скачать книгу бесплатно
Пока я недоумевала, Ксения заверещала во весь голос:
– Димон, ты охренел? Ты что творишь?
И с задней парты раздался почти рык:
– Димон, какого черта ты трогаешь мою девушку?!
Я неуместно хмыкнула. Видимо, Ксения Дробыш встречается с Антоном Васильевым. Тогда он немного поздно спохватился: то есть до этого поцелуя его все устраивало, или он действительно не видел, что происходило? Или же не хотел связываться с этим отмороженным щенком из-за какого-то там пальца под юбкой любимой? Жуковский равнодушно показал одногруппнику средний палец и будто разрешил всем присутствующим:
– Теперь начинаем слушать про ценные бумаги.
Я схватила ртом воздух и вовремя отвернулась к доске, чтобы взять себя в руки. А что еще делать, кроме как проигнорировать? Бежать в деканат и катать заявление о неприличном поведении? Можно, конечно, но на отчисление не тянет. А если этого беса не отчислят, то до конца года он меня живьем сожрет.
Зато на лекции в кои-то веки никто не перебивал – и на том спасибо. Поэтому я рассказывала материал, а проклятия орала молча, иногда спотыкаясь взглядом на Жуковском. На самом деле каждый преподаватель должен пережить самую худшую в своей карьере группу, чтобы все остальные студенты потом казались адекватными.
– Смерть Жуковскому, смерть гниде! Завернуть бы его в облигации, накрыть акциями и сжечь! – Я и сама не заметила, как снова завела ту же волынку.
Друзья, конечно же, внимательно слушали и готовились заново поддерживать. Но вдруг со стороны раздался голос:
– Жуковский? Как тот самый?
– Как поэт? – предположила я, пытаясь проявлять доброжелательность к девушке, которую мы больше никогда не увидим.
– Нет, как Юрий! – восторженно отозвалась она. – Ну тот, у кого завод по переработке и конструкторское бюро!
Я внимательнее посмотрела на Иру-Инну и покачала головой, неуверенно выдав:
– Возможно, его отец, отчество этого отморозка я не помню. Ты его знаешь?
Она в задумчивости надула свои объемные пельмешки, а потом призналась:
– Один раз видела на элитной вечеринке. Ох, знали бы вы, каким сложным путем я туда попала! Но мужик какой… Причем разведенный! У него сын есть – кажется, институт уже заканчивает. А этот – солидный, лощеный, денег куры не клюют… – Она зажмурилась счастливой кошкой, а финал ее речи стал неожиданностью: – Но, сука, не дается. Давайте уже коньячку закажем, а?
Мишаня поцокал языком. Дошло до местечкового мачо, что все его прекрасные телеса проигрывают в конкуренции с заводами-пароходами. Она за него полчаса назад замуж бы пошла, но если вдруг встретит побогаче, то с радостью променяет каменный пресс на такой же твердый кошелек. Юную девушку даже возраст обсуждаемого объекта не смутил, а тому должно быть хорошенько за сорок. Но почему-то в ее коротком рассказе несостыковок я не заметила. Если отец Дмитрия – крупный бизнесмен, то наскоком его каждая желающая не оседлает. Уж особенно такая силиконовая. Наверняка не того уровня птица, чтобы бросаться на любую согласную. Если воротила и женится во второй раз, то на лучшей из лучших, меркантильные пустышки пролетят мимо. Вот пусть мой закадычный друг и сделает выводы, как поступают люди, которые на самом деле себя уважают. А спать с каждой – это скорее об отсутствии брезгливости, чем о мужских победах. Но пока Мишаня сам до этой мысли не допрет, ему ничем не помочь.
Мы с Асей оставили странную парочку для выяснения несуществующих отношений и разъехались по домам. Услышанное о Юрии Жуковском сразу вылетело у меня из головы. Какая вообще разница, кто там отец этого избалованного придурка?
Глава 3
На субботний ужин к родителям можно и не ехать, но это всегда чревато последствиями. Сошлешься на занятость – они перенесут встречу на «удобное для всех время», которое уже точно будет всем неудобно. Скажешь о плохом самочувствии – соберут приготовленную еду в контейнеры и толпой примчатся куда угодно, чтобы «позаботиться о больном ребенке». На самом деле у меня замечательные родители. Не без недостатков, но у кого их нет? Они нам с сестрой с детства демонстрировали пример по-настоящему теплых отношений. И мозг выносили лишь в рамках настоящей заботы – подобным грешат даже самые идеальные люди.
В квартиру я вошла последней. Все уже расселись вокруг большого стола, мама заканчивала приготовления, а папа продолжал речь, которую начал еще до моего появления:
– Ну вот не подфартило нам с сыновьями! Мать, слышишь? Надо было третьего заводить, точно бы пацан получился!
Юлька отреагировала громким смехом.
– Началось! То есть нас с Аней тебе мало?
– Не мало, а даже как-то многовато, – отшутился отец. – Но вот немного жаль, что наша звучная фамилия канет в небытие. Крамские – это вам не какие-нибудь Сидоровы! Обидно, что фамилия гениального художника так и не передастся по наследству…
– Па-ап, так мы же не потомки того самого Крамского, – весело перебила сестра.
– А черт его знает. Может, через десятое колено и родня! Ты теперь вообще Бабых, тебе слова не давали, – отрезал он и глянул на Сергея: – Без обид, зятек, но старику можно говорить все, что в голову придет. Анька тоже замуж выскочит, и все – конец Крамским. Привет, дочурка! – Это он уже адресовал мне, не сделав ни малейшей паузы для перехода от одной мысли к другой.
Я подошла, чмокнула его в щеку, приветливо кивнула сестре и направилась к своему месту. И раз мое появление пришлось в разгар диалога, то подхватила:
– Так я поэтому замуж и не выскакиваю, пап. Собираюсь нести гордую фамилию Крамских до гробовой доски!
Мама, ставя салатницу на стол, нахмурилась.
– Все шутки шутишь, Анечка, так ведь и дошутиться можно! Лично мне на фамилию плевать, потому что внучата и есть наше продолжение, – она посмотрела на возящегося в стороне очаровашку Андрейку, потом потрепала за щечку почти лысенького Антошку, который сидел на руках у Юли. – Для бабушки и дедушки только в ваших детках счастье!
Видимо, мы с сестрой им счастья уже не приносим. Подавай свежую кровь и новые души, еще не подпорченные детскими травмами. Справедливости ради, на моих племянников без умиления смотреть невозможно. Старшего назвали в честь нашего отца, а младшему дали имя второго дедушки. Но светловолосый и непоседливый трехлетка Андрейка очень походил на Сергея, а малышок Антон, сейчас радостно пускающий пузыри, все больше напоминал мою родню. Понятно, что с годами внешность мальчишек может сильно поменяться, а в таком возрасте почти все детишки вызывают приступы нежности. Даже если они Бабыхи.
Я вернулась к недавней теме:
– Мам, ну детьми я могу обзавестись и без мужа. Когда созрею – возьму и подарю тебе на день рождения внука, нянчись на здоровье.
– Уже перезрела, – забурчала она, садясь рядом с отцом. – И снова эти твои глупые шутки. Вот что ты будешь делать в моем возрасте по субботам с такой же радостью, как я жду вас? Перечитывать свою диссертацию?
Пожав плечами, я ответила:
– Почему бы не перечитать, когда так хорошо написано? Ладно, мам, уговорила! Сейчас поем, выйду на улицу, схвачу за горло первого попавшегося мужика и замуж за него выйду. Только потом не придирайтесь к выбору, в темноте ведь не очень разглядишь.
Обычно веселый отец подобного юмора не оценил:
– Чтобы через месяц развестись? Ну уж нет, такого мое сердце точно не перенесет! Семью создают раз и на всю жизнь! Так что извольте, Анна Андреевна, представить нам зятя не хуже Сергея! Дело же не в том, чтобы настрогать детей, надо еще создать им здоровую обстановку. Бросьте вы салаты, особенно это кормящих матерей касается! – Он снова заулыбался, когда Юля пересадила малыша в манеж и вернулась к столу. – Ешьте уже курицу, я по новому рецепту замариновал.
Мама заворчала, поскольку сегодня за салаты отвечала она.
Курица была бесподобна, но удовольствию мешал привкус от разговора. Они ведь будто и не давили сильно, но в душе каждое слово оседало пылью, и дышать становилось все труднее. Меня даже Золотой Сереженька начал раздражать и хотелось отыскать в нем хоть какой-то недостаток, словно именно он был во всем виноват.
– Анют, ты не слышишь, что ли? – громче позвала мама. – Я говорю, возвращайся домой. Ваша с Юлей комната пустует. Зачем тратить столько денег на аренду, когда есть где жить? Уж до замужества точно удобнее оставаться здесь. Хотя бы с отцом будем спокойны, что ты хорошо питаешься.
– Мне там до работы ближе, – уже в который раз объяснила я. – До сих пор с ужасом вспоминаю, как раньше добиралась отсюда.
Через пару встреч эту тему снова поднимут и получат такой же ответ. Я после коротких субботних ужинов не всегда ухожу в хорошем настроении, а слушать подобные разговоры постоянно выше моих сил. Свято верю в то, что взрослые дети должны жить отдельно даже от таких замечательных мам и пап, просто замечательность родни с расстояния четче видно. А уж когда я сняла малюсенькие апартаменты в четверти часа ходьбы от университета, последних сомнений не осталось. Тесно, дорого, без маминых завтраков, зато живу сама по себе и без круглосуточных нотаций – красота!
Мои воскресенья обычно делились на равные части. Первую треть дня я проводила на разобранной кровати в позе морской звезды. Потом резко вскакивала, вспомнив о делах, и переходила ко второму этапу: привести свое маленькое жилище и себя в порядок, подготовиться к занятиям. А вечером обычно занималась моральной настройкой. Ведь в понедельник у меня по расписанию три пары: сначала тихие бухгалтеры, затем шумные, но забавные коммерсанты, а завершающим этапом идут финансисты, которых приличными словами не опишешь.
Новый день вошел в раздел скорее правила, чем редкого исключения. Жуковский на этот раз уселся за первую парту, но быстро заскучал. Вынул смартфон, засунул беспроводные наушники в уши и вальяжно развалился на стуле, направив задумчивый взгляд в окно. Видимо, тема фьючерсов ему известна, раз он даже не счел нужным слушать лекцию. Любой преподаватель с инстинктом самосохранения на моем месте просто сделал бы вид, что не заметил. Не мешает другим, сидит тихо – за одно это хочется отвесить низкий поклон. Однако я свой труд уважала, тщательно готовилась к каждой паре и обязанностями не пренебрегала – соответственно, мне было важно, чтобы присутствующие в аудитории не игнорировали мои усилия.
– Дмитрий! – позвала я, закончив объяснять первый раздел. – Будьте добры, изобразите, что вы присутствуете, или покиньте аудиторию.
Если парень и слушал музыку, то негромко, поскольку сразу меня расслышал и, бросив удивленный взгляд, вынул наушник из уха. Всегда слишком невозмутимый. Если бы он хоть изредка волновался или заметно нервничал, было бы проще составить его психологический портрет. Но нет, этот гад всегда придерживался прохладно-отстраненной интонации, даже когда произносил невозможные вещи:
– Анна Андреевна, вас раздражает, когда вы не в центре внимания? Простите, не знал. Отныне буду смотреть только на вас и иногда кивать. Сойдет? – Развернулся в сторону доски и снова потянул наушник к уху.
Вот сейчас точно нельзя было злиться, ни в коем случае! Но сдержаться не получилось. Тем не менее успела напомнить себе, что я здесь – взрослый ответственный преподаватель, поэтому не имею права говорить со студентами на их языке. Я потом Мишане и Асе буду пересказывать эту сцену в правильных словах, а на лекциях надо каким-то невероятным образом обойтись без матов:
– В ректорате уже обсуждают запрет на использование сотовых телефонов во время занятий, – отчеканила я сухо. – Надеюсь, ваш случай станет последним аргументом, и все студенты будут перед парой сдавать свои сотовые.
– Сдавать? – он будто заинтересовался и уставился на свой смартфон в красном чехле. – Рискованное мероприятие, Анна Андреевна. Мой стоит больше, чем вы в квартал зарабатываете. Зачем вам такой соблазн?
Я нервно сглотнула. А кого винить, кроме себя? Сама начала эту перепалку, зная, что к хорошему не приведет, самой теперь и заканчивать. Но раз он посмел поднять такие темы, то почему нельзя мне? И немного порадовалась, что сумела сделать голос мягким, почти ласковым:
– Дмитрий, если вы лично заработали на дорогой телефон, то примите мое уважение. Если же его вам подарили, то какой смысл сравнивать его цену с результатами чужого труда? Ощущаете разницу между «сам» и «добрый папа»? Еще нет? Тогда тема о фьючерсах может вам помочь. Вдруг когда-нибудь решите и сами чего-то добиться?
После этого я приготовилась уже к любому выпаду: раз подняла градус, то отдача может быть еще более мощной. Однако Жуковский хмыкнул, бросил наушники на стол и выдал:
– Зачет, Анна Андреевна, я весь ваш.
Значит, с подарком я угадала. Но кто он такой, чтобы выставлять мне зачеты?! Хотя финал меня устроил – уж точно лучше драки, потому я прикусила язык и вернулась к лекции. Странное дело, но Жуковский пододвинул тетрадь и приготовился послушно записывать. Он не рисовался перед одногруппниками, ведь мог накидывать и накидывать, если бы ставил цель их развеселить и довести меня до белого каления.
К сожалению, в этом зверинце не только у него имелись зубы, а наша короткая перепалка раздраконила остальных. Зоя Канерская выкрикнула с задней парты:
– Раз разговор зашел, скажите, какая зарплата у преподов? Интересно же!
За ней тотчас подхватил Ярмилов:
– Да! Анна Андреевна, сколько? Вдруг я потом решу не в отцовский банк идти, а в универе остаться! Полмиллиона или меньше? Хоть намекните, чтобы я определился!
Ну как же без скрытых издевательств? Я медленно вдохнула. Сейчас надо спокойно отрезать, что это не их дело, но неожиданно голос вновь подал Жуковский:
– Завалитесь уже, мешаете мне узнавать про фьючерсы. Так и помру с пострадавшей самооценкой, потому что мне телефон добрый папа купил.
Очевидно, что его просто раздражал шум, но после такого смешного заявления все действительно предпочли притихнуть. Тяжелый человек был сложен не только для моего восприятия, он на всех оказывал парализующее воздействие. Если «Димону» сейчас не прет веселиться – значит, никто веселиться не будет.
Зато отстрелялась! Теперь могу наслаждаться жизнью до самого четверга.
А вечером я потела на тренажере под присмотром Мишани, но между подходами не забывала ругаться:
– Козлодои, блин! А у этого реально отчество Юрьевич, то есть тот самый мужик и есть его папаша. Хотела бы я посмотреть в глаза людям, воспитавшим такое чмо!
Мишаня сразу попытался направить мою энергию в правильное русло:
– Давай, Анютка, подкачаем тебя, чтобы потом ему одним ударом челюсть снесла! Благое дело для всего человечества!
Лежавшая под штангой Ася зачем-то начала анализировать:
– Они сами не понимают, как выглядят со стороны. Ты воспринимаешь их выпады на свой счет, но дело вовсе не в тебе.
– Так я о том и говорю! – возмутилась я. – Любой преподаватель для них пустое место. Они берут наши знания и тут же о нас забывают, как какие-нибудь машины по переработке пластика. Удивляюсь, что некоторые из них хотя бы мое имя-отчество запомнили. А этот жук меня бесит просто до дрожи! Такое ощущение, что если подойду и воткну ему ручку в глаз, он выдаст что-нибудь типа: «Сказали бы сразу, что вас мой глаз раздражал, я бы сегодня пришел без него».
– Работай над собой, а не над ними, – посоветовала подруга. – Это с твоей самооценкой что-то не так, раз ты об этих хамах думаешь чаще, чем они о тебе. Жуковский забывает про тебя сразу, как только покидает аудиторию, а ты с ним круглосуточно живешь! Думаешь, прямо сейчас он своим друзьям так же взахлеб пересказывает новости о какой-то Анне Андреевне? Нет, тебя для него не существует, а ты с ним ешь, спишь и вон даже потеешь на тренажерах!
Какая примитивная в своей очевидности мысль, но почему-то мое внимание никто до сих пор на этом не заострял. Ведь как точно сказано! Я зациклилась на них, и тем самым только подчеркиваю свою ничтожность. А бетонная самооценка сомнений не оставляет. Таких людей не зацепить, потому что у них нет крючков, а провалы они констатируют с той же легкостью, с какой и победы. Это его «зачет» было брошено как признание поражения, но с такой высоты, что меня чуть не пришибло. Так чего я ною, когда следовало перенять модель поведения существа, которое охреневает от самого себя?
Эти чертовы финансисты – подарок судьбы, настоящий тренажер не хуже Мишиных! Два следующих занятия у четверокурсников прошли идеально, я просто одергивала себя, когда ощущала, что в груди снова что-то напрягается. Перебивали глупыми вопросами или пытались увести от темы – спокойно отвечала, что в семь часов по четвергам у меня консультации. Милости прошу, как говорится, хотя на личные вопросы я не буду отвечать и там. Тот, кто во время лекции отвлекался на посторонние дела, моим елейным голосом получал самый сложный доклад на ближайший семинар. Справятся, конечно, потому что дураков среди них нет – заодно причинно-следственные связи выстроят. Ясно, что не всегда будет так легко, пока везло с общим замешательством – студенты не понимали, что на меня нашло. Чуть позже этот зверинец адаптируется и подкинет мне еще кучу проверок на стрессоустойчивость. Но, кажется, я могу научить их меньшему, чем они меня. Если повезет на этом пути, то поймаю тот же дзен, что и Дмитрий Жуковский, об которого когти не поточишь. А уж после финансистов я даже сумею преспокойно общаться с родителями об отсутствии мужа.
Глава 4
В начале ноября рабочая нагрузка заметно возрастает. Уже и на консультации приходит все больше студентов: кто хочет побыстрее закончить и защитить курсовую, кто спешит пересдать проваленную тему, чтобы в итоге вытянуть мой предмет на автомат. На парах тоже снижать темп недопустимо, дабы остальные учащиеся вспомнили о грядущей сессии. Но Мишане во время тренировок мои стенания по барабану – он превратился в машину по созданию идеалов, даже меня жирдяйкой начал обзывать, хотя по всем параметрам я скорее ненормально тощая. Вероятно, с другими клиентками он строит общение в более мягких тонах, иначе всеобщую женскую любовь к нему не объяснить. Мы же с Асей – не способ заработать, а настоящие друзья, поэтому не видать нам спуску и не слыхать тактичных слов.
Уже после звонка, идя к нужной аудитории, я остановилась в пустом коридоре, огляделась и наклонилась, чтобы потереть ноющие после вчерашних зверств икры. Сейчас отдала бы что угодно за удобные кеды. Еще в самом начале работы, будучи новым ассистентом кафедры, я внимательно приглядывалась к более опытным коллегам и пыталась не слишком выбиваться из общего стиля в одежде. Если даже пожилая Мария Игнатьевна носила туфли на каблуках, то молодым подобное вовсе не должно быть в тягость. Строгие блузки, узкие юбки-карандаши и приталенные пиджаки добавляют образу необходимой официальности. И мне всегда нравилось, как я выгляжу. Не будь в моей жизни тренера Мишани, сейчас и в голову бы не пришли фантазии о растянутых трениках и удобной обуви, а каблуки не показались бы орудием пытки. Прикосновение к ноге вызвало тихий стон от секундного облегчения, но расслабиться я себе не позволила. Выпрямилась, провела пальцами по волосам и убедилась, что ни одна прядь не выбилась. Но до того как сделать следующий шаг, по непонятной причине вновь обернулась и сильно вздрогнула. Жуковский, похоже, свернул от лестничного пролета, а потом застыл метрах в пяти и ожидал, когда я приму более приличную позу. Судя по слегка растянутым в улыбке губам, вид моей пятой точки парень не воспринял болезненным ударом по своей незрелой психике.
– Опоздал, простите, здрасьте, – бросил он и продолжил путь. Мог бы на этом и закончить, но после короткой паузы зачем-то добавил: – Вижу, вы тоже не спешите. Ни в чем себе не отказывайте, Анна Андреевна, я никому не скажу.
Я сжала челюсти так, что аж зубы заныли. Да, сама виновата, не сдержалась, едва ли не раком тут загнулась. Но я ведь тоже человек! Чего стыдиться? У каждого в жизни может попасться жестокий друг с его кошмарными тренажерами! Однако раздражение выплеснулось на другого виновного:
– Дмитрий, студенты должны быть в аудитории до прихода преподавателя!
Он обернулся и с усмешкой ответил через плечо:
– Форс-мажор. Какой-то мудак поцарапал на парковке мою тачку. Если это были не вы, то к вам у меня нет вопросов.
От возмущения на мгновение потеряла дар речи. Я ему кто? Подружка, чтобы таким лексиконом сыпать?! Он ничего не перепутал? Но Жуковского моя реакция не интересовала – он уже распахнул дверь и проявил издевательскую галантность:
– Прошу, Анна Андреевна. Или вас на ручках донести?
Подождал немного, но поскольку я не ринулась принимать предложенную помощь, коротко пожал плечами и прошел первым. Отомстить я смогла только тем, что и на его пятую точку бросила взгляд! Конечно, в таких комфортных джинсах и явно удобных брендовых кроссовках легко рассуждать. Я ведь его шаги даже не услышала, настолько мягкая у обуви подошва. Интересно, а если бы я спятила и согласилась поддержать шутку, то донес бы? Скорее всего – и бровью бы не повел от реакции одногруппников.
Вдох и выдох, пора начинать следующий этап. Мой уверенный голос ничем не выдавал недавний всплеск эмоций:
– Доброе утро! Сегодня начнем с обещанной самостоятельной работы по последнему разделу, а потом перейдем к докладам. Да-да, Богдан, я помню о вашей просьбе – лаборант чуть позже принесет оборудование для презентации.
– Опять самостоятельная… – недовольно выдохнули сразу несколько голосов.
– Замотали эти японские свечи, в них черт ногу сломит! Кому они вообще нужны?
– На всех парах контрольные, как сговорились!
Я не обратила внимания на стенания. Это вообще не дело студентов – выстраивать грамотный учебный процесс и вовремя отслеживать провалы в уровне успеваемости. Уж особенно Ксении возмущаться не положено, она же вроде на пятерку автоматом претендует – неужто думала, что получит оценку за красивые глазки?
Жуковский снова сел за первую парту – скорее потому, что остальные заняли до его появления. Галерка обычно забита, там проще отвлекаться и обсуждать посторонние темы. Но Дмитрий редко трепался с товарищами: когда было неинтересно, то пялился в окно, а когда ему хотелось поболтать, то в собеседники он выбирал самого неподходящего человека – преподавателя. Открыл тетрадь, выдрал из середины листок и на этот раз поддержал общее негодование:
– Надеялся хоть тут выспаться с открытыми глазами… – Он поднял взгляд вверх и заметил, что я как раз смотрю на него. Бегло улыбнулся и начал новое представление, от которых я за несколько недель успела отвыкнуть: – Давно хотел спросить, Анна Андреевна, а почему именно вы ведете у нас рынок ценных бумаг? Не поймите неправильно, но вряд ли у вас есть брокерский счет и миллионы чистого дохода от трейдинга. Разве не надо сначала стать экспертом, а уже потом учить?
Остальные студенты притихли в заинтересованном ожидании продолжения любопытной сцены. Не поддаваться на провокации! Наоборот, расслабиться и вспомнить: передо мной экспозиция зубастых тварей. Странно, что вопрос о компетентности они раньше не подняли, а то ведь могли прямо первого сентября об этом завопить. Брокерский счет у меня был – я не позволила бы себе объяснять практические аспекты, не узнав на собственном опыте основные принципы. Но, по понятным причинам, закинуть я туда смогла совсем небольшую сумму, которая сейчас лежала в облигациях и из глубокой просадки радовала регулярным купонным доходом. Однако любая отсылка к правде прозвучит жалким оправданием, потому я заговорила о другом:
– Какое дельное замечание, Дмитрий. Ваша группа может обратиться в ректорат с претензиями. Пусть о ценных бумагах вам рассказывает долларовый миллионер. Джордж Сорос как раз ничем не занят. Денежно-кредитную политику обязан преподавать глава Центробанка, для лекций по макроэкономике не мешало бы прийти президенту. Не соглашайтесь на меньшее, пусть вас учат только лучшие эксперты в своих областях!
Жуковский неожиданно рассмеялся:
– А на физкультуру пусть нам выпишут трехкратного олимпийского чемпиона. Я понял вашу мысль. Заткнулся.
Он со мной закончил, а я с ним нет:
