скачать книгу бесплатно
– Слушаю вас, товарищ.
– Товарищ комдив, дозвольте совет.
– Совет так совет, – улыбается Плиев.
Подошел казак к генералу, стал что-то шептать на ухо.
Слушает Плиев:
– Так, так.
Руками что-то казак показывает.
Улыбается Плиев:
– Так, так. – Совсем оживился Плиев: – С удальством, по-казачьи, значит?
– Так точно, по-дедовски, товарищ комдив.
Дал Плиев команду идти в атаку.
Построились казаки на улицах Горбова. С места взяли в карьер, в галоп. Донеслись до околицы. Вот и открытое поле. Помчались кони вперед на врага.
Но тут встретили фашисты конников залпами. Вот неудача! Повалились из седел всадники. Повисли на стременах. Разгоряченные кони вперед несутся.
Довольны фашисты – отбили атаку. Несутся по полю кони, тащат тела казаков. «Ага, и лошади будут наши», – рады фашисты двойному везению. Кони и правда несутся к ним. Вот-вот и хватай скакунов за уздечки.
И вдруг… что такое?! Не верят фашисты своим глазам. Видят и все же не верят. Остановились вдруг кони в беге. Ожили, как в сказке, убитые всадники. Поднялись на стременах. Приложили к плечам автоматы. Огнем, как косой, по фашистским рядам прошли.
Увенчалась успехом казацкая хитрость. Откатились назад фашисты. Взяли в галоп эскадроны. Острой казацкой шашкой довершили лихое дело.
Горд Исса Александрович Плиев:
– Джигитовка! Высший казацкий класс.
Наташка
Среди лесов и полей Подмосковья затерялось небольшое село Сергеевское. Стоит оно ладное-ладное. Избы словно только родились на белый свет.
Любит Наташка свое Сергеевское. Резные ставни. Резные крылечки. Колодцы поют здесь песни. Калитки поют здесь песни. Басом скрипят ворота. Соревнуются в крике голосистые петухи. Хороши леса и рощи. Малина в лесах, орешник. Хоть на возах вывози грибы.
Любит Наташка свое Сергеевское. Речка журчит здесь Воря. Хороши берега у Вори. Травка. Песочек. Склонились ивы. Рыбий под вечер всплеск.
И люди в Сергеевском тоже особые. Добрые-добрые!
Солнце Наташке светит. Люди Наташке светят. Дарит улыбки мир.
И вдруг оборвалось все, как сон, как тропа над кручей. Кончилась мирная жизнь в Сергеевском. Опалила война округу. Попало к врагам Сергеевское.
Вступили в село фашисты. Разместились фашисты в крестьянских избах. Выгнали жителей всех на улицу.
В погребах и землянках укрылись люди. Живут все в страхе, как темной ночью.
До самой зимы, до снега в руках у врагов находилось Сергеевское. Но вот долетела сюда канонада. Сверкнула радость – идут свои!
– Свои!
Ждут в Сергеевском избавления. Ожидают нашу армию. И вдруг обежали фашисты погреба и землянки. Выгнали снова людей на улицу. Согнали в сарай, что стоял на краю Сергеевского. Закрыли на все засовы.
Смотрит Наташка: вот мамка, вот бабка, соседи, соседки. Полно народа.
– Чего нас, мамка, в сарай загнали? – лезет Наташка.
Не понимает, не знает, не может ответить мать.
Сильнее слышна за селом канонада. Радость у всех:
– Свои!
И вдруг кто-то тихо, затем что есть силы:
– Горим!
Глянули люди. Дым повалил сквозь щели. Огонь побежал по бревнам.
– Горим!
Бросились люди к дверям сарая. Закрыты двери на все засовы. Даже снаружи чем-то тяжелым подперты.
Все больше и больше в сарае огня и дыма. Задыхаться начали люди. Не хватает Наташке воздуха. Пламя ползет к шубейке. Уткнулась, прижалась Наташка к матери. Ослабла, забылась девочка. Сколько времени прошло – не знает. Вдруг слышит:
– Наташка! Наташка!
Открыла глаза Наташка. Не в сарае она, на снегу, под чистым небом. Ясно Наташке – успели наши, пришло спасение. Улыбнулась Наташка и вновь забылась.
Перенесли ее в дом. Отлежалась, к утру поправилась. А утром побежала девочка по селу. Как именинник стоит Сергеевское. Запели опять калитки. Запели опять колодцы. Заговорили ворота басом. Бежит Наташка. Снег под ногами хрустит, искрится, озорно белизной сверкает. Добежала до речки Вори. Взлетела на кручу. Остановилась вдруг, замерла. Холм из свежей земли над Ворей. Красная звездочка сверху вкопана. Дощечка под звездочкой. На дощечке идут фамилии. Смотрит на холм Наташка. Два солдата рядом стоят с лопатами.
– Кто здесь такие, дяденьки? – показала на холм Наташка.
Посмотрели бойцы на девочку:
– Спасители здесь твои лежат.
Войны без смертей не бывает. Свобода нелегкой ценой достается.
Тулупин
Стрелковая рота вступила в село. Правда, не первой. Освободили село другие. Еще утром бежали отсюда фашисты.
Идут солдаты вдоль главной улицы. Сохранилось село. Быстро бежали фашисты. Ни сжечь, ни разрушить ничего не успели.
Подошли солдаты к крайнему дому. Дом-пятистенок. Калитка. Ворота. На воротах написано что-то. Заинтересовались солдаты. Читают: «Прощай, Москва, уходим в Берлин. Ефрейтор Беккерс».
– Вот это здорово! – рассмеялись солдаты. – Значит, прощай, Москва, прощай, надежды.
– Хоть и фашист, а верную надпись сделал.
Присмотрелись солдаты, а внизу и еще слова. Кто-то приписку сделал. Читают бойцы приписку: «Ничего, догоним. Рядовой Тулупин».
Рассмеялись солдаты:
– Вот это по-нашему!
– Вот молодец Тулупин!
– Мужик с головой, выходит.
Понравилось бойцам солдатское добавление. Интересно им узнать о судьбе Тулупина. Может, Тулупин фашиста уже догнал?
Идут вперед солдаты. Всюду наводят о Тулупине справки. Кого ни встретят – пехотинцев, танкистов, артиллеристов, сразу с вопросом:
– Нет ли у вас Тулупина?
Фамилия не очень частая. Скорее редкая. Не попадается им Тулупин. Зашли солдаты за Можайск, за Медынь, дальше фашистов гонят. Нет и нет, не встречается им Тулупин. И вдруг в одном месте…
– Есть, – говорят, – Тулупин.
Кинулись солдаты к бойцу:
– Тулупин?
– Тулупин.
– Писал на воротах?
– На каких на воротах? – поразился боец.
Объясняют солдаты.
– Нет, не писал, – отвечает Тулупин.
Огорчились солдаты:
– Не тот Тулупин.
Продолжает армия ратный путь. Движутся вперед солдаты, освобождают родную землю. Наступают солдаты и всюду:
– Есть ли у вас Тулупин?
– Есть ли у вас Тулупин?
И вот…
– Есть, – говорят, – Тулупин.
Бросились солдаты к бойцу:
– Тулупин?
– Тулупин.
– Писал на воротах?
– На каких на воротах? – поразился боец.
Объясняют солдаты.
– Нет, не писал, – отвечает Тулупин.
– Э-эх, снова не тот, – огорчились солдаты.
– Не повезло.
Много километров прошагали вперед солдаты. Продолжают искать Тулупина. Тревожиться стали солдаты:
– Может, ранен, попал в санбат?
– Может, убит Тулупин?
И вдруг:
– Есть Тулупин!
– Тулупин?
– Тулупин.
– Тот самый?
– Сдается, тот.
Повстречались солдаты с Тулупиным и сразу ему про Беккерса.
– Беккерс… Беккерс… – стал вспоминать солдат. – Ах, Беккерс! Догнали, догнали его, родимые!
Оживились солдаты:
– Давно?
