скачать книгу бесплатно
Секрет золотой карусели
Наталья Николаевна Александрова
Артефакт & Детектив
Талантливый мастер XVII века из немецкого города Нюрнберга сделал для богатого восточного купца удивительную механическую игрушку – золотую карусель с секретом. После этого заказчик загадочным образом исчез вместе с игрушкой, но мастер успел сделать копию…
В наши дни молодая художница Катя вернулась в дом, где жила в детстве. Ее давний друг уговорил ее поучаствовать в местной выставке с картиной «Дом с башней». Но вдруг стали происходить странные вещи. Ее картина пропадает, и к художнице нагрянули незнакомые люди. Катя оказывается втянутой в опасную историю, которая таинственным образом оказывается связанной с потерянным артефактом…
Читайте новый захватывающий «Артефакт&Детектив» от мастера жанра Натальи Александровой! Новые приключения и поиски артефакта!
Наталья Николаевна Александрова
Секрет золотой карусели
© Александрова Н.Н., 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
– А вот тут, Маруся, была когда-то пирожковая. – Я огляделась и не нашла и следа былой закусочной, вместо нее был теперь салон мобильной связи.
– А здесь – магазин канцтоваров, очень удобно, идешь из школы, если тетрадки нужны, или ручка шариковая, или карандаш с резинкой, то вот тут все рядом.
Ага, было рядом… А теперь нет. Потому что вместо канцелярского магазина в том самом месте был секс-шоп. Вот прямо рядом со школой, совсем одурели они, что ли? Дети же мимо ходят!
Маруся посмотрела на меня с легким недоумением и, кажется, даже пожала плечами.
– Ну, – я вздохнула, – неудивительно, что все изменилось, все-таки двадцать лет прошло… Пойдем дальше, я покажу тебе мою школу. Между прочим, десять лет там отучилась.
Мы завернули за угол, и тут я встала как вкопанная. Потому что здания школы не было. Не было футбольного поля перед входом, не было пары скамеек, где сидели мы в теплую погоду, готовясь к экзаменам, не было дырки в заборе, от которой шла тропинка ко входу в школу, и сам забор тоже отсутствовал.
То есть забор был, только не такая старая заржавленная решетка, в которой предприимчивые школьники проделывали дырки для удобства передвижения. Теперь это был сплошной забор из одинаковых бетонных секций, покрашенных в васильковый цвет. Причем, судя по сизому оттенку и пятнам, покрашен забор был очень давно.
Маруся подбежала к забору и попыталась заглянуть в щель. Потом посмотрела на меня теперь уже не с удивлением, а с обидой: мол, все время ты меня обманываешь, нет же здесь никакой школы. Школа – это когда шум, гам, дети бегают, звонок звенит, а тут только большая яма, водой наполненная, и мусор всякий.
Точно, вместо здания школы был огромный котлован, причем, судя по горам постороннего мусора, его вырыли очень давно, да так и оставили.
Мы обогнули забор и увидели ворота, закрытые на тяжелую заржавленную цепь. На воротах висел выгоревший щит, где написано было, что там, за забором, осуществляется строительство детского спортивно-развлекательного центра, с указанием, что работы должны были завершиться три года назад.
– Но тут точно раньше была моя школа!
Маруся в ответ только недоверчиво фыркнула, а я развернулась и пошла дальше, не оглядываясь. Я ведь не вру, просто очень давно не была в этом районе.
Через три минуты Маруся догнала меня и легонько тронула за руку, извиняясь:
– Ладно уж, не будем ссориться!
И мы бодро припустили к скверу.
Раньше за сквером был пустырь, где организовалась несанкционированная собачья площадка, а с другой стороны сквер вплотную подступал к зданию художественной школы, куда я ходила целых пять лет. Но рассказывать про это Марусе я не стала, поскольку, кто знает, может, и художки тоже уже нет, и Маруська будет надо мной смеяться.
Сквер был, точнее не сквер, а целый парк, потому что к нему присоединили тот самый пустырь, засадили его кустами и сделали на нем шикарную детскую площадку и огромную клумбу. Сейчас, по осеннему времени, клумба была закрыта еловыми ветками, не иначе по весне вылезут тюльпаны и нарциссы.
На детской площадке сидели две мамы с колясками, в песочнице ползал симпатичный карапуз в розовой шапочке с помпоном. Маруся очень любит общаться с детьми, но вот взрослые реагируют на нее не всегда адекватно.
– Туда нельзя, – сказала я Марусе, и она погрустнела.
Мы пошли прямо по газонам, усеянным желтыми и красными кленовыми листьями. Клены были те же самые, но как же они выросли за двадцать лет!
Маруся оживилась и побежала вперед.
– Только не убегай далеко! – крикнула я и огляделась.
Где-то здесь, в этом углу парка, было место, куда мы, ученики художественной школы, приходили на этюды.
На самом деле это были такие же занятия, только в теплую погоду на улице. Сейчас та поляна, где сидели мы на складных стульях, заросла густыми кустами шиповника, и там, в кустах, было заметно какое-то шевеление.
– Маруся, ты где? – крикнула я, обогнула кусты и увидела такую картину.
На складном стуле сидел мужчина в теплой куртке с капюшоном, перед ним стоял мольберт. Рукой с кистью мужчина отбивался от моей красавицы.
Маруся, мой золотистый ретривер, очень красивая, но не в меру любопытная! Ей все интересно, поэтому ей нужно не только посмотреть, но и потрогать… носом или лапами. Обычно люди относятся к ней с пониманием, но в данном случае она пыталась опрокинуть этюдник, так что в сердитом окрике мужчины был свой резон.
– Маруся, немедленно перестань! – Я подбежала к мужчине и схватила эту хулиганку за ошейник.
– Вы извините, она не хотела ничего плохого, просто посмотреть… – заговорила я.
– Да я вообще-то собак не боюсь, – ответил он, – только вот краски размазала…
– Вот видишь, что ты наделала, испортила картину! – не на шутку рассердилась я.
– Да это еще не картина! – Мужчина рассмеялся, потом повернулся ко мне, и тут лицо его переменилось, на нем проступило странное выражение.
– Катя? – неуверенно спросил он. – Катя Плотицына?
Я вздрогнула, услышав от постороннего человека мое имя и фамилию. Точнее, фамилия-то была моя, но прежняя, уже лет пятнадцать, как я ношу другую. Ага, как раз завтра будет пятнадцать лет… А я и забыла. И все забыли. Ну, теперь это не важно.
Я внимательно всмотрелась в лицо мужчины. Обычное лицо, красное от ветра, а брови светлые, выгоревшие. Возраст примерно как мой, ну да, раз он меня помнит по старой фамилии, стало быть, мы с ним в школе учились. Судя по мольберту, в художественной школе. Вот в этой вот самой.
– Не узнаешь меня, – расстроился мужчина, – а если так?
Он встал и откинул капюшон куртки. Эти волосы, как у рассерженного ежа иголки, я не могла не узнать.
– Бобрик! – закричала я. – Мишка, это ты?
– Я! – Он раскинул руки, и я бросилась бы ему в объятия, если бы не Маруся.
Она очень не любит, когда меня кто-то трогает. Такая привычка появилась у нее не очень давно. Вообще Маруся с детства была очень ласковая и игривая, как все щенки ретривера. И очень добродушная, всех любила и привечала. И все без малого пять лет, которые Маруся живет на свете, она такой и была.
Пока Вадим окончательно не сошел с катушек и не начал устраивать дома цирк.
Это я так мягко выражаюсь, на самом деле это был не цирк, а форменный кошмар. Пока он орал и ругался, Маруся пряталась в ванной, она очень не любит шума. Особенно не любит, когда человек теряет лицо и выходит из себя.
Тем более что раньше в нашем доме такого никогда не случалось, я, женщина спокойная и выдержанная, умела гасить раздражение мужа, когда он приходил домой злой после тяжелого дня. То есть умела раньше. Точнее, я так думала. Как выяснилось, я ошибалась.
Когда Вадим поднял на меня руку, с Марусей случилась истерика. В ее собачьей голове никак не укладывалось, что хозяин может причинить вред хозяйке. То есть нельзя сказать, что они с Вадимом были раньше неразлейвода, но все-таки.
Собственно, щенка купили для Андрюши, но ему быстро надоело убирать лужи и искать по квартире изгрызенные предметы, так что Марусей занималась я.
В тот раз едва не пришлось вызывать скорую ветеринарную помощь. Вадим плюнул и ушел из дома, хлопнув дверью, Марусе я дала успокоительные капли, а сама безуспешно пыталась что-то сделать с распухшей щекой.
Мы продержались еще пару недель, но Маруся с тех пор не отходила от меня ни на шаг, а когда Вадим снова принялся за свое, она его укусила. Так, цапнула легонько, но он схватил стул и всерьез пообещал, что размозжит моей псине голову, если я не отвезу ее к ветеринару, чтобы немедленно усыпить.
Он был в такой ярости, что я пообещала все сделать, как он велит. Тогда я здорово испугалась.
Он снова ушел из дома, к тому времени он давно уже не оставался на ночь, а я стала собирать вещи. Я погрузила в машину два чемодана и Марусю и уехала в родительскую квартиру.
Это было десять дней назад, с тех пор Маруся стала гораздо спокойнее, только не выносит, когда я с кем-то близко общаюсь.
Правда, до этого мы в основном проводили время только вдвоем, даже с другими собачниками не встречались, Марусе вполне хватало моего общества.
Все эти мысли промелькнули у меня в голове за секунду, и я, так сказать, остановилась на полпути. Но все равно псина вклинилась между нами и легонько рыкнула на Бобрика.
Мишка Бобров по кличке Бобрик, мы с ним пять лет проучились в художественной школе и столько же времени провели в этом парке, рисуя клены и кусты сирени!
– Что это с ней? – Мишка воззрился на Марусю.
– Ой, извини, она очень не любит, когда ко мне близко кто-то стоит… – Я вовремя удержалась, чтобы не сказать, что Маруся не терпит только мужчин рядом со мной.
Тогда придется рассказывать про свое нынешнее семейное положение, а уж этого я точно не хочу делать.
– Охраняет, значит… ну что ж, это хорошее дело… – Бобрик показал Марусе пустые ладони. – Да не волнуйся ты, ничего плохого я твоей хозяйке не сделаю.
Вы не поверите, но Маруся слегка усовестилась и смущенно отошла в сторонку. Все же я не стала рисковать и только легонько погладила Бобрика по плечу.
– Рад тебя видеть! – сказал он, и я поняла по его тону, что это так и есть.
– Да, – сказала я, осторожно подбирая слова, – теперь тут живу, в квартире родителей.
– Роман Петрович…
– Отец умер три года назад…
– Я слышал, что болел он тяжело…
– Да, после инсульта так и не оправился. А как ты? – Я решила сменить тему.
– Да я… Слушай, Катерина, что мы на улице-то? Я замерз, третий час уже тут торчу, все солнца ждал, да, видно, не будет больше солнца. Пойдем тут недалеко кофе выпьем и поговорим.
Я помедлила чуть-чуть. С одной стороны, очень не хотелось рассказывать Мишке про свою жизнь. С другой – хотелось поболтать о прошлом, вспомнить общих знакомых и вообще посидеть в тепле с чашкой кофе… Как приятно.
Я осознала, что тоже замерзла, все-таки на дворе октябрь, а нам гулять нужно еще часа полтора, Васильич сказал, что раньше никак не управится. Будет сверлить или штробить, я толком не поняла, знаю, что шумно и много грязи. А Маруся боится громкого шума, так что мы уходим из квартиры.
– Да я бы с радостью! – вырвалось у меня. – Но ведь с собакой не пустят.
– Пустят, – успокоил меня Мишка. – Пойдем!
Он быстро собрал свои кисти и краски, повесил этюдник на плечо и приглашающе махнул рукой:
– Тут недалеко!
Кафе было новое – стеклянный павильончик на выходе из парка, раньше там ничего не было. Днем там и народу было всего ничего, так что Бобрик оставил нас на улице, а сам удалился внутрь на переговоры, которые оказались весьма успешными, поскольку тут же выскочила симпатичная полная блондинка моего примерно возраста и поманила нас внутрь. Мишка уже сидел в самом дальнем углу.
– Вот только ради Михаила нарушаю! – сказала блондинка. – Опять же, собачка уж очень милая.
Маруся нацепила на морду самое приятное выражение и едва ли не присела в церемонном поклоне.
Мы уютно устроились в уголке, и через десять минут блондинка принесла две чашки кофе, Михаилу огромный бутерброд с ветчиной и сыром, а мне – булочку с марципаном.
– Вот, познакомься, Лариса, подруга моя школьная! – сообщил Бобрик. – Лет двадцать не виделись!
Лариса улыбнулась приветливо, из чего я сделала очевидный вывод, что нет у нее на Бобрика никаких видов, просто так она к нему хорошо относится.
Пока он ел, я направила беседу в нужное русло. Не касаясь опасных тем, я расспрашивала о школе и о прежних соучениках.
– Школа, как ты видела, никуда не делась, – рассказывал Мишка, – расширилась даже, еще классов прибавили, я там преподаю время от времени.
– А Леонида Пална? Жива?
Такое имя было у нашей директрисы, которая преподавала в школе историю искусств.
– Жива, что ей сделается! Каждую весну грозится на пенсию уйти, а потом осенью снова на рабочем месте.
Дальше мы перебрали старых знакомых, кто где, Мишка знал про многих.
– А ты сам как? – спросила я, чтобы он не задал этот скользкий вопрос мне.
– Да как… закончил академию, работал где-то от случая к случаю, реставратором, художником-оформителем, потом в школу вот устроился преподавать. Пишу помаленьку, в выставках участвую, персональную готовлю.
– Здорово! – искренне сказала я. – Всегда знала, что из тебя получится что-то стоящее.
– А ты? – начал было он, и настроение у меня тут же упало.
Надо же, а как хорошо было сидеть тут, в тепле, пить кофе и разговаривать. Впервые за долгое время туго скрученная пружина внутри меня не то чтобы распрямилась, но чуть ослабла.
Стало чуть легче дышать, ужасные воспоминания слегка подернулись дымкой, в ушах перестали звучать крики мужа, перед глазами не стояло его лицо, искаженное злобой и ненавистью.
Бывшего мужа, тотчас поправила я себя. Точнее, официально пока не бывшего. Только об этом лучше не думать. А пока отговориться занятостью и недостатком времени и поскорее уйти.
