останется от тебя, как же! Ладно, решим вопрос.
– Тогда ты уж и этого… для дезинфекции…
– Сказал, решим.
Белый с гордостью продемонстрировал гостям результаты «решения». Под полком стоял ополовиненный картонный ящик импортных кошачьих консервов, рядом – такой же, с банками свиной и говяжьей тушенки.
– Ну и вот, – он налил еще, – Пара литров «Стандарта», типа антисептик. Нормальный подход?
– Нормальный! – безоговорочно одобрил Блесна, – Все класс!
Но у женщин свой взгляд на вещи. Болонка, поглаживая урчащего на ее коленях виновника торжества, проявила гендерную сущность.
– А как насчет хлебушка? Я картошку вашу не очень…
– Он сказал, на хлеб не хватило.
– Ой, бедненький! Как ему, наверно, тяжело живется… Небось, икру приходится без хлеба есть!
– Омарами перебивается, – буркнул Коля, – Их можно и так.
Саша-хозяин, как обычно, возник нежданно-негаданно. «Долго жить будет – прикинул Блесна, – Не успели помянуть – он тут как тут!»
– Привет честной компании, – стриженый амбал со свертком под мышкой, очевидно, успел ознакомиться с картинками своих камер, – Как живете, как животик? Сколько шахтеров на сегодня?
– Утром было двое, – доложил Белый, – Они, скорей всего, уже на зиму готовятся, ползают меньше.
– Мне кажется, это Матроскин их конкретно подсократил… Неделю шло по полдесятка, а тут – два. А размер?
– На мой глаз, поменьше становятся.
– Вот. Папок-мамок выловил, детвора пошла. Золото, а не кот! Кстати, познакомь с гостями.
– Мы не в гости, а по делу, ненадолго, – встрял Блесна, но его не послушали.
Белый, изображая этикет, поднялся со скамейки, на которой восседал рядом с Колей, галантно кивнул занимавшей единственный стул Болонке:
– Клавдия… Семеновна. Портниха.
– И швея, индпошив, – снова зарумянившись, уточнила дама и с грустью добавила, – Временно не работаю. Обстоятельства…
– Николай, – перешел Белый к соседу по скамье.
Встав едва не «смирно», тот отрапортовал:
– Мичман Дружинин! – и неожиданно для себя самого широко улыбнулся, – Можно просто Блесна. Хорошо тут у вас!
Давешний североморский зубной протезист оказался целиком прав. С первого неподготовленного взгляда отличить сверкание Колькиного нитротитана от настоящего золота мог далеко не каждый. Хозяйские глаза чуть не вылезли из орбит.
– Это у тебя, – он поклацал зубами, – В натуре, это самое? Золотые?!
Секрет счастья порой в неведении. Если человек в чем-то искренне заблуждается, не стоит его разочаровывать. Поэтому Блесна, помня важнейшую заповедь лжеца «кто молчит – тот не врет», лишь погасил ослепительную улыбку и скромно потупился.
– Ну, мичмана, вы даете! Штук десять зелени во рту, а он бомжует… Ну, вам жить, – он положил сверток на порог, – Тезка, ты не обижайся. Мы с тобой на один размер, я тут кое-что… Куртяк там, штаны, кроссы. Прикинь, не подойдет – заодно с макулатурой сдашь. Или ваша мастерица подгонит. Все целое, чистое, не сомневайся.
– Благодарствую, – с достоинством поклонился сторож, – Погляжу, конечно.
– Все, поехал. С боссом проблемка. Матроскина не обижайте. И не шумите тут.
– Сильвер он, – вслед уже скрывшемуся благодетелю пробормотал Белый, – Сколько можно повторять… И мы, вроде, не артисты тебе – на камеру шуметь?
Разливая остаток, Саня наморщил лоб.
