Невезучая

скачать книгу бесплатно


– Олег.

– Какой Олег? – не поняла я, лихорадочно припоминая своих поклонников с таким именем.

– Сын Шубиных.

– А что ему надо? Когда я уходила с работы, компьютер был цел, винчестер не очищен.

– Он ждет тебя, выйдешь ты к нему или нет?

– В таком виде? Немытая, нечесаная? – спросила я, сразу проснувшись, как услышала кто этот неожиданный посетитель.

– Так приведи себя в порядок и выходи, – как маленькой девочке пояснил отец. – Он сказал, что пока не поговорит с тобой, ни за что не уйдет.

– Вот какой настырный, – разозлилась я. Но потом решила снизойти до страждущего, пообщаться со мной, – ну что ж, пусть пока дожидается.

– Хорошо, я ему скажу, что ты встала, и скоро выйдешь, проговорил с облегчением отец, и тут же ушел.

– Дождется он меня скоро, – процедила я сквозь зубы, и свесила с великой ленью ноги с кровати.

Потянулась, зевнула. Ну, раз ему надо со мной поговорить, я спешить не буду. Мне этот разговор вообще не интересен, знаю, чем это все закончиться. Разругаемся в пух и прах. А то, и морду можем друг другу набить. С него точно станется, сказала я себе, припомнив слова отца. Поковырявшись в шкафу, я достала джинсы, одела свитер. Причесала волосы, забрала в хвост. Тушь немного растеклась под глазами, обмакнув ватку в молочко, я ее подтерла. Подвела губы и глянула на часы. Вот, черт! Даже не торопясь, на все про все, ушло всего лишь десять минут. Посидеть, потянуть время, пусть побесится? Но нет, не стоит, будить зверя.

Олег Петрович и отец мило беседовали, когда я вошла в зал. Лениво оглядев, красавца-бизнесмена с ног до головы, я подошла к окну и села на стул возле него, лишь бы быть от этого мужчины подальше. За последнее время, я заметила, что у меня на него стойкая аллергия.

– Пойду, поставлю чайник, сказал отец, и скрылся по направлению к кухне.

– Что Вы себе позволяете? – резко спросил Олег Петрович, как только остались мы одни.

– А Вы? устало ответила я на его вопрос вопросом.

Он опешил и замолчал. Я безучастно вглядывалась в сумерки за окном и не собиралась продолжать разговор.

– Хорошо, может, я был не прав, отчеканивая каждое слово, проговорил он.

– Может? – усмехнулась я.

– Послушайте, – не выдержал бедняжка моего тона и воскликнул, – да всю жизнь, начальство и подчиненные страдают друг от друга, но это не значит, что тут же надо бросать работу или избавляться от работников.

– А теперь, послушайте Вы, – вскочила я со стула и подошла к нему, – Вы сказали, что была бы возможность, то тотчас бы уволили меня. Так вот, я вам не дала такого шанса, ощутить радость при моем увольнении, потому что уволилась сама. А сейчас можете уходить, чтобы Вы мне не сказали, мне не хочется это слышать и слушать. – Напоследок я решила проявить себя вежливой, – до свидания, – сказала я и пошла к себе в комнату.

Я шла к себе, стиснув зубы, и думая, что больше он меня, никогда не побеспокоит после такого разговора. Но, как я все же наивна. Такие господа, любят оставлять последнее слово за собой. Услышав за спиной шаги, я думала, что это идет отец, расспросить о моих переговорах с боссом. Я обернулась и увидела, что ошиблась.

– Вы маленькая испорченная дрянь. Если вы завтра не пойдете на работу, я сделаю так, что Вы об этом горько пожалеете.

Это я-то наивная девушка? Да, это вот он метр восемьдесят пять и тридцать лет от роду, наивный до умопомрачения. Пугать меня? Он, что думает, я так привязана к этому городу? И теперь мне останется бежать на работу к нему или рыдать безработной?

– Пошел к черту, дурак, – жестко сказала я, и скрылась за дверью своей комнаты, завершив таким образом, словесную дуэль своей победой.

Прислонившись спиной к двери, я усиленно прислушалась к звукам в коридоре. Через несколько секунд раздались шаги по направлению к залу. Я тихо приоткрыла дверь.

– До свидания, Максим Сергеевич, раздался голос Олега Петровича. – Нет, спасибо, чай я не буду пить.

Чаем еще его поить! Жирно будет.

– Пап, а обычно, на сколько дней приезжает Шубин? – войдя на кухню, спросила я, после того, как услышала, что за Олег Петровичем закрылась входная дверь.

– Дня на два, на три. А что?

– Значит, осталось ждать максимум два дня, пока отсюда он отчалит, – прищурив глаза, усмехнулась я.

– А зачем он к тебе приходил? По поводу работы? Ну, как поговорили?

– Да, так маленько. – Я улыбнулась, вспомнив, как заставила его уйти ни с чем. – А покушать есть чтонибудь?

После сна и битвы с представителем сильного пола у меня разыгрался зверский аппетит. И мы с отцом на пару, загремели кастрюлями, чтобы приготовить ужин.

Завершали мы вечер вновь перед телевизором. Папа с газетой в руках, я с мыслями в голове, то ли пустыми, то ли дельными. Они у меня так и вертелись вокруг разговора с боссом, заставляя меня мысленно восклицать: «Нет, но каков наглец!» За сюжетом фильма на экране я не следила, сюжет прошедшего дня был для меня наиболее интересен. И как же он хотел меня заставить пожалеть из-за моего неповиновения ему? Занесет в черный список для всех предприятий? Так можно на лотки выйти торговать, какая никакая, но все же работа. Может, через отца попытается воздействовать? Но, тогда я его занесу в черный список. Но, такое вряд ли случится. Отец, отзывался о нем с восторгом, хотя и говорил, что хватка у него бульдожья. Но законы чести, что отец ставит превыше всего, Олег Петрович, видимо не нарушает. В таких размышлениях я провела все время до одиннадцати вечера. Заметив, что на экране, уже нет ничего интересного для меня, я зевнула и оправилась спать, пожелав спокойной ночи отцу.

Мой сладкий утренний сон был прерван отцом. Он теребил меня за плечо.

– Пап, мне не нужно идти на работу, – недовольным тоном пробормотала я, и уткнулась носом в подушку.

– Тебе письмо, засоня.

– Прочту, когда встану, ведь нигде не горит.

– Горит! Его тебе водитель Петра Григорьевича привез.

– Что? – воскликнула я.

Сна, как не бывало. Что этот наглец, еще надумал? Сам уже боится со мной связываться, других подсылает? Наверно, какой-нибудь ультиматум мне выставляет, думала я, в нетерпении разрывая неаккуратно конверт.

«Уважаемая Ольга Максимовна!

Приношу свои извинения за свое бестактное поведение. Очень прошу Вас помочь моему отцу. Шубин О.П.

P.S. Когда получите это письмо, меня уже не будет в городе».

Во, дает! – только и смогла воскликнуть я.

– Что такое, Олечка? – спросил отец.

Я посмотрела на него и скривила губы.

– На работу приглашают. Просят выйти, помочь.

– А ты что? – с блеском интереса в глазах и едва улыбаясь, спросил он.

– А он что? – засмеялась я.

– Кто просит-то?

– Большой босс. Мистер Задира.

– С чего это у вас с ним с первой встречи нашла коса на камень?

– Пусть не задирает нос. Мы тоже не лыком шиты.

– Ох, молодежь, – покачал головой сокрушенно отец. – Мы с его родителями так прекрасно ладим между собой. А Вы, как кошка с собакой. Так ты идешь на работу или нет?

– Собираюсь, – вздохнула я. – Не бросать же Петра Григорьевича одного с компьютером и ворохом бумаг.

– Я горжусь тобой, – саркастически улыбаясь, ответил отец.

Петр Григорьевич встретил меня, как будто ничего и не было. С одной стороны это было хорошо, не надоедали расспросами, что, да почему. Но с другой стороны, было обидно, что он не извинился за своего высокомерного баламута.

«Ладно, переживу, – сказала я себе, сидя за компьютером, – осталось работать без году неделя, и адью, как говорят французы. Так, что не лезь в бутылку, и не строй из себя жертву».

После этого случая жизнь моя потекла размеренно. Возобновились наши встречи с соседями. Вот только теперь разговоры об их сыне меня раздражали. Я старалась этого не показывать, но видно пару раз выражения неудовольствия промелькнуло на моем лице. По неволе стала для них плохим собеседником.

Я дорабатывала последний день, размышляя, что надо искать новое место работы, когда позвонила Инесса, которую в данное время замещала. Она поздоровалась, представилась и попросила ее соединить с Петром Григорьевичем.

– Петр Григорьевич, Инесса на проводе, – сообщила я шефу, мысленно прощаясь с работой и с ним.

Через несколько минут он попросил меня к себе в кабинет. Я тяжко вздохнула. «Что ж, мои предположения оправдались. Сейчас получу расчет, и никто мне больше не будет трепать нервы. Радуйся, – сказала я себе, но почему–то ощущения радости не возникало».

Какое-то чувство прозябания, существования, а не полной жизни довлело надо мной, после отъезда московского начальства. Когда он был здесь, я кипела гневом, ненавистью к нему, за его высокомерное обращение ко мне. Адреналин вырабатывался так, что наверно его заряды почувствовал на себе и мой отец, потому что он позавчера заявил мне, что я стала какая-то тихая. Точное его высказывание было такое:

– Ты какая-то тоскливая стала, скучная. А при Олеге искрила энергией.

Я фыркнула в ответ, но в душе отметив, что кое в чем он прав.

Вот теперь я направлялась к шефу, чтобы выслушать его, что моя работа ему больше не требуется, а это значит, что мистер Задира больше меня не будет беспокоить ни своими речами, ни своим видом.

– Присядь, пожалуйста, попросил меня шеф в кабинете.

Я присела на краешек кресла, подозревая, что разговор будет недолгим, поэтому падать в нутро мягкого кресла не было смысла. В душе я была благодарна Петру Григорьевичу, пытавшему смягчить свое заявление об отказе мне в работе.

– Олечка, звонила Инесса. – Он замолчал на несколько секунд. – Нет, я лучше начну с другого, Олечка, произнес он мое имя вдохновенно.

«Чего он тянет кота за хвост, – раздраженно подумала я про себя, – я не такая уж маленькая, чтобы услышать, что меня увольняют с работы и ударится в плач. И без того понимаю, что с завтрашнего дня, мне здесь делать будет нечего, – но услышанное мною, меня шокировало».

– Не хотела бы ты работать у нас постоянно?

В ответ на его вопрос, я открыла в удивлении рот.

– Я знаю, что ты начала поиск новой работы, и надеюсь, ты еще не определилась с ней. Понимаю, что ты после того случая с Олегом, не горишь желанием остаться под его началом. Я прошу прощения за его поведение, хотя до сих пор не знаю, что Вы не смогли поделить, из-за чего возникло у вас с ним непонимание друг друга. От него я ничего не добился, может, ты расскажешь?

Я представила, как он себя будет чувствовать неудобно в моем обществе, когда я расскажу, в чем нас подозревает его сын. Поэтому тоже решила отмолчаться, и решительно покачала головой.

– Ну, вот, и ты туда же, – вздохнул он. – Но я прошу забыть тебя эту размолвку между вами, и начать работать у нас постоянно. Олег, хорошо отозвался о твоей проделанной работе, – подлил он меда в свою речь.

Я засмеялась.

– Лесть Вам не к лицу, – смеясь, сказала я, но в голове у меня шла серьезная борьба между «за» и «против» работе в фирме Шубиных.

Я мгновенно представила, как мы вновь встретимся с Олегом Петровичем, и, скорее всего, поубиваем друг друга. Нет, не пистолетами, а взглядами. Но какая это будет жизнь. Она будет полна энергии. А что меня ожидает, если я уйду на другое место работы? Скучное прозябание. Но тут мне опять вспомнился он. Его красивое лицо, крепкое высокое тело. В душе я с первого взгляда влюбилась в него. Как он мне нравится! Я чуть не простонала эти слова вслух. Вот этого я и боялась. В конце концов, я выдам себя однажды своим взглядом, свое преклонение перед ним, и в итоге получу в ответ его презрительный взгляд. Он, точно, жил не для того, чтобы однажды достаться мне. Романтичной невезучей провинциалке. Нет, оставаться нельзя.

– Не могу, Петр Григорьевич, – выдавила я из себя, потому что мое желание в душе было прямо противоположное сказанному.

– А может, стоит хорошенько подумать? Мы платим тебе здесь зарплату больше, чем где бы ты ни было.

– Но общение с вашим сыном обходиться мне дороже, – неожиданно вырвалось из меня. Я понимала, что это откровенная грубость, но, кроме извинения, простите, – не смогла больше ничего сказать.

Минуты две мы молчали, как два нахохлившихся попугая. Петр Григорьевич, сильно нервничал, судя по его резким движениям, он то перекладывал книгу с одного края стола на другой край, то, не знай зачем поднял телефонную трубку, и, услышав резкий гудок, тут же ее бросил, то принялся листать городской телефонный справочник. Я уже собралась подняться с кресла и уйти, когда он с жалобной гримасой сказал:

– Неужели тебе, не жаль меня, такого мягкотелого и снисходительного. И где мне теперь искать секретаршу, которая не будет ездить на мне?

Это было правдой. Петр Григорьевич знал свои слабости, знал, что это знаю и я, поэтому теперь открыто играл на моем одном неплохом качестве для него. Я не была врединой по отношению к нему. Этот факт очень хорошо сыграл на моей струне жалости, и я пошла на попятный шаг. Но без условий это была бы не я, и потому сделала первое заявление на постоянном месте работы.

– А Вы оградите меня от посещений вашего сына?

Петр Григорьевич посмотрел с недоумением на меня. Потом громко рассмеялся.

– Тебе не кажется, что ты уж слишком овечкой прикидываешься? Я знаю, что в последнюю вашу встречу с Олегом, ты настолько вывела его из себя, что он только и мог бормотать в явном бешенстве: « Во, нахалка!».

– Значит, он будет недоволен, увидев меня вновь здесь, – прикусив нижнюю губу, резюмировала я.

– Против твоей профессиональности он ничего не имеет против. Тебе бы только твой язычок иногда придерживать в общении с молодыми людьми, – с сарказмом проговорил шеф, намекая под молодыми людьми своего сына, – со мной ты никогда себе такого не позволяешь.

– Так Вы же и не молодой, – ударила я его тем же концом, невинно улыбаясь, – да и не придираетесь по пустякам.

– Значит, тебя все это устраивает?

– Да, как будто бы, – промямлила я, поняв, что мой мягкотелый шеф в своих мягких руках опытного сталевара поставил крест на моих предубеждениях против работы у них.

– Ну все, тогда иди, работай. С сегодняшнего дня ты у нас постоянный работник, секретарь-референт.

Я театрально тяжко вздохнула, показывая всем видом, что до чего я несчастна и замучена, и направилась к двери. Я уже дошла до нее, когда меня посетила гениальная, но в той же мере и бредовая идея.

– Петр Григорьевич, а нельзя мне на время приезда вашего сына брать отгулы?

– Сумасшедшая, – скривив губы и округлив глаза, выдавил он. – Такого чуши за все годы моей работы мне ни разу не доводилось слышать. С тобой не соскучишься. Иди, – тяжко вздохнул он, – работай. Окунись в рабочую атмосферу. Может, твои мозги вновь примут правильное направление, когда ты сядешь за компьютер.

«Благие намерения, но верится с трудом, – пробормотала я про себя, усиленно вдавливая кнопки на клавиатуре, что набрать ответное письмо в далекую страну – солнечную Италию, где говорилось, что визит к ним обсуждается. – Везет же Шубину, не только деньги делает, но и путешествует по странам, о которых я могу лишь мечтать, – уже без всякой театральности вздохнула я, и погрузилась в перевод текста письма».

Моя постоянная работа ничем не отличалась от временной, поэтому переход для меня был безболезненным. Меня лишь преследовали неотступно думы о моем молодом боссе. Я страшилась новой встречи с ним, как черт ладана. Усиленно наделяя его всеми мерзкими качествами новых русских, я старалась его очернить в своих глазах, в своем сердце. Но через несколько дней поняла, что это безуспешно. Молодой Шубин меня притягивал, как магнит, все сильнее и сильнее. Разумом я понимала, что никаких серьезных отношений между ним и мной никогда не будет, разве что, только с его стороны могли быть – несерьезные. Это в том случае, если я сама из-за своей глупой влюбленности в него, преподнесу себя ему на блюдечке. Ни один холостой мужчина в трезвом уме и памяти, никогда не откажется от женского внимания. Но, каково придется мне после окончания легкого романчика? Я буду себя так презирать и ненавидеть, что впору закончить свою жизнь самоубийством, что, конечно, я никогда не сделаю, а значит, придется нести на себе крест отвергнутой, и чувствовать себя униженной, и вывалянной в грязи. Я понимала, что он высокомерен, спесив, но как говорят, «любовь зла полюбишь и козла». Конечно, молодого Шубина с большой натяжкой можно было назвать козлом, но для меня это слово было в самый раз, чтобы мое сердце не тянулось к нему.

Утром следующего дня Петр Григорьевич объявил, что завтра приезжает его сын.