скачать книгу бесплатно
Но медсестра-помощница, подавая иглодержатель, спросила тихонько:
– А что это за комочки тут на кишке? Уж не кал ли?
Тут ЭсЭс велел очки на себя надеть, вскричал:
– Говно! – и жизнь пациента была-таки спасена…
Надо заметить, и в наши времена среди мужчин встречаются монорхисты. Я не перепутал – именно через «О». Это не приверженцы царско-королевской власти, сие слово имеет анатомический смысл и происходит от греческого «орхос», означающего яичко.
Если одно из их привычной пары либо отсутствует, либо просто вовремя не опустилось в мешочек, именуемый мошонкой, то такой индивидуум как раз и является «монорхистом». И бережет свое сокровище пуще злата с серебром. Но и у таких мужиков случаются паховые грыжи, а тут уж без хирурга никак.
Итак, в один не для всех прекрасный день наш ЭсЭс, оперируя, само собой, без очков, банальнейшую паховую грыжу, что называется, дал маху. Вместо грыжевого мешка перерезал семенной канатик.
Чтоб всем стало понятно, поясню: это не тросик, не веревочка и не буксир. И семена на нем не тягают. Там природой собраны вместе кровеносные и лимфатические сосуды, спермовыносящий проток и нервы, а без них яичко не проживет и часа. Но – перерезал, подслеповатый эскулап… Будь то просто веревочка, трос или пеньковый канат – связал концы, и дело с концом. Но анатомия не механика, тут и под микроскопом не сладить… И оплошавшему виртуозу пришлось лишенный жизненно важных коммуникаций орган удалить. Не смертельно, конечно, особенно когда их два. А вот если и было-то одно – совсем другое дело!
Очухавшись в палате, доставленный из-под ножа пощупал и осознал себя уже вовсе анорхистом. Опять же без всякого сходства с последователями Бакунина и Махно. «Ан» вкупе с «орхос» в таком случае означает полное отсутствие мужского начала. Основы естества.
С криком и слезами бедняга воззвал к всемогущему, каковым полагал нашего кривоносого ЭсЭс-а. А тот, прибыв на зов, объявил:
– Все измененные органы и пораженные ткани я удалил!
От такой категоричности наш пострадавший совсем приуныл:
– Значит, у меня рак?! – на что был гордый ответ:
– Последнее слово за патологоанатомом!
Да вот незадача – оператор и не думал направлять нечаянно ампутированный «предмет» ни на какое исследование. Это было бы добровольным признанием в собственном кретинизме!
Поэтому выписанный в положенный срок пациент, придя с просьбой ознакомить его с результатами микроскопии, ничего не добился. Но вскоре ощутил в себе непривычную прохладу по отношению к противоположному полу, а проще говоря – отсутствие либидо, или, еще проще, полового влечения. В отличие от «облегченного» ветеринаром кабанчика или бычка, спокойнее он не стал и в сердцах повысил голос:
– Это что ж ты со мной сотворил, еще недавно уважаемый?!
Грустно «мужества» лишаться в сорок, пусть и с небольшим…
А ЭсЭс ему с премилой усмешечкой:
– Вот горе нашел! Подумаешь, за женкой да чужими бабами меньше бегать станешь! Не притворяйся, брат! Это ж такая гора с плеч! – ободряюще похлопал беднягу по плечу и утешил, – А что голос все тоньше – так, может, еще в «Песняры» попадешь! И вообще, ты зачем в операционную приходил? Грыжу вырезать. Где грыжа? Нема? То-то же. Ступай с Богом и не мешай работать!
Дальше почти до криминала дошло… Мужика, говорят, у дома обидчика с ружьем встречали, а у гаража его «чеснок» из гвоздей на дороге рассыпан был… Неделя, другая проходит. И вдруг – пропал ЭсЭс! Еще вчера похаживал весь в белом, а сегодня – нет его! Народ больничный всполошился было, задался вопросом: а ну как страшное мщение все-таки состоялось?.. а главный да зав отделением в ус не дуют…
Лишь по прошествии месяца жена проговорилась: жив-здоров и никуда не исчез. Завербовался, и не куда-нибудь, а в море-океан, чтобы мститель не достал. На Дальний Восток, то ли на китобойную, то ли на рыболовецкую флотилию.
Там своя организация, свой порядок, регламент и уклад. Народу тьма-тьмущая, за тысячу переваливает. Мелкие промысловые кораблики, как поросята за свиноматкой, ходят за кораблем побольше, именуемым плавбазой. Она, бывает, год без захода в порт на волнах болтается, на ней и больничка есть – лазарет. В нем врачи всех положенных специальностей – терапевты, стоматологи, даже рентген-кабинет и гинеколог свой. И хирурги там тоже нужны. Только, мнится мне, очки наш герой в море даже на ночь не снимал.
Потому как моряки-рыбаки да китобои – люди серьезные, таким чего неположенного отрежешь – могут и самого в «анорхисты» определить!
Экспертиза
Когда гуляешь по тропинке – лесной или в поле – расслабляться ни в коем случае нельзя, надо под ноги поглядывать, чтоб не запнуться: обязательно ухаб, корень, колдобина попадется. В компании или беседе тоже так. И в качестве корня-ухаба – монументальная такая личность. Скептик называется.
В праздничном застолье что главное? Ясно: первое – компания, второе – чего выпить, потом (а может, это и важнее) – закуска. И при этом закусь должна содержать не просто стандарт какой-нибудь, типа оливье-котлетки-картошечка-селедочка, важна изюминка. Не в смысле винограда сушеного, а что-нибудь этакое…
И вот тут-то начинается! Изыски, ежу понятно, больше по женской части. Они просто обожают преподнести что-нибудь самодельное, желательно из трехлитровой банки. На этом остановимся особо.
У нас с женой в девяностые годы гости регулярно собирались гурьбой. В основном по праздникам, конечно. До семи-восьми семейств доходило. Выпивали, само собой, не без этого. По части закуски особого изобилия тогда в магазинах не наблюдалось, но поесть-то хочется… вот и изворачивались, а как же.
А я, наверное, в роду мужском наподобие выродка. Ну, люблю сам чего-нибудь состряпать, в том числе из так называемых закаток. Попался мне как раз в том августе рецептик, расстарался, удачно вышло… Банки под консервации шли какие придется, в том числе попадались и с нормально сохранившимися этикетками от слопанных импортных деликатесов. Я их обычно снимал, но иные бывали так прилеплены – наждаком не отдерешь. С такими, ясное дело, желательно авторство свое как-нибудь обозначить. Для потомков, так сказать.
И вот очередное новогоднее застолье, все идет путем, уходящий проводили, наступающий встретили, потекла размеренная беседа. По ходу приняли решение: ритуальные рюмки и фужеры не считаются, очередность начинаем по новой. Начали. И при третьем, по обычаю «женском» тосте, поднимается наш всеми уважаемый военный юрист Саша Белявский. Мужчина дородный, в солидном, между прочим, звании и должности. Настоящий полковник.
– Я, – говорит полковник, – Выпил бы, конечно, за дам. Женщин, в смысле.
Беседа как бы запнулась – в каком это смысле? Мужчины слушают поверхностно, ожидая команды налить и выпить, как полагается, стоя, а женский пол навострил уши: не каждый день звучат подобные сентенции.
– Особенно, – говорит далее Александр Иванович, – Хозяек.
Тут присутствовавшие хозяйки начали было расслабляться. Все понятно: последует хвалебная речь. Поторопились…
– Особенно, – говорит тостующий, – Если бы нашлось чем закусить, в смысле маринованного огурчика!
Женщины переглянулись. На столе три вида огурцов, выбирай любые – с красным перчиком, сельдереем, смородиной… Ослеп?
– Но не надо, – повышает голос оратор, – Мне подсовывать эти ваши трехлитровые уксусные кислоты! У меня от них изжога, в теле дрожь и на лысине, – (демонстрирует…) – Пот выступает!
Дамы в смятении. Уел, подлец!
Тут Наташка, жена моя и встревает:
– А может, ты, милейший, вот такое имеешь в виду?
Отлучается на минутку и подносит баночку ноль семь, на ней венгерская этикетка… Наш юрист берет банку, надевает очки, читает внимательно.
– Тебе, милая, может, и неизвестно, а моя Маша, – кивает на свою онемевшую от возмущения супругу, – А моя Маша не даст соврать…
И поясняет: нам всем крупно повезло, ибо в его лице здесь присутствует знаток по огуречной части на уровне, почитай, международном. Покидала судьба военная, послужил-поездил, типа, по разным странам, от Монголии до Кубы. И везде, где был, копил впечатления. Кое-кто посмел хихикнуть: мол, ясен перец, не воду же он там огурчиками закусывал… Полковник зыркнул грозно – притихли.
Крышка винтовая (тоже еще редкость в ту пору), он ее – круть, открыл с характерным вакуумным щелчком.
Рассол понюхал, головой покачал, и давай соловьём разливаться.
– Эх, вы, умельцы! Вот вам – фирма, государство, пропорции, обработка… Гляньте сюда, косорукие: корнишончики – один к одному, уложены плотненько, кончики обрезаны… специй в меру, сладенькие прямо… – одним огурчиком хрустнул… – Лысина не потеет…
Наталья при нем, смотрит серьезно, кивает согласно. Я сижу, сдерживаюсь, думаю, заржу – женке кайф испорчу.
– Не потеет? – заботливо уточняет моя половина.
– Нет, – Саша для убедительности воспользовался салфеткой, – Вот, ни капельки!
– А хочешь, я тебя с этой фирмой познакомлю?
– Не понял, – озадачился наш скептик, – Это как?
– На крышечке – что? – спрашивает она.
Саша изучает названный предмет.
– Да ничего, вроде… Крышка как крышка, соответствует.
– Правильно. Ничего, и даты изготовления нет… А должна быть, так?
– Ну, нет и нет… Подумаешь…
– Теперь ты этикеточку во-он там, с уголочка, приподними…
Он приподнял, очки поправил, прочел: фамилия, инициалы, дата изготовления… все – шариковой ручкой, и явно не по-венгерски…
Я сначала думал, его прямо там кондратий хватит. Потом, после рюмахи, он мне и заявляет (юрист, не растерялся):
– Ты что, уважаемый, себе позволяешь?! Это ж фальсификация!
Пока я искал аргументы, жена добила полковника:
– Скажи еще – подрыв экономики дружественного государства!
Стимул
Когда говорят: на полный желудок быстро не пойдешь, не побежишь, не поплывешь, у меня имеется возражение: все зависит от стимула.
Тогда, помнится, в конце августа восемьдесят четвертого, меня угораздило оказаться в казахстанских степях. Там специальный полигон, зенитчики-ракетчики пуляли по своим летающим мишеням, а я в качестве прикомандированного Айболита (хотя это не совсем правильно, он-то ветеринар) их здоровье охранял.
У моего друга Андрея, бывалого уже вояки, как раз выдался день рожденья. А мне надлежало, если со здоровьем серьезные неполадки, доставлять нуждающихся из нашего степного лагеря в ближайший военный городок – в госпиталь, поликлинику.
Ну, и его таким макаром я решил свозить вроде как к стоматологу, а на самом деле – проветриться, в кафешку зайти… в то строгое время только по-сухому, но все-таки… на речке расслабиться… Именинник же, как-никак! В общем, типа экскурсии в качестве подарка.
Приехали, красивыми уличками прошлись, в кафе зашли, по пирожному врезали, то да се. И арбузы увидали, около овощного магазинчика. Слов не хватит описать! Груда неимоверная, один другого краше.
Андрей сам выбирал, говорит, должен гудеть. Выбрал – я подумал, мы его вдвоем не унесем. Ничего, он сказал, пуд для мужика не груз, один попер. Подались пировать в парк на берегу местной речки.
По тамошним меркам она призвана служить водной артерией, чуть ли не Волгой. А по нашим – речушка, скорее широкий ручей, но название гордое, почти немецкое, наподобие Эльбы. Эмба, если по-настоящему.
На окраине городка, где парк, была устроена запруда, образовалось озерцо метров пятьдесят шириной. Плескались немногие, в основном дети возле берега, и неудивительно – аборигенам это удовольствие не в диковинку. Да и водичка, между нами, могла быть почище. «Yellow River» – это про нее.
Со стороны городка бережок выглядел окультуренным – пляж, песочек, лавочки, народ сидит-лежит, дамы с барышнями в купальничках. У нас глаза разбегаются, понятно…
На противоположном берегу – безлюдно, пусто, степь начинается.
Арбуз пришлось употребить не совсем аккуратно. Ножа-то с тарелками мы с собой не захватили. А я кое-что вспомнил, из литературы.
– Ты «Хождение по мукам» читал?
– Конечно. А что?
– Помнишь, там один говорит: «Если арбуз режут ножиком, это уже не арбуз. Арбуз надо колоть кулаком!»
– Понял, – говорит мой могучий друг.
Ну, и врезал. Треть, ясное дело, пропала сразу – с песочка ведь не подберешь. Оставшееся на лавочке, а это кило девять-десять как минимум, слопали.
И вскоре, естественно, почувствовали: надо бы все-таки искупаться, хотя мы и не при плавках. Сказано-сделано, тем более вода теплая, и у другого берега приятная такая зелененькая поросль. Он предложил сплавать к травке, и поплыли мы. Неспешно так.
Только середину озерца миновали, сзади кто-то вроде кричит:
– Эй, вы, там, в воде! Куда вас понесло?
Я еще подумал: не может быть, чтобы нам. Мы здесь ни с кем и не знакомы… Ну, может, детишек своих кто-то так воспитывает… Плывем, наслаждаемся. Опять слышится, только погромче:
– Эй, э-эй! Совсем, что ли? Жить надоело?!
А мы себе плывем, нам-то что? Уже и травка рядом, в листочках вроде чего-то копошится…
Тут плеск, лодка догоняет, а с нее орут прямо:
– Там же, трах-тарарах, змей полно в траве!
Я к змеям отношусь, мягко говоря, с опаской. Он, как оказалось, тоже. Так что обратный заплыв у нас гораздо бодрее получился. Один мужик сказал, буруны от нас были, как от торпедных катеров!
Если по-современному, половина фейсбука со всеми лайками была бы наша. А тогда – даже хронометража никто не провел. Но я так думаю, Сальникову – олимпийскому пловцу-чемпиону тех лет – нашлось бы чему у нас поучиться. За чистоту стиля не ручаюсь, но воля и самоотдача – на зависть…
За медалями плавать – не спорю, стимул серьезный, а от змейки – покруче будет!
А олени лучше!
Клин клином вышибают – приходилось слышать? Ну, разумеется, это же одна из основополагающих, так сказать, «народных мудростей», с детства всем знакомых. А на деле применял? Я так и думал. Мне тоже такие здоровые пни колоть не приходилось, чтоб сперва клин загнать, а после его, засевший намертво, другим клином, потолще, высвобождать. То есть применимо это выражение у нас скорее в переносном смысле.
Братан мой мединститут окончил. Хирургом стал, по травмам. Он иной раз такое рассказывал – врагу не пожелаешь даже слушать. А чтобы с самим – не приведи Господи. Хотя иногда и смешно бывает. Вот про одну штуковину расскажу, тебе может пригодиться, все ж под богом, как говорится…
Он по-умному рассказывает, и я кое-что буду цитировать, ты не удивляйся. Травма, говорит, в чем ее главное отличие от болезней, даже самых быстротечных и смертельно опасных, всегда, подчеркиваю – всегда внезапна. Еще незабвенный Райкин сказывал, прямо со сцены: «Идет человек, и вдруг ему на голову…» Вполне возможно не на голову, а совсем наоборот, головой. Ногой, рукой, ребром, копчиком… Особенно в студеную зимнюю пору, когда гололед и тому подобное. Бывают к тому же ожоги, и аварии машин, и наезды… Всего не перечислишь.
Но медики со «Скорой помощью» не дремлют. Упал, очнуться не успел, а они тут как тут – ухватят, шину привяжут, уложат, доставят. Дальше – вправят, зашьют, гипс, бинт, йод – и в койку. Дня три полежишь бревно бревном, потом потихоньку приходишь в норму, идешь на поправку. Некоторым бедолагам хуже всего. Это которые ноги-руки сломали, да так, что сразу не поровняешь. Им «вытяжение» устраивают. Железяками протыкают, гири привязывают, и лежи, милок, до сращения. Или, считай, до посинения. И синеют многие, причем натурально, всерьез. Не только из-за кровоподтеков, а застой крови образуется.
Но это не самое страшное. Травмированные – наши же люди. НАШИ, понял? А наш человек, мужик – он когда трезвый бывает? Правильно, в семь утра. Когда на работу собирается. А если наоборот, оттуда идет – тут чаще с грамулькой внутри. Ты скажешь, все за рулем сейчас? Ну, во-первых, очень даже не все. Может, третья часть, особенно работяг, а потом – он же в квартиру не на машине въезжает, верно? То есть тачку поставил, замкнул – и свободен, можно принять на грудь… Все так и делают. Так что правильно сказано про наш народ «не пьет верблюд – житель пустыни»!
Брательник, когда с ВУЗа своего выпустился, попал в район по распределению. Он знающий был, ушлый, и в вытяжениях с гипсами тоже разбирался. Ну и применял вовсю. А потом заметил: у него в палатах привязанных к койкам мужиков на третий-четвертый день ломать-колотить начинает, а у старого доктора, в соседних палатах – никогда! Он давай того лекаря пытать, в чем секрет. Тот пенсионер и объясняет – никакого секрета. Вы, коллега, своим страдальцам противошоковый раствор вливаете? Мой – а зачем? У них же шока как такового и нет, травмы не настолько тяжелые… А тот смотрит хитренько: а все-таки назначайте, назначайте, особенно в первую неделю, хотя бы через день. Брат попробовал, и все наладилось, никого не колбасит, а то уже до «белочки» доходило. Ну, помнишь, «товарищ Саахов» говорил: «горячий, весь белый». Делириум тременс, во как, хе-хе. Я специально выучил, тебя удивить.
А как-то к брату малыша положили, с ожогом приличным. Мамаша не досмотрела, он в бак с кипятком ухнулся. Еле спасли. Так там, ясное дело, и шок явный. Кровный мой и ему хотел этот раствор закапать, а старый док возражает: «А мальчику – не надо, обойдемся другими средствами». Тут братишка наконец выбрал время да в аптеку больничную зарулил. Подайте мне, кричит, пропись волшебного раствора, что взрослых выручает, а маленьким нельзя!
Они, фармацевты эти с провизорами, полчаса ржали. И чему, говорят, вас там в институтах учат? В том растворе (то ли Петрова, то ли Попова), оказывается, добрый десяток процентов чистого спирта. Само собой, мужику с бодуна флакончик такого волшебства в сутки – и больше ничего не надо! Потому как резкая отмена поддачи для белой горячки первое дело. А тут еще и травма, боль постоянная, движения никакого. И приехали… Ну а малышу пяти лет на кой черт пиво в крови, да с беленькой, вроде ерша в привокзальном шалмане? Вот и прав старый доктор на все сто.
