скачать книгу бесплатно
– Да они сейчас все хотят на «Тойотах» ездить.
Надежда махнула рукой.
– Да брось ты, жить ведь не с «Тойотой», а с человеком.
Она вгляделась в темноту за окном.
– Ой, идет вроде.
– Ну, я пойду, спасибо, тетя Надя, за ужин.
– Иди, хлеба вот возьми на завтрак.
Войдя в свою квартиру, Сергей прислушался. Вот шаги на лестнице, дверь соседей открылась, послышался смех и звук поцелуя. Сергей усмехнулся: ну, дают старички!
Подойдя к школе, Сергей услышал гвалт, шум, дикий визг и понял: перемена. С одной стороны, это хорошо, учителя не на уроках, всех можно оторвать от дела, а с другой стороны, в такой кутерьме нормально разговаривать невозможно. Он пошел в учительскую, спросил завуча, но Аллы Константиновны в школе не оказалось, ее вызвали в роно. Сергей побродил по школе, заглянул в директорский кабинет, его открыла секретарь. Значит, директриса сидела за столом, убийца вошел, и она его спокойно подпустила к себе, он достал нож, убил ее, потом уложил на пол, положил розу, записку и спокойно вышел, погасив свет и заперев дверь. Значит, знакомый ее. А может быть, все было не так. Убийца подождал ее в комнате перед кабинетом, убил, потом перетащил труп в кабинет, оформил красиво с розой и ушел. Но тогда женщина должна была быть в пальто. Директор ведь одевается не в общей раздевалке, а у себя в кабинете, такая уж у него привилегия. Сергей заглянул в шкаф. Вон пальто, висит. Родственники еще не забрали, конечно, кабинет-то закрыт был. И сейф опечатан, надо у следователя разрешение брать.
Сергей осмотрел пальто. Ничего особенного, хорошее пальто, дорогое, почти новое. В карманах ничего нет, забрали, верно, все ребята из района. На столе ежедневник, записи разные о встречах, ну, тут все равно без завуча не разобраться. Что делать, надо искать бабушку из раздевалки, расспросить ее подробно, и, если повезет, он все сплетни узнает и про детей, и про учителей, и про директора.
Справившись у секретаря, как зовут нянечку, Сергей спустился на первый этаж. Перемена кончилась, и в раздевалке наступила блаженная тишина.
– Прасковья Лукинична, вы где?
– Чего кричишь? Тут я, заходи! – Из закутка выглянула бойкая сухонькая старушка весьма преклонного возраста.
Сергей представился, предъявил свое удостоверение.
– Да знаю я, что ты из полиции, видно по тебе.
Ого, бабуля-то физиономистка!
– Ну, Прасковья Лукинична, раз от вас ничего не скроешь, то давайте побеседуем откровенно. Женщина вы, я вижу, наблюдательная, умом не обижены, свое мнение у вас имеется, вот и изложите мне все, а я послушаю.
Сергей огляделся и нахально добавил:
– Чайку вот могу выпить, если нальете.
Тетя Поля было нахмурилась, но потом налила ему чаю в красивую кружку с петухом, подвинула печенье.
– Я уж говорила, вечером накануне завуч просила меня цветы поставить в вазу пораньше.
– А завуч поздно ушла?
– В девятом часу, после педсовета еще задержалась.
– Нормально завуч выглядела, не расстроенная была?
– Вот я тебе скажу, хоть и нехорошо про покойницу, но от нашей директрисы люди в нормальном виде не выходят.
– Что, крута очень была? Разносы учиняла?
– Да нет, никогда не кричала, так все спокойно, тихим голосом, да такое скажет, что человек не в себе.
– И вам попадало?
– Ну, я человек маленький, сижу себе тут, сторожу, станет директор с нянечкой связываться. А вот учителям да детям – ох! Ребята ее так и звали: наша кобра очкастая.
– А чем же учителя-то ей не угодили?
– По-разному. С Аллой у нее на почве учебы разногласия были. Алла хотела тех детей принимать, кто хорошо учится, обучать их по специальной программе, ну ты у нее сам спросишь. А наша-то все на показуху нажимала, чтобы школа была побогаче, вид чтобы был. Ну и стала детей принимать за деньги, – тетя Поля серьезно посмотрела на Сергея, – спонсорская помощь называется.
– Тут был случай буквально на той неделе. Привел папа девочку в седьмой класс, они, видишь, в наш район переехали, и он хотел ее в приличную школу определить. Алла с ним побеседовала, оценки у девочки все пятерки, она и говорит: берем, мол.
А на следующий день директриса узнала, так давай шипеть на Аллу и на родителей! Уперлась, не возьму и все, говорит, мест нету, а вы, заявляет, к нам не по микрорайону. Скандал был жуткий! Папаша этот-то орал – не имеете, говорит, права! А директриса отвечает, что, мол, она здесь хозяйка, и как сказала, так и будет. Так Алла потом у меня здесь плакала, говорит, что меня она перед всеми шпыняла, это ничего, я привыкла, а перед людьми стыдно, что пообещала им.
– Когда это было?
– На той неделе, а в какой день… смотри-ка, выходит дня за два до убийства нашей-то!
– Очень интересно. Я потом адресок у Аллы Константиновны выясню на всякий случай.
– Да что ты, на папашу того думаешь? Он, конечно, ругался тут, а потом пар выпустил, дверью хлопнул, да и был таков, нужно ему связываться!
– Работа у меня такая – все проверять, – вздохнул Сергей.
– А наша-то так и со всеми: химичку, Веру Ивановну, на пенсию отправила, хотя ей еще работать и работать, хорошая была учительница, а в прошлом году вот была история.
Работал у нас математик Владимир Николаевич, давно работал, а потом жена его пришла к нам английский преподавать. И сразу они с директрисой друг друга невзлюбили, то есть наша-то со всеми не очень, а тут попалась женщина с характером, лишний раз не промолчит. В общем, в позапрошлом году уволилась математика жена, выжила ее директриса. Нашла она работу хорошую, в английской спецшколе, довольна была, а потом под Новый год познакомилась с одним англичанином, что к ним в школу приезжал. Познакомилась она с ним, значит, и в марте прошлом за него замуж вышла, уехала в Англию и сына с собой забрала.
Ну, конечно, это не один день тянулось, Владимир Николаевич переживал очень, а как уехали они прошлой весной, так он запивать стал. Ну, дома-то ладно, а как на уроки стал выпивши приходить, это уж не дело.
И вот как бы другой человек поступил? Поговорил бы с ним по-хорошему, успокоил, может, мужик продержался бы до конца учебного года, а там бы летом и сам в себя пришел. Или уж по-тихому уволился бы по собственному желанию. А наша что сделала? Устроила скандал и уволила его без права работать в школе.
– Да, подгадила она мужичку здорово. Так что мог он ей так отомстить, с днем рождения поздравить?
– Что ты, что ты, он тихий был, да и с виду такой, росту маленького, в очках, интеллигент, в общем.
«Ну, однако, надо выяснить, тихий-тихий, а довести человека можно до чего угодно», – подумал Сергей.
Потолкавшись еще по школе, он ушел, так и не дождавшись завуча. Потом зашел к матери директрисы Тамары Алексеевны. Пожилая женщина, не скажешь, что старуха, хотя, судя по возрасту дочери, ей за семьдесят. Ничего от нее Сергей не добился, по ее рассказам, Томочка была увлечена работой, всю себя отдавала школе и на личную жизнь у нее времени не оставалось.
Сергей проснулся от настойчивых звонков в дверь. Не разлепляя глаз, он сунул ноги в тапочки и пошел открывать. На пороге стояла Надежда.
– Ты чего, тетя Надя?
– Здравствуйте, сам же мне вчера записку в дверь сунул, чтобы в полдевятого тебя разбудила.
– И ты в такую рань меня подняла?
– А тебе что – на работу не надо?
– Ой, вспомнил, мне же с тобой надо перемолвиться.
– Ну давай, приходи завтракать.
– Да неудобно, что я с утра пораньше.
– Ничего, я пока одна, успеем поговорить.
– А где Сан Саныч-то?
– А он ночным сторожем в магазине сантехники. «Бахчисарайский фонтан» называется, на Московском. Через две ночи на третью там дежурит. Вот в десять часов магазин откроют, его выпустят, и к одиннадцати я его к завтраку жду.
– Что, совсем с деньгами плохо? Зарплату сколько месяцев не платят?
– Да как сказать, зарплату вроде бы и платят, так разве ж это деньги? Ты заходи.
Сергей прошел в кухню. Надежда жарила омлет с сыром, пахло кофе.
– Ой, теть Надя, какая кофеварка-то у вас шикарная!
– Ага, «Филлипс». Это когда Саша в бытовой технике, в «Золушке», сторожил в прошлом году, ему там на день рождения подарили. Она бракованная, вон видишь трещина в корпусе и крышка не закрывается, вот ее там уценили и подарили.
Краем глаза Сергей уловил какое-то движение слева, машинально напрягся, что-то большое и рыжее приземлилось к нему на колени, прыгнув с верха шкафа пенала.
– Ух ты, здорово, котяра, – Сергей почесал за ухом огромного рыже-полосатого кота с белыми лапами.
– Ох, Бейсик, ты меня до инфаркта доведешь. Представляешь, Сережа, он ленивый стал, с пенала на пол не хочет прыгать, просто сидит там и ждет, пока кто-нибудь за стол не сядет. И тогда он к человеку на колени с размаху плюхается, а весит-то страшно сказать сколько.
Бейсик прыгнул на пол, подошел к своей миске, проникновенно посмотрел зелеными глазами и немелодично мяукнул.
– Ой, я же его накормить забыла!
Надежда открыла холодильник, весь нижний ящик был забит банками кошачьих консервов, у Сергея зарябило в глазах от разноцветных кошачьих морд, и он присвистнул.
– Ничего себе, а говорят – денег нет.
– Да что ты, это когда Саша в «Леопольде» сторожил, он там зарплату специально кошачьими консервами брал. Говорит, мало ли что случится, денег не будет, а у кота всегда запас должен быть.
– Ишь, как о коте заботится!
– Что ты, он его больше чем меня любит!
– Ну уж!
– Серьезно, я иногда думаю, что он на мне из-за кота женился. Ладно, давай кофе еще налью и говори, что у тебя стряслось.
– Ох, у меня такая петрушка получается! Рассказывал я тебе про директрису убитую?
– Которая с розой на груди?
– Ну да. Так вот, оказывается, еще одну женщину так же убили, только не в городе, а в садоводстве, в Мамине. Это еще раньше было, на прошлой неделе, сначала областная полиция этим делом занималась, а потом у нас такой случай произошел. Посмотрели по сводке – там такой же труп, с ножом и с розой, это дело нам и всунули, тем более что убитая не местная, а наша, городская.
Надежда смотрела на него очень серьезно, что-то соображая.
– В Мамине, говоришь? Садоводство «Одуванчик»? Там от нашей работы несколько участков есть. Постой, постой! Это не Сталина ли Викентьевна?
– Да я и хотел с тобой об этом перекинуться, вспомнил, вроде ты в том же институте работаешь.
– А я и не связала, не знала ничего. Сталину позавчера хоронили, сказали, хулиганы убили в Мамине, когда на электричку шла.
– Все так, только не хулиганы, а неизвестный маньяк. У нас ведь как: раз два убийства одинаковые, значит – серия, неизвестный маньяк орудует. Вот слушай, раз уж ты в это дело посвященная. Я сам еще на месте не был, но приезжал сотрудник тамошний Стебельков Алексей Иванович и все мне рассказал.
Сейчас осень, народу в садоводстве немного, на буднях вообще никого: сторож да пенсионеров несколько. И чего эту Сталину туда понесло, на работу, что ли, не надо?
– Сережа, ты как маленький. Мне вот сегодня тоже на работу надо, а я не пойду. За такие деньги, что нам платят, мы все себе по очереди выходные устраиваем на неделе. И у Сталины в соседнем отделе так же.
– А начальство как на это смотрит?
– А что оно сделает, начальство-то?
– Да, действительно. Ну вот, сторож в кооперативе мужик толковый, все замечает, он в этот день жену провожал в город. Жена припозднилась, а Сталину они видели, когда она на шестичасовую электричку шла, еще не темно было, а так, сумерки. И не дошла, значит, потому что когда сторожа жена уже на свою электричку шла, она на Сталину мертвую наткнулась прямо у железнодорожного полотна. И все то же самое: нож такой же, роза красная и записка «С днем рождения!».
– Точно, я припоминаю: два года назад ее юбилей отмечали, пятьдесят лет, примерно в это время.
– Н-да, оригинально кто-то тетенек с днем рождения поздравляет. Ну-ка, тетя Надя, расскажи мне об этой Сталине.
– Откровенно говоря, между нами, конечно, порядочная зараза была. Она в нашем институте лет двадцать пять проработала. Характер у нее всегда был скверный, а в последнее время и совсем испортился. Все неприятности у нее пошли от перестройки. Коммунистов-то развенчали, а она в них свято верила.
– Неужели не притворялась?
– Вот представь себе. А тут пошли разговоры да разоблачения. И перессорилась со всеми Сталина на политической почве. Ты спрашиваешь, что это она в будний день на дачу поехала? Да ее начальник и на неделю бы отпустил ради спокойствия в отделе. Поэтому, когда она наутро на работу не вышла, они и не хватились, сидят, радуются, что еще один день в спокойной обстановке проведут, а тут вот какое дело. Потом сын сообщил. Сын тоже у нас работает, хотел в другое место устроиться, мать ему не позволила. Он какой-то странный, двадцать три года, а все маму слушается.
– А в садоводстве говорили, что ругались они часто.
– Ругались, а с кем она не ругалась? Она с мужем давно развелась, дети маленькие были. Осталась с детьми одна. А когда подросли они, то она нового мужа себе нашла. Я его не знала, но рассказывали, что серьезный был человек, хозяйственный. Построил ей дачу своими руками, квартиру обиходил. Дочка замуж вышла, Сталине зять не понравился. Стали они с зятем ругаться, ушли молодые к тем родителям жить. Стало спокойно, просторно в квартире четырехкомнатной, а Сталина уже в раж вошла, остановиться не может, начала она с мужем ссориться.
– Чего ей от всех надо было?
– Не знаю, такой уж характер. В общем, выжила она мужа, уехал он куда-то в деревню.
– Правильно, и Стебельков из Мамина то же самое говорил.
– Ну, потом там опять начались с зятем разборки, а в последнее время все с сыном ссорятся. У сына девушка, а Сталина против.
– В понедельник пойду к ней домой, с родственниками поговорю, с соседями. На мужа в Новгородскую область запрос уже послал. Вот и с директрисой непонятно. В школе ее не больно-то любили, но из-за этого же не убивают? А дома говорят, что Тамара Алексеевна золотой человек была, всю себя отдавала детям. Прямо хоть в рамочку вставляй!
Надежда встрепенулась:
