скачать книгу бесплатно
Решение выборного совета братии нуждалось еще в утверждении Церковным управлением в Куопио [здесь находится резиденция архиепископа Карелии и всей Финляндии]. Но почему-то утверждение задерживалось.
Игумен Харитон (1933–1947)
Игумен Иероним (1948–1952)
Игумен Нестор (1952–1967)
Игумен Симфориан (1969–1979)
Игумен Харитон со схимниками на Новом Валааме. Первый справа – схиигумен Иоанн
Братия за трапезой. Во главе стола игумен Нестор, второй по правую руку от него – схиигумен Иоанн
Церковное управление не утвердило выбора братий. Оно сослалось на канон, в котором говорится, что монаха, постриженного в схиму, выбирать в настоятели нельзя. Были проведены новые выборы, в результате которых в настоятели выбрали отца Иеронима. В душе отец Иоанн радовался, что Господь избавил его от настоятельского ига.
Отец Иоанн искренне радовался новому ходу событий. «Скорби, которых я ждал, по Божией милости даже не коснулись меня, и настроение мое нисколько не изменилось. Ах, как хорошо держать себя в стороне, и внимать себе, и во всем располагаться на волю Божию».
Игумен Иероним без особого желания принял обязанности настоятеля. Он чувствовал себя уже слишком старым и слабым для руководства монастырскими делами и любил говорить, что он «ненастоящий игумен». Так и не смогли уговорить его переехать из скромной келлии на второй этаж главного здания, в игуменские покои. Старец продолжал жить прежней жизнью, несмотря на свое новое положение. Его крестом, кроме монастырских забот, стало еще бремя болезни. Через несколько лет все это свело отца Иеронима в могилу.
В письме к Елене Акселевне отец Иоанн пишет: «Вот скоро, шестого июня, сорокоуст игумену Иерониму кончится. Кто-то будет другой игуменом, прошу тебя, молись, чтобы Господь избавил меня от этого ига» (30.05.1952).
Новым настоятелем избран был иеромонах Нестор. До этого он исполнял должность казначея и всю свою монастырскую жизнь занимался церковным пением, был регентом и певцом. Поскольку монастырь принадлежал тогда Русской Православной Церкви [воссоединение с Матерью-Церковью произошло в октябре 1945 г.], нужно было новому настоятелю прибыть в Ленинград для посвящения в игумены. С отцом Нестором в Советский Союз поехал также и отец Симфориан. «Отцу Нестору с отцом Симфорианом паспорта за границу пришли, теперь ждут визу; когда получат – поедут в Россию», – отметил в своем письме отец Иоанн.
Уже следующей весной игумен Нестор слег на несколько недель. Суставной ревматизм в ногах вызывал у него постоянные мучения. «Игумена лечат электричеством. Месяц должен лежать и никуда не ходить. Худые у него ноги. Ты пишешь: „Беда будет, если заболеет“, не так ты думаешь: если и умрет, найдется игумен» (12.05.1953).
Игумен Нестор после этого жил еще четырнадцать лет и, не жалуясь на свои недуги, управлял постепенно сокращавшейся братией обители.
Монастырские будни
Когда монастырь переместился в Финляндию, отцу Иоанну было шестьдесят семь лет. В то время он еще был силен физически. Иногда выполнял и тяжелые работы: летом – в поле, зимой – рубил дрова. С годами силы стали таять, пришлось уменьшить физическую нагрузку. Подобно другим монахам, он все-таки до самой последней возможности старался круглый год хотя бы понемногу работать на свежем воздухе.
На монастырский двор по осени привозили большие груды хлыстов, и старцы, каждый в меру своих сил, распиливали их на дрова «для веселости души и для здоровия». Из писем отца Иоанна к Елене Акселевне можно узнать о настроении, царившем во время работы, и о многом другом, чем жила монашеская община: «Вторую неделю служил совершенно здоровым, а теперь хожу дрова пилить с отцом Виктором». Летом: «По Божией милости я смог принять участие в сенокосе. Начиная с понедельника будем жать рожь». С наступлением осени: «Слава Богу, летние работы кончились с большим успехом. Погода благоприятствовала. Теперь братия ходят в лес дрова пилить».
Если старец в свободное от богослужений время не работал на улице или не гулял на свежем воздухе, он уединялся в своей келлии. Особенно зимой отец Иоанн любил бывать в уединении, чтобы углубляться в молитву, в книги…
Главным занятием отца Иоанна в свободное от монастырских послушаний время была переписка с его духовными чадами. Почти до самого последнего своего дня он посылал им весточки. Духовные дети старца, его друзья всегда получали от него поздравления с праздниками Рождества и Пасхи. Открытки с поздравлениями получала, конечно, и Елена Акселевна. «К празднику Святой Пасхи я выслал шестнадцать поздравительных открыток. Сам их нарисовал. Пошлю и тебе такую же». Инна Коллиандер, художница, супруга писателя Тито Коллиандера, тоже вспоминает, что получила от отца Иоанна пасхальную открытку, им нарисованную. К сожалению, открытки со временем затерялись.
В келлии отца Иоанна несколько месяцев были часы с кукушкой. Как-то, будучи в Хельсинки, он увидел такие часы и непременно захотел иметь подобные. Елена Акселевна вспоминает, что отец Иоанн иногда был как маленький ребенок. Если что-то начинало его интересовать, он обязательно хотел это приобрести. Какое-то время «кукушка» утешала старца, но впоследствии он от нее отказался, переслал своей корреспондентке.
Часы эти все еще висят в квартире Елены Акселевны. Доктор Виир регулярно заводит их, кукушка кукует и приветствует старушек в напоминание об отце Иоанне.
Почти во всех письмах старца к Елене Акселевне содержатся упоминания о еде. Постороннему и не знающему обычаев монастыря это может показаться странным. Поэтому нужно кое-что объяснить.
В Новом Валааме старцы-монахи жили крайне бедно, по мнению многих, даже в нечеловеческих условиях. Монастырь был общиной иноков преклонного возраста. У них, по понятным причинам, не было ни сил, ни желания добиваться принятого в то время уровня бытовых условий.
Постепенно и трапеза пришла в упадок. Пища не просто была скудной, к тому же и готовилась плохо из-за царившего на кухне беспорядка. Тараканы бегали по накрытому столу, их можно было обнаружить в подаваемом супе или в каше. Понятно, что многие предпочитали питаться в своих келлиях. Монахи получали пенсию, и у них была возможность самим покупать продукты.
Для подкрепления убывающих телесных сил отец Иоанн иногда готовил себе еду в келлии. В то же время, согласно монастырским правилам, он старался посещать и братскую трапезу. Старец считал, что питание в келлии – грех, и, хотя находил тому объяснение стремлением поддержать здоровье, все-таки не хотел оправдывать своего поведения.
В послевоенные годы в Финляндии было трудно с продовольствием. Вблизи монастыря тогда еще не было магазина, и поэтому Елена Акселевна и многие друзья отца Иоанна довольно часто посылали старцу посылки с продуктами. Как правило, к посылке прилагалась просьба поделиться с кем-либо из братий. «Позабыл написать, твои селедочки я получил, по назначению раздал: отцу Вениамину – пять штук, отцу Антонию – три штуки и другим неимущим дал, так как селедок у меня оказалось много. Пожалуйста, не присылай мне больше» (27.10.1947).
Отец Иоанн, в свою очередь, тоже отправлял посылки Елене. Семья жила скромно, так что продукты, присланные старцем, принимались с радостью, как добавление к той малости, что получали по карточкам. «Посылаю я вам посылку, не стесняйтесь принять, изюм мне не нужен, а вам пригодится, кофе тоже не нужен, а сахару осталось у меня еще четыре таких порции, скоро еще дадут. Мама твоя любит, пусть кушает, еще малиновый чай посылаю, своего производства» (23.12.1947).
«Последнее время не мог даже взяться за карандаш кому-либо написать. Уставал, службы церковные и еще за грибами ходил. Насушил белых грибов. Иногда сваришь с макаронами – очень хорошо. Даже и за посылочки не благодарил. Наде Шульц передай мою благодарность за посылочку и письмо, и прошу прощения за грубое мое молчание. Коллиандерам тоже позвони и передай мою благодарность. А как здоровье Ольгиного сына Володи? Им тоже не написал. Просто кругом виноват. Сварил варенье черносмородиновое – пятилитровую банку. И грибы сушеные есть. Не посылай мне, пожалуйста, деньги. Если будет нужда, тогда попрошу» (19.08.1952).
«Спасибо за гречневую крупу. Сначала я ее варю на плитке в кастрюльке, а потом заворачиваю в шубу на три часа. Выходит очень хорошо.
… Меня потянуло на кислое, а сладости совсем не могу кушать. Клавдия Корелина прислала мне клюквы. Варю кисель и с чаем пью. Попроси ее прислать еще клюквы. Как видно, теперь нет там у вас лимонов» (01.06.1954).
«Когда соберешься послать мне посылочку, приложи две баночки томату. Расходуй мои денежки, не стесняйся, мне они не нужны.
…У меня чай есть, и селедочки есть, масла купил три кило – вот как схимник живет, не схимник, а чревоугодник. Иногда у меня бывают порывы жить построже, довольствоваться только одной скудной трапезой; а потом думаю: поддержи здоровье, помогай братии. Вот таким образом и обманывает себя схимник нерадивый» (26.06.1948).
По православному обычаю верующие не справляют день своего рождения. Празднуют именины, день памяти святого небесного покровителя. В монастыре именины – небольшой праздник среди будней. «Письмо, порошки, лимон я получил, за все сердечное спасибо. На именины испек булочку. Печенгских[5 - Во время Второй мировой войны оставшиеся монахи Печенгского монастыря переехали в Новый Валаам.] угостил чайком с булочкой, конечно, служил и вас с мамой поминал» (10.07.1946).
О необычном
«Еще пишете о снах, что читали у святых отцов: „Если повторяется, то это правильный сон“. Снам верить не надо. Преподобный Варсонофий Великий пишет: „Тот, кто один раз явился ложно, может сделать это еще три раза и более“» (19.02.1948).
Отец Иоанн, согласно учению Церкви, критически относился к сновидениям и к их толкованиям. Но в существование нечистых духов он твердо верил и в одном письме в подтверждение этого поведал о своем собственном опыте. В довоенное время, когда он жил один в скиту Иоанна Предтечи, то слышал, что «кто-то идет в коридоре, отчетливо слышны шаги человеческие; хорошо помню, что двери заперты. У меня мурашки пошли по телу, а кот сгорбился, и шерсть поднялась у него, точно ждет кого-то, что откроется дверь и кто-то войдет к нам. Я взял лампу, вышел в коридор, осмотрел везде, нет никого. Конечно, неверующий скажет, что это галлюцинация. Нет, это не галлюцинация, а именно бесы. Иногда были слышны стуки в раму, когда я читал свое правило, и еще были стуки, но всех не буду описывать» (11.11.1954).
Елена Акселевна написала отцу Иоанну о некоторых сверхъестественных явлениях, которые ей пришлось пережить, и старец в ответном письме рассказал о похожих случаях, происходивших среди монастырской братии: «В монастыре у нас тоже бывают подобные явления. Я тебе говорил, что схимонах Пионий слышал голос: „Я такой-то святитель“. И отец Пионий кланялся ему. Впоследствии не стал обращать на голоса внимания, хоть и слышал их. Тогда поменьше стали говорить. Какой-то головной недуг. У схимонаха Николая была галлюцинация. Видел разные явления и слышал голоса. Потом все это прошло» (24.09.1952). Но и сам старец иногда чувствовал нечто странное: «Я тоже испытываю ночью страх, что кто-то есть в келлии. Тогда углубляюсь в молитву, и делаю крестное знамение, и читаю Евангелие, что знаю на память» (01.09.1953).
Мост к монастырю
«Некий инок говорит мне: „Вот уже сколько времени, как раз в два часа утра, стучат в углу, а сегодня в раму, и очень крепко“. Он думал, что стучит ангел. Я сказал ему: „Не ангел, а бес. Теперь не будет больше стучать“. Так и сбылось: перестал стучать» (17.09.1953).
Днем ночные ужасы не страшили, но и тогда случалось беседовать с посетителями монастыря о сверхъестественных явлениях: «Один мирянин сказал о своей жизни, что он живет хорошо и видит сны пророческие, которые сбываются. Я позвал его в келлию и поговорил с ним. Он сказал: „Кто живет худо, у того и сны худые, а кто живет хорошо, у того и сны хорошие“. Конечно, я говорил с ним много, он удивился.
Вот еще одна мне сказала: „Я святая“. У меня тогда не было времени поговорить с ней, а теперь скажу: „Такие не бывают святыми“.
У нас есть прозорливцы, но в своем отечестве пророки без чести. Знаешь монаха Бориса? Он теперь ходит в церковь в полумантии и в камилавке. Говорит, что в этом году умрет. Пошел ему восьмидесятый год. Ему сказано, что в этом году умрет» (22.08.1955).
«Посетил я монаха Бориса, у него сильный кашель, говорил он мне о чудотворной иконе, которая у него в келлии, затем показал мне свой дневник. […] Как ему верить о явлении ему Божией Матери? Преподобному Сергию Радонежскому явилась Богородица, и преподобный Михей тоже тут стоял, но не мог смотреть на Богородицу, закрыл руками свои глаза[6 - См., напр.: Житие и подвиги преподобного и богоносного отца нашего Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца. Изд. 5-е. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1904. С. 199–201. Память прп. Сергия Радонежского – 5 июля; 25 сентября; прп. Михея Радонежского – 6 мая (ст. ст.).]. А Борис с умилением взирал на Пречистую Деву Богородицу» (08.09.1955).
Позже отец Иоанн поведал о своем собственном опыте встречи со сверхъестественным: «Жил я в скиту, пели мы с другим монахом, и во время службы, когда читали шестопсалмие, этот монах задумался. Я почувствовал его мысли, хотел стукнуть его по плечу и сказать: „Что ты замышляешь худое?“ Но воздержался, думаю: надо проверить, будет ли так делать, как обдумал? Оказалось, он в точности так и сделал, как думал…
Вот еще случай. У меня было лекарство от насморка. Я также чувствовал: инок в другой келлии хочет прийти ко мне за лекарством. Отнес ему лекарство, он говорит: „Как ты узнал? А я только хотел идти к тебе“. Ничего я не сказал ему.
Вид с озера на Валаамский монастырь в Финляндии
Иногда бывают совпадения. Скажут, как раз мысли, что другой думает, но тут трудно определить: случайное ли совпадение или диавольское внушение, чтобы ввести неопытных в самомнение как прозорливых».
Старец объясняет взгляд Церкви на прозорливость: «Прозорливость у святых совсем иначе бывает, ибо у них по Божией милости душа очищена от страстей и они видят душевным оком. Вот из многих приведу один пример. Преподобный Стефан ехал мимо Троицкой Лавры в двенадцати верстах от монастыря и поклонился игумену Сергию, а они в это время обедали. Преподобный Сергий сказал: „Встаньте, братия, и поклонитесь, ибо нам кланяется преподобный Стефан“»[7 - См. там же. С. 193–195. Память свт. Стефана Пермского – 26 апреля. В память об этом чуде в Лавре и до сегодняшнего дня за трапезой встают и кланяются.].
«Когда я жил в Петрограде в часовне, ходила к нам молиться пожилая женщина. Она всегда видела душой, кто к ним идет, и уже готовилась заранее встретить их. Также видела, когда и где был ее муж и как он вел себя в гостях. Она рассказала отцу Иоанну Кронштадтскому, а он сказал ей: „Тут нет греха, но тебе это не на пользу“, – и у нее пропала прозорливость» (06.02.1956).
Отец Иоанн считал себя недостойным того, чтобы сподобляться видений и переживать духовные откровения. Но он все-таки имел такую способность. Тито Коллиандер в статье «Христианство и культура» рассказал об одном случае, который приоткрывает внутренний мир старца. «Несколько лет тому назад большого духовного опыта старец, валаамский монах, провожал меня из Папинниеми до большой дороги. Мы шли не спеша, беседуя спокойно. Вдруг монах остановился, внимательно смотря прямо перед собой.
– Будто бы кто-то здесь поблизости молится, – сказал он.
Примерно в ста метрах за нами шла женщина. Мы остановились и стали ее дожидаться. Монах обратился к ней, но она не поняла его русскую речь. Я перевел:
– Вы молились только что?
Женщина явно удивилась:
– Да, я как раз читала Иисусову молитву, шла и повторяла ее.
– Так я и думал, – сказал монах».
Задушевная беседа
Из личных воспоминаний православного писателя Сергея Большакова известно, что он встречался со схиигуменом Иоанном на Новом Валааме. Как-то раз в августе они сидели в саду и беседовали. День был теплый и солнечный, но уже чувствовалось приближение осени. Прозрачный воздух, резкие тени. Тихое утро золотилось на солнце.
– Скажите, отец Иоанн, об уклонениях в молитве Иисусовой. Бывают они или нет?
– Как же не быть? Бес всюду приражается. Если к мирянину приставлен для искушения один бес, то к монаху – два, а к делателю и все три. Сборник «О молитве Иисусовой» и «Беседы о молитве Иисусовой», которые издал покойный игумен Харитон, читали?
– Читал.
– И там об этом говорится довольно много. А сущность та, что при молитве Иисусовой надо иметь глубокое смирение и отнюдь не мнить. А иные мнят. Для чего мы читаем молитву Иисусову? Чтобы, постоянно помня Господа и каясь в грехах, прийти в духовное умиротворение, внутреннее безмолвие и почувствовать любовь к ближнему и правде, – тогда мы живем в Боге, Который есть любовь. Но есть люди, которые смотрят на эту молитву как на некую магию, которая им доставит чтение мыслей, прозрение, дар чудотворений и исцелений и тому подобное. Такой подход к молитве крайне греховен. Так поступающие обольщаются бесами, которые им дают от себя некую власть, чтобы их совсем погубить навеки. Вот был я игуменом на Печенге. Это очень далеко, на берегах Ледовитого океана. Летом солнце три месяца не заходит, а зимой – трехмесячная ночь. И великое одиночество. Бурный океан и безлюдная, унылая тундра кругом. В таких условиях бывает, что, молясь исступленно, некие иноки весьма повреждаются и начинают слышать голоса и видеть видения и тому подобное. Одному такому стали слышаться голоса в келлии, будто ангельские, внушавшие ему, что он достиг дивной высоты и может чудеса творить и даже, как Спаситель, по водам ходить. Убедили эти голоса бедного испытать себя на деле, пройти по тонкому льду, якобы он уже невесом. Ну он и пошел, и провалился в воду. Хоть он и кричал и его вытащили, однако от холодной воды заболел и вскоре умер, покаявшись. Это крайний случай, а других бес иначе донимает. Молясь и видя в себе некий прогресс духовный, начинают они кичиться им и всех прочих считать низшими себя и недостойными, а в себе видеть избранный сосуд Божий. Такие молитвенники обычно всех осуждают, легко раздражаются при укорении, всегда пребывают в какой-то смуте. Хотя и говорится у апостола Павла, что взывающий ко Господу Иисусу Христу о спасении и исповедающий Его Сыном Божиим спасен будет, но Сам Спаситель поучает, что не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного [Мф. 7, 21]. А эти люди хотя и взывают, но сердце их отстоит далеко от Господа. Нужно, значит, к молитве прибавлять еще исполнение заповедей, ибо вера без дел мертва [Иак. 2, 20], и делами вера достигает совершенства.
– А как узнать, отец схиигумен, к кому обращаться за советом?
– Ищи себе старца тихого, доброго, смиренного, пребывающего в мире совести и внутреннем безмолвии, то есть никого не осуждающего. А от тех, которые всех осуждают, всем недовольны да еще и сребролюбивы, – от таковых беги, ибо с ними сам еще развратишься. Да помни еще и то, что со старцем жить можно до поры до времени. А как научился деланию молитвы да блюдению помыслов, то зачем тебе и старец? Нельзя все время быть ребенком, а с годами сам за все должен отвечать. Да и сам ты можешь старцем быть, когда придет время.
– То есть как это?
– Да очень просто. Старец есть человек, богатый духовным опытом и мудростью и великой любовью к людям. Старцами бывали и простые монахи, как достопамятный Зосима Верховский, с которого Достоевский списал своего старца Зосиму, а вовсе не со святителя Тихона или отца Амвросия. Прочтешь житие старца Зосимы – сам увидишь. Таковы же были старцы Василиск Туринский, Иоанн Молдавский, схииеродиакон Мелхиседек, преславный старец, доживший до 125 лет. Старец Даниил Агинский, великий подвижник и учитель, в Сибири, да вот Кузьма Вирский были простыми мирянами, а к ним за советом ездили не только миряне и священники, но монахи, и епископы, и из премудрых. А разве не старец, да еще какой, автор «Рассказов странника». В переписке отца Амвросия Оптинского я нашел, что был он из орловских крестьян, а как рукопись была найдена на Афоне, в Свято-Пантелеимоновском монастыре, то, вероятно, там есть и оригинал этой рукописи. Вероятно, этот странник, возвращаясь со Святой Земли домой, в Россию, заехал на Афон, как многие паломники делали, да и рассказал о своих хождениях старцу иеросхимонаху Иерониму (Соломенцеву), а тот приказал записать, или странник сам записал, да, может, на Афоне и остался. Как знать?
– А странничество – подвиг, отец Иоанн?
– Да, и какой! Только юродство выше, ибо труднее. Но юродствовать не дозволяется, а только очень немногим, по благословению великих старцев. Мы и малого-то снести не можем, куда уж там пускаться в великое. Вот о старце Леониде Оптинском такую историю рассказывают. Один монах надоедал ему просьбами благословить на вериги, а старец ему отвечал: «Зачем тебе вериги? Монашество само есть тяжкие вериги, если все делать как следует». Но монах все клянчил. Наконец старец благословил, а затем вызвал к себе монаха-кузнеца и сказал ему: «Придет к тебе завтра монах просить, чтобы ты ему вериги сделал, а ты скажи: „Зачем тебе вериги?“ – да зауши хорошенько». На следующий день прибегает разгневанный монах и объясняет, что он просил кузнеца сделать ему вериги, а тот вместо этого его заушил. «Ну вот, – сказал старец, – ты одной пощечины не стерпел, побежал жаловаться. Куда тебе носить вериги? Так вот и не надо выше головы прыгать».
– Вот мне отец Михаил говорит: сей, брате, доброе слово всюду, и в тернии, и при дороге, и на камени [см.: Мф. 13, 19–22], все, может, что-нибудь и произрастет, и плод принесет, даже сторичный. Что вы думаете, отец схиигумен?
– Ну, уж раз отец Михаил так сказал, надо слушаться. Сей доброе слово всюду – вот и будешь странствовать, как тот странник. Это, брат, немалый подвиг.
– А смогу ли я выдержать, батюшка?
– С верой сможешь, ибо сказано: все могу об укрепляющем меня Иисусе Христе [Флп. 4, 13]. Вот к молитве Иисусовой прилегай, она тебя и вывезет.
Наставник скорбящих
Схиигумен Иоанн нес послушание духовника Валаамского монастыря в Финляндии и в то же время был духоносным старцем. Понятия эти различны. Духовником, исповедующим и совершающим таинство отпущения грехов, может быть, согласно Церковному уставу, только рукоположенный во священники. Принимать покаяние, наставлять кающихся и провозглашать прощение грехов – обязанность всякого православного иерея.
Деятельность старца, строго говоря, не есть таинство. Поэтому всякий православный мужского пола, монах или мирянин, может стать старцем, если имеет такой дар. Чтобы сделаться священником, надо учиться, а старцем надо родиться. Немногие имеют такое призвание. В одном из писем Елене Армфельт середины 1940-х годов отец Иоанн объясняет: «Руководитель должен быть бесстрастным и иметь дар рассуждения, а именно: знать время, начинание, предприятие, устроение человека, крепость, знание, усердие, возраст, силу, немощь, произволение, сокрушение, навык, незнание, силу тела, сложение, здоровье и болезненность, нрав, место, воспитание, расположение, намерение, поведение, понимание, природный ум, старание, бодрость, медлительность, намерение Божие, смысл каждого изречения божественного Писания и многое другое. Вот каков должен быть руководитель в духовной жизни и какое иметь рассуждение».
Этот длинный список необходимых для старца качеств отец Иоанн приводит, чтобы показать свою неспособность быть истинным духовным наставником. И все же он пишет, что не отчаивается и с надеждой на Божию милость старается помогать своим духовным чадам.
Отец Иоанн был настоящим старцем, ибо сердцем понимал ближнего, любил его, соболезновал в скорбях. Такая черта – врожденная. Образование и обучение не меняют сердца человека. Знания и навыки старец, конечно, должен приобрести. Но главная черта, определяющая пригодность к будущему служению, должна быть уже в самой основе характера человека. Отец Иоанн умел выслушивать и успокаивать приходивших к нему со своими бедами монахов и мирян.
Как уже было сказано, задача старца – принимать людей, спрашивающих о духовной жизни, внимательно выслушивать их и давать правильные советы. Старчество – одна из самых глубоких православных традиций, это есть проявление внутренней духовной силы Православия.
Старцы живут, как правило, в монастырях, где являются часто и духовниками. Многие монастыри стали известны именно благодаря своим старцам, к примеру Оптина пустынь. Старцы этой обители преобразили религиозную жизнь России, сплотили Русскую Православную Церковь для несения великих скорбей во время и после революции.
Отец Иоанн нес обязанности старца, принимая паломников на исповедь у себя в келлии, а также отвечая на многочисленные письма. Иногда он отправлялся с посетителями на прогулку, во время которой можно было побеседовать о спасении души. Также и братия исповедовались отцу Иоанну и получали душеполезные наставления. «Некий инок приходит ко мне в скорби и говорит: „Жизнь прожил. Добрых дел у меня нет. Теперь мною овладела тоска. Как мне войти в Царствие Небесное?“ Поговорили вместе на эту тему и нашли новую надежду».
В своих посланиях отец Иоанн старался внимательно разобраться во всем, что волновало человека, в его бедах и заботах. Часто он как бы отождествлял себя со своим скорбящим духовным чадом. «Что ты написала о своем внутреннем состоянии, все это и у меня есть. Точно жила близ меня и записывала все мои душевные уклонения. Однако унывать не будем, но с Божией помощью постараемся полагать доброе начало, чтобы жизнь проводить в полном смысле по-христиански» (05.08.1954).
Отец Иоанн давал такие советы терпящим скорби: «Пишешь, что переживаешь тяжелое состояние душевное. […] В подобные тяжелые минуты одно есть средство: терпение и молитва» (17.03.1950).
Некоторые писали отцу Иоанну длинные письма, в которых просили подробных ответов на многие вопросы. Это, естественно, было не под силу старцу. Он так объясняет Елене Акселевне краткость своих писем: «Я стараюсь писать не на тему вопросов, а по устроению и жизни человека, так что вопросы его сами по себе отпадут и он забудет о них» (27.11.1951).
Составлять ответы, конечно, было совсем не просто. Столь обширная переписка бывала иногда в тягость старцу. «По два и по три письма лежат, все не могу собраться ответить, а отвечать надо непременно, ибо есть вопросы серьезные» (02.03.1951).
В жизни самого старца тоже чередовались минуты радости и скорби. Кто свободен от этого? Но отец Иоанн знал, как избавиться от уныния: «В такие моменты требуется терпение и ожидание помощи от Бога. Господи, помоги!» (06.12.1946).
Духовное родство
Из всех духовных чад отца Иоанна Елена Акселевна Армфельт была ему самым близким человеком. В послевоенные годы они писали друг другу почти каждую неделю. Дружба эта – чисто духовная, о чем и упоминает старец в одном из своих писем: «А так как наша с тобой дружба чисто духовная, то если какие-либо и примешиваются случайности, повредить или разъединить они не могут» (05.12.1947).
«Не стесняйся, пиши и посылай мне хоть каждый день, никто здесь не соблазнится, что часто пишешь. Из письма видно, что ты унываешь и малодушествуешь… Я припоминаю, что писал тебе на эту тему в 1945 году восемнадцатого сентября, в начале письма, а дальше другие ответы на твои вопросы. Прочти, если не уничтожила то письмо» (27.02.1949).
Значение этой переписки было в том, что, как пишет старец: «Я вообще делюсь с тобой [говорю] обо всём, как самому близкому другу» (16.09.1947).
Отец Иоанн был духовником и старцем для Елены Акселевны. Со временем она стала настоящей духовной наперсницей отца Иоанна, именно ей он поверял свои самые сокровенные раздумья.
Это, конечно, необычно, но так уж сложилось. Отец Иоанн часто жаловался в своих письмах, что не нашел среди монастырской братии человека, близкого по духу, с которым он мог бы поговорить по душам, разделить радости и скорби. В этом старец винит себя и свою гордыню. Однако, внимательно вчитавшись в его письма и наставления, можно понять, что те, с кем отцу Иоанну приходилось жить рядом, духовно и душевно пребывали совсем на другом уровне. Поэтому место друзей-монахов занимали друзья из мирян. В этот дружеский кружок входили как специалисты с высшим образованием, так и самые простые, неученые люди. Среди друзей отца Иоанна были и художники. Он даже сам удивлялся образованности своих духовных чад. «Иногда смущает меня мысль: „Зачем я переписку веду, безграмотный, с образованными?“» (11.02.1946).
Елена Акселевна и отец Иоанн в Хельсинки
Самое ценное в переписке отца Иоанна и Елены Акселевны – духовные наставления. Старец учил и советовал, как идти по христианскому пути на основе Священного Писания и святоотеческого предания. Он утешал Елену в скорбях и печалях.
Естественно, в доверительной переписке говорилось о многом. Оба, отец Иоанн и Елена Акселевна, делились друг с другом печалями и горестями, большими и малыми, неизбежными в повседневной жизни. Они обременяют душу, но если есть кому их высказать, то становится легче. Обсуждалось и то, что происходило в ближайшем окружении каждого. Отец Иоанн сообщал о монастырских порядках, а Елена, в свою очередь, – о своих служебных и домашних делах. Часто она рассказывала старцу о приходских новостях. Жизнь прихода, состоявшего в основном из русских эмигрантов, была, конечно же, богата событиями. Люди есть люди, а человеческие слабости проявляются и в монастыре, и на приходе.
Фотография-открытка, подаренная схиигуменом Иоанном Елене
Протоиерей Владимир Волков в храме
Наставления отца Иоанна часто бывали прямыми и нелицеприятными. Поэтому их не всегда легко было принимать. Справедливые слова часто тяжело бывает слушать. В небольшой квартире Елены проживала еще одна старушка, Александра Сергеевна. Однажды после службы она заговорила с матерью Елены Акселевны и пожаловалась, что у нее нет жилья. Вскоре Александре разрешили поселиться на кухне, где она прожила много лет. Естественно, Елена Акселевна иногда уставала от ее присутствия и сгоряча говорила что-нибудь неприятное. Потом Елена каялась в этом перед отцом Иоанном и получила такой совет: «Старайся исправляться. Больше не отвечай грубо Александре Сергеевне». В том же письме от 16 ноября 1953 года есть и другие строгие назидания.
Как-то раз отец Иоанн наложил на Елену Акселевну епитимью. Она без благословения старца посоветовала священнику своего прихода, отцу Владимиру, обратиться к отцу Иоанну со своими скорбями. Само по себе это было не так уж плохо, но поскольку сделано было без благословения, то старец очень огорчился, о чем и читаем в письме от 23 декабря 1952 года.
Духовные чада, жившие в миру, часто хотели порадовать своего дорогого наставника. Они, как уже говорилось, посылали в монастырь посылки с продуктами. Павла Максимовна была хорошей портнихой и шила отцу Иоанну кое-что из одежды, например из облачения схимника. «Благодарю за посылочку… Если летом соберетесь к нам, я встречу вас в этом колпачке» (25.01.1952).
В одеяние схимника входит аналав, отдаленно напоминающий передник, на котором вышит крест. Это тоже было выслано старцу. В монастырь передавали иконы – на память и в знак любви. Часто отец Иоанн посылал своим духовным дочерям просфоры, из которых были вынуты частицы за них во время Евхаристии. Иногда он посылал невынутые просфоры прямо из пекарни, тогда их можно было есть просто как белый хлеб. «Послал я тебе сухарей из черного хлеба и еще большую просфору – она не вынута, кушай с чаем» (14.01.1954).
