скачать книгу бесплатно
Леди Орк
Алексей Юрьевич Гергенов
На восточных рубежах западной империи девушка Гилни сообщает почтовому инспектору Хруодланду (Роланду) тайные сведения, которые могут спасти мир Средиземья. Они сбегают на восток, туда где через 4 тысячи лет о них будет написана повесть. Обнаруживаются схождения их мира с реальной географией и историей Земли (Южный Урал, Минусинская котловина и др.).Далее, трое молодых людей из нашего мира (двое из которых писали неоконченную рукопись Роланда) попадают в незапамятное прошлое… Они ищут причины современного кризиса в духовно-нравственной сфере.
Часть первая
1. Фактория на дальних рубежах
Людей Запада здесь изначально было меньше, так как мало кто добровольно желал поселиться на столь отдаленных землях. Так что горнодольская колонизация носила, прежде всего, военно-стратегический характер. Кроме военных из свободного населения здесь жили, в основном, торговцы и, может быть, ремесленники. Впрочем, всё необходимое завозилось сюда с «большой земли».
Хруодланд сидел за столом в своей комнате, расположенной в большом здании, где жили офицеры стражи и часть торговцев. Перед ним на простом дощатом столе (метрдотель жалел даже скатерти своим постояльцам) лежала большая книга в темно-красной кожаной обложке. Хруодланд задумался. Сей труд был не раз переписан. Ученые мужи, пожелавшие остаться неизвестными, прибавили в повествование множество художественных оборотов, приблизив тем самым к новым изыскам литературы Объединенного королевства. Чего стоят, например, многочисленные диалоги и, особенно, долгие описания пеших или конных переходов. Они вложили в уста своих героев (и даже в их сознание – в мысли, сны, предчувствия) слова, которые те не говорили…
Ведь оригинальные сочинения очевидцев событий, отдаленных на тысячи, не могли быть столь подробными. Они, наверняка, соответствовали уровню «литературы» того давнего времени: обычно краткие описания основных событий – возможно, корявым языком.
«Прошло уже столько веков! – Хруодланд задумался. – Настала пора рассказать еще кое-что». Он не собирался писать апокриф. Он лишь хотел добавить свое видение этого мира – пока живёт в тех же реалиях, что и герои «Алой книги» (предчувствие скорой катастрофы не оставляло его)
Хруодланду помимо его родного Горнодола случалось бывать и на севере Объединенного Королевства, на землях Ярладольского наместничества. Теперь же судьба скромного сотрудника почтовой службы забросила его на дальнюю восточную окраину, совсем, пожалуй, неизвестную тем, кто вел анналы тысяелетней истории прошлого.
«Я должен написать дополнение к Приложениям, – думал Хруодланд, – особенно к той части, где повествуется «о врагах», или же к разделу «Орки и наречие тьмы»… Вот только как передать это потомкам?»
В дверь постучали. Хруодланд нервно оглянулся, но узнав знакомый стук, приветливо воскликнул: «Входи, Гилни!»
И она вошла… Неприметная на первый взгляд девушка в черной одежде – миниатюрно, но не без изящества сложенная.
И вот, обменявшись, приветствиями, они начали разговор. Наконец дошла очередь до обсуждения мысли, к которой пришел Хруодланд как раз перед тем, как постучалась Гилни. И она высказалась весьма кратко, но немного жестко (в присущей ей манере):
– А ты думаешь, Алая книга обязательно сохранится? Наши далекие потомки не увидят ее в том виде, в каком сейчас ее ты листаешь…
– Но ты же говорила… что после Катастрофы, люди, пусть и не сразу, но узнают о нашем мире, о великих свершениях по объединению Королевства…
– Да, они узнают. Но не с помощью сохранившейся копий Алой книги…
И то, что далее поведала Гилни – с виду обычная девчонка с темными, не очень длинными волосами и в скромной одежде – не то чтобы совсем расстроило Хруодланда, но очень сильно его удивило. Поняв, что знания о мире Средиземья сохранятся таким невиданным способом, он громогласно объявил:
– Но моя история – о нас с тобой, Гилни – тоже должна сохраниться! Вернее, передаться, как говоришь ты…
– Да, – с печальной улыбкой сказала девушка, – не сохраниться, а именно передаться… я должна найти человека, способного воспринять все мои и твои видения… Он будет жить примерно в то же время, что и человек, написавший труды о нашем мире – но не позже самого начала Четвертой эпохи, ставшие доступными всем желающим. Но как наш мир погибал – этого там еще никто не знает.
– Гилни…
– Сейчас ты не знаешь, но я найду способ пробраться туда, в будущее… И наш Восприниматель узнает нашу боль… и нашу радость. Он воспримет всё: и чувство стыда, и радость за наше с тобой хрупкое счастье, чувство отчуждённости от мира обычных людей, и гордость за противление предрассудкам…
Я расскажу ему историю любви человека из дунаданов… Ты истинный человек Запада – пусть лишь по духу и воспитанию. Ты верный слуга Объединённого королевства. Правда, Люди Запада – главный враг моего народа во все времена, если только не считать ваших черных собратьев – морэдайнов.
Но знай: я давно уже смирилась с нашей участью. У нас с тобой невозможная история любви… любви мужчины и женщины из разных народов – людей и орков, тысячелетиями воевавших друг с другом. Огромный груз взаимной ненависти, и даже простого презрения и недоверия лежал между нами. Но теперь мы всё преодолели, Роланд, верно?
– Ты опять меня назвала так… Роланд, а не Хруодланд. Почему?..
И Гилни отвечала ему с той же легкой усмешкой.
– Человек, носящий твое имя, станет очень известен – о нем сложат красивые легенды и даже песнь. Его гибель будет сродни гибели давнего героя ваших преданий. Роланд тоже будет трубить в рог. В скзаниях он остался как Роланд, но истинное имя было сложным, но точно таким как у тебя – Хруодланд. Но сейчас давай не об этом…
Хотя… я знаю много о будущем. И я уже присмотрела себе человека, способного воспринять нашу с тобой историю. Назовём его Перципиент… или Восприниматель. И его пути познания еще почти не замутнены ложью и подлостью. Он остался еще ребенком в деле познания мира – хоть его бывшая девушка и попрекала его этим ребячеством…
Но смог бы ты отринуть вековую неприязнь к оркам, не будь сам в душе ребенком – чистым и самоотверженным? Идущим по зову души, которого людские наветы (и книжные догмы) могут лишь на время сбить с пути, но не отвратить помыслы от истины…
– Надо как-то оформить нашу повесть… – сказал вдруг Хруодланд, спохватившись. – Впрочем… я не понимаю. Если наш материальный носитель, вот эта бумага, не сохранится во тьме веков – как же ты сможешь передать изложение нашей с тобой истории?
– Да, Роланд. В этом и есть самая трудность. Видимо ему, нашему Воспринимателю из будущего, придётся всё ловить на лету, воспринимать последнюю историю Средиземья на уровне чувств и мечтаний.
– Ты сказала «последнюю» историю Средиземья?
– Вполне может так статься… Ибо крах привычного нам мира не за горами, – строго ответила Гилни. – И оттого особенно важно, чтобы история твоей любви ко мне, представительнице векового «ужаса» Средиземья, дошла до будущих поколений, которые забудут всё… Разве что возродится как будто выдуманная летопись о Войне Кольца и ряд почти сказочных преданий о Первой эпохе. Везде орки – неисправимо злые. Но ведь я не такая! Тем более важно, чтобы я, орка, сохранилась в нашей последней истории из гибнущего Средиземья! Об орках написано так много плохого, что хотя бы одна история о хорошей орке – о нашей любви – должна передаться сквозь толщу тысячелетий!
– Многое может исказиться. Если вообще может ему передаться, – возразил Хруодланд.
– Что ж, Ролли, отдохни, – и его черная гостья стремительно встала со стула и покинула комнату.
Хруодланд, задумавшись над тем, почему она назвала его Ролли, встал со своего места: «Она так спешила, что я не успел даже спросить, могу ли я ее проводить?». Он взглянул в окно: уже стояли серые сумерки. Темная фигурка, закутанная в короткий плащ с накинутым капюшоном, стремительно приближалась к сторожевой вышке. До наступления ночи вход и выход из их поселения свободен. Но едва только пробьёт восемь вечера, как стражники закроют тяжелые ворота, сколоченные из толстых елей.
Гилни успела как раз вовремя. За ее спиной четверо стражников потянули неповоротливые створки ворот – по двое с каждой стороны. Вот лязгнул на всю округу железный затвор, и военно-торговая фактория погрузилась в ночь, которая сейчас, в середине мая наступала одновременно с закрытием ворот…
«Надо же, май, а еще холодно», – с неприязнью подумал Хруодланд. – Он пережил первую в этом далёком восточном краю зиму – и как признался одному из офицеров фактории: «Я нигде не видел такой зимы!» Судя по картам (и да и по времени захода солнца тоже ) здесь та же широта, что и на СевероЗападе! Но те земли находятся в несравненно более мягких условиях!
И его мысли перенеслись в недалекое прошлое. Помниться, во время своего визита на Север ему пришлось остановиться на заставе у Моста Арок через северную реку. Но местные жители – коротышки заповедного края – так и не дали ему разрешения на пересечение их границы. Что же, королевский закон суров. Он знал, что знатным летописцам разрешалось-таки пересекать границы Края малоросликов. Ведь именно там, в частных библиотеках Края, и особенно в Забрендии – у тамошних старейшин Брендизайков – хранились ценные дополнения к истории. Но видимо, он Хруодланд, выходец из незнатной семьи, не имел более значимого допуска, чем его удостоверение сотрудника почтовой службы.
Впрочем, со времени поездки на Северо-Запад прошло почти десять лет. Работа инспектора почтовой службы состоит из частых разъездов. И он еще не успел обзавестись семьей. Так случилось, что сейчас, когда иные более проворные его сверстники уже примеривают своих детей к поступлению в университеты, он наконец встретил ту, что осветила его сердце своей звездной высью… Да, он видел при мысли о ней темное ночное небо и редкие звезды… Хотя не должен был того видеть – ибо она не из Дивного народа.
Более того, Гилни не происходила из людей даже самого невзрачного пошиба вроде истерлингов или того хуже, харадцев…
Она была оркой! И сейчас умчалась в свои горы за лесом, где была укрыта орочья деревенька. Да, орки еще жили здесь, на дикой восточной окраине Средиземья! Военный гарнизон был больше озабочен самовыживанием, чтоб как можно быстрее и без особых происшествий отмотать срок службы (обычно четыре года для офицеров) и вернуться на благоустроенный Запад целыми и невредимыми. Поэтому особых зачисток территории они не делали – а орки их не беспокоили.
И Гилни выдавала себя за жительницу одного из поселков местных жителей, окружавших факторию. Здешние люди были потомками части йорлингов, в незапамятные времена ушедшими далеко на Восток и почему-то смешавшимися со своими заклятыми врагами – истерлингами, кибитниками или балхотами… Действительно, они утратили светлый цвет своих волос, но сохранили большей частью облик людей Запада. Так выглядела и Гилни. Черные волосы ее в глазах жителей фактории должны были напоминать не об орках, а об истерлинговской примеси. Благо, в окрестных посёлках истерлингов и даже выходцев из Руна находились тоже немало. Но о деревне орков никто не знал (по крайней мере, никто из жителей горнодольской фактории). Тем более, в орочьей деревни стоял с десяток жилых домов. И все они с легкостью, как догадывался Хруодланд, могли выдать себя за истерлингов, рунцев или даже за потомков йорлингов.
Глаза Гилни даже не были на первый взгляд раскосыми. Впрочем, многие из здешних истерлингов, как присмотрелся Хруодланд, и в самом деле имели такую же светлую кожу, как у аданов – людей Запада…
Так что лишь он один во всей военно-торговой фактории знал эту страшную тайну: с ним, представителем Запада дружит девушка, даже не из младшего народа людей, а из проклятого племени орков!
Его самого уже перестала ужасать эта мысль. Тем более внешне Гилни никак не походила на мрачные описания орков войн прошлых тысячелетий.
Но перед тем, как безоглядно броситься в пропасть любви, она рассказала ему тайну их мира… оказывается, Гилни была еще и пророчицей! А по уровню владения историей Средиземья она была, по крайней мере, на уровне лучшего выпускника столичных школ!
Где маленькая орка успела приобрести такие знания, Хруодланд еще не успел вызнать. Но гораздо более его беспокоили знания Гилни о будущем… Вот что вряд ли найдёшь в королевских архивах – кроме смутного упоминания, что Королевство в его нынешнем виде продержится сто поколений после Войны Конца Третьей Эпохи.
2. Рукопись Роланда. Фактория Мантраорна
18 мая 2651 года Четвертой эпохи.
«Прекрасная орочья дева… В этих словах есть что-то кощунственное и оттого столь волнующее! Я могу долго представлять Гилни: ее фигуру в черном коротком плаще, подходящую к Гостевому дому, черноволосую головку, виднеющуюся из-под скинутого легким движением руки капюшона.
Сколь долго я буду хранить в себе любовь – эту запретную любовь к той, чье имя орк, чей народ считается порождением Тьмы, нашими извечными врагами? Сама мысль о подобном чувстве к представительнице орочьего племени, казалось бы, невозможна; и всякий благородный человек – да что там, вообще любой человек, будь он даже из какого-нибудь самого захудалого племени – должен был отринуть любовь девушки орков, устрашась постыдного чувства к особе ниже своей человеческой природы… Да и слово «девушка» или «женщина» как-то не подходит к названию этих злобных тварей! Но в том, что орки подобны нам и по части продолжения рода, нет никаких сомнений, а значит, представительницы прекрасного пола и у них должны быть… Вот одна и привязалась ко мне: не может без меня жить, навещает почти каждый вечер.
Ничего подобного моему чувству к ней я не находил даже в самых древних и малоизвестных легендах. Да, конечно, известны орки, каким-то образом смешаны с людьми. Но ведь считается, что они были поголовно уничтожены! Да и каким путем происходило это смешение? Вряд ли что-то хорошее можно было узнать из историй этих давних дел, будь они сохранены в людской памяти… Насилие и жестокость – вот что царило тогда…
А как же орки Мглистых гор – неужели, врываясь в людские селения, они только грабили и убивали?
Я мучительно вспоминал всю историю Средиземья – теперь с нового для себя ракурса, – и не находил ничего похожего на мой случай. Вернее, на мой с Гилни случай. Всем известны красивые и величественные истории любви между эльфийками и людьми. И пусть те славные мужи прошлого были выходцами из аданов – наиболее похожего на эльфов племени людей, «общественное» мнение эльфов поначалу не могло принять такой союз. Но ведь там происходил все-таки противоположный процесс: человек – из, так сказать, «среднего народа», не столь благородного как эльфы, но и не так сильно склонного к злу как орки, – повышал свой «статус», сватаясь к эльфийке…
В моём же случае я лишь понижаю своё имя Человека. Неужели, поддавшись тайной и постыдной страсти – час от часу поглощающей всё мое существо, пожирающей мозг и душу, – я буду вынужден смешать свою человечью кровь с презренной оркой?.. А может, всё это лишь предрассудки и вековые заблуждения – и орки ничем от нас не отличаются?
Подобные рассуждения уводили меня глубоко за полночь.
«Мастер Тереншильд, – это метрдотель зовет меня через дверь, – не угодно ли завтрак?» Ах, вот и ночь пролетела за письменным столом… Я поднялся из-за стола, разминая затёкшие руки и ноги…
* * *
В почтовом отделении фактории местный почтальон уже сидел на своем месте. Конторщик Форту – выходец из колоний Королевства на дальнем юге, – смотрит из своей конторки невыразительным серым лицом. Он не то чтобы недоволен мной, но и не сказать, что рад моему появлению. А вот и мастер Эрнил заходит следом: он как всегда бодр и подтянут, поспешно в своей показной доброжелательности протягивает мне руку, но я знаю, что за ним всегда пустота… Его красивые речи – лишь пустая оболочка, под которой лишь равнодушие и презрение ко мне. «Истинный человек Запада» – Ернил давно должен был покинуть такую глухую провинцию как наша фактория – форпост цивилизации среди лесов в предгорьях Восточного хребта. Но что-то держит его здесь. Заместитель начальника почтового отделения – вот его должность! Неплохо для выходца из местных йорлингов, похожих внешностью на людей Запада…
Сегодня опять не было работы. Текущая корреспонденция поступала не каждый день – да и откуда? – местные жители имели мало связей с Королевством. А опись отчётов я завершил уже на прошлой неделе. Скоро приближался срок моего отбытия в метрополию…
Посредине фактории был установлен обелиск: высокий длинный белый камень, устремившийся в небо – символ высшего предназначения цивилизации дунаданов. Я разглядывал пейзаж в окне, откуда виднелась небольшая площадь, в центре которой и высился этот монумент. Деревянные здания, окружающие обелиск, необычайно с ним гармонировали. Но сочетание было странным: словно в дикий край, еще не вышедший из сна деревянных строений, внедрили кусок высокой городской жизни – эту белую скалу, символизирующую сам Горный край с его прибрежными скалами Великого взморья или стройные стены городов на Великой реке Андувий. Вот только в стране Камня – Горнодоле – белокаменных зданий гораздо больше. А здесь, кроме обелиска, здания почты и Гостевого дома – сплошь деревянные строения. У центральной площади фактории стоят еще более-менее приличные дома, часто двухэтажные, с резными балками, подпирающими мансарды и балконы. А ближе к недалекой окраине, у крепостной стены – жалкие хибары, почти такие же, как в прилегающем поселке туземцев в поллиге за крепостной стеной.
Начальник почты Калимах вошел последним. Окинул небрежным взглядом комнату и тут же вышел. «Ни здрасьте, ни до свиданья» – это как раз про него. А впрочем, как ещё жить? Жалованье получает, а работы почти нет. Ведь согласно закону Объединенного Королевства, почта должна быть в каждом зарегистрированном поселении на территории Королевства – независимо от количества жителей и даже от их «качества». Ведь западников (или близких к ним по культуре) здесь почти не сыщешь – кроме стражи и части торговцев. Так что пользоваться почтой могли от силы два десятка человек…
Вывел меня из задумчивости конторщик Форту:
– Говорят, если половодье не спадёт до конца мая, сюда по реке прибудет судно. И ты, уважаемый Хруодланд, сможешь отправиться в метрополию в полном комфорте – на судне…
Конечно, путь по дороге меня не прельщал – я ждал оказии и был готов отправиться в путь с обозом, где будут везти товары и нашу почту. Но путешествие на судне по не проходимым в иное время года рекам здесь, в сердце материка, меня насторожило.
– На судне будет безопаснее… и орки по дороге не нападут, – ехидно заметил красавец Эрнил.
Я невольно вздрогнул. «Он не мог догадываться – не мог!» – убеждал я себя. Но тревога уже вошла в мою душу. «Моя милая девочка Гилни, как бы про тебя не догадались эти злые неверные люди, которых я скоро покину!» – обожгла меня внезапной жалостью острая как молния мысль.
Начальник почты в затерянном краю был для нас не менее важной птицей, чем командующий гарнизоном. Кстати, шутка насчет нападения орков была явно неудачной. Как Эрнил мог догадаться ввернуть это забытое слово – орки? Или он, в самом деле знает, кто навещает меня по вечерам?
После обеденного перерыва пошел дождь. «Если так пойдет дальше, то я, в самом деле, смогу уплыть отсюда на судне», – подумал я, ступая по лужам на немощёной площади.
В конце дня раздался звон колокола. Оказалось, что стражник на сторожевой вышке заметил судно, подошедшее к реке. До нее было около двух лиг. Ведь фактория была построена без расчета на водное сообщение – мелкая речушка царапала в иное время года днище даже плоскодонкам местных жителей, переправлявшихся на другой берег. Моста здесь не было, да и зачем он, если по реке проходит граница – восточная граница Королевства…
* * *
– Мастер Хруодланд Тереншильд, – говорил королевский посланник, чеканя каждое слово, – вам поручено оборудовать новое отделение Королевской почтовой службы в фактории Нимендрамасса. Завтра рано утром судно отправится еще выше по реке – надо спешить, пока не спал паводок. И оно отплывёт с вами на борту.
Признаться, я никогда не слышал названия этой, еще более отдаленной, чем наша, фактории. И в самом деле, она оказалась секретной до недавнего времени. Ведь северный гарнизон находился там уже с осени прошлого года.
Дело в том, что Северное и Южное княжества сохраняли известную обособленность друг от друга. Причина и в далеком расстоянии между Ярладолом и Горнодолом, и в желании потомков Следопытов сохранить свою «самость». Две родственные ветви Людей Запада издавна не всегда ладили друг с другом. В своё время флот Горнодола сильно запоздал в Серебристую Гавань (когда последний князь Архедана потерпел поражение от Короля-Чародея) – иногда считается: из-за интриг горнодольцев, опасавшихся его притязаний на власть в Южном княжестве. Тем более прецедент уже был: в середине того же двадцатого века Третьей эпохи князь претендовал на корону Горнодола, но царедворцы Юга нашли тогда отпрыска боковой ветви южной династии…
Так и при колонизации восточных рубежей между двумя частями Объединенного Королевства шла конкуренция. Но поскольку королевство всё же было единым, почтовую службу решили привести из ближайшей фактории, пусть она и была основана горнодольцами. Оказывается, в прошлом году ярладольцы с севера спустились в этот край. И примерно в ста лигах выше по течению реки Митлонды построили крепостцу. Но от ближайших светлодольских поселений ее отделяло гораздо большее расстояние. Поэтому королём было принято разумное решение – почтовиков направить из ближайшего поселения западников, то есть из нашей фактории Мантраорна. Благо там уже имелся ценный специалист почтового дела с высшим образованием, то есть я, Хруодланд Тереншильд».
3. Короткие проводы
Фактория, основанная колонистами из Ярладола, находилась за лесом, потому колонисты в обиходе ее называли Залесской – взамен мудрёного туземного названия Нимендрамасса.
Дело в том, что фактория Мантраорна, где Хруодланд прожил почти год, находится почти на границе между равниной и густыми лесами. Но дальше к востоку протянулась гряда гор, покрытых лесом. Фактория же северян по сравнению с форпостом горнодольцев, находилась глубоко в лесах. Поэтому термины Залесская фактория или просто Залесье для нее и мест, к ней прилегающих, стали входить в лексикон подданных Королевства.
Здесь остаётся неясным вопрос, никак поначалу в рукописи Хруодланда не обозначенный: зачем Королевство стремилось расширить свои границы все дальше на Восток? Ведь экономически в том не было никакой необходимости. В пределах уже освоенных территорий были такие же густые леса, причём – гораздо ближе к основным водным артериям вроде Андувия и ближайших к нему притоков. Впрочем, речка Митлонда соединялась с бассейном Андувия системой волоков, прорытых между истоками притоков более крупных рек – обычно на возвышенностях в районе водоразделов. А в половодье волоки были проходимы для плоскодонных судов без собственно волока – благодаря небольшим каналам, заполнявшимся водой каждую весну от стаявших снегов. Так что горнодольцы приступили к освоению востока очень основательно. Вот только зачем? Хруодланд не раз задавался эти вопросом. Но государственное поручение, предписывающее ему немедленное отплытие в еще более восточную факторию, как нельзя лучше совпало с его искренним интересом к географии неизведанных земель, неизведанных для цивилизации Запада.
«За Восточным хребтом должна была открыться поистине удивительная страна!» – предполагал Хруодланд.
Но как быть с маленькой оркой? Дело в том, что по предварительному плану она должна была сбежать вместе с ним на Запад. Но теперь его путь изменялся в прямо противоположном направлении. Захочет ли она с ним отправиться туда, где по обычным представлениям царят лишь дикость и запустение? Где находится только одна свежеиспеченная колония королевства, да и та основанная более отсталыми ярладольцами? Ведь Гилни мечтала увидеть величественные дворцы, каменные набережные городов, взморья блистательного юга Горнодола – Великое и Долгое, познакомиться с музеями, библиотеками приморских городов, побывать в Золотом дворце светловолосых коневодов…
Но теперь эти планы откладывались на неопределённое время…
Когда судно отходило, на пристани среди прочего народа виднелась и маленькая фигурка, закутанная в черный плащ. Гилни стояла отдельно от прочих, ведь ее сородичи-орки не общались с пришлыми западниками. На пристани собрались в основном поселенцы из фактории, а жителей близлежащих поселков в такое раннее утро почти не было, кроме заинтересованных лиц, промышлявших торговлей.
Торговцы, рискнувшие погрузить свой товар на судно, провожали своего подручного – маленького вертлявого человечка – полуистерлинга-полугорнодольца по имени Галм. Он отважился принять под расписку на свое имя грузы, передать их в новой фактории и вернуться назад с выручкой, чтобы затем распределить ее между скинувшимися на коммерческий груз. Неведомыми нам путями он еще вчера вечером прознал об отправлении скорой экспедиции и сумел договориться со многими торговцами и даже с парой-тройкой торгашей из местных, живших за пределами стен фактории.
На борт судна кроме Галма взяли еще кого-то из в местных истерлингов, как знающих местные языки (Хруодланд мельком заметил недобрый оскал редких зуб одного из них, что-то недоброе ему почудилось в этом, хотя это были туземцы, давно покорённый народ, могущий нам только подчиняться). Ведь этот водный путь вверх по течению был еще неизведан. Ярладольцы проникли туда сухим путем из гораздо более северных мест. А посланникам Горнодола предстояло проложить водный путь и присмотреть вдоль реки места для будущей дороги – ведь половодье скоро схлынет…
4. В Залесской фактории. Продолжение рукописи Роланда
«Путь на вёслах, иногда под парусом по извилистой даже в половодье речке был скучен и однообразен. Никаких происшествий река нам не приготовила. Берега пустынны – да и что разглядишь, если на большей части пути берег с обеих сторон порос деревьями и ивовым кустарником… Я, как почтовый инспектор, чьи обязанности наступят только в пункте прибытия, сидел всё больше в каюте. Штурман же и размётчики дороги находились всё время на палубе. Но нахлынувший в середине мая холод заставлял меня мёрзнуть даже в каюте…
Наконец, на третий день пути, после двух ночевок (когда судно останавливалось на стоянку у берега) мы заметили горы, поднимавшиеся далеко на востоке. Над высокими елями виднелись лесистые вершины. Всё, как я и читал в путеводителях по Средиземью: недалеко от истока Митлонды находился Восточный хребет, вернее, ее самый ранний исток зарождался на вершине одной из этих гор. Вот только этими горами карты и заканчивалась. Что же лежит дальше на востоке?
Ярладольцы встретили нас хмуро. Несколько высоких людей в черных плащах стояли на пристани. Я окинул взглядом одноэтажные бревенчатые дома, окружённые не крепостной стеной, а деревянным забором чуть выше человеческого роста… По сравнению даже с фортом Мантраорна, всё здесь выглядело еще более убого.
«Главное, не останавливаться, – говорил мне Галм. – Надо идти и идти дальше в своей работе, пусть что-что недоделано и потом придётся исправлять. Главное: навёрстывать, не упускать время. В этих краях короткое лето. Осень почти вполовину короче западной, это я про Ярладол говорю, хотя он на Северо-Западе. А уж горнодольская осень тем паче теплее. А какая здесь зима?! Да вы сами убедились, это же Дикий Восток: здесь всё не по-людски!».
И он хитро и выжидающе посмотрел на меня. Я догадался, что Галм прикидывает, считаю ли я его в чем-то сходным с жителями «дикого востока», пусть он сейчас и противопоставил себя восточникам. Но испытующему взгляду торговца я не придал тогда особого значения.
* * *
Мы уже три недели жили в самой восточной фактории Объединенного Королевства. И, несмотря на начало лета, стали торопиться. Начальник гарнизона Залесского форта в самом начале задал напряженный темп работ: в здешних краях быстро наступает осень, а за ней зима; надо всё успеть за пять месяцев, до начала ноября… Но потом он в лучших традициях вырождающейся знати ушёл в запой: ездил охотиться, затем ночевал неделями в лесных сторожках, изредка присылая к нам курьеров с сообщениями, что задержится ещё – для заготовки дров…
Мы уже три недели жили в самой восточной фактории Объединенного Королевства. И, несмотря на начало лета, стали торопиться. Начальник гарнизона Залесского форта в самом начале дал установку: в здешних краях быстро наступает осень, а за ней зима. Надо всё успеть за пять месяцев, до начала ноября… Но потом он ездил охотиться, ночевал неделями в лесных сторожках, изредка присылая к нам курьеров с сообщениями, что задержится ещё – для заготовки дров. Так что королевская канцелярия назначила комендантом (и единоличным управляющим всего Залесья) пожилого человека под старинным горнодольским именем Эльдакир…
Но пока мы были предоставлены сами себе… работа шла ни шатко, ни валко. Но вдруг Галм – этот истерлинг-полукровка – взял на себя функции главного распорядителя работ. Похоже, ему это было выгодно – ведь он отвечал за товары купцов форта Мантраорна, за их сохранность. А без мощных крепостных стен рушился весь их план по сбыту еще нераспроданных грузов (и надёжному хранению скупаемых местных товаров).
Судно покинуло Залесскую факторию. Оно поспешило вниз по реке – пока не схлынула весенняя вода. Скорей всего, нас оставили здесь на целый год, – подумал я расстроено. Но именно на следующий день новоявленный комендант форта Эльдакир посвятил нас в секретные планы и мы стали размечать участки под будущий город…
«Как это? Город не предполагалось сделать даже из Мантраорны, а тут еще более отдалённое поселение – и сразу город», – подумал я. На наш немой вопрос (а кроме меня в кабинете коменданта сидело еще три человека, приплывших на этом же судне из самой метрополии), Эльдакир сказал лишь, что конечная цель пока не должна нас волновать. Главное текущая задача более чем ясна: планировать местность под постройку города средних размеров, и до осени построить внешние стены.
Тут я догадался, что это поручение могли привезти с собой мои спутники. Но с другой стороны, в эту секретную цель мог быть посвящен наш комендант изначально – еще при основании Залесской фактории прошлой осенью. А сейчас пользуясь благоприятной навигацией, прислали по воде нужную технику, опытных инженеров и рабочих, а заодно по пути прихватили и меня…
В общем, работы было непочатый край. Так что я, против ожидания, особо и не терзался мыслями о разлуке с моей маленькой оркой… не до того было.
Вначале всё было вроде просто: размётчики отмерили квадраты верёвками, натянутыми между колышками, вбитыми в землю. И в соответствии с какими-то своими правилами определяли, где чему быть: У получившихся прямоугольников они установили шесты с прибитыми к ним табличками. На одной значилась «Ратуша», на другом «Школа»… Затем я прочитал надписи: «Военная канцелярия», «Комитет Лесного хозяйства», «Министерство сношений с туземцами». Далее зачем-то следовала «Резиденция министра сношений с туземцами». Но еще более удивлял соседний веревочный прямоугольник: «Аппарат министерства сношений с туземцами»!
