скачать книгу бесплатно
– А как же покупательница, которая просила меня эти платья отложить? – кротко спросила Маня.
Дама стрельнула глазами в спутника, и тот сунул в Манин нагрудный карман стодолларовую купюру.
– Хорошо, – согласилась Маня, вздохнув делано-печально, – постараюсь выкрутиться перед ней.
Спутник Дамы, не моргнув, выложил за платья кругленькую сумму.
Маня упаковала для Дамы все платья, и Дама вместе со спутником покинули магазин с довольными лицами.
Через секунду в магазин с торжественным лицом заглянула та самая девушка.
– Ну что, получилось? – с хитрой улыбкой спросила она.
– Да! – весело ответила Маня. – Спасибо вам! Меня зовут Маша! А вас?
– А я Лиза, – ответила девушка.
– А кто такой Валера? И почему его нужно было бросить? – спросила Маня.
– Понятия не имею! – развела руками Лиза.
И они обе захохотали.
И, только нахохотавшись вдоволь, Маша заметила ошарашенного хозяина магазина, тихо сидевшего в углу с самого утра и копавшегося в финансовой документации.
Хозяин молча встал, подошел к Маше, вынул у нее из кармана стодолларовую купюру, пошарил у себя в карманах, нашел две пятидесятидолларовые купюры и раздал их девушкам.
Со следующего утра Лиза уже работала в магазине вместе с Машей, и с этого же дня они стали подругами не разлей вода.
Хозяин магазина сразу понял, что Лиза за птица, поэтому он поручил ей заниматься рекламной политикой, хотя тогда никто в стране практически не представлял, что это такое – реклама.
Лиза постоянно выдумывала разные способы, которые привлекали много новых клиентов и помогали продавать сразу много товара. И у нее это отлично получалось. Она рисовала разные остроумные плакаты, каждый день по-разному оформляла витрину и даже додумалась до того, чтобы собирать потенциальных покупателей на еженедельные вечеринки в магазине, где новый товар расходился как горячие пирожки. Торговля в магазине набрала еще большие обороты, и хозяин магазина открыл еще один магазин по соседству, где он, чтобы не создавать самому себе конкуренцию, начал продавать только обувь, украшения и аксессуары.
Лиза и Маня в работе были отличной парой, одна прекрасно дополняла другую. Маня была аккуратным исполнителем, внимательным и находчивым собеседником. Она находила подход к каждой покупательнице и каждую покупательницу с легкостью делала постоянной клиенткой. Еще до Лизиного появления она создала что-то вроде тайного дамского клуба. У нее были телефоны каждой покупательницы, и она звонила им, если магазин получал товар, который мог бы им понравиться. Потом само сложилось так, что Маня, зная о том, кто есть кто, начала сводить покупательниц между собой, они оказывали друг другу разные услуги и даже начали между собой дружить.
Маня обожала это дело, у нее появился блокнотик, где были записаны телефоны и адреса покупательниц. (Адреса – потому, что Маня придумала доставлять товар на дом.) А потом, когда у нее было свободное время, она записывала в этот блокнотик кое-что о самих покупательницах: дни рождения (чтобы поздравлять их), семейное положение (чтобы, если что, не сболтнуть лишнего), хобби, возраст и так далее. Она знала о них даже больше, чем ей было положено знать, например, то, что муж одной приходился любовником другой; или то, что одна сильно недолюбливала другую, и делала так, чтобы они не встречались здесь.
Именно Лиза подняла вопрос о том, чтобы хозяин магазина начал выплачивать им премии, и теперь обе девушки могли на свои зарплаты позволять себе немного больше.
Так что налицо было взаимовыгодное сотрудничество.
* * *
Лизе было всего восемнадцать лет, она была на несколько месяцев старше Мани. Друзья Амина считали, что они похожи между собой – Лиза и Маня: у обеих были светлые волосы, нежная белая кожа, голубые глаза и обманчиво кроткий взгляд. Лиза была студенткой сразу двух вузов: она училась на филолога и на психолога, и при этом все свободное время она рисовала картины, писала стихи и тоннами читала всевозможные книги.
Лиза обладала широким кругозором, что поначалу Маню приводило в полный восторг. Маня шутила, что она может не читать книг, потому что Лиза все равно пересказывает ей их содержание. Лиза шутила, что пересказывание книг Мане помогает ей лучше запоминать содержание, чтобы потом еще где-нибудь блеснуть. В общем, у Мани сложилось впечатление, что Лиза знала всё и обо всем на свете могла сложить собственное мнение. Все эти свои мнения обо всем Лиза постоянно выкладывала Мане.
И на работе, и в свободное время они вели нескончаемые диалоги – о жизни, о любви, о странностях других людей и о будущем. Таинственном, манящем, невероятном будущем, которое (как они обе были уверены) ждет их обеих впереди. То, что у них у обеих будет фантастически прекрасное будущее, они даже не сомневались, хотя обе даже не имели представления, что это такое – прекрасное будущее.
Лиза высказывала предположение, что будущее должно было бы состоять, во-первых, из счастливой супружеской жизни (просто потому, что у Лизы были и мать, и отец, с которыми она всю жизнь жила) и реализации всех способностей и талантов.
А Маня с Лизой хоть и соглашалась, но на деле на эту тему не имела никаких представлений. Она ни разу в жизни вблизи не видела, что такое супружеская жизнь: и бабка Капа, и мать были одинокими, и даже более того, никогда при Мане о мужчинах ничего не говорили, словно этой категории человечества просто не существует.
Был, конечно, таинственный образ неведомого отца, но этот образ был больше похож на образ далекого, невидимого глазу бога, чем на реального человека. Еще у Мани, конечно, был названый брат Киря, но это не помогало ей сформировать представление о мужчинах. Он держался в стороне от женщин, боясь бабку, и до сих пор не был замечен за интересом к девушкам. Он только и знал, что копаться в своих тракторах да обсуждать тонкости дизельных моторов. Он, как и его сестры Варя и Маня, даже не представлял, что это такое – мужчина и женщина в реальной, взрослой, жизни.
Наверное, поэтому Маня с огромным трепетом слушала Лизины рассуждения о том, какими должны быть отношения мужчины и женщины. Только вот проблема Лизиных рассуждений на эту тему заключалась в том, что каждый день Лизина концепция менялась, в основном в зависимости от книги, которую Лиза читала в данный момент.
Если Лиза читала «Письма незнакомке» Андре Моруа, то идеального мужчину она представляла как мудрого наставника. Если Лиза читала Маркиза де Сада, то хороший мужчина для нее представлялся жестким, но умным любовником. А если под руку ей попадался роман «Отцы и дети», который она любила перечитывать, то тогда она говорила, что, в принципе, можно жить и в одиночестве – главное, иметь поместье и крепостных.
Что касалось реализации способностей и талантов, то Маня тут была в еще большей растерянности: она никак не могла найти в себе ни призвания, ни таланта. Конечно, Лиза ее успокаивала, говорила, что все придет вовремя, но все же сама Лиза прекрасно знала, какие способности у нее есть, а Маня не знала. И Лиза искренне считала, что у Мани есть талант – связывать разных людей между собой и в каждом находить уникальные свойства. Но все равно порой у Мани появлялось неприятное чувство – то ли обиды, то ли ревности к подруге.
Так что по итогу года, в течение которого подруги работали вместе, Маня перестала всерьез воспринимать Лизины рассуждения. Более того, со временем они начали ее сильно раздражать, потому что в них не было никакой системы.
Хотя спустя много лет Маня поняла, что это и был Лизин мир – изменчивый, текучий и яркий, в котором Мане было неуютно: она нажилась в изменчивом и текучем мире. И ей хотелось устойчивости, тепла и любви. И, к счастью, для этого у нее был Амин.
Но, как бы там ни было, Маня с Лизой нуждались друг в друге и еще некоторое время продолжали дружить.
* * *
Маня и Амин встречались каждый день. Иногда это были короткие встречи на бегу, иногда – вечерние прогулки, иногда они целый день проводили вместе. Но сколько бы времени они ни были вместе, это всегда было событие. Если бы кто-нибудь попросил Маню объяснить, почему именно это было событием, вряд ли она смогла бы ответить.
Иногда Маня думала, что это обычный роман, которых потом будет хоть отбавляй; иногда она думала, что ей выпал счастливый лотерейный билет – настоящая удача, и надо держаться за это счастье всеми руками; но чаще всего она думала, что ей просто не с чем сравнить это ее первое чувство.
Весь ее опыт любви заключался в вечно неразделенных чувствах к кому-то из одноклассников или (ей было стыдно об этом говорить) к знаменитым певцам. Плакат одного из них висел у нее над кроватью в Петухове, Киря и Варя посмеивались над ней тайком.
С мамой она не могла говорить о любви: мамы всегда не было рядом, а во время ее редких приездов каждой из сестер тайно хотелось завладеть ее вниманием безраздельно, и получалось что-то вроде конкурентной борьбы. В этой борьбе нужно было победить, а это значило, не говорить о каких-то своих слабостях и проблемах, а демонстрировать свои успехи и достижения.
Маня считала, что успехов и достижений у нее никаких не было – средняя и есть средняя, поэтому все лавры доставались Варе, которая хорошо училась, а порой и вовсе неродному Кире за его страсть к тракторным моторам.
Так что теперь, оставаясь наедине с Амином, Маня оказывалась в совершенно неведомом ей пространстве. А Амин действительно умел создавать пространство, наполненное особыми словами, лаской (существование которой для Мани оказалось настоящим открытием) и ароматами восточных духов и пряностей.
* * *
Амин много времени посвящал учебе в медицинском институте. Он был настоящим энтузиастом своего дела: без конца читал книги, писал конспекты, часами просиживал в библиотеках, выписывал из-за границы разные учебники. Он был из семьи врачей, где врачами были, кажется, все его предки.
Амин мечтал стать кардиологом, потому что, на его взгляд, сердце было центром любви в человеке. Он читал много стихов о любви и всегда обращал внимание Мани на то, что почти в каждом стихотворении о любви говорилось о сердце. Он рассуждал о том, как было бы здорово помочь людям замечать это: как важна любовь для благоденствия целой планеты и здоровья каждого отдельного человека. Он очень расстраивался из-за того, что в классических медицинских учебниках и на лекциях ничего не говорилось о значении любви для здоровья. Ему приходилось читать об этом древние трактаты на арабском, продираясь через целые страницы труднейшего текста. А иногда он звонил своим отцу и деду и много говорил с ними об этом, они как раз разделяли его взгляды.
Много говорил об этом и с Маней. И хоть Маня не понимала ни слова, когда он начинал говорить о медицине, и о философии, и психологии человечества и своих медицинских планах, она любовалась тем, каким он был в этот момент страстным и увлеченным.
Но чаще всего Амин разговаривал с Маней о своей родине – о Ливане. Он никогда не касался политических тем, у него был свой, какой-то удивительный взгляд на события в его стране, который Мане очень нравился.
И со временем Маня так привыкла к этим разговорам! Теперь и она много думала о Ливане, который представлялся ей таинственной сказочной страной – такой маленькой, что ее можно было пересечь на машине всего за три часа или облететь вокруг на ковре-самолете. В этой стране было много гор, где паслись многочисленные стада коз со смешными длинными ушами, а еще была прекрасная долина, спрятавшаяся меж гор, где росли удивительные цветы и фруктовые деревья.
Одна часть страны омывалась теплым морем с красивым названием – Средиземное. Все города этой страны были сказочно маленькими, но очень важными для всего человечества. От названия города Библоса произошло название Библии (так говорил Амин), в городе Баальбеке древние финикийцы построили огромные таинственные сооружения; еще где-то там была крепость, построенная еще крестоносцами; а в старом квартале Медина можно было часами бродить по рынку, где царили незабываемые ароматы лепешек, кебабов и разных сладостей, где можно было купить хумус (Маня, правда, даже не представляла себе, что это такое, но не решалась спросить у Амина, чтобы не выглядеть полной невежей), выпить кофе, сваренный на раскаленном песке…
И страна эта была такой удивительной, что даже на флаге у нее был изображен ливанский кедр, на сваях из которого вот уже много веков стояла прекрасная Венеция, и кроны этих кедров были такими раскидистыми, приятными и прохладными, что…
* * *
– Маня, опомнись! Мне кажется, что ты бредишь! Порви с ним сейчас же! – вдруг однажды резко сказала Валечка, которую Маня посвятила в то, что она начала дружить с Амином. – Ты что, поедешь за ним в Ливан, который населяют самые воюющие люди на планете? Ты хочешь, чтобы на тебя надели черный хиджаб и никогда не выпускали на улицу? Ты хочешь каждый год рожать по ребенку, а когда ты станешь изможденной и некрасивой, то в твоем присутствии он будет развлекаться с новой молодой женой, а то и не с одной, а с тремя? И если ты захочешь оттуда убежать, то он заберет твоих детей себе навсегда, и ты их больше никогда не увидишь!
Маня перестала дышать.
– С чего ты… это взяла? – хрипло спросила она.
– А ты думаешь, он тут первый араб в нашем институте? Это все случилось с девчонкой нашей, с пятого курса, с Люсей Сухаревой… Она с помощью отца-юриста и целой кучи наших дипломатов уже год пытается увидеться со своим сыном, которого у нее отнял ее муж, тоже наш бывший студент! Тоже ей когда-то дифирамбы пел и заваливал подарками, и луну обещал подарить; и все это, чтобы ее в постель завалить! Она даже в страну к ребенку не может попасть, по телефону не может с ним поговорить! И все потому, что она возразила однажды там что-то мужу за завтраком!
– Господи, – облизала пересохшие губы Маня, – он что, тоже был из Ливана?
– Не из Ливана, а из другой какой-то страны, кажется, но все равно!
– А-а-а, – Маня глубоко вздохнула с облегчением, – может быть, в Ливане все и не так?
– Вот зря ты не пошла дальше учиться, – назидательно сказала Валечка, – иначе ты знала бы, что наши культуры не могут никак совместиться! Мы христиане, они мусульмане! Мы для них неверные! Не-вер-ны-е!
– Валь, – улыбнулась Маня, – а знаешь… Имя Амин переводится с арабского как «верный».
– Ну да, – отрезала Валечка, – все правильно: он верный, а ты – неверная!
Они помолчали.
– Валь, – тихо сказала Маня, – а ведь он не поет мне дифирамбов и не обещает подарить луну. И подарками меня не заваливает, и даже обещал до свадьбы пальцем меня не трогать. Он просто рядом и рассказывает мне какие-то удивительные истории и… все.
– Вот-вот! – категорично отрезала Валечка. – Эти удивительные истории и погубят тебя! Беги от него, пока не поздно!
Валечка закурила, приняв изысканную позу.
– А как твои дела с кавалерами? – кротко спросила Маня, изо всех сил желая сменить тему.
– А ну их всех! – грустно сказала Валечка. – Всем им одно надо. Причем от всех девушек сразу.
– Чего надо? – отозвалась Маня.
– А ты что, не знаешь? – со злостью в голосе спросила Валечка.
– Нет, у меня совсем не было такого опыта – чтобы от меня одного хотели, – ответила Маня.
– Ладно… Прости меня, что я лезу не в свое дело. Может быть, твой Амин и правда не такой, как все. Может быть, просто я пока не нашла своего верного…
Маня обняла Валечку, и они так посидели немного, как когда-то, когда они были девчонками и после школы сидели дома у Валечки и мечтали о чем-то за чаем и пирожками, которые для девочек специально пекла Валечкина мама.
Валечка вдруг тихонько заплакала.
– Я так скучаю по маме! – тихо проговорила она. – Она так далеко и не хочет переезжать в Москву! Она, наоборот, мечтает, что после окончания я вернусь домой и буду работать там… А что мне там делать? Царапины йодом мазать? Мы с ней так редко видимся. Я всегда воспринимала ее заботу как что-то само собой разумеющееся, как то, что со мной рядом будет всегда. А теперь я борюсь с жизнью каждый день и каждый день должна делать вид, что все в порядке, что мне не нужен рядом кто-то близкий и родной… А парни… а от парней одни только проблемы. И им неинтересно, что у меня на сердце…
Маня слушала ее, обнимая и качая, как маленького ребенка, а сама вспоминала слова Амина о том, что настоящая любовь – это когда ты можешь обнять гневающегося на тебя… Когда ты можешь расслышать в его гневных обвинениях крик о помощи… И не боясь протянуть ему руку, чтобы вытащить его из омута его собственной ярости…
Она вспоминала его слова о том, что всем людям на планете нужно слушать свое сердце, и тогда везде наступит мир и покой. И еще она вспоминала, что что-то похожее она случайно прочитала в книге, оставшейся от ее прабабки (матери бабы Капы) – и о любви, и о гневе, и о разных других вещах, о которых в окружающем мире было не с кем поговорить. Разве что с Амином, да еще с Валечкой или Лизой.
* * *
В тот же день Амин ждал Маню у ворот Нескучного сада. Шел дождь, и они пошли в кино. До фильма был еще час, и они сели ждать начала в креслах в фойе. Он сразу увидел, что Маня не такая, как всегда.
– Маша, почему твои глаза сегодня такие печальные? – спросил Амин, взяв Маню за руку.
– Мы сегодня разговаривали с Валей, и мне совсем не понравился этот разговор. Она мне рассказала о хиджабах, о войне в Ливане, о том, что вы, арабские мужья, забираете у русских жен детей… И мне стало страшно.
Амин в ответ неожиданно улыбнулся.
– Ну, как минимум ты думаешь о нашей свадьбе! А это уже очень хорошо!
Маня насупилась оттого, что он так несерьезно отнесся к ее опасениям.
– Прости меня, – сказал кротко Амин. – Ты права, возможно, так и бывает. Но такое бывает в разных странах и с разными людьми. А если говорить серьезно, то моя семья совсем другая. Я уверен, что если скажу родителям, что полюбил русскую девушку и хочу на ней жениться, то они будут только рады за меня. Ну… мама сначала, конечно, поплачет, а потом будет рада!
– Почему ты в этом так уверен? – робея от появления этой новой волнующей темы, спросила Маня.
– Если честно, я ни в чем не уверен, но я одно знаю точно: я хочу, чтобы у меня был такой же брак, как у моих родителей.
– А какой брак у твоих родителей?
– Они вместе много лет, и им нравится разговаривать друг с другом. Они часто вместе смеются. И они… они смотрят до сих пор друг на друга как-то… особенно. Вот я тоже так хочу.
– И десять детей? – с ужасом спросила Маня.
– У меня и моей женщины будет столько детей, сколько мы оба захотим! – спокойно ответил Амин. – И вообще: не слушай никого. Смотри своими глазами, а не чужими.
– А война? В твоей стране постоянно воюют! – воскликнула Маня отчаянно.
– Война не вечна, – ответил Амин, – скоро будет все хорошо. Да и жить я могу где захочу. Врачи везде нужны. И еще вот что я думаю… Все в этом мире делают из-за любви. Женятся из-за любви, детей рожают из-за любви, глупости делают из-за любви… даже воюют из-за любви…
– Как это – воевать из-за любви? – пожала плечами Маня.
– Я много думал об этом… Мне кажется, что воюют из любви к своим предкам. Люди думают так: мой отец воевал, мой дед воевал – и я люблю их, поэтому тоже буду, как они, – воевать с теми же людьми. Когда люди берут в руки оружие, они… как будто… хранят верность своему роду. Они из любви делают врагами тех, кого делали врагами их предки. Их нельзя за это осуждать.
– Но на войне гибнут люди, – тихо сказала Маня.
– И это трагедия, – ответил Амин. – Мне даже кажется, что вся жизнь человека – это война между темными и светлыми силами внутри его самого. Но я врач, я мечтаю лечить людей, и поэтому я много читаю о людях. И знаешь, что я однажды прочитал… О! Это так интересно! – с жаром заговорил Амин. – Ты знаешь, что желание воевать – это инстинкт! Человек, он не только человек, он ведь еще и немного животное! Понимаешь? И люди, как животные, делят территорию. И еще я прочитал самую странную вещь: люди враждуют между собой для того, чтобы сохранилась жизнь на земле! Только подумай: когда люди ссорятся, они хотят уехать и улететь друг от друга далеко-далеко! И они расселяются по земле, или по разным городам, или даже по разным квартирам. А это означает, что если какой-то части суши что-то будет угрожать и часть людей, живущих там, погибнет, то люди на другой части суши останутся в живых! И тогда человеческий род продолжит существование! Так что… человек – загадочное существо… Желает мира – и воюет. Желает добра своим близким и… приносит им горе. Несчастное и загадочное существо – человек. Так что нужно к каждому относиться с сочувствием…
Маня осторожно взглянула на Амина: в полутьме фойе его глаза блестели, и он был таким воодушевленным и прекрасным, и таким молодым, но таким мудрым, что… что…
Она почувствовала, что ее губы пересохли, и…
Амин внимательно посмотрел Мане в глаза и… в ту же секунду приблизил свое лицо к ее лицу и осторожно коснулся горячими губами ее нежного приоткрытого рта.
Она мгновенно ему ответила на поцелуй, повернулась всем телом ему навстречу, он обнял ее, прижал к себе и целовал так жарко, что им обоим показалось, что они охвачены пламенем. И в сердце она тоже чувствовала нежное тепло, ласковыми волнами расходящееся по телу.
Некоторое время спустя они оглядели фойе и поняли, что фильм давным-давно уже начался, а они этого так и не заметили. А еще они поняли, что фильм им сегодня совсем и не был нужен: та жизнь, которая вдруг в одну секунду расстелила перед ними свою волшебную скатерть-самобранку, была гораздо прекрасней и интересней чужого, вымышленного кем-то мира на киноэкране.
