скачать книгу бесплатно
И сейчас он надеялся, просто надеялся, что эта хроника хоть в чем-то поможет сидящим позади него конструкторам и инженерам.
Нельзя сказать, что они ничего не делали. Немецкая промышленность вслед за русской переходила на промежуточный патрон. Правда, автоматического оружия под него еще не было, а копировать русский автомат Калашникова фюрер запретил – сделать это значило расписаться в беспомощности немецкой нации и признать безоговорочно победу варваров. Ввиду все более масштабного перевооружения Красной Армии в качестве трофеев все чаще стали попадать образцы оружия, которое в начале войны русские никогда не оставляли на поле боя. Автоматический гранатомет, единый пулемет, снайперская винтовка – просто шедевр с точки зрения немецких конструкторов. Но вот ни своих уникальных танков, ни самолетов русские не оставляли. Хотя, надо признаться, поразить этих «монстров» и «дьяволов» германским солдатам было нечем.
Гитлер знал, из-за кого у него болит голова. Она болела из-за шефа военной разведки и контрразведки абвера Канариса. Именно его структура не смогла вскрыть подготовку Советов к войне, именно она не отследила новинки военной промышленности русских, его люди раз за разом проваливали все операции по добыче образцов русского оружия. И когда Гейдрих положил на стол сведения о том, что Канарис не просто англофил, но и поддерживает связь с английской разведкой, его участь была решена.
В этот же день пришло сообщение о нападении Микадо на Тихоокеанский флот США. Успех был предопределен неожиданностью – янки потеряли в Перл-Харборе шесть из восьми линкоров, кроме того, японцы сумели перехватить и уничтожить два из трех авианосцев – «Энтерпрайз» и «Лексингтон», получив таким образом явное преимущество над противниками.
21 декабря 1941 года.
Район Минска
Оганян вошел в кабинет командующего Западным фронтом дважды Героя Советского Союза генерала армии Жукова и, вскинув руку к козырьку фуражки, начал докладывать о прибытии 1-й УА в распоряжение фронта, но Жуков махнул рукой, прерывая его, и с улыбкой заключил в объятия. Это было редким жестом у генерала, имевшего крутой нрав и нелестную оценку со стороны обиженных им. В данном случае Жуков ничуть не притворялся. Он действительно был рад и прибытию в состав его фронта лучшего на тот момент оперативно-стратегического объединения Красной Армии, и то, что командует им именно Иосиф Бакратович.
Первое значило то, что Красная Армия брала инициативу в свои руки после в целом успешных оборонительных операций лета 41-го года. И еще это значило, что именно Западный фронт станет участником стратегической операции. И третье – у него был весьма положительный опыт взаимодействия лично с Оганяном.
Посему Жуков предложил отметить это дело праздничным ужином, пригласив Оганяна и его начштаба полковника Тимохина. Со стороны штаба фронта должен был быть сам Жуков, начштаба фронта генерал-лейтенант Соколовский, заместитель командующего фронтом генерал армии Павлов. Заодно можно было обсудить и предстоящую операцию.
Оганян понял идею сразу и только попросил завтра организовать выезд его с начальником штаба и комкорами в полосу будущего наступления для проведения рекогносцировки. Полное сосредоточение армии было намечено на 20 декабря. Дивизии корпусов комбинированным маршем уже прибывали в районы сосредоточения. Но первыми на место выдвинулись штабы армии, корпусов и дивизий. Вчерне на карте отработанный план наступления требовал привязки к конкретной местности.
Скрыть от противника прибытие Ударной армии было невозможно, хотя для этого были предприняты все необходимые меры. Но именно на этом и строился расчет операции. За «шумом», поднятым этой армией, пропал из виду Особый корпус РГК, усиленный артиллерийской дивизией прорыва.
Немцы не сидели сложа руки эти четыре месяца. Группы армий «Центр» и «Север» лихорадочно закапывались все эти дни, промышленность Германии после огромных потерь в технике была переведена на военные рельсы, и сейчас на Восток шли эшелоны с новыми танками, пушками, бронетранспортерами и самолетами. Причем шла техника, качественно отличающаяся от той, на которой они войну начали. Основным танком стал Т-IV с длинноствольным 75-мм орудием, уравнявшим шансы в борьбе с советскими «тридцатьчетверками». Но оружия, способного гарантированно поражать Т-55 и Т-72, немцы пока не придумали. Еще хуже дела у них были с авиацией. Ничего более, нежели выпустить очередную модификацию поршневого «Мессершмитта», наука и промышленность Германии сделать не смогли. К тому же в июньских боях люфтваффе потеряли более половины своих летчиков-ветеранов, и заменить их быстро было невозможно. Поэтому была резко усилена войсковая ПВО, появились первые экземпляры пока еще примитивных и ненадежных локаторов.
Единственная группа, попытавшаяся в эти полтора месяца провести наступательную операцию, была Группа армий «Юг». Немцы сумели переправиться и захватить плацдарм на восточном берегу Днепра и даже нарастить силы на нем до дивизии, но Тимошенко, сконцентрировав через неделю тяжелую артиллерию, подтянув три мехкорпуса и бросив на десант всю фронтовую авиацию, уничтожил его за неделю беспрерывных боев. Попытка немцев оказать существенную помощь войскам в боях за тет-де-пон авиацией вылилась в воздушное сражение, в котором советские истребители сумели обеспечить возможность работать по целям на плацдарме своим бомбардировщикам и штурмовикам. И здесь потери люфтваффе были значительны и особенно среди летного состава, погибшего или попавшего в плен. На этом и у Группы наступательный потенциал иссяк окончательно.
И вот сейчас инициатива полностью перешла в руки советского командования.
Теперь уже Генеральный штаб и сам Верховный с интересом читали мемуары и описание операций второй половины той войны. И конкретно – операцию «Багратион», которая географически имела схожесть с нынешним положением на Западном фронте. Но в этом времени операции решили дать название «Шторм». Именно для проведения этой операции Северо-Западный фронт был разделен на два фронта: Прибалтийский – с полосой от побережья Балтийского моря и до Чудского озера под командованием генерал-полковника Кузнецова; и собственно сам Северо-Западный фронт под командованием генерала армии Апанасенко – с полосой от Чудского озера и почти до Витебска. Эти два фронта также получили пополнение в виде нескольких свежесформированных армий из тыловых военных округов. И опять же – за шумом прибывающих армий тихо и незаметно в лесных массивах на берегу Чудского озера севернее Пскова «растворился» 1-й Гвардейский Особый корпус РГК.
22 декабря на Западный, Прибалтийский и Юго-Западный фронты прибыли три полка, по 40 самолетов в каждом, реактивной авиации 1-й Гвардейской авиадивизии Особого корпуса РГК. 3 января началась воздушная фаза операции «Шторм».
Два полка реактивных МиГов, поддержанные авиадивизиями поршневой авиации, прекратили всяческое движение на дорогах Белоруссии и Прибалтики. Наносились удары по складам, штабам, узлам связи и транспортным узлам, портам, включая Кенигсберг. Причем советские ВВС активно использовали уже изготовленные в этом времени ОДАБы, напалм и кассетные боеприпасы. И это продолжалось ровно неделю.
10 января 1942 года.
Западный фронт
В 7:57 утра первый луч солнца скользнул по вершинам деревьев. Стояла оглушительная тишина. Жуков взглянул на часы и поймал себя на мысли, что это уже все было.
«Действительно, – вспомнил он, – 3 июля, под Борисовым, начало операции “Ночная гроза”. Только в 5:57 я посмотрел тогда на часы».
Он усмехнулся: «Хорошее предзнаменование! Та операция сложилась крайне удачно для нас. Значит, продолжим так же».
Рядом с ним на передовом КП фронта стояли все, кто мог понадобиться в начальной фазе наступления. Среди них был и Павлов. На последнем совещании по наступлению он выразил опасения по возможности войсками фронта прорыва первой и второй линий обороны противника в течение первых суток, аргументируя тем, что немцы усиленно готовились эти месяцы, и к тому же вряд ли удалось скрыть прибытие Ударной армии на их фронт. Павлов не был посвящен в историю с потомками. Несколько раз пытался расспрашивать, в том числе Жукова, относительно частей с новой техникой и о том же Оганяне, удивлялся, откуда появился этот генерал. Пришлось попросить начальника Особого отдела фронта деликатно посоветовать Павлову умерить свой интерес к этим темам. Так вот, он просто еще не знал поговорки потомков, что при плотности в двести орудийных стволов на километр фронта о противнике не спрашивают.
Жуков имел возможность читать послевоенные труды и использовать эти знания. Он сумел собрать на пятнадцатикилометровом участке прорыва по 250 орудий калибром от 76 мм и установок РСЗО. Используя, конечно, и артиллерию 1-й Ударной армии. И сейчас ему оставалось лишь ждать результата этих подготовительных мероприятий.
В 8:00 воздух содрогнулся. Через минуту передний край противника, плохо еще видимый в утреннем свете, исчез в дыму и снежной пыли, поднятых сотнями разрывов.
Через пять минут Жуков повернулся к сопровождающим и сказал: «Ну что? Дело начато. Пойдемте завтракать. Результат посмотрим в 9:30».
Через полтора часа огонь артиллерии переместился на вторую полосу немецкой обороны, а в сторону их бывшего переднего края двинулись танковые дивизии мехкорпусов Западного фронта. По ним никто не стрелял.
Еще через час артиллерия перешла к контрбатарейной борьбе и подавлению узлов сопротивления по заявкам передовых отрядов, достигших второй линии обороны. Здесь немцы, как вид живых хомо сапиенс, еще присутствовали.
В 15 часов колонны корпусов 1-й Ударной армии были введены в чистый прорыв и устремились на оперативный простор тыла Группы армий «Центр» направлением на Кенигсберг. А 16-я и 19-я Армии Западного фронта принялись свертывать немецкую оборону на юг и на север от места прорыва. С фронта их поддержали сковывающими ударами 20-я, 24-я и 28-я Армии, не давая возможности немцам выделять из состава своих войск резервы и перебрасывать их к месту прорыва.
12 января немцы нанесли контрудар по правому флангу наступающих силами 4-й Танковой группы.
Как только в Ставку пришло сообщение о вводе в сражение немцами 4-й Танковой группы Гепнера, немедленно был отдан приказ на начало наступления Северо-Западному фронту. 13 января Северо-Западный фронт перешел в наступление. За первые сутки была взломана первая оборонительная линия, и войска уперлись во вторую линию, потеряв темп. И в этот же день по льду на западный берег Чудского озера был переброшен и за сутки совершил марш в район Риги 1-й Гвардейский ОК РГК.
14 января ночью после двухчасовой артподготовки, в которой принимала участие и артиллерийская дивизия прорыва РГК генерала Морозова, корпус атаковал противника и прорвал фронт южнее Риги, двигаясь направлением на юг. За ним двинулись в прорыв мехкорпуса Прибалтийского фронта. Краснознаменный Балтийский флот в отсутствие противодействия со стороны люфтваффе блокировал побережье и порты Лиепаи, Клайпеды, Кенигсберга. В Клайпеду высаживалась дивизия морской пехоты КБФ.
Три советских фронта резали две немецкие группы на три неравные части.
12 января 1942 года.
Рейхсканцелярия
Русские начали наступление. После жестоких поражений в Белоруссии оно было ожидаемо. К нему готовились. Вопрос лишь в том, где и когда они ударят. С конца июля Германия лихорадочно пыталась восстановить утраченный потенциал. Экономика была переведена на «военные рельсы»: был увеличен рабочий день на заводах и фабриках, проведена очередная мобилизация. Вместо убывших по мобилизации на фронт немцев было принято решение использовать труд военнопленных и граждан из подчиненных рейхстагу протекторатов и генерал-губернаторств.
Военная промышленность меняла приоритеты. С производства сняли Т-2. Т-3 срочно перевооружался на 5-см длинноствольную пушку, хотя уже было понятно, что и эта пушка устарела. На танки Т-4 устанавливали длинноствольное 7,5-см орудие, способное бороться с русскими танками Т-34 и КВ. Противотанковая оборона насыщалась самоходными орудиями калибра от 88 мм и более.
Хуже всего было дело с авиацией: прототипы реактивных самолетов, имеющиеся в немецких КБ, были еще далеки от возможности их практического применения. Поэтому модернизировали, как могли, поршневую авиацию, одновременно пытаясь восполнить потери в технике и людях и усиливая войсковую ПВО.
Неплохо сработала разведка. Она своевременно вскрыла прибытие в состав Западного фронта русских Ударной армии, состоящей из мехкорпусов, доставивших так много неприятностей вермахту полгода назад. И одновременно с этим против групп армий «Север», «Центр» и «Юг» в небе появились «быстрые дьяволы». Прогноз, что их будет только больше, оправдался. Но именно прибытие новой – как ее называли – «Ударной» армии указывало направление приложения основных усилий русских. Поэтому резервы направлялись и располагались в тылу Группы армий «Центр».
Докладывал Гальдер.
– После мощнейшей артподготовки – по нашим расчетам, не менее чем двести орудий на погонный километр фронта, длившейся семь часов – 1-я Ударная армия противника перешла в наступление на пятнадцатикилометровом участке фронта Группы армий «Центр» направлением Першаи – Юратишки. К сожалению, плотность артогня русских не оставила шансов немецким частям первой и второй линий обороны. Поэтому главным препятствием на пути продвижения русских корпусов была только болотистая местность. Таким образом, уже к вечеру первого дня наступления русские вышли на Гродненское шоссе на участке Першаи – Ивье и устремились вдоль него в тылы Группы. Введенные вслед за этой армией мехкорпуса фронта Жукова развернулись на юг и на север, атакуя порядки дивизий Группы во фланг и тыл. Все это сопровождалось атаками русских по всему фронту не только Группы армий «Центр», но и «Север». С утра 12 января дивизии Лидского укрепленного района ведут оборонительный бой с подходящими корпусами русской армии. Их разведподразделения отмечены южнее и севернее Лиды. В 12 часов по берлинскому времени с рубежа Трабы – Вишнево силами 4-й Танковой группы нанесен контрудар во фланг наступающей армии большевиков. К сожалению, прибытие на фронт «быстрых дьяволов» оставило наши войска без воздушной поддержки. Тем не менее нанесенный удар с севера на юг в данный момент развивается успешно, и есть серьезные предпосылки нанести поражение русским на этом участке фронта.
15 января 1942 года. 22 часа.
Пересечение шоссе Рига – Кенигсберг и Мемель – Каунас
Корпус остановился на четырехчасовой привал. Это был первый большой привал за двое суток. За двое суток 1-й Гвардейский Отдельный корпус, прорвав ночью с 14 на 15 января оборону под Ригой и обогнув западнее Шяуляй, сумел пройти безостановочно примерно 150 километров по тылам Группы армий «Север». Корпус готовился к таким маршам заранее. Перед началом операции заменили двигатели на всей технике, на которой это было возможно сделать. Во всех экипажах танков, САУ, тягачах и автомобилях были подготовлены запасные механики-водители и водители. Требования к ним были минимальные – они должны были уметь управлять техникой на марше, давая возможность отдохнуть основному механику или водителю. Именно запасные совершили марш от Чудского озера до Риги. Прорыв и обход Елгавы и Шяуляя выполняли основные экипажи. После выхода дивизий корпуса на шоссе Рига – Кенигсберг снова произошла смена.
Двигались безостановочно по самому шоссе и параллельным дорогам. Попытки мелких тыловых гарнизонов препятствовать движению пресекались передовыми отрядами и дозорами. Да и попыток таких были единицы. Едва завидев приближающуюся к деревне или городку длинную колонну советской техники, гарнизоны разбегались и лишь иногда осмеливались обстреливать советских солдат из стрелкового оружия из лесных массивов.
Такой марш был бы невозможен без мощной воздушной разведки и поддержки. Разведка ВВС и установила, что на перекрестке двух трасс в тылу Группы армий «Север» немцы лихорадочно оборудуют оборонительные позиции, собирая все, что можно, по тылам, начиная от строевых частей и заканчивая добровольцами из латышей и литовцев. Летчики нанесли бомбоштурмовой удар по позициям немцев с применением ОДАБов и напалма, но точку в этом деле пришлось ставить танкистам Особого корпуса.
Экипаж спал. Старший лейтенант Смирнов только что обошел машины своей роты, проверив бодрствующую смену, и устроился на своем месте в танке. Впереди было еще полчаса его дежурства, после чего его сменит командир второго взвода, и он сможет пару часов прикорнуть. Организм еще не отошел от двухсуточного марша на танке, голова гудела от грохота дизеля и гусениц. Но молодость и чувство ответственности пока поддерживали силы комроты. В первый день он еще успел перехватить пару часов сна во время марша – хотя сон внутри грохочущей коробки – это еще то удовольствие. Еще пару часов удалось поспать вчера. Правда, перед началом операции разрешили спать весь день. Но для комроты этот день ушел на проверку готовности к бою и маршу. Все старались дать поспать механикам и водителям. Танки стали напоминать сараи на гусеницах. Но командование не препятствовало этому. Уверенность в силах воздушного прикрытия и разведки давала возможность в случае встречи с врагом подготовиться к бою заблаговременно. Поэтому каждая «тридцатьчетверка» имела двойной боекомплект, плюс к броне были принайтованы еще с десяток ящиков со снарядами и десяток с патронами. Кроме этого, там же располагалось стрелковое отделение, бойцы которого были не менее запасливы.
Были опасения за ночной бой в таком виде, но командир корпуса генерал-майор Гольцев в первую линию поставил технику с приборами ночного видения, которые и взломали немецкую оборону. Немцы явно не ожидали такой «гадости» от русских – ведь еще вчера ничто не предвещало подобного развития событий на этом участке фронта – и не сумели организовать своевременный контрудар. Следовавшие за ними «тридцатьчетверки» обошлись в этой атаке почти без стрельбы. А вот корпусам Прибалтийского фронта, устремившимся вслед за дивизиями Особого корпуса РГК, днем пришлось биться с опоздавшими немецкими резервами. На десятиминутных привалах позади колонн слышались звуки ожесточенного сражения.
Четыре дивизии Особого корпуса, опережая отступающих немцев, рвались на юг по дорогам Латвии.
Поздним утром второго дня марша корпус выскочил на шоссе Рига – Кенигсберг южнее Шяуляя и, вытянувшись длинной ниткой, окруженный походными заставами и дозорами, устремился вперед. Иногда от колонны на помощь боковым заставам уходили мотострелковые, танковые роты и артиллерийские батареи. Задержав противника в стороне от колонны, они затем отрывались от него и устремлялись вдогонку за частями корпуса.
Корпус, не останавливаясь, проходил через деревни, села и маленькие городки Латвии, вызывая радость у одних, растерянность и ужас у других. Кое-где на окнах появлялись красные полотнища, на других – белые. В одном городке Сергей на обочине увидел примерно взвод немцев с белыми лицами и поднятыми руками. Они стояли, видно, уже давно; форма и лица были покрыты гарью от проезжавшей боевой техники. Перед ними на снегу лежал убитый немецкий офицер. Оружие у них отобрали, а самих расстреливать не стали. Брать же их было некуда. И они так и стояли на обочине, глядя на эти проносящиеся мимо них облепленные пехотой боевые машины, и боялись опустить руки.
И только на этом перекрестке немцы смогли что-то собрать и попытались – нет, не остановить, они прекрасно понимали, что сводная группа остановить эту лавину не сможет – хотя бы просто замедлить. Километров за тридцать до перекрестка дивизии корпуса разделились на четыре колонны. На шоссе осталась 1-я Гвардейская ОМСД РГК.
Километров за пять до немецких позиций колонна остановилась и в течение получаса освободилась от скарба. Там же на позиции встала артиллерия.
Еще через полтора часа после тридцатиминутной артподготовки немецкие позиции были атакованы с трех направлений, а в тыл им заходила «Пролетарка».
Это был первый бой экипажей Т-34-85. Смирнов старался не отвлекаться от управления ротой на ведение стрельбы, доверив ее своему башнеру сержанту Мерзлякову. Наводчик вошел в азарт, посылая снаряд за снарядом по видимым ему целям. Гулко била восьмидесятипятимиллиметровка, вентилятор не успевал отсасывать из внутренностей танка пороховой дым, и старший лейтенант вынужден был сделать замечание по поводу экономии боеприпасов. К тому же целями их орудий были в основном пулеметные гнезда и группы пехоты, с которыми вполне справлялись бронетранспортеры и Т-34-76, у которых боезапас был побольше, чем у них.
Пару раз попали и по ним из противотанковой пушки. После боя экипаж с интересом рассматривал следы от рикошетов на лобовой броне и на башне. Сошлись во мнении, что это была противотанковая пятидесятимиллиметровка. Каждый не скупясь поблагодарил машину за ее мощь и броню. Они все начинали войну на Т-26 и БТ и прекрасно осознавали, чем это грозило на тех танках.
Оставив прикрытие на захваченных позициях, танки и бронемашины вернулись за оставленным обозом, дозаправились, пополнили боекомплект и готовы были к продолжению марша.
15 января 1942 года. 23 часа.
Пересечение шоссе Рига – Кенигсберг и Мемель – Каунас
Когда дивизии корпуса завязали бой за узел дорог с окопавшимися резервами Группы армий «Север», разведбат корпуса, огибая с запада сражение по широкой дуге, рванул в сторону Тильзита, до которого по прямой оставалось менее семидесяти километров. Этот небольшой городок, уже отметившийся в истории девятнадцатого века, снова стал одним из ключевых пунктов советского наступления зимы 1942 года.
Город располагался на южном берегу Немана, и в его черте через реку было два моста – шоссейный и железнодорожный. Вот они и были основной целью разведбата. Было крайне важно захватить их в целости и сохранности. Поэтому к операции по захвату мостов привлекли 743-й воздушно-десантный батальон. Хотя от батальона осталось только название и костяк командного состава, а личный состав весь был новичками, отобранными в воздушно-десантных бригадах Красной Армии, тем не менее пять месяцев интенсивной боевой учебы позволили батальону снова встать в строй и получить столь ответственное задание.
Так вот, роты воздушно-десантного батальона, высаженные трое суток назад в пятидесяти километрах от Тильзита, должны были захватить мосты для дивизий Особого корпуса. И они это сделали, несмотря на усиление охраны мостов и всего гарнизона города.
И сейчас за мосты шел тяжелый и кровопролитный бой – немцы, зная о приближении советских войск, старались вернуть под свой контроль мосты или хотя бы разрушить их. Первое им не позволяли десантники, а второе немцы не могли сделать ввиду отсутствия в гарнизоне гаубичной артиллерии.
Володя Шупейкин по окончании пяти месяцев учебы на полигоне попал во вторую роту разведбата. Первая рота «воевала» на БМП-1, третья – на БТР-70 и была резервной, а их роте достались десять БМД-1 десантников. И сейчас он, расположившись на броне, внимательно всматривался в придорожные кусты и бурьян. Нравилась ему эта машина! В принципе, вся техника батальона была просто высший класс: и плавающие танки, и угловатые БМП, и здоровенные бронетранспортеры, но БМД нравились больше, хотя объяснить он это не мог. Может, просто потому, что больше ни в одном подразделении Красной Армии таких не было.
Сейчас батальон, подсвечивая путь узкими лучами фар со светомаскировкой, двигался проселками в темноте зимней ночи в сторону Тильзита. Как до них довел командир роты, десантники 743-го ВДБ захватили в этом – первом немецком городе!!! – переправы и держали их в ожидании подхода корпуса. Поэтому командир корпуса и отправил их батальон им на помощь.
Три часа бешеной езды по проселочным дорогам – и роты разошлись веером по направлениям задач каждой из них. Вторая рота ушла влево – ее задачей было переправиться через Неман выше по течению города и атаковать его с востока. Первая делала то же самое, но с запада. Третья рота – как самая резвая – должна была обогнуть город и ударить с юга. С севера прорваться к переправам и помочь десантникам должна была рота ПТ.
Всем было ясно: атаковать и взять город силами батальона – самоубийство. Но вся надежда была на неожиданность и приборы ночного видения. К тому же через несколько часов корпус будет тут.
Когда обходили город по дуге с севера на восток, было видно, что в районе мостов через реку идет бой.
16 января 1942 года.
Штаб Западного фронта
Жуков бросил карандаш на карту, расстеленную на столе, и нервно заходил по комнате. Так хорошо начавшаяся операция не получила продолжения. Первая Ударная армия таранным ударом пробила коридор до Лиды и уперлась в заранее подготовленный немцами Лидский укрепленный район. Город армия возьмет, но вот дальше… И дело ведь не в ней, не в 1-й Ударной. Дело в его армиях, его фронте. Прорыв 1-й Ударной его армии смогли расширить до высот на севере по линии Крево – Гольшаны и на юге до района Новогрудка. А дальше немцы уперлись, закрепившись на командных высотах, и сдвинуть их с места не получалось. Командиры дивизий армий, прибывших из внутренних округов, в большинстве своем оказались запасниками, имевшими в лучшем случае опыт Гражданской войны, а чаще не имевшими его и вовсе. Дивизии 3-й, 4-й и 10-й Армий еще переформировывались и находились во втором эшелоне.
Предположение о слабости немцев после первых поражений их танковых групп и одновременно о равнозначности замены дивизий Западного фронта, уже имевших боевой опыт, дивизиями из внутренних округов оказалось ошибочным.
Всю эту неделю Жуков вынужден был заниматься подбором командных кадров новых дивизий и корпусов. В одном случае дошло до того, что ему пришлось своим приказом на дивизию, действующую на главном направлении, перебрав весь командный состав, поставить командира батальона – майора. И что характерно – дивизия стала выполнять задачи дня.
Кроме того, оказалось, что большинство кадров пополнения не умеет организовывать общевойсковой бой совместно с танковыми частями. Из-за этого танкисты несут большие и неоправданные потери.
Немцы же, в свою очередь, нанесли контрудар с севера на юг, направленный на коммуникации продвинувшейся вглубь их обороны 1-й Ударной армии. И здесь тоже все пошло не по плану. Удар этот предполагался, но считалось возможным локализовать его силами фронта, не отвлекая от основной задачи корпуса 1-й Ударной армии. И в этом случае произошла недооценка ударной мощи немцев и переоценка устойчивости обороны фронта. Немцы заметно продвинулись вперед в первый же день, и фронтовые резервы, переброшенные на это направление, смогли лишь замедлить их движение, но не остановить. Помощь авиации была существенна, но немцы уже приспособились к господству советской авиации – передвигались только ночью, тщательно маскировались и насытили свои наземные части средствами ПВО. Поэтому авиация уже не наносила критических потерь немцам.
Расчет на прорыв немецкой обороны силами Прибалтийского фронта также оправдался лишь частично. Согласно последним данным, 1-й Особый Гвардейский корпус прорвал оборону противника и в ходе стремительного марша вышел на границу с Пруссией, взяв штурмом первый немецкий город в этой войне – Тильзит. Однако немцы нашли силы и средства, отрезав корпус от менее подвижных фронтовых мехкорпусов, остановить их под Шяуляем и восстановить линию обороны. И нашли они эти силы, помимо 4-й Танковой группы, не ослабляя оборону в Белоруссии. А именно на этом строился расчет наступления – «раздергать» этот мобильный немецкий резерв. Это было очередной ошибкой, но уже стратегического характера.
Таким образом, Западный и Прибалтийский фронты сумели вбить клинья в оборону немцев, заставили отступить их на ряде направлений, но это не привело к распаду обороны в целом.
Жуков сел писать приказ по фронту, сделав пометку в своем блокноте о необходимости сегодня же поговорить с Оганяном. В этот же день в войска поступил приказ командующего фронтом генерала армии Жукова.
Приказ
командующего войсками Западного фронта № 055 о недостатках в использовании танков и мерах по их устранению
16 января 1942 г.
СЕКРЕТНО
ПРИКАЗ
ВОЙСКАМ ЗАПАДНОГО ФРОНТА
№ 055
16 января 1942 г.
На опыте боев в районе западнее Минска мною установлена недопустимая безграмотность использования в бою танков и танковых частей, которые в результате неправильного применения несли большие потери в живой силе и материальной части.
Командиры соединений не давали времени на проведение танковой разведки и на организацию взаимодействия танков, пехоты, артиллерии и авиации.
Взаимодействие организовывалось не на местности, а вдали от поля боя, на картах.
Танки бросались в атаку, не имея никаких данных о расположении системы огня противника и характере местности.
Командиры частей и общевойсковых соединений ставили танкам неясные и сомнительные задачи, не организовывалась авиационная, пехотная и артиллерийская поддержка танков. Не организовывалось взаимное опознавание, вызов огня и целеуказание. Были случаи поражения танков своей же артиллерией из-за неувязки артиллерийского огня.
При движении танков вперед пехота, как правило, не продвигалась за танками и не закрепляла захваченные танками рубежи. Танки, действуя в одиночестве, несли напрасные потери и возвращались в исходное положение.
Танковые командиры не проявляли нужной твердости перед общевойсковыми командирами в деле правильного применения танков; беспечно выпускали из своих рук руководство танковыми группами поддержки пехоты; не организовывали эвакуацию подбитых, застрявших танков с поля боя; не принимали мер к немедленной отправке танков на сборные пункты аварийных машин для их ремонта и быстрого ввода в строй.
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Запретить вводить танки в бой без тщательной разведки системы огня противника, местности и без увязки на поле боя взаимодействия командира танкового взвода или роты с командирами стрелкового батальона и артиллерийского дивизиона или батареи.
2. Запретить вводить танки в бой без тщательной отработки взаимного опознавания, без установления сигналов вызова и прекращения огня.
3. Строжайше предупреждать перед каждой атакой всех бойцов, младших и средних командиров о недопустимости отставания от танков во время атаки, следствием чего обычно является срыв наступления и большие потери.
4. Не допускать подчинения танков командирам стрелковых рот, и, как правило, танки подчинять командирам стрелковых батальонов и полков, действующих на главных направлениях.
5. Командующим армиями заранее ставить задачи начальникам автобронетанковых войск армии по материальному обеспечению танков эвакуационными и ремонтными средствами.
6. Командирам танковых соединений и частей резко повысить ответственность командиров танковых частей и подразделений за каждый потерянный танк, тем более не допускать оставления их в руках противника; не вводить в бой танки КВ и Т-34 с плохо подготовленными экипажами, организуя доподготовку последних при каждой возможности.
