скачать книгу бесплатно
Сивер ждал, и безокие ответили горделивым, вызывающим хором, ибо имели единую волю на всех:
– Я послана нашим господом, чтобы отнять кровь у Вящеславы! И я возьму ее после того, как выпью вашу!
В тот же час кольцо вокруг сжалось и разыгрались мечи, свара вскипела мгновенно, вздыбилась морской волной и, пузырясь, облеклась красной пеной. Бесстрашные до безумия существа, осыпав ватажников бесполезными стрелами, бросались под мечи, норовя ударить колычем под кольчугу или уязвить пах, и потому не звенело оружие в этой битве. Задние напирали, стаптывали передних, с нечеловеческой страстью стремясь ввязаться в бой, и если бы на мгновение ватажники разомкнули спины или б кто-то притомился играть мечом, в тот миг бы над поверженными варягами возник курган из обров. Но пока их срубленные головы дождем стучали о землю, тела осыпали шевелящийся вал вокруг ватажников, а через него устремлялись все новые и новые волны, и создавалось впечатление, что бьются варяги с неким ползучим и бессмертным чудовищем.
Наконец и эта буря пошла на убыль, иссякла обринская сила, усмиренная мечами. Последних ватажники обезоружили и придавили ногами к земле, решая, брать ли в плен. Беспомощные, они трепыхались в крови, норовя выскользнуть и спастись. Из шести захваченных оказалось четыре женщины: внешне пол определить было трудно или вообще невозможно, ибо мужчины безбородые и женоподобные, поэтому захваченных следовало бы не оставлять в живых. Обры размножались стремительно, поскольку будучи сами жертвой кровосмешения, не признавали этого греха.
Каким образом люди из этой породы, не боящиеся смерти, но теряющие рассудок от вида воды, попали на остров и зачем осадили жилище бессмертной, оставалось загадкой, а захваченные в бою, придавленные к земле, безвольные и бездушные обры лишь верещали от злобы и норовили укусить за ноги. Посоветовавшись, варяги не стали брать полон, вознесли и опустили мечи.
И в тот же миг будто бы с неба донесся до слуха суровый и властный голос:
– Вы осквернили мой остров, чужеземцы!
Послы подняли головы и позрели Вящеславу.
3
Без малого год, каждую ночь, как только Кладовест принес молву о разгроме императора Вария на суше и море, Сувор поднимался на площадку полуденной башни и смотрел в морскую даль западной стороны, держа в руке или играя веревкой, привязанной к языку вечевого колокола. Князь и Закон русов, именуемый государь, начинал забывать его голос, ибо когда дружина уходила воевать в чужих землях, звонить разрешалось лишь в тех случаях, когда приходило известие о победе или поражении. Поэтому Сувор иногда прикасался к колоколу или бережно гладил медь, вызывая тихое и медленное звучание. «Когда же ты запоешь, брат?» – спрашивал он. Сувор понимал, что это нетерпение вызвано старостью, но оправдывал свое возбужденное, не приличное возрасту состояние тревогой за сыновей и их дружины. Два с небольшим года назад по благому слову владыки солнца он послал младшего Космомысла в земли бритов и герминонов, покоренных императорами Ромеи. Послал в тот час, когда император Варий со свитой и жрецами нового бога явился в полунощные ромейские провинции, дабы показать свои намерения покорить варваров.
За странами бритов и герминонов лежали земли полунощных народов, и рабство подобралось почти вплотную к их границам. Мало того, арвары, жившие на западных берегах Варяжского моря среди герминонов, оказались плененными, и была молва, что их поработили и уже распродают на рабовладельческих рынках Середины Земли. Дабы оттеснить Ромею, живущую за счет труда невольников и проповедывающую бога рабов, по воле Даждьбога Сувор и послал своего исполина на трехстах больших и малых хорсах, с варяжской пешей и конной дружиной в девять тысяч.
И уже по своей воле, когда Кладовест принес молву о победе, отправил старшего сына Горислава с наскоро собранной «старой» дружиной против восставших в паросье обров, осадивших стольный град росов, Благород.
И с той поры каждую звездную ночь Князь и Закон русов выходил в чистое поле, опускался на землю, приложив к ней одно ухо, второе же обращал к небу и, надолго затаив дыхание, слушал Кладовест.
Он и доныне существует над всеми полунощными странами, рожденный излучением Полунощной звезды. Незримый при свете солнца, Кладовест проявляется лишь с наступлением сумерек в виде разноцветных косм света, и тогда каждый, кто не утратил волю и слух, может услышать глас богов и голоса предков, ибо всякое сказанное слово, произнесенное даже шепотом, навечно вписывалось в небесную книгу, называемую кладезем вестей. Когда говорят земные люди, он красится в зеленоватый или желтый цвет, но если слово молвят боги – космы света колышутся от их дыхания и охватываются всеми цветами радуги. Пришлые из полуденных стран купцы, путешественники или странники, попадая в арварские области, немели от дива, когда ночное небо расцветало радужными космами и стояло так до утренней зари. Глухие к гласу неба, они слышали лишь тихий шорох, известный и поныне, и называли это явление Полунощным сиянием.
Предание арваров хранилось в памяти поколений и обычно передавалось из уст в уста, ибо считалось, что любое слово, положенное на харатейный лист, шелк или простую бересту, доносило только мертвый смысл и утрачивало магическую, божественную силу. Письмом пользовались лишь в быту, для дел земных, а бытие доверяли слову живому и текущему из уст, как течет вода в реке или живица в чреве корабля, потому устное Предание иногда называли Речью. Всякий отрок вкушал сей нектар не от родителей, как принято считать, а из уст дедов, поскольку внуки – те, кто находится в науке, всегда прилежнее внемлют старости, нежели молодым отцам. Однако был еще один источник – вечный, порожденный Полунощной звездой и существующий вне разума – Кладовест. Даже если бы прервалась преемственность, но осталась воля и слух, способный уловить Речь в шелесте сияющего косма и внять не гласу богов, слышать который могли только бессмертные исполины да некоторые волхвы-старцы, живущие в чертогах Света, а всего лишь голосам предков, прежний мир восстановился бы за одно поколение.
Еженощно Сувор выслушивал небо, однако в Кладовесте молчали боги и люди, только шелестели тихие речи давно ушедших в мир иной да смеялись беззаботные дети.
Лишь спустя семнадцать месяцев, как младший сын Космомысл отправился на ромеев, вдруг смолкла всякая молва, заглушенная с юности знакомым гласом битв – раскатистым боевым варяжским кличем – ар-pa! – звоном мечей, стуком щитов и пением огненных стрел, ибо оружие становилось устами воинов и достигало Кладовеста наравне с мольбами и хрипом умирающих. Сувор слушал молву неба, оставаясь в хладном варяжском спокойствии, но все чаще из-за облачной выси доносился победный клич арваров – ура! – и щемящая грусть охватывала сердце Князя и Закона.
За последние триста лет существования Ромейской империи это был пятый победный поход, однако Сувор не испытывал радости, ибо знал, что ромеи скоро оправятся от поражения, освободят тысячи рабов, чтоб воссоздать свои легионы, и не пройдет тридцати лет, как новому государю придется воевать с новым императором.
Мира не могло быть до тех пор, пока ромеи жили за счет рабства и взирали на весь остальной мир как на средство пополнения своих рынков, где продавали невольников.
Тр и последних тысячи лет виною всех войн на земле, не ведая того, стал раб.
Когда-то русы и росы, нарушив запрет кровосмешения, породили обрище, от набегов которого теперь страдали сами, выстраивая неприступные крепости. Подобным же образом возникли на земле и рабы, о чем Предание арваров сохранило отдельную повесть. В те времена, когда на месте Арварского моря был материк и теплый Варяж омывал его берега, далеко отсюда, в жаркой полуденной стране, где солнце не дает тени и жизнь возможна лишь по благодатным берегам морей и рек, существовал вольный и сильный народ, называющий себя фарны. Считалось, что они божественного происхождения, на Землю с неба их принес железный сокол всего на тысячу лет, дабы облагородить и обустроить земную жизнь. Однако сокол не вернулся за фарнами и они остались здесь навсегда, но не потеряли надежды и, как арвары Варяжа, все время смотрели в небо и ждали свою железную птицу.
Варяжские ватаги бывали в тех местах, и говорят, что и ныне в непроходимых зарослях можно увидеть руины от некогда прекрасных городов, гигантские надгробия в виде каменных неземных зверей, а их золотые монеты с изображением Хорса до сей поры ходят по всей Середине Земли. У фарнов были очень строгие родовые законы, не допускавшие смешения с другими народами, поэтому жили они обособленно, укрывшись за песчаными пустынями. Говорят, не пускали к себе даже купцов и торговали только за пределами своей страны, но не обычным товаром, не тканями, винами и фруктами, а золотом, которое добывали из песка и камня. Этот блестящий, солнечный металл считался у них ритуальным: фарны изготовляли из него обручи на запястья, лодыжки, шею и голову, но самое главное – делали себе золотые зубы. И все это будто бы не для украшения; будучи по происхождению небесными, они не переносили земного воздуха, насыщенного всякими испарениями, а золото спасало их от болезней и продляло жизнь. По вере фарнов, если сокол возвратится за ними, то возьмет на свои крылья лишь молодых, здоровых и непременно целомудренных юношей и девушек, а остальные останутся доживать свой век на Земле. Поэтому каждое поколение готовилось улететь в небо, берегло здоровье и строго соблюдало закон целомудрия до двадцати пяти лет, после чего можно было жениться и выходить замуж. И это был самый тягостный закон жаркой и влажной страны, где все располагает к томной неге, и юноши-фарны тайно совокуплялись с обезьянами, которые во множестве жили в лесах.
От такого соития у них рождались любопытные существа – кощи, которые стремились к людям, но еще были не способны жить с ними, ибо в них обнаруживалось много звериного и они еще могли кормиться в лесу. И вот от совокупления с кощами появлялись мирные и очень сильные полулюди, которых называли рабами. Никто не знал, сколько их развелось в непроходимых лесах, рабы редко выходили к людям, поскольку их ловили, одомашнивали и использовали для тяжелого труда. Они отличались послушным характером, трудолюбием и сметливостью, поэтому скоро фарны отвыкли что-либо делать своими руками. Разум же прирученных полуживотных, случайно вышедший из небытия, от общения с хозяевами быстро развивался, и настал тот час, когда они осознали, что люди – боги или, на языке фарнов, господа и владеют неограниченной властью над ними лишь потому, что обладают золотом. Рабы определили, будто этот чудодейственный металл дает волю, разум и власть!
Вначале они стремились всего-то прикоснуться к золотым обручам господ, и это считалось за счастье, но скоро стали красть мелкие крупинки, когда добывали его из песка, или случайно оброненные монеты, однако это не давало ни власти, ни свободы. Возникшая со временем страсть к золоту захватила еще неустойчивое сознание рабов; они стали грабить и убивать своих господ, опустошая целые города, чтобы, уподобившись хозяевам, сделать себе обручи и зубы. Тогда фарны решили изгнать их из своей страны, однако из лесов вышли целые полчища неприрученных рабов и господа бежали от них в пески.
Была молва, будто они нашли приют на неких зеленых островах в теплом море, где живут до сих пор, смешавшись с другими народами, но в Кладовесте звучало и иное: мол, за фарнами все-таки прилетел железный сокол и много целомудренных юношей и девушек с золотыми зубами унес на небеса.
А рабы, захватив города фарнов, разрушили их, взяли себе все золото, в том числе и из могил, однако не получили желаемой власти и остались рабами. Тем временем, прослышав о бегстве фарнов со своих богатейших и благодатных земель, в их страну сквозь пески устремился народ, называвший себя кравоты. Они отняли у рабов захваченные ими драгоценности, а самих сделали невольниками и стали торговать золотом, как фарны. Поскольку новые хозяева не умели добывать его из песка и камня, то скоро желтый металл закончился, и тогда кравоты стали продавать рабов, которых в лесах развелось неисчислимое количество. Укрощенных и прирученных полуживотных сначала покупали для подсобных работ в хозяйстве, позже стали использовать как тягловую силу и для подъема тяжестей на строительстве, но постепенно область применения невольников расширялась, пока всякий труд не стал работой.
Скоро весь полуденный мир вкусил, что значит быть господином и иметь беспредельную, божественную власть над человекоподобным существом. Рабовладение стало признаком не только богатства; имея под руками этот разумный и послушный скот, человек смог творить дела, посильные только богу, – поворачивать реки вспять и орошать пустыни, передвигать целые скалы, строить гигантские дворцы и погребальные пирамиды. Однако пришло время, когда всех рабов, произошедших от обезьян, продали, и леса в стране фарнов опустели, а полуденный мир уже не мог жить без них, и потому стали порабощать людей, обращая в полуживотных себе подобных.
Рабство расползлось по землям, как заразная болезнь, и охватило многие народы. В пору, когда полуденные рынки рабов были переполнены, варварских пределах, у арвагов, скандов и родственных им герминонов тоже стали появляться корабли, нагруженные этим дешевым товаром, способным круто изменить мировоззрение.
В полунощных странах, где существовал труд как основополагающий принцип божественного бытия человека – принцип вольного творения, – состояние рабства, тем паче понятие рабовладения было неприемлемым, ибо напоминало безбожную жизнь диких зверей.
В рабовладельческих полуденных странах полунощные народы стали называть одним общим названием – варвары, вложив в него отрицательный смысл, и стало делом чести воевать с ними, а захваченных в плен или покоренных обращать в рабов, поэтому мира между этими сторонами света не могло быть никогда.
