скачать книгу бесплатно
Кто-то приглушил музыку.
– Итак, – старец оглядел присутствующих, – все, кроме Сильвии, здесь.
– Она на складе, – подсказал Варавва.
– Знаю. – Степан Платонович небрежно махнул рукой. – Обойдемся. Проинформируете в рабочем порядке. Я пришел, чтобы сообщить вам важную новость.
Старик сделал паузу – и в комнате наступила напряженная тишина, нарушаемая только едва слышным голосом оперной дивы.
– Они появились! – торжественно провозгласил Степан Платонович.
Остальные заговорили одновременно.
– Вы уверены? – проговорил Варавва и ослабил воротничок рубашки – должно быть, ему стало трудно дышать.
– Как давно мы этого ждали! – воскликнула брюнетка, и ее красивое лицо порозовело.
– Что нужно делать? – осведомился угловатый мужчина и невольно прикоснулся к пиджаку, под которым просматривался пистолет.
Старик ответил всем троим:
– Я не говорю того, в чем не уверен. Если я сказал, что они появились, – значит, так и есть. Мне сообщили об этом те, кто не ошибается. Да, ждали мы очень давно. Очевидно, что делать – взять то, что наше по праву. Взять, чего бы это ни стоило.
Ответив своим собеседникам, он снова сделал значительную паузу, после чего добавил:
– И вы знаете, что времени у нас очень мало. Мы непременно должны управиться до летнего солнцестояния, чтобы провести церемонию по всем правилам.
Он замолчал, затем вскинул голову и приказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Музыку погромче!
Кто-то прибавил звук, и помещение наполнилось божественным голосом Марии Каллас.
Владимир Михайлович доехал до Исаакиевской площади, припарковал машину, подошел к мрачному зданию из серого камня. Над входом висела табличка:
«Всероссийский институт археологии».
Владимир Михайлович вошел в холл института.
Впрочем, холл – это громко сказано: за дверью был маленький пятачок перед лестницей, из которого еще выгородили деревянным барьером крошечный закуток для охранника. Охранник этот был пожилым мужчиной с квадратной фигурой, квадратным лицом и серыми зализанными волосами. В нем было что-то от состарившегося старшины-сверхсрочника.
При виде Владимира Михайловича этот состарившийся сверхсрочник лязгнул стальными зубами и проговорил:
– Кто – куда – зачем – на каком основании?
От неожиданности Владимир Михайлович, человек сугубо штатский, невольно вздрогнул и вытянулся по стойке «смирно». В следующий момент он осознал, что находится не в казарме и не на плацу, а в серьезном академическом институте. Расслабившись, он примирительным тоном проговорил:
– Я к профессору Цапелю, на консультацию.
Охранник взглянул на посетителя неодобрительно, выразив в этом взгляде все, что он думает о штатских. Однако возражать он не стал, сделал какую-то пометку в толстом журнале и строго проговорил:
– Цапель – второй этаж, комната номер двести пять!
Владимир Михайлович поблагодарил и направился к лестнице.
Коридор второго этажа был отгорожен от лестничной площадки стеклянной дверью, на которой красовалась табличка:
«Отдел поздней античности и раннего Средневековья».
Владимир Михайлович толкнул эту дверь и пошел по коридору, читая номера и таблички на дверях: «Северное Причерноморье», «Печенеги и половцы», «Гиперборея»…
Наконец он подошел к двери с номером двести пять. На этой двери было сразу две таблички: «Скифы и сарматы» и «Начальник отдела профессор Б. И. Цапель».
Владимир Михайлович толкнул дверь и вошел в большое полутемное помещение.
И испуганно попятился.
Прямо напротив двери стоял рослый бородатый воин в кованом шлеме и кожаном панцире, в руках у него был короткий лук, наложенная на тетиву стрела смотрела прямо в грудь посетителя. Лицо этого дикаря искажала свирепая усмешка.
Дверь за спиной Владимира Михайловича с громким стуком захлопнулась. Этот звук привел реставратора в чувство, он понял, что перед ним – искусно выполненный манекен, одетый в доспехи средневекового кочевника. Владимир Михайлович перевел дыхание и крикнул в глубину помещения:
– Цапля, ты здесь?
– Смотря кто меня спрашивает! – отозвались из дальнего конца комнаты.
– Это я! Ты что, не узнаешь?
– Ты, что ли, Воробей?
– Он самый! А ты ждал кого-то другого?
Из-за спины кочевника выглянул худощавый, очень загорелый человек удивительно маленького роста. Седые волосы на его голове были забраны в длинный конский хвост, на носу криво сидели круглые очки в металлической оправе.
– Правда, ты! – проговорил он, разглядев посетителя. – А что ты у дверей топчешься?
– Да больно у тебя привратник строгий!
– Это ты о Егидее? – Хозяин кабинета похлопал кочевника по плечу. – Это он только с виду такой суровый, а на деле – милейший парень! И выпить не дурак…
– Зачем ты его поставил перед самой дверью? – спросил Владимир Михайлович, опасливо обходя кочевника.
– Чтобы отпугивать нежелательных посетителей. На прошлой неделе к нам в институт нагрянула комиссия из министерства, так представляешь – увидели его и обошли мой отдел стороной. Кроме того, Егидей помогает мне проверять студентов на профпригодность. Если будущий археолог испугается простого скифского воина – он категорически не годится для своей профессии!
– Да, значит, я не гожусь в археологи, – вздохнул реставратор. – Ничего не поделаешь!
– Брось дурачиться, Воробей! Рассказывай, зачем пришел. Не затем же, чтобы обсуждать Егидея.
– Нет конечно. Я хочу показать тебе один занятный артефакт. Меня интересует твое мнение…
– Артефакт? Что за артефакт?
– Наконечник стрелы.
– Ты же знаешь, такие наконечники в причерноморских степях находят сотнями.
– Подожди с суровым приговором, сначала взгляни!
За разговором приятели прошли в дальний конец комнаты. Вся эта комната была заставлена застекленными витринами, внутри которых лежали старинные монеты, миниатюрные фигурки из металла и слоновой кости, заржавленные застежки, наконечники копий и стрел и прочие изделия наших отдаленных предков. Наконец профессор остановился перед рабочим столом, включил над ним яркую люминесцентную лампу и проговорил, потирая руки:
– Показывай, что принес!
Владимир Михайлович достал из кармана маленький сверток, положил его на стол, осторожно развернул.
Профессор наклонился над столом, часто-часто заморгал, ловко поймал соскользнувшие очки, полез в карман, достал оттуда лупу в старинной серебряной оправе и стал внимательно и подробно разглядывать металлическую пластинку.
Наконец он оторвался от нее и повернулся к реставратору:
– Где ты это взял?
– Ты же знаешь, Цапля, при моей работе что только не попадает в руки.
– Нет, говори честно, Воробей, где ты это взял?
– Так что, это действительно большая редкость? – Владимиру Михайловичу передалось волнение профессора.
– Редкость? – Профессор фыркнул, как рассерженный кот. – Это не редкость, Воробей! Это легенда, это настоящая фантастика! Большая часть моих коллег твердо убеждена, что этого просто нет, что это выдумка!
– Да говори же наконец, Цапля, что это такое?
– Что это такое? Это открытие мирового масштаба! Это сенсация! Это мой пропуск в вечность! Если это то, что я думаю, я стану самым знаменитым археологом XXI века! Я встану в один ряд с Шлиманом!
– При чем здесь ты? – Реставратор попытался охладить приятеля. – Это ведь не ты нашел…
– Да, действительно, извини, я не собираюсь присваивать твои лавры. Так расскажи – где ты взял этот наконечник?
– Сначала ты скажи мне, что он из себя представляет. Чья это работа – скифы? Сарматы?
– При чем здесь скифы? – Профессор взглянул на приятеля поверх очков. – При чем здесь сарматы? При чем здесь вообще Азия? Ты разве не разглядел эти знаки на поверхности наконечника?
– Да, они похожи на руны… Но я подумал: рунические надписи попадаются в самых разных местах…
– Попадаются! – передразнил его профессор. – Именно, что попадаются. Здесь мы видим не просто руническую надпись – здесь мы видим магическую надпись, выполненную секретным письмом, которым могли пользоваться только друиды. И вот этот знак… ты видишь его? Это один из трех священных знаков, составлявших имя божества, которое друиды призывали во время праздника летнего солнцеворота! Имя божества, которому был посвящен Стоунхендж!
– Друиды… Стоунхендж… – растерянно проговорил Владимир Михайлович. – Это ведь не твоя область археологии. Ты занимаешься скифами и сарматами.
– Да, я занимаюсь скифами и сарматами, потому что по ним в нашей стране есть богатый материал. Но вообще, основная сфера моих научных интересов – это культура древних кельтов. Это была удивительная культура, которая в первом тысячелетии до нашей эры распространилась на огромной территории от Британии до Украины…
– Насчет Британии я знаю, – перебил профессора Владимир Михайлович, – в Британии и сейчас живут потомки кельтов – шотландцы, ирландцы, валлийцы, но Украина… ты ничего не путаешь? Насколько я знаю, кельтские племена, они же галлы, обитали в Западной Европе, на территории современной Франции и Великобритании.
– Я никогда ничего не путаю! – обиделся Цапель. – О Франции, которую римляне называли Галлией, известно всем. Но кельтские племена две с половиной тысячи лет были распространены гораздо шире. Названия этих племен остались даже на современной карте Европы. Бельгия получила свое название от многочисленного кельтского племени белгов, племя гельветов дало название Гельвеции, которую мы называем Швейцарией, небольшое воинственное племя бойев дало название Богемии – исторической области в современной Чехии…
– Да, богемский хрусталь знают во всем мире, – вставил Владимир Михайлович.
– Совершенно верно!
– Но как же насчет Украины?
– Очень просто. В Европе есть две исторические области с одинаковым, или почти одинаковым, названием, расположенные почти на самом западе и почти на самом востоке материка – испанская Галисия и Галиция, область на западе Украины. Обе они получили свое название потому, что и там, и там в далеком прошлом обитали галлы.
– Никогда бы не подумал!
– Тем не менее это так. В пору своего расцвета племена кельтов, или галлов, владели территорией от Ирландии до северной Греции, Чехии и Галиции. Конечно, все эти племена отличались друг от друга, но и в их внешности, и в обычаях, и в языке было много общего.
Они поклонялись одним богам – Таранису, Цернунну, Езусу, Бригантии, Лугу, Тевгату, Беленусу, Озмеусу и другим, они совершали в честь этих богов одни и те же обряды. Самое главное – во всех этих племенах важную роль играли кельтские жрецы – друиды. Друиды пользовались рунической письменностью – тоже общей для всех кельтских племен, но самые важные знания, донесенные из глубокой древности, они хранили в своей памяти, эти знания не разрешалось записывать даже священными рунами, их передавали устно от учителя к ученику, поэтому молодой друид должен был развивать и тренировать свою память.
– Все это очень интересно, но какое отношение к этой древней истории имеет наконечник стрелы, который я тебе принес?
– Самое прямое. Видишь эти руны, начертанные на острие наконечника? Первая из них имеет значение «Солнце», вторая – «Равенство» или «Справедливость». Вместе они обозначают день летнего солнцестояния, или солнцеворота. Этот день играл в религии друидов огромную роль. С этого дня для кельтов начинался новый год. Именно на рассвете этого дня друиды собирались в каменных святилищах – самое известное из них это Стоунхендж в Британии.
Каменные святилища, или кромлехи, сооружались таким образом, чтобы в день летнего солнцестояния светило поднималось над землей в просвете каменных ворот. И вот в этот самый миг главный друид должен был одну за другой выпустить в поднимающееся солнце три священных стрелы. От того, куда падали выпущенные им стрелы, зависело, каким будет наступающий год, будут ли обильными урожаи, принесет ли скот богатый приплод, вернутся ли кельтские воины с победой из очередного похода. Так вот, наконечники трех священных стрел были одной из главных святынь друидического культа…
– И этот наконечник – один из них? – с удивлением и недоверием переспросил Владимир Михайлович.
– Конечно, еще рано утверждать это, – осторожно ответил ему профессор, – я должен провести тщательную экспертизу. Но, знаешь, глаз ученого не хуже самого современного оборудования отличает подлинный артефакт от подделки, и я тебе скажу: я почти не сомневаюсь, что передо мной – один из трех священных наконечников…
Владимир Михайлович хотел сказать своему старому приятелю, что знает, где находятся и два других наконечника, но в это время зазвонил его мобильный телефон.
Реставратор извинился перед профессором, достал телефон из кармана и ответил:
– Воробьев слушает!
В трубке раздался незнакомый голос:
– Мне дал ваш телефон один мой знакомый, которому вы отлично отреставрировали письменный стол красного дерева…
– Да, я занимаюсь реставрацией мебели.
– Так вот, не могли бы вы приехать ко мне прямо сейчас?
– Почему такая срочность? Реставрация – работа неторопливая, она не выносит спешки.
– Да, я понимаю, но мне нужно срочно освободить комнату покойного дяди, а здесь очень красивый старинный секретер. Только он в плохом состоянии. Так вот, если вы сможете осмотреть его и взять в реставрацию, то нужно сделать это прямо сейчас. Иначе новые жильцы выкинут секретер.
Владимир Михайлович забеспокоился. Он не раз видел, как прекрасные образцы мебельного искусства попадали на помойку и безвозвратно погибали из-за глупости и безграмотности наследников, и считал своим долгом предотвращать такие случаи. Конечно, работа реставратора приносила ему хлеб насущный, но в ней было еще что-то от служения вечности – он старался сберечь для потомков прекрасные изделия мастеров прошлого.
Поэтому и сейчас он не смог остаться равнодушным.
– Я немедленно приеду! – торопливо проговорил он в трубку. – Защитите этот секретер до моего появления!
