Повезло тебе, Ваня

Алексей Филиппов

Повезло тебе, Ваня

– Отец, мне с тобою надо очень серьезно поговорить, – после некоторых раздумий обратился к отцу Ваня. – Пацаны сказали, что нам уже можно, если добровольцами, на фронт пойти. В десантники.

– Куда? – непонимающе вскинул брови отец и перестал строгать сосновый брус.

– На фронт.

– Так тебе ж только на днях семнадцать исполнилось.

– Пацаны говорили, что в военкомате с семнадцати берут. Пацаны хотят пойти завтра и записаться.

– А ты?

– А я решил у тебя сначала спроситься.

  Отец отложил топор, посмотрел немного на щуплого сына, потом вдруг прижал его к себе и уткнулся лицом в старую линялую Ванькину телогрейку.

– Тебе ж только семнадцать, – прошептал ещё раз отец, вскинув глаза на Ваньку.

  У Вани аж ноги затряслись от этого отцовского взгляда. Отец с ними всегда не просто строг, а временами даже суров был, и вдруг на его глазах блеснули слезы.

– Так я уже взрослый, отец – прошептал Ванька и почувствовал, как к горлу его подкатился предательский комок детской слабости.

  Отец, тоже вроде, как, смутившись своей минутной мягкости, хлопнул сына по плечу, отряхнул с ватных штанов прилипшую стружку и вышел со двора.

  Когда отец вернулся, мать собирала ужинать. Она, еле сдерживая стон, достала из печи тяжелый чугунок с вареной картошкой и поставила его на стол.

– Вот, что Нюра, – хмуро сказал отец, очищая дымящуюся в его руках картофелину. – Не поеду я на оружейный завод работать. Пусть Ванька вместо меня едет.

– Как так Ванька? – прижав ладонь к подбородку, вскрикнула мать. – Он же малолетка ещё, пропадет он там.

– Я договорился. Его вместо меня пошлют, – не отрывая глаз от горячей картофелины, буркнул отец.

– А как же ты, Коля? Если ты не поедешь, так тебя на фронт заберут.

– А может, и не заберут, – махнул рукой отец. – Кому мы старики нужны? Мне уж скоро пятьдесят будет. Фронту молодые нужны, там старики только мешаются.

– Не поеду я на оружейный, – обиженно стукнул по столу ладошкой Ваня. – Я доучусь немного и тоже на фронт пойду вместе с ребятами нашими.

– На оружейный поедешь! – строго сверкнув глазами, стукнул по столу кулаком отец. – У нас уже Лешка – брат твой старший воюет. Хватит с нас. Я с заведующим МТС договорился. Он завтра нас с утра ждет, чтобы оформить тебя. Трое вас поедет: Миша Хохлов, Вася Телега и ты. После войны доучишься. Бронь на оружейном вам дадут. Считай, что повезло тебе, туда не каждого возьмут, тем более без профессии. Потом мне ведь никак нельзя из дома сейчас уезжать: пропадут без меня мать с Нинкой.

  Ваня посмотрел на бледную мать с младшей сестренкой и понял, что отец прав, если он уедет, то в доме будет беда. Мать уже не первый год мучалась желудком и вела хозяйство из последних сил, тяжело скрипя зубами от боли в животе, а одиннадцатилетняя Нинка была ещё маленькой, неумелой и глупой. Если отец уедет, тогда всё: мать вообще сляжет, а Нинка пропадет.

– Может и правда поехать на оружейный? – подумал Ванька, шевеля ногтем картофельную шелуху. – Не на гулянку ведь еду, а оружие для фронта делать. Надо ехать, и отец ругаться не будет. Перед пацанами, конечно неудобно, но ведь и мать пожалеть надо, пропадут они без отца. Только вот стыдно после войны будет: все воевали, а я в тылу отсиживался. Да там видно будет, может и с оружейного как добровольцем уйду. Может, успею повоевать. Сейчас главное, чтобы отец не ругался.

  На следующее утро в конторе МТС отец быстро оформил Ванькины документы и посадил его в кузов полуторки, которую заведующий снарядил, чтобы свезти своих рабочих до железнодорожной станции.

     На оружейном Ваню сперва поставили стружку от станков отвозить. Не нравилось ему это дело. Скучное занятие, тоскливо было у парня на душе от работы такой, но потом стали говорить, что с подсобников бронь вроде снимать собираются. Ваня после этих слухов повеселел и чуть-чуть о фронтовых подвигах замечтался. Однако дядя Миша Хохлов скоро уговорил мастера определить Ваньку к себе в ученики. Как работать на токарном станке Ване ещё отец показывал, а как дядя Миша все поподробней разъяснил, так всё у Ваньки и получаться стало. Он так наловчился детали точить, что удивленный мастер уже через несколько дней стал ему самостоятельную работу давать. Сперва с опаской давал, а потом как увидел, что у паренька руки из нужного места растут да голова светлая, успокоился и даже от опытных токарей отличать перестал. Ване токарное дело так полюбилось, что он двенадцать часов работы и не замечал вовсе. Только уж после смены придет в барак и потоскует немного: по дому, по товарищам школьным, но немного лишь, сон дальше тосковать не дает, в миг скрутит, а с утра уж не до тоски, на смену идти надо.

  Четыре месяца так пролетело и приехало на оружейный еще пополнение из Ваниной деревни. Саша Кривой и Федя Сухорук. Они-то и рассказали, что отца Ваньки на фронт днями забирают.

– Пошли к мастеру, – взял расстроившегося паренька за руку Хохлов. – Попросим, может отпустит тебя с отцом проститься и от нас Захарычу поклон передашь.

  Мастер выслушал просьбу мужиков и решительно замотал головой.

– И не просите, – осадил он дядю Мишу. – Не время-то сейчас по проводам разъезжать. Кто план за Ваньку выполнять будет? Вон вчера ещё повышение пришло. Кого я за станок его поставлю?

– Да, ладно Петрович, – не сдавался перед мастером Хохлов. – Мы вон с Телегой еще поднатужимся и сделаем Ванькину норму.

– Нет, – отмахнулся мастер, – не просите, не сделать вам по полторы нормы, а если, и сделаете, то браку наверняка напорете. Под суд захотели?

– Ничего не напорем, – включился в разговор Вася Телега. – Не сомневайся Петрович, все как надо будет. Мы с Мишкой без перерывов поработаем. Отец Ванькин, Николай Захарович – стоящий мужик, он у нас в МТС механиком уж лет десять, поди, работает и в гражданскую к тому же воевал. Неужто он не заслужил с сыном перед фронтом проститься? Отпусти. Будь человеком. Ванька и сам потом за себя отработает.

– Ладно, – махнул рукой Петрович, – черт с вами, пусть едет. Один день даю.