скачать книгу бесплатно
– Энергии у нее… – сказала восхищенная Надежда, глядя на задние огни Люсиной машины.
Нина снова промолчала.
– Тебе в какую сторону? – спросила Надежда, смутно припоминая, что Нина жила раньше в районе Черной Речки.
– Мне в центр, на канал Грибоедова, – ответила Нина.
– Ты у мужа теперь живешь? – сообразила Надежда. – Круто, в центре-то…
– Нет, мне бабушка квартиру оставила, – ответила Нина и, видя, что Надежда воззрилась на нее с изумлением, улыбнулась: – ?Ты что, Надя, не знала, кто у меня бабушка была?
– Понятия не имела! – брякнула Надежда и тут же опомнилась: – Извини.
– Нина Слепнева, художница известная… Меня в честь нее назвали.
– Ну надо же…
Надежда слышала про такую художницу, только считала, что она умерла очень давно. Какие-то всплыли в голове не то «Ходоки у Ленина», не то «Утро на Днепрогэсе». Но, возможно, она путает, все эти картинки из букваря остались в далеком прошлом.
– Бабушка давно умерла, – говорила Нина, – квартира пустая стояла, потому что там картины, холсты, статуи… и еще много всего, это же была у нее еще и мастерская… Помещение огромное, светлое, просторное, но очень уж забито.
– Ничего, были бы стены, со временем разберетесь.
– Стены есть! – засмеялась Нина. – Да еще какие высокие! И окна… На храм Спаса на Крови выходят.
Нина вышла на Невском. Надежда пожелала ей счастья в семейной жизни и махнула рукой в окно.
«Надо же, – думала она, усевшись на свободное место, – кто бы мог подумать, что у Нинки такая бабушка? И как человек с художественным вкусом мог допустить, чтобы внучка ходила в этой ужасной клетчатой юбке? Однако если вспомнить „Утро на Днепрогэсе“, то никаким художественным вкусом там и не пахло».
На этой жизнеутверждающей мысли Надежда слегка задремала – сказались выпитые пара бокалов вина, – и очнулась уже, только когда объявили ее остановку.
Прошла неделя и даже больше, и как-то раздался звонок. Звонила Нина Ч., как по старой памяти называли ее бывшие студенты. Надежда уже успела выбросить из головы встречу одногруппников и Нину узнала с трудом.
– Надя, приходи ко мне на день рождения в эту субботу! – говорила Нина. – Очень прошу, приходи! С мужем. Народу мало будет, посидим по-домашнему…
Надежда вспомнила, какой одинокой была Нина в институте, наверное, так же обстояли дела и на работе. А теперь есть муж, и у нее первый день рождения в новом статусе. И хочется, чтобы было все как у всех. А друзей-то нету…
– Ну, хорошо, – против воли выговорила Надежда, не чуждо ей было чувство жалости.
– Записывай, как к нам попасть! – оживилась Нина. – Если идти от метро…
– Люська же все время на машине, – посмеиваясь, перебила Надежда, – без колес, говорит, как босиком…
– Люся? – переспросила Нина, и голос ее прозвучал как-то напряженно. – Нет, я Люсю не приглашаю. Понимаешь, она же в разводе… и сама говорила, что на свободной охоте… Нам, семейным женщинам, лучше от нее держаться подальше.
Точно, Люська что-то такое болтала. Надежда сразу поняла, что Люська просто треплется, по довольному и уверенному виду подруги она мигом вычислила, что кто-то у Люси есть. А замуж она и не собирается – хватит уже, обожглась. Тут Надежда вспомнила, что Нинка и раньше не понимала шуток.
И самое время было извиниться и твердо сказать, что раз Люси не будет, то она тоже не сможет прийти. И, не слушая возражений, поскорее повесить трубку.
Тем более что идти ужасно не хотелось. Но, как всегда, подвело воспитание. Надежде стало неудобно, и она согласилась прийти.
В ближайшую субботу она купила в подарок очень миленький шелковый шарфик, прихватила в ларьке три красные розы и отправилась к Нине одна, поскольку вытащить мужа в незнакомую сомнительную компанию нечего было и думать.
И вот теперь она мается в этой квартире среди незнакомых людей и в который раз задает себе вопрос, какого черта она здесь делает.
Дом она нашла быстро – старый, но крепкий и очень большой, он стоял в окружении стада дорогих машин. Дом был шестиэтажный, и лифт сделан снаружи, как бывает в старых домах. Лифт довез Надежду только до четвертого этажа, на пятый она поднялась пешком. Дальше лестница заканчивалась, на шестой этаж ходу не было, и в чем дело, Надежда поняла, только оказавшись в квартире.
Квартира была огромной. Полутемная прихожая плавно переходила в длинный коридор, оттуда наверх шла лестница, то есть квартира была двухэтажной.
– Там мастерская была бабушкина, – пояснила Нина, – там окна в потолке сделаны.
Нина была неестественно оживлена и одета сегодня в цветастую шелковую блузку и длинную юбку. Волосы она, надо думать, уложила самостоятельно, и теперь они смешно завивались несимметричными подростковыми вихрами. Однако глаза Нины блестели, губы, накрашенные все той же отвратительной помадой, приветливо улыбались, и в целом, как с удивлением поняла Надежда, Нина производила приятное впечатление.
– А вот это мой Гера… – радостным голосом сказала Нина, вводя Надежду в просторную комнату. – Познакомься, дорогой, это Надя, моя подруга.
Надежда скроила самую приветливую улыбку, на какую была способна. Двое мужчин стояли у окна, о чем-то тихонько переговариваясь. Один суетливо обернулся и даже сделал шаг в сторону Надежды. Второй оборачиваться не спешил.
– Герочка… – протянула Нина, на миг в глазах ее мелькнуло растерянное и немного испуганное выражение, или же Надежде просто показалось.
Мужчина повернулся и стоял, рассматривая Надежду, причем она готова была поклясться, что ему совершенно неинтересна, а смотрит он просто так, потому что Нинка его теребит. Надежда тоже окинула его изучающим взглядом.
Так… Невысокого роста, худенький такой, с виду хлипкий. Ну, странно было бы ожидать от Нинкиного мужа, чтобы он был двухметровым красавцем. Нина – невеста незавидная, что уж скрывать. Хотя… наличие двухуровневой квартиры в центре, несомненно, акции ее повышает. Так неужели в этом все дело?
И тут Нинин муж бросил на нее быстрый взгляд. Надежда даже поежилась слегка – было такое чувство, что этим взглядом ее просветили насквозь. Просветили и прочитали мысли. Она устыдилась – какое ей дело, зачем этот тип женился на Нине? В конце концов, она выглядит счастливой. А за квартиру пускай родственники переживают, она, Надежда, в общем-то, Нинке никто.
– Здравствуйте! – сказала Надежда, потому что молчание как-то слишком затянулось. – Рада познакомиться…
Она хотела добавить, что слышала от Нины о муже много хорошего, но вовремя опомнилась.
– Я тоже, – произнес он, слегка улыбаясь и притушив свой пронзительный взгляд.
Теперь вблизи Надежда увидела, что он вовсе не такой хлипкий. Веяло от него какой-то внутренней силой. И этот взгляд, и поворот головы… Нет, Нинин муж не так прост.
Тут подлетел к ним тот, второй.
– Ниночка, да познакомьте же меня с вашей подругой! – преувеличенно громко заговорил он. – Наденька? Очень рад, очень рад! Просто даже счастлив! Я Константин! Можно просто Костя! – Он схватил ее руку и долго ее тряс.
Наденькой Надежду не называл никто, даже мама в далеком детстве. Надежда свое уменьшительное имя терпеть не могла, оно напоминало ей героинь Чехова и Тургенева. Так и видится бледное личико, опущенные глазки, робкий завиток на вспыхивающей изредка болезненным румянцем щеке. Наденьки, Лизаньки, Сонечки… Кошмар какой!
Надежда попыталась вытащить свою руку, но не тут-то было, ее держали крепко.
– Костя. Костя Чайкин! – говорил этот тип. – Не Райкин, а Чайкин, прошу не путать! – Он рассмеялся мелким дребезжащим смехом.
Надежда наконец высвободила свою руку, и ее представили двум другим гостям – приятельнице Ларисе и ее молчаливому мужу.
– За стол, за стол! – кричала Нина. – Тебя, Надя, ждали!
Надежда проявила ловкость и смекалку, в результате чего ей удалось сесть подальше от настырного Константина. С одной стороны ее соседом был муж Ларисы, с другой – вообще никого, стол был явно велик для такого количества гостей.
Все, что стояло на столе, было несъедобно. Спиртное Надежда не слишком любила, к тому же с молодых, опять-таки студенческих лет твердо взяла за правило не пить много в незнакомом доме, особенно если пришла туда одна. Муж Нины изредка бросал на нее быстрые взгляды, и Надежда была начеку, чтобы успеть вовремя отвести глаза. Она складывала губы сердечком, улыбалась и часто моргала, чтобы казаться глупее, чем есть, – так, на всякий случай.
Через некоторое время она заскучала и стала все чаще спрашивать себя, что она тут делает.
Душой компании был Константин, то есть он очень старался ею быть. Другое дело, что у него это плохо получалось. Шутки его были плосковатые и не смешные, он говорил слишком громко для такой маленькой компании, к тому же, по наблюдению Надежды, слишком часто подливал себе коньяку. Нос его становился все краснее, глаза блестели все ярче, однако язык пока не заплетался.
Нина объявила горячее. Сосед Надежды тяжко вздохнул и вышел покурить.
На горячее предлагалась утка, которую Нина принесла красиво сервированную на блюде явно из бабушкиного старинного, дореволюционного еще, сервиза.
– Это тоже вы? – тихонько спросила Надежда, придвинувшись к Ларисе.
– Да нет, – та улыбнулась, – это она в ресторане заказала. Тут рядом, «Джузеппе Строцци» называется. Говорила я ей, чтобы все блюда там взяла – и салаты, и закуски, так нет, хочу, говорит, сама приготовить! Со вчерашнего дня мне каждые полчаса звонила – как то сделать, да как это? Я уж на языке мозоль натерла, а все равно толку нету!
– Да уж, – не могла не согласиться Надежда, – то-то ваш муж мрачный такой. Привык к хорошей еде, ему это все как нож острый!
– Не говорите! – вздохнула Лариса. – Я готовить очень люблю. А когда продукты зря переводят – терпеть не могу! И деликатесов никаких не надо, я из простой тыквы такой суп делаю – пальчики оближешь! Без ложной скромности скажу!
– Верю… – Надежда Николаевна погрустнела, вспомнив, что в прошлом году тыквы у нее на даче совсем не уродились. Все в листья ушло, ни одной тыквы не завязалось! Правда, и лето было плохое, одни дожди, чего уж ждать…
– Это от того, что семена плохие, – авторитетно заметила Лариса, когда Надежда поделилась своей бедой. – А вот смотрите!
На мобильном телефоне в виде заставки был изображен кудрявый светловолосый мальчишка, сидящий верхом на оранжевой тыкве размером с хорошую табуретку. Надежда едва сдержала восторженный вопль. Видя такое восхищение, Лариса предложила поделиться своими семенами, у нее их много, девать некуда. Дамы условились созвониться в самые ближайшие дни.
– Девочки, дорогие, что-то вы много секретничаете, отделяетесь от коллектива! – заорал Константин так внезапно, что Надежда вздрогнула. – А давайте-ка выпьем под горячее!
– Свежая мысль, – пробормотала Надежда.
Утка оказалась жестковата, но все же есть было можно, правда, у Надежды от злости вообще пропал аппетит. Злиться в данном случае можно было только на собственную глупость и уступчивость, но дела это не меняло.
Костя все набирал обороты, предложил тост за прекрасных дам, который мужчины пьют непременно стоя, по-гусарски, порывался даже разбить бокал о стену. Бокалы были хрустальные, старинные, очевидно, тоже бабушкино наследство, еле-еле удалось незаметно убрать бокал подальше от Кости.
«Ну что я тут делаю?» – в тоске подумала Надежда.
– Много мы с Герой пережили, есть что вспомнить, – говорил Константин, держа в руке обычную рюмку. – Мы ведь с ним друганы были – неразлейвода, с самой юности! Я хочу выпить за дружбу! За настоящую мужскую дружбу!
– За дружбу! – закричала Нина в восторге, так что Надежда к ней пригляделась – тоже, что ли, выпила лишку? Это уж последнее дело, когда хозяйка раньше гостей напилась…
– А помнишь, Гера, про мину? – Константин выпил и заулыбался, как будто вспомнил что-то очень приятное.
– Да ладно тебе, сколько можно об этом вспоминать! – Георгий недовольно поморщился.
– Вот в этом он весь! – Константин обвел присутствующих гордым взглядом, как счастливая мать, призывающая всех полюбоваться на своего подающего надежды ребенка. – Скромный герой! Не любит, понимаете ли, хвастаться.
– Расскажите, Костя, расскажите! – оживилась Нина. – Мне очень интересно!
– Что, он и тебе ничего об этом не рассказывал? – Константин изобразил удивление. – Ну, Гоша! Ну, скромняга! Я и сам хвастаться не люблю, но чтобы до такой степени!..
– Да ладно тебе, – повторил Георгий.
– Нет, мы тоже хотим послушать! – поддержала Нину Лариса. – Константин, пожалуйста! Мы вас очень просим!
Нина вскочила и с помощью противовеса опустила бронзовую лампу пониже, так что свет теперь падал на лица гостей.
– Ну, так вот… – Константин улыбнулся, как Чеширский кот, которого почесали за ухом. – Мы с Жорой после пятого курса проходили практику на корабле…
– На коробке, – хмуро поправил его Георгий.
– Ну да, извиняюсь, на коробке. – Константин обвел присутствующих многозначительным взглядом. – Моряки, они такие, они корабли исключительно коробками называют. Небольшая такая коробка, хотя и военная – малый корабль радиоразведки. У нас и вооружения-то почти не было, одни антенны… Ну, я, кажется, что-то лишнее говорю, мы вообще-то давали подписку о неразглашении, – Константин смешно прикрыл рот ладонью. – Но суть не в этом. Значит, плывем мы по Черному морю, несем, как говорится, службу, прослушиваем эфир на предмет возможного радиоперехвата, и вдруг вахтенный матрос докладывает на мостик – справа по курсу неизвестный предмет!
Константин сделал паузу и оглядел присутствующих, чтобы убедиться, что все его внимательно слушают, и продолжил:
– А мы с Герой тоже тогда на вахте стояли, помощниками вахтенного офицера, в порядке обучения в условиях, приближенных к боевым. Смотрим – а справа от нашего корабля в море какая-то большая дура, извиняюсь за выражение, болтается… Круглая железная штуковина, утыканная рожками, наподобие морского ежа. – Константин изобразил руками что-то круглое и рогатое и продолжил свой рассказ: – ?А вахтенный офицер у нас в возрасте был, хотя и в небольшом чине – как сейчас помню, капитан-лейтенант Серый, Антон Иванович. Так вот он, как эту дуру железную увидел, прямо позеленел, несмотря на свою фамилию, фуражку снял и платком пот с лысины вытирает. Это же, говорит, мина!
Я от испуга про устав забыл, спрашиваю, как на гражданке: Как мина? Какая мина?
А Антон Иванович – ему тоже не до устава, он с чертовой железяки глаз не сводит и говорит вполголоса: Морская плавающая корабельная мина «МКК-1» с контактным взрывателем, видно, еще в войны осталась! Может, говорит, держалась в придонном слое, а теперь по неизвестной причине всплыла.
– И что – до сих пор может рвануть?
– Запросто! Были уже аналогичные случаи… скажем, в восемьдесят седьмом году, с ракетным катером «Торопливый».
– А что случилось с этим катером?
– Лучше не спрашивай!
Тут капитан-лейтенант опомнился и скомандовал в машинное отделение:
– Самый малый назад!
Коробка наша сбавила ход, но еще по инерции немножко вперед прошла, и с этой самой миной соприкоснулась. Мы-то с Гошей не очень понимаем, что происходит, но и то перепугались, а Серый – тот прямо глаза выпучил и рот открыл. Стоит, губами шевелит. Я прислушался – а он тихонько так, про себя – то «Господи, пронеси», то матом… причем он был интеллигентный офицер, сдержанный, раньше я от него дурного слова не слышал, а тут исключительно художественно матерится, прямо как старшина второй статьи.
Прошла так секунда, другая – вроде взрыва нет. Коробка наша медленно пошла назад, но эта чертова мина – за ней, видно, зацепилась за что-то своими рожками.
– Что делать? – спрашиваю я у Антона Ивановича.
– Надо бы ее как-то отцепить и оттолкнуть, да вот как… В общем, доброволец нужен!
И тут, – Константин снова оглядел присутствующих, – и тут наш Гера вышел вперед и говорит:
– Я готов!
Капитан-лейтенант на него удивленно так посмотрел.
– Ты, – говорит, – ты, студент, понимаешь, на что идешь? Это же, – говорит, – ужасный риск!
– Но кто-то же должен! – отвечает ему Жора, и уже форменку стаскивает! Мы и опомниться не успели, а он уже прыгнул за борт и подплыл к самой мине. Отцепил ее, оттолкнул… Коробка наша потихоньку назад сдает, а мина поплыла своим путем. Ну, тут вахтенные матросы шторм-трап сбросили, вытащили Геру. Он весь зеленый, трясется и все что-то сказать хочет, но зуб на зуб у него не попадает – не то чтобы от страха, а больше от холода, месяц-то был март, вода ледяная. Ну, тут Антон Иванович распорядился, чтобы из медпункта спирта принесли, Гоша выпил грамм пятьдесят и порозовел.
Капитан-лейтенант ему говорит – благодарю за службу! Ты, говорит, всех нас, может быть, спас!
