скачать книгу бесплатно
– Есть, будет исполнено!
После чего уехал на командный пункт полка на передовую. Там его командир части чуть пожурил, но попросил иметь немного такта и не ругаться с проверяющими. А если будут дотошные и наглые, отправлять их не по известному маршруту, а к командиру части, на «передок».
Если доедут сюда, то проверку разрешат проводить хоть в полку, хоть где.
* * *
На первом этаже выстроилась неровная шеренга бойцов разного возраста.
Колоритных среди них хватало. Одного еле-еле качало, его аккуратно поддерживали под руки. У парочки дрожали ладони, явно после проводов. Все были увешаны шевронами с самыми наиглупейшими слоганами, выдававшие в этих людях полных профанов, которые храбрились: «Нет ума – штурмуй дома», «Снаряга-то у нас есть, ума – не хватает», «Если не мы, то не мы», про отряды Боба Марли, «Безумие и отвага», «Своих не бросаем» и так далее. Всё зачем-то цветное, яркое, аляповатое. Такое видно издалека, особенно в местах, где всё должно быть серое, зелёное или коричневое.
Война не терпит насмешек над собой. Все, кто относится к боевым действиям совершенно беспечно, остаются в сырой земле. Маскировка наравне с тактикой, огневой, инженеркой и медициной – первое, чему ты быстро учился на войне. Маскировка – это не только себя замаскируй, но и введи противника в заблуждение, дай ему понять, что вас меньше, вы слабее или же вас вообще нет. Всё, что ты делал на войне, ты делал не только для себя. Ты делал это для товарищей справа и слева от тебя. Если ты погибнешь из-за глупости, твой рубеж некому будет оборонять, значит противник здесь пройдёт. И товарищи твои погибнут из-за твоей безмозглости.
Лейтенант уже это знал. А этим? Предстояло ещё научиться.
* * *
В памяти всплыл забавный случай, который им рассказывали на кафедре инженерной подготовки в Военном институте. Подтянутый преподаватель-полковник ходил между рядами парт полевого класса и рассказывал заученные, проговоренные миллион раз одни и те же слова: «Наибольший ущерб в общевойсковом бою наносит прицельный огонь и масса, общее количество применяемого оружия. Если противником точно определены ваши силы и средства, им ясно видны начертания системы траншей, ходов сообщения, заграждений, границы минных полей и опорных пунктов, расположение сооружений и боевой техники на позиции, орудия, запасные позиции, ложные и так далее…».
Все усердно записывали то, что он говорил. Инженерные эмблемы и колодка в три ряда на кителе выше левого кармана давали понять всем, что он умудрённый опытом, знающий командир и специалист-инженер. Сухо покашливая, он продолжал: «…Основной задачей маскировки является максимальное затруднение противника в определении количества и качества личного состава, вооружения и оборонительных сооружений и тому подобное…».
Заметив на задней парте сонные глаза курсанта, он насмешливо его поднял, махнув рукой. Тот встал. Все заулыбались. Полковник спросил:
– Курсант, вам не интересно?
Тот не знал, что ответить и молчал. Вид у него был растерянный и довольно испуганный. Все вокруг ещё больше стали улыбаться. Наконец курсант выдавил:
– Я после наряда, товарищ полковник, извините…
Полковник лишь усмехнулся. Прописная истина любого курсанта первогодки: если тебя застукали спящим или ты не подготовился, как говорится, есть отмазка на все времена: «Я был в наряде…». Иногда помогало, иногда нет. Зависело от преподавателя.
Полковник-инженер был не злым служакой, но справедливым. Поэтому он спросил:
– Что я только что рассказывал про маскировку?
Первогодка скосил глаза и попытался прочесть записи, что ему показывал его сосед по парте. Полковник медленно подошёл и захлопнул тетрадку соседа, погрозив ему сухим пальцем. Весь взвод напрягся. Инженер же, вернувшись к доске, сел на край учительского стола. Обведя всех долгим взглядом, он медленно начал говорить:
– Всё, что вы здесь получите, все знания. Что почерпнёте, – это всё очень нужная база, которая совершенно не работает без ваших мозгов. Ваше оружие – это смекалка, сообразительность, прозорливость, догадливость, способность быстро понимать и разбираться в ситуации, в постоянно меняющейся череде событий, происходящих в бою. Поэтому на примере я вам расскажу, какая должна быть маскировка и что она должна представлять из себя.
Все курсанты навострили уши. Это обещало быть интересным. Любая такая история из прошлого опыта преподавателей – просто кладезь знаний и готовых решений. Инженер, скрестив руки, что-то вспоминая, начал рассказывать:
– Давненько это было. В начале второй кампании в Чечне… Я как раз только получил инженерно-сапёрный взвод, все набранные – контрактники, все вроде не дураки, опыт имеют. Замкомвзводом у меня был Вася, здоровый поволжский парень. Срочную служил в десанте, в Афгане. Головы на две выше меня, гиревик, носил усы как у Будённого и любил всякие военные штучки на себя навешивать. Тогда контрактников только начали набирать. Это статус, это отношение… Он одевался всегда с иголочки: выглаженный камуфляж «Камыш», кепи, отбитая под натовский манер, берцы-джанглы, бронежилет был чистенький, разгрузку он достал себе инженерную, ну то есть инженера-сапёра, с множеством карманов и кармашков, иногда вместо разгрузки носил «лифчик» «Чи-Ком», привезённый ещё из Афганистана. Ну и завершала эту картину бравого вояки шлем «Сфера», который он достал у штурмовиков из спецназа. Ну и я рядышком… Старый потёртый камуфляж типа «Берёзка», сапоги-кирзачи, уставной засаленный бронник и стальной шлем в чехле. Пистолет в затёртой кобуре, автомат без всяких примочек типа подствольного гранатомёта, сумка полевая – перекрашена в тёмно-зелёный с разводами. Мы тогда больше работали по дорогам, в горы не ходили, после ливней или сходов грязи в кирзачах самое то, а камуфляж – главное чтобы не промокал быстро, было в нём удобно бегать, не стеснял движения, расцветкой не выделялся.
Полковник перевёл дух и, прокручивая карандаш между пальцами, продолжил:
– Ну вот Вася меня как-то и спросил, почему я хожу в таком «говне», ведь могу себе позволить любую снарягу полка. И шлем он мне достать тоже сможет. А я ему и ответил: «Василий Саныч… вот посмотри на себя: высокий, мускулистый, всегда выбрит, на груди автомат с подствольником, разгрузка с иголочки, камуфляж выглажен, на голове «Сфера», на ногах берцы, и на меня: небритый, лицо мятое, на голове «солдатская кастрюля», а не шлем, бронник засален, форма – не форма, а «комок» нестиранный, ещё и кирзачи… Как ты думаешь, если противник, например, снайпер, увидит издалека нас рядом, кого он будет считать приоритетной целью, спецназовцем и командиром?»
Все громко засмеялись. Полковник, сдержав широкую улыбку, закончил:
– Маскировка – это наука, как и любой из видов обеспечения боя. И это надо понимать. Ваша смекалка – это ваше оружие…
Курсант, которого тянуло в сон, спросил:
– Разрешите? А что ваш зэкавэ? На вас обиделся?
Инженер, разведя руками, лишь хитро произнёс:
– Ну, немного подулся, но свой камуфляж, как и навороченную «Сферу», снял. Стал во всём уставном ходить.
* * *
Поэтому всё глупое показушничество бойцов лейтенант воспринимал только как браваду. Им ещё необходимо было прочувствовать. Бравада была не уместна там, где нужно было просто и качественно работать на поле боя.
Пройдя вдоль строя и остановившись где-то посередине, молодой офицер проговорил скороговоркой:
– Здравия желаю, мне нужно шесть человек категории C для формирования экипажей на технику. Есть желающие?
Все переглянулись, кто-то покачал головой, пара человек хотели поднять руки, но один из стоявших ближе всего спросил:
– Командир, что за техника, куда поедем? Тут так-то есть и другие категории. И трактора, и прицепы.
Офицер покачал головой:
– БТР-82А… Рабочая лошадка Министерства обороны… Четыре оси, полный привод, независимая подвеска, камазовский движок триста лошадей, V-образный, восьмицилиндровый дизель, «тридцатка» – пушка и ещё много всяких интересных «примочек»… Мне нужны люди, кого я могу быстро натаскать на вождение и их же я обучу стрельбе из пушки, чтобы экипаж был взаимозаменяем. БТР – штука хоть и не сложная, но если экипаж подготовлен и умеет как в езду, так и в стрельбу, это снимает много вопросов и проблем, повышая его живучесть.
У некоторых сразу загорелись глаза. Кто-то отрицательно покачал головой.
По итогам часового разговора были отобраны шесть крепких мужиков с приличным запасом опыта в вождении и работе на многих видах транспортных средств. Все они были земляки из одного крупного миллионника и уже перезнакомились друг с другом.
* * *
С сегодняшнего дня, с данного момента, началась подготовка техники.
Из трёх БТРов на ходу был один, двум предстояло провести капиталку (капитальный ремонт) и только после этого поставить их в строй, зарядив боекомплектом и залив все масла и топливо.
Лейтенант сразу забрал четырёх человек с собой, оставив двух заниматься подготовкой рабочей машины к выезду.
Пока они шли до парка, всё больше открывалась картина трагедии, что раскинулась перед его глазами. Не десятки, а, скорее, сотни машин разной степени комплектности с разными следами боевых отметин на броне были выстроены вдоль забора парка.
Какие-то из них сгорели, но не полностью, какие-то имели рваные раны корпуса, какие-то казались целыми, но не на ходу. И со всех этих доноров снимались ещё целые и рабочие детали и устанавливались на технику, что ремонтировали тут же недалеко, а где-то и напротив.
Десятки солдат копошились на технике. Что-то постоянно жужжало, где-то сверкала сварка или осыпала всё вокруг калёными искрами болгарка.
Новенькие, ещё в солидоле, запасные детали, полученные со склада, лежали рядами на технике или у колёс БТРов.
Работа вокруг кипела…
* * *
Комвзвода нашёл майора Д… и, по привычке козырнув ему, проговорил:
– Тарищ майор, вы же сейчас за зампотеха…
Тот копался в угловатом механизме с солдатом и лишь сосредоточенно кивнул в ответ. Руки были у него в отработанном топливе, а на лице виднелись следы копоти. Заместитель по вооружению и военной технике, в простонародье – зампотех, был фигурой значимой, если не сказать важной. Важной в первую очередь для живучести полка. Всё, что ездило, стреляло, поднимало, копало, а на флоте – плавало или в авиации – летало, за всё это, чтобы оно нормально работало, отвечал один человек в части – зампотех. За организацию техосмотров и ремонт, за поддержание работоспособности и правильную эксплуатацию. За знание солдатами и офицерами правил техники безопасности при работе на технике. Это была его вотчина.
В этой вотчине за неделю надо было привести в чувство машины…
* * *
Четыре БТР-82А вырулили на шоссе и остановились у обочины.
Боекомплект и сухой паёк были закинуть в десант, бронежилеты получили не все, но кому не достались «Ратники», накинули старого образца «Черепахи» – так называемые в простонародье 6Б23. Как-то в этих делах, неделя пролетела незаметно.
Лейтенант разделил пополам бойцов и натаскивал половину экипажей сначала на водителей – они постоянно гоняли технику по лесам и полям вокруг части, периодически сами выбирая непролазные маршруты, а вторую команду он загнал на изучение вооружения и сам им всё объяснял, показывал, обучал. Когда водители, уставшие, но довольные, на четвёртый день марша слезли наконец с БТРов, комвзвода поменял их местами.
Теперь те, кто были наводчиками, сели за руль, а водители пошли изучать «тридцатку».
Лейтенант хотел вымуштровать взаимозаменяемый экипаж, чтоб в бою наводчик мог сесть на место водителя и вывести технику. А водитель мог в случае чего прицельно стрелять из автоматической пушки.
Майор Д… довёл «коробочки» до ума. Заменил часть изношенных деталей, поставил навесное оборудование. На одной боевой машине расклинил пушку и привёл её к нормальному бою.
Техника вышла из-за «ленты» недавно. Броня была в выбоинах и рытвинах. Всё необходимое снимали с доноров – боевых машин, которые невозможно было восстановить. Они стояли недалеко, одинокие, с ужасными следами от недавних боёв. Прямые попадания в силовые отсеки, развороченный метал от фугасов. Лопнувшие по шву корпуса. Их не получалось ни заварить, ни стянуть как-нибудь – конструкция потеряла целостность. Если только на заводе. Но до завода было далеко.
* * *
Выстроившись в колонну друг за другом, боевые машины замерли, незаметно подрагивая от работающих на холостом ходу двигателей.
Все водители высунулись по пояс и внимательно следили за головной машиной.
Лейтенант ждал приказа на начало марша.
А «коробочки» ждали на передовой.
Через несколько минут подошёл полковник уставшего вида, с куском карты и, разложив её на броне, показал комвзводу, как ему стоит вести технику:
– Смотри, лейтенант. Вот здесь пересечёшь границу, потом на юго-запад до посёлка Новопост по этой трассе, а дальше поворот на запад за Новочёрским поселковым. Вот здесь и здесь блокпосты. От Новочерска до Братовки – по прямой.
Он стал тыкать толстым пальцем в еле заметные отметки. После чего, смахнув песок с карты, сложил её и убрал в офицерский планшет. Закурил и добавил:
– Ты не торопись. Если прибудете ночью на границу, то оставайтесь там на ночёвку. В Новой Злотовке. Не пересекайте «ноль» до утра. Утром идёт колонна снабжения. Чтоб не потерялись, можете с ними двигаться. А можете сами. Завтра к вечеру – прибыть в район тылового обеспечения, за городком Братовка. Там вас встретят. Ну, ни пуха…
Лейтенант козырнул и постучал по броне, сплюнув через левое плечо:
– К чёрту…
И, заскочив в командирский люк, по радиостанции передал:
– Шшш… Парни…шшш, я – «Первый». Двинули… Начать движение…
Сквозь шипение послышались далекие:
– Шшшш… «Коробочка-два», шшш… Приняла…
– «Третий» принял… шшшш…
– «Замыкающий»… принял… шшш…
Колонна, потихоньку набирая скорость и постепенно растягиваясь, устремилась на фронт для выполнения поставленных задач.
* * *
Кровь из неглубокого пореза над бровью перестала сочиться и заливать глаза. Человек в зелёной форме зажмурился.
Пощупав рану пальцем, он стал очень медленно шевелиться. Руку неожиданно дёрнуло, и она резко заболела. Сковырнув ногтем резиновый край розового цвета, он проверил, нормально ли намотал его. Жгут перетянул рукав бушлата и саму руку, вполне был зафиксирован.
В голове стучало: «Надо шевелиться, надо двигаться, нельзя терять ни секунды, нельзя терять сознание…».
Медленно, превозмогая резкие вспышки боли, перекатившись на правый бок, он упёрся локтем здоровой руки о чернозём. Земля была угольно-чёрная, жирная, напитанная влагой, с вкраплениями семян и мелкой крошки сухой травы. Грязь по краям луж была похожа на отработанное машинное масло: вязкая, липкая, густая.
Тело начало ломать. Где-то по груди, по спине, потекли горячие тонкие струйки. Локоть утонул наполовину в грязи с неприятным тихим хлюпаньем. Перед глазами возвышались ряды неубранного подсолнечника: когда-то жёлтые яркие цветки уже почернели, высохли. Крупные, тёмно-бурые шляпки были опущены к земле. Раньше круглые, сейчас они скукожились, деформировались, семечки из некоторых осыпались под основание буро-серых стеблей.
Подсолнечник был повсюду.
Резкий звук близких выстрелов разорвал тишину. Трассера, вспоров воздух где-то над головой, срезали несколько шляпок. Те, покачнувшись, тихо упали на чернозём. Семечки рассыпались крупными жменями по жухлой траве и опавшей листве. Он пригнул голову и распластался на земле. Вокруг засвистело множество пуль. Где-то неподалёку разгорался бой, звук трескотни автоматных очередей всё усиливался.
Поискав взглядом автомат и не найдя его, боец в форме стал медленно ползти, подволакивая раненую ногу, подальше от звуков боя. В голове всё ещё пульсировала одна мысль: «Надо двигаться… Останавливаться нельзя… Надо шевелиться… И надо вспомнить… что здесь происходит…».
Волнами накатывала дурнота. Казалось, он всего на мгновение прикрыл глаза и опять впал в забытье. Взгляд блуждал, перед лицом клубились какие-то чёрные мошки.
Последняя мысль, что пульсировала, сформировалась в голове.
В глазах что-то кольнуло. В голове всплыли образы мелькающих колёс техники, взрывы, огонь. Когда это было? Когда?.. Вспоминай.
Глава вторая
Колонна, набирая скорость, аккуратно начала движение. БТРы были массивные, больше легкового транспорта. Камазовские шины, шелестя по сырому асфальту шоссе, постепенно раскручивались. Моторы равномерно ревели, иногда выплёвывая небольшие клубы серого дыма из выхлопных. По зелёной пятнистой броне скользили лучи заходящего солнца. Наступали сумерки.
Проскочив город, вереница боевой техники стала проезжать поля, пересечённые редкими лесопосадками.
Сырой воздух бил в лицо лейтенанту, холодок медленно просачивался под бушлат, под форму, пробирая до костей даже под пластиной бронежилета.
Вскоре показался очередной населённый пункт, за которым должна была пролегать граница.
«Ленточка», «ноль», «линия», «кордон», «ниточка» – как только не называли в приграничье сами погранцы и военные ту черту, у которой кончалась земля одной страны и начиналась территория другой.
Показались пограничные столбы и мелькнувшая в отблеске фар сетка-рабица между ними.
На первый взгляд КПП пограничной службы был в запустении, но при этом чувствовалось какое-то присутствие. Присмотревшись, офицер увидел торчащую над кустами башню танка и курившего неподалёку бойца. До утра надо было где-то переночевать, но на пропускной пункт комвзвода опасался загонять технику. Противник не дремал, беспилотники постоянно крутились в воздухе, висели у горизонта. Их отгоняли, но они возвращались. Артналёты не были чем-то удивительным в тыловых районах, а ближе к фронту их вероятность возрастала. КПП был скоплением построек, служивших хорошим ориентиром.
