скачать книгу бесплатно
А вот история.
Году в 89-м покойный муж Оли Свибловой Олливье Моран меня спросил, не хочу ли я несколько месяцев провести в Мерю? Про Мерю я до того ничего не слышал. Это городишко в Пикардии, в ста с чем-то километрах от Парижа, бывшая европейская столица пуговичной перламутровой индустрии. Когда пришла эра пластмассы, Мерю разорился.
Олливье занимался недвижимостью и договорился с мэром Мерю, что пока не найдутся инвесторы, в здании пуговичной фабрики смогут пожить и поработать художники. Постоянного жилья и мастерской в Париже у меня не было, так что я радостно, прихватив кота Петьку, отправился в Мерю.
Что было в Мерю? Cafe de la Gare рядом с унылым вокзалом, деревенский «супермаркет» и церковь, построенная после Первой мировой (куда делась старая?), да фабрика корпорации Lego, где трудилось работоспособное население городишка.
А пуговичная фабрика была огромная. Закопчённого старого кирпича, и мне досталось помещение метров в триста. Я там спал на надувном матрасе, и была электроплитка. Улицы Мерю были засыпаны перламутровым браком. Непонятно, почему его за пятьдесят лет не подмели.
Петька чувствовал себя в Мерю чудесно. Шлялся по зарослям терновника и по соседнему гороховому полю. Наверняка в Пикардии есть его внуки и правнуки. Я ходил по улочкам, подбирал брак, где были все дырки. Потом я нашёл в сарае старые коряги, которыми, наверно, когда-то топили печи на фабрике. Съездил в ближайший значительный городок Жизор, купил там банку сурика и гвозди, а также несколько катушек суровой нитки, которую обычно используют для приготовления рождественского гуся. Я покрасил коряги суриком, вбил в них гвозди. И зашнуровал их сотнями перламутровых пуговиц. Получилось что-то в духе народного австралийского искусства. Ничего глупее я ни раньше, ни до сих пор не делал.
20 января
АЛЛИЛУИЯ!
Трубы трубят: Трамп въезжает в Белый дом[11 - 20 января 2017 г. состоялась инаугурация 45-го президента США Дональда Трампа.]. Донни-Дак, проживай там счастливо! А у меня, друзья дорогие, такая для вас история.
В 80-х у меня был серьёзный роман с американской журналисткой, которая была в президентском пуле. Президентом тогда был Рональд Рейган, и она с ним моталась по свету. И рассказала гениальную историю.
Летят они из Аргентины. Впереди – самолёт, гружённый журналистами и второсортными политиками, политологами и бизнесменами. За ним – US1. Первый самолёт садится в Кэмп-Дэвиде, ночь, холодрыга, сечёт ледяной дождь. Сотрудники протокола сообщают, что президент, прилетев, сделает важное заявление, и домой, соответственно, ехать нельзя. Стоят, мокнут, матерятся. Президентский самолёт приземляется, подруливает, на трапе возникает Ронни и в микрофон говорит: «Американцы! Мы снова на Родине Бравых!» Что на это ответили мокнущие журналисты, легко представить.
Но это ещё не конец.
В 88-м, когда Джордж Буш-старший ещё был вице-президентом США, а я жил в Париже, моя любимая приятельница предложила встретиться в Брюсселе: она сопровождала Буша на переговоры в НАТО. Я сел на первый поезд, в 05:47 на Северном вокзале, часа через три приехал на Южный вокзал в Брюссель. Попутчиками были в основном накрахмаленные еврочиновники, рывшиеся в только что появившихся лэп-топах. И прихожу в «Шератон», спрашиваю, где остановилась мисс такая-то, мне с ней надо повидаться. Как сейчас помню, что сказал портье: «Номер 749, слева от лифта». Поднимаюсь на седьмой, и почему-то меня несёт направо, где стоят, как истуканы, два американских десантника в парадной форме, с золотыми аксельбантами. Вхожу, истуканы как стояли, так и стоят. А дальше, что называется, непонятка. Что-то вроде рабочего кабинета, сидит за столом, заставленным телефонами, парень в очках с черепаховой оправой, с удивлением смотрит на меня. На следующей двери бумажка: «Джордж Буш, вице-президент США». Я говорю, что, наверно, ошибся номером. Он кивает головой. Я иду по коридору в другом направлении. Теламоны с аксельбантами как стояли, так и стоят.
С Нэнси мы увиделись. И каких moules a la marini?re и anguille a Voiselle мы с ней ели в заведении Bij den Boer, рядом со старым рыбным рынком!
21 января
КИНИЧЕСКИЙ СОН
Сомневался, рассказать ли, что мне приснилось предыдущей ночью. Наверное, всё же надо. Так что приснился мне кто-то или что-то, про которого я точно знаю, что это Эпиктет. Эпиктет – это древнегреческий философ, поздний киник. Прославился он здравой мыслью, что жить надо, различая, что тебя касается, а что нет. И этот Эпиктет мне говорит: «Распрокашлялся?» От этого я пошёл на кухню, налил в кружку воды из чайника, выжал туда лимон и снова лёг спать.
ПОЗЛАЩЁННАЯ НОЧЬ БЫЛОГО
Сижу в мастерской, доделываю картинку Une nuite dorеe d'antan, a по радио передача «Культурный шок». Там литературный критик Архангельский и художник Осмоловский рассуждают о том, может ли художник не подчиняться обычным этическим нормам и, если он гений, творить всяческие безобразия. Повод, естественно, – Павленский. Архангельский к микрофону не рвётся, зато Осмоловский и Лермонтова вспомнил, и Франсуа Вийона.
Я уверен, что он «Героя нашего времени» по-русски читал, а что касается Вийона, то наверняка в переводе. А читать стихи в переводе – бессмысленное занятие. Вот и получается у Осмоловского, что этические нормы художник, ясное дело, соблюдать должен, но если он правда художник, то необязательно.
Ничего не понимаю. Во-первых, как можно рассуждать о Павленском, если нет точных доказательств того, что он что-то совершил? Во-вторых, я уверен, что художник ничем не отличается от слесаря-сантехника, президента РФ, таджика-дворника или сотрудника страховой компании. Он должен вести себя так, как принято в приличном обществе. Так что, если будут предъявлены принятые европейскими властями доказательства виновности Павленского, то наказывать его надо. А если нет – то нет.
22 января
НЕРИФМОВАННЫЙ СТИШОК ПРО ЯПОНИЮ
Вернусь в Японию – там ситцевым цветом расцветёт
поле гречихи, в Нагано.
Не вернусь я в Японию – там ситцевым цветом расцветёт поле гречихи, в Нагано.
Вернусь ли в Коэндзи в шесть поутру?
В Коэндзи в шесть поутру пусто и чисто.
Грохочет метро.
Открыто порнокино.
И «Макдональдс» тоже открыт.
PSIA KREW[12 - Распространённое польское ругательство, что-то типа нашего «Чёрт побери!»; дословно – «собачья кровь».]
На кого я похож? На побитую жизнью собаку. Какой породы? Конечно, дворняга. Но кто мне может запретить мечтать о том, что я похож на бладхаунда?
СПАСИБО ПУТИНУ ЗА СЧАСТЛИВУЮ СТАРОСТЬ!
Прихожу сегодня в супермаркет – там полная плерома. Ну, хамона с пармезаном нет, но зачем они мне? Я ведь в супермаркет пришёл за чем-то родным. Захотелось мне чего-то, как в дурацком детстве, только ещё лучше. И я преуспел.
Купил крупы гречневой (ядрица), быстроразваривающейся, «Экстра», и банку тушёнки «Батькин резерв» белорусского производства. Тушёнка дороговатая, 500 рублей, но зато наверняка очень хорошая. Разве такая тушёнка может быть плохой? Сейчас предвкушаю гречневую кашу с тушёнкой, как в советской столовке, только намного, намного лучше! А у кассы что за счастье! Как раньше было в магазине, и вспомнить страшно. Очередь на полчаса, крики продавщиц «в одни руки больше одной не даём!», «вас много, а я одна!», и ругань между покупателями. А тут – рай просто. Музыка играет, кассирша спрашивает, нужен ли мне пакет (эй, россияне, это что же такое, если пакеты вам задаром дают?), а под конец и вовсе говорит: «Спасибо за покупку, счастливого вам вечера, приходите ещё».
Приду, конечно. Как же я могу не вернуться в рай?
Спасибо, Президент Путин, что ты меня туда пускаешь.
23 января
МОЛОТОВ, АРИСТОТЕЛЬ, РИББЕНТРОП И ШУМ ВОЛН
Перед отъездом на родину Аристотеля поехал в «Передвижник» и запасся акриловыми маркерами Molotovv, чтобы на берегу залива Термаикос рисовать серию для выставки в Японии «Ночь на берегу». Маркеры немецкого производства. Очень хорошие, но дорогие, зараза, – каждый как тушёнка «Батькин резерв», изготовленная в Белоруссии. Мне бы денег хватило, чтобы месяц её есть.
А ещё интересно бы поглядеть на немца, придумавшего такое название для своего товара, и что бы ему было, назови он его «Риббентроп»?
БАШМАКИ И ГУЛЬФИК
Скучно сейчас ответственные и могущественные мужчины наряжаются, даже Президент США, Самый Могущественный Мужчина в Мире, и тот мало чем отличается от обычного менеджера.
То ли дело было когда-то, например, во времена Позднего Средневековья, когда в моду у могущественных и ответственных мужчин вошли Langschuhe, длинноносые ботинки. Чем ответственнее и могущественнее мужчина – тем длиннее носки его ботинок. У действительно ответственных и могущественных носки ботинок пристёгивались к подвязкам под коленями. А у самых главных – так и вовсе к гульфику.
Если учесть, что вместо занудных отутюженных брюк ответственные мужчины тогда носили разноцветные легинсы своих геральдических цветов, то ясно: тоска сейчас, дамы и господа.
Вот если бы Дональд Трамп вышел в пурпурных туфлях, носки которых пристёгнуты к гульфику звёздно-полосатых лосин, а навстречу ему – Путин в пурпурных туфлях, пристёгнутых к кальсонам цветов российского триколора, тогда да, конечно…
24 января
ПО ДОРОГЕ В СОРОК ЦЕРКВЕЙ
Пришёл сегодня в «Магнолию», спрашиваю: «У вас будет пять блоков красного “Честера”». Кассирша в зелёном картузе и жилете говорит: «Сейчас спрошу» – и уходит в подсобку. Возвращается с тремя: «Ну нету… Четвёртый я тут по кассам вам нагребу». Нагребает. Расплачиваюсь. Она спрашивает: «А вы в заграницу, да? Там дорого? Куда?»
Я вообще-то стараюсь не врать, но тут зачем-то сообщаю, что я в Гоа, там ещё дешевле, чем тут, но такого «Честера» – нет. Она на меня смотрит с недоверием. И зачем я наврал?
26 января
ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ
Чем Салоники отличаются от Москвы? Многим. Например, в Салониках есть море, а в Москве, сколько бы мне ни талдычили в детстве, отрочестве и юности, что она порт пяти морей, никакого моря нет.
Но для меня Салоники от Москвы отличаются прежде всего тем, что в Москве я всё время езжу в магазин «Передвижник», а в Салониках – в магазин ArtTime. И там и там, понятно, торгуют товарами для занятий искусством. Разница в названиях при этом большая. В Москве оно указывает на передвижение, перетаскивание чего-то с места на место, то есть о пространственных манипуляциях. В Салониках речь идёт о соответствии временному континууму и его разрывам.
Мария Цанцаноглу и Никита Алексеев (на дальнем плане) прогуливаются по улицам Ано Поли. Салоники
Размышлять о времени и пространстве дальше и глубже не буду. Пусть этим займутся те, кому хочется.
А мы с Игорем[13 - Супружеская пара Игорь Воронков и Мария Цанцаноглу (директор Государственного музея современного искусства в Салониках) – давние близкие друзья Никиты Алексеева, по приглашению которых он и проводит существенную часть года в Греции.] сегодня спустились с продуваемого Борисфеном холма Сорок Церквей к храму Св. Софии, рядом с которой и находится ArtTime. Там я купил тридцать шесть листов 70 ? 100 см чёрной бумаги, чтобы сделать свиток «Ночь на берегу» для выставки в японском городе Тиба. Моря там нет – есть Тихий океан.
27 января
НЕСПЕШНО
Сегодня хоть и холодно, но в небе цвета греческого флага сияет солнце.
С утра принялся на чёрной бумаге рисовать рисунки для «Ночи на берегу». Нарисовал пять – один без текста, четыре с текстами: «Эта ночь полна света», «Далёкий шёпот», «Кто кого здесь ждёт?» и «Кукушка, молчи!» И пошёл с холма вниз, на улицу Виизину в хозяйственный магазин, потому что надо было купить плёнку, чтобы застелить рабочий стол. Магазин должен был открыться в пять. По дороге зашёл в кафе выпить кофе. Мрачноватый хозяин сделал руками жест «Ба, кого вижу!» и спросил: «Кофе полусладкий?» – Точно. Приятно, когда знают твои привычки. Я уселся на террасе с видом на море, грелся на зимнем солнышке – в предзакатном розоватом мареве виднелись корабли, стоящие на рейде.
Корабли, стоящие на рейде в порту. Салоники
Пришёл к хозяйственному магазину в четверть шестого, он был закрыт. Рядом стоял и ждал открытия дедушка-священник с бородой, как у Санта-Клауса. Я его спросил, откроется ли магазин, по-английски он не говорил, только сделал жест руками «А я знаю?» Мы постояли минут десять и разошлись в разные стороны – он к церкви, а я к автобусной остановке, потому что карабкаться пешком на холм было лень.
Коты с родины Аристотеля
На остановке встретил Игоря, и мы решили подняться ко мне попить чая. Дождались автобуса, но он нас не высадил на верхушке холма, – так мы заговорились про куцовлахов, арумунов и саракацанов (есть такие племена на Балканах), что и забыли нажать на кнопку. Высадил он нас у подножия холма, пришлось всё равно наверх переться пешком. Игорь пошёл ставить чай, а я заглянул в соседнюю лавку купить овечий йогурт. Улыбчивый хозяин (Иоргос? Фемистоклес? Яннис?), увидев меня, сделал жест руками «Ой!!! Ты снова здесь!»
Сидели, болтали. Игорь пил чай, я красненькое «Айоргитико». О чём мы говорили? Уже не о куцовлахах, саракацанах и арумунах, а про Трампа да Путина. Ну их обоих к лешему. Игорь пошёл домой, по дороге заглянул в хозяйственный. Позвонил мне и сказал, что открылся он в шесть, а завтра будет открыт до трёх. Молодцы греки, не торопятся. Вот и схожу я завтра к полудню в хозяйственный магазин, по дороге, если будет солнце, выпью кофе на террасе, вернусь, ещё сделаю рисунки. Торопиться-то мне уже некуда.
30 января
L’ESTHETIQUE DE CHAUSSETTES[14 - Эстетика носков (фр.).]
Когда-то давно, не то при Брежневе, не то при Андропове, уже не помню, моя французская подружка (благодаря ей я и угодил вскорости во Францию[15 - Никита Алексеев прожил во Франции около 7 лет: с начала 1987 по 1993 г.]) мне сказала: «Носки у тебя какие-то скучные и некрасивые». Не в том смысле, что нестиранные и пахнут, а неэстетичные. Серые, как московская зима. Производства Смоленского камвольного комбината.
Меня это многому научило. Я узнал, как отличать настоящие носки в ромбик Burlington's от поддельных. У меня были весёленькие носки в радужную полосочку и носки с голубыми фламинго. Были носки с надписью «левый» (этот красный) и «правый» (чёрный). Даже купленные в Риме носки пурпурного цвета с херувимами были. Но ничего не могу с собой поделать: как увижу серые носки из Смоленска, так покупаю, ношу и чувствую себя счастливцем.
31 января
КОТ СТАГИРИТ
Карабкаюсь сегодня на холм из супермаркета «Масутис» (лозунг такой: «Экономично! По-гречески!») с тяжёлым рюкзаком и вдруг чуть не валюсь с ног. Потому что мне на плечо с дерева, ни с того ни с сего, спрыгнул здоровенный рыжий котяра. На ногах я удержался, а кот, впившись сквозь пальто когтями мне в плечо, посидел секунду, спрыгнул на землю, взглянул на меня ярко-зелёными глазами, распушил хвост и отправился по своим делам вниз с холма. Это можно назвать чудовищной наглостью. Можно даже прийти к обобщению: в России, Исландии, Папуа – Новой Гвинее и в Ватикане такие наглые коты, как в Греции, не водятся – по тем-то и таким-то причинам. Эти причины придумать и обосновать совсем не трудно.
Но я считаю, что лучше думать вот как. Кто я этому коту, родившемуся и живущему на родине Аристотеля? Только проходившая мимо приступка, с которой экономно и разумно спрыгнуть на землю. Ведь глупо же было бы прыгать с трёхметровой высоты, так и лапы ушибить можно.
Быть бы мне таким мудрым греческим котом… Надеюсь на удачное следующее рождение.
1 февраля
Ничего сегодня не совершил, даже до «Масутиса» не дошёл. Так что и у рыжего кота не было шанса спрыгнуть на меня с дерева.
А зачем мне было в «Масутис»? Незачем. Всё есть, кроме луковицы и помидора, ну и хлеб был нужен. Сходил в соседнюю лавку к улыбчивому не то Иоргосу, не то Костасу. Хлеб – хороший, серый. Лук тоже вполне. А помидоры даже в Греции зимой так себе.
Нарисовал рисунки для «Ночи на берегу» про «Это лето: апельсиновая роща окутана снегом», «Непреодолимая красота», «Ничего, всё» и «Сестра лиса, скажи мне правду». Вышел на улицу, поглядел, как солнце садится в море: несколько дней была полная серость, а к вечеру распогодилось. Красиво.
Вот и всё, что было в первый день февраля 2017-го.
2 февраля
ИСКУССТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ И Я
Услышал по радио обрывок передачи, где с отчасти паническими интонациями рассуждали про то, что скоро искусственный интеллект сделает людей ненужными. Причём не только программистов, журналистов и врачей (уже сейчас он безобидную родинку отличает от меланомы лучше, чем кто-то, шесть лет учившийся в мединституте), но и поэтов, музыкантов и художников.
Ласточки. Салоники
А мне не страшно. Предположим, этот искусственный интеллект будет в товарном количестве и без сбоев производить шедевры вроде зубров из пещеры Трёх братьев, «Троицы» Рублёва, «Божественной аллегории» Джанбеллини, «Лошадей» Сэссю и «Блудного сына» Рембрандта; пусть он непрерывно делает прорывы на манер Малевича и Дюшана, мне-то что? Я же не страдаю манией величия. Я отдаю себе отчёт в том, что я – не безвестный гениальный кроманьонец и другие великие мастера. Делаю то, что делаю, просто потому, что не могу иначе. То есть у меня, как выразился ещё один титан авангарда Василий Кандинский, «внутренняя необходимость».
Мне скажут: так ты же кормишься тем, что свои картинки продаёшь. Кто у тебя их покупать станет – их искусственный интеллект куда лучше, чем ты, сварганит?
И этого не боюсь. Дураков, покупающих мои картинки, на свете в любом случае немного, и такие даже с пришествием искусственного интеллекта не переведутся.
ГУМИЛЁВ-ЛУГАНСКИЙ
Когда я слушаю «Эхо Москвы» на компьютере, на экране ползёт список рекомендованных радиостанций, расположенных по рубрикам.
Например, «Только Русские песни». Точно так, с прописной буквы. Нажал на «Только Русские песни» и третьим в списке увидел «Казачье радио» из Луганска. Включил. Там, натурально, казачий хард-рок с педалью «хорус» и «вау-вау», а слова такие:
Между небом и травой,
Между завтра и вчера
Я живой, я иду по городу Петра,
Мои пальцы – старого серебра,
Между мною и тобой —
– завтра и вчера,
Я иду по городу Петра.
Прямо Гумилёв какой-то. Не знаю, правда, сколько Гумилёв бы ждал, пока его казачьи хард-рокеры на луну отправят.
Рисунки для выставки в библиотеке Университета Тиба. Токио
СВЯТОГЕОРГИЕВСКИЙ 1937
Нарисовал рисунки про Put out more flags, Cat Peter, where are you gone? To the feline Avalon? и Moon is like a giant mirror, тут как раз и солнце засияло.
Спустился с холма в кафе, на террасу, за кофе дочитал книжку А. Эткинда «Внутренняя колонизация». Хорошая. С множеством интересных сведений и наблюдений. Вскарабкался на холм, по дороге зашёл в «Масутис», купил спагетти, соус болоньезе и трёхлитровый бурдюк вина марки «1937» из винограда «Айоргитико», то есть «Святогеоргиевский». Пью его здесь уже несколько лет, но почему «1937», выяснить пока не удалось.
Рыжий кот на меня с дерева по дороге домой не спрыгнул. Жалко: люблю постоянство бытия.
Завтра надо бы в ArtTime съездить, а то уже неделю в городе не был.
4 февраля
