скачать книгу бесплатно
Шутили овощи и звери.
Любили сказки в доме том,
Но о сказках тех потом.
Быт семьи
Всем известно – лето кормит год,
За летом осень и зима идёт,
А потому, не покладая рук,
Трудились домочадцы все вокруг.
На зиму готовили соленья,
Из ягод делали повидло и варенье.
Морковь, свёклу и картошку
Убирали в погреб понемножку.
Это конечно же непросто,
Но дети помогали взрослым.
То собрать ягоду малину,
Потом, вынув сердцевину,
Разложить на блюдо,
(Аромат – ну просто чудо!)
Иль поесть от варенья пенки,
Густо намазав на гренки,
Капустные грызть кочерыжки,
Принести для самовара шишки.
Проходило лето, за ним осень,
И зима наступала без спроса.
Каждый год бывало так.
Дети лезли на чердак,
Сказочных сокровищ полный,
Вещей старых и сезонных:
Коньки, салазки, лыжи.
Их доставали из-под ниши
И, укутавшись в платок,
Шли на горки иль каток.
Вечером топили печь
И при свете толстых свеч,
Предвкушая славно провести досуг,
Собиралась вся семья вокруг:
Дети, бабушка, отец и мать.
Начинал огонь трещать.
И тут сказы заводила баба Лена.
Она могла поведать про полено,
Про огонь насочинять,
Про снежинки рассказать,
Про капусту с огурцами,
Которые сидят в холодной яме,
Что может и чего не может быть на свете.
Затаив дыхание, слушали и взрослые и дети.
Жили так насыщенно из года в год,
Не предполагая, впереди что ждёт.
Колдунья
Так вот. В Твери жила тогда
Баба жутко вредная одна,
Она колдуньею считалась,
Над чужой бедой смеялась,
Издевалась, как могла,
Всем желала только зла.
Одним – чужое счастье в радость,
А другим (какая гадость)
Не даёт оно покоя,
Ведь не его оно, чужое.
А в той семье всё было хорошо,
И их возненавидела за то.
А пуще всех Евгению, мать.
Злодейка думает: «С чего б начать?
Какую казнь придумать ей
Поковарней, пострашней.
Чем бы жизнь ей отравить?
Может, разом умертвить?
Да нет, смерть слишком быстра,
Пусть лучше останется жива,
Но жизнь превратится в муку.
С ней сотворю дурную штуку,
Испорчу ей существование шутя,
На мужа порчу наведя».
Борьба за жизнь мужа
Свершая колдовской обряд,
Повторив пять раз подряд,
Извиваясь, рожу скорчив,
Сотворила злыдня порчу,
Махнув чёрным рукавом,
Запустила горе в дом.
Зачах священник молодой.
– Скажи, мой милый, что с тобой? –
Вопрошает жена мужа,
А ему всё хуже, хуже.
– Плохо мне, просвета нет,–
Говорит он ей в ответ.
На части разрывается жена,
За жизнь мужа борется она.
Чтобы стал опять здоров,
Приглашает докторов.
Использует их знания,
Строго выполняя предписания.
Ни одной спокойной ночки,
То компрессы, то примочки.
А на ней хозяйство, дети, мать,
Необходимо обслужить, понять,
Обстирать и накормить всех нужно,
И ухаживать за хворым мужем,
* * *
Убрать, полить и подмести,
Концы с концами все свести.
Она осунулась и похудела,
Глаза ввалились, побледнела.
Хоть была одета ненарядно,
Но всегда чиста, опрятна,
Добродушна и мила,
С детьми заботлива, ровна.
Приглашала докторов из столицы,
Но здоровее муж не становился.
Так на себе везла тяжёлый воз,
Но никто не видел её слёз.
Злится злобная колдунья,
Ворчит вредная ведунья:
«Пусть же муж теперь умрёт,
А Евгения по миру пойдёт».
И не хватило ему сил,
Он дух последний испустил.
Тешит злодейка самолюбие своё.
«Вот как одолела я её,
Теперь плачет и рыдает пусть,
Провожая мужа в последний путь.
Пусть немило станет всё на свете,
От голода пусть пухнут дети».
Часть II
Без мужа
Осталась так Евгения без мужа
И в жару, и в дождь, и в стужу.
Ох, как горько, больно было,
Но Евгению горе не сломило.
Были дети и старушка-мать,
Семью нужно поднимать.
Детям жить ещё да жить,
Растить их нужно и учить.
Кто им это может дать?
Отца нет, лишь только мать.
Слёзы лить Евгении недосуг,
Столько неотложных дел вокруг.
Жизнь привольная прошла,
Нет уж в доме ни гроша.
Но неисповедимы Господа пути.
«Могла б работать я пойти –
Учить музыке и языкам чужих детей,
Но позаботится кто о семье моей?
Достаточно вместителен дом наш.
Свободен полуподвал – нижний этаж.
Там большие три светлицы,
В них покрашенные половицы,
Чистые, стеклянные оконца
Пропускают свет и солнце.
Для чего им пустовать?
Стану-ка я их сдавать.
Едут в город наш учиться
Из сёл и деревень семинаристы.
Хоть у нас и очень скромно,
Будет им вполне удобно».
Как решила – так и стало,
Студентов на постой пускала.
