скачать книгу бесплатно
– Солнышко, ну не волнуйся так, мы что-нибудь придумаем!
– Ничего я не собираюсь придумывать! – отрезала Алиса. – Я хочу, чтобы через пять минут этой мерзавки здесь не было!
– То есть как? – пролепетала я.
В ушах у меня стоял звон после перелета, голова была чугунная от смены часовых поясов, в самолете я не могла заснуть, а сейчас неумолимо тянуло в сон. В общем, я была не в лучшей форме, чего не скажешь об этой стерве Алисе.
– А вот так! – заорала она. – Это моя квартира, и тебе нечего здесь делать! Я твоего Генку приютила из милости, нашла ему работу, кормлю его, пою, но уж тебя я тут видеть не желаю!
Я почувствовала, что земля уходит у меня из-под ног. Куда мне отсюда идти? Я в этом городе никого и ничего не знаю, я и языка-то, как выяснилось, не понимаю, и денег у меня почти нет…
И вдруг у меня словно свет в голове вспыхнул.
– Одну минуточку, – проговорила я, когда Алиса ненадолго замолчала. – Сперва отдайте мне мои деньги!
– Деньги? – Алиса вылупилась на меня как баран на новые ворота. – Какие деньги? Это ты вообще о чем?
– Как – о чем? Я продала свою квартиру, перевела ему все деньги, а теперь вы знать ничего не знаете?
Я снова повернулась к Генке. Он покраснел, побледнел, глаза у него смотрели куда угодно, только не на меня.
– Какие деньги? – холодным тоном отчеканила Алиса. – Геннадий, о каких это деньгах она говорит?
– Ну, Алисочка, ты не волнуйся… – лепетал мой так называемый муж. – Мало ли что она говорит…
– То есть что значит – «какие деньги»? – взорвалась я. – Я перевела тебе все деньги, которые получила за квартиру! Ты уверил меня, что эти деньги тебе нужны для развития нашего общего бизнеса, что мы здесь прекрасно заживем…
Только тут до меня дошло, почему он слал мне все эти письма, почему дурил мне голову – из-за этих денег! Чтобы я раньше времени не разобралась в нем и не передумала их высылать! Такими словами называл в письмах – откуда что взялось? Ныл, что скучает и жить без меня не может, а я-то, дура, поверила…
Алиса тоже с недобрым интересом взглянула на Гену, но на этот раз не стала горячиться и проговорила:
– Ладно, с ним мы потом разберемся. А сейчас выметайся отсюда, пока я не спустила тебя с лестницы.
– Алисочка! – Генка подскочил к ней, но нарвался на такой взгляд, что отлетел как ошпаренный. – Алисочка, ты только не волнуйся! Мы все как-нибудь разрулим!..
Тут же он метнулся ко мне, схватил мой чемодан и потащил меня к дверям, вполголоса уговаривая:
– Жанночка, ты же понимаешь, сейчас нельзя ее раздражать, она в таком состоянии…
– Ее, значит, нельзя раздражать, а меня можно… – бормотала я. – Она, значит, в таком состоянии, а то, что я десять часов в самолете, – это ничего… Ее, значит, нельзя раздражать, а меня можно выкинуть на улицу…
– Не беспокойся, я тебя сейчас устрою на квартиру, там живут очень хорошие люди, ты у них отдохнешь, поспишь, а потом мы непременно что-нибудь придумаем!
Я действительно была уже на последнем издыхании, и обещание отдыха прозвучало соблазнительно. Я понимала уже, что Генке ни в чем нельзя верить, но послушно переставляла ноги и брела за ним из последних сил.
Мы вышли из его дома, прошли два квартала и оказались перед таким же домом из красного кирпича, только куда более запущенным. Стены этого дома были густо разрисованы граффити, из окон, как флаги на бастионах сдающейся крепости, свисало сохнущее белье. На тротуаре перед входом дрались два темнокожих подростка, еще несколько с интересом наблюдали за дракой. Мы прошли мимо них, поднялись по наружной железной лестнице, вошли в темный подъезд.
Сразу же мне в нос ударили запахи еды, несвежей одежды, сбежавшего кофе и еще чего-то сладковатого и опасного. Из-за закрытых дверей доносилась громкая музыка, с одной стороны рэп, с другой – техно. Навстречу нам шагнул человек с длинными сальными волосами, что-то проговорил, протянул пакетик с белым порошком. Гена отмахнулся, ответил длинной английской тирадой. Длинноволосый блеснул глазами и исчез в темноте.
– Что это за дыра? – проговорила я испуганно.
– Не беспокойся, – фальшиво-жизнерадостным тоном ответил Генка. – Сейчас я приведу тебя к хорошим людям…
Мне было уже все равно – лишь бы лечь и хоть немного отдохнуть, хоть ненадолго забыться…
Муженек подошел к одной из дверей, позвонил.
Из-за двери донеслась ругань, потом дверь открылась, на пороге появилась огромная, очень толстая негритянка. Генка что-то быстро проговорил. Негритянка выслушала его, поджав губы, затем величественно развернулась и повела меня в глубь квартиры. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Генка с моим чемоданом замыкал шествие.
Наконец мы остановились перед дверью. Негритянка открыла ее и гордым жестом показала на пустую комнату. В углу ее лежал пружинный матрас, покрытый цветастым покрывалом, под потолком горела голая лампочка.
– Это что? – испуганно проговорила я. – Я должна здесь жить?
– Только один день, – суетливо ответил мне Генка, пряча глаза. – Завтра я приду, мы непременно что-нибудь придумаем!
У меня не было сил спорить с ним, не было сил сопротивляться. Мне хотелось лечь, пусть даже на этот жуткий матрас, закрыть глаза и хоть ненадолго забыть обо всем.
Но еще одно мне было просто необходимо.
– А санузел есть в этом клоповнике?
– А как же! – Генка, кажется, обрадовался, что может мне хоть чем-то угодить. Он поставил мой чемодан на пол, переговорил с хозяйкой и показал на дверь по другую сторону коридора.
На всякий случай я открыла эту дверь – Генке я больше на слово не верила. За ней и вправду оказался санузел: выщербленный унитаз и даже – о радость! – душевая кабинка с незакрывающейся створкой.
Это было то, о чем я мечтала.
Подлец Генка мгновенно испарился, я достала из чемодана кое-какие вещи (разбирать чемодан в этой трущобе я не собиралась) и отправилась в душ.
Правда, прежде чем войти в кабинку, мне пришлось выгнать оттуда несколько крупных тараканов, но вода в душе была, и даже горячая.
Постояв несколько минут под обжигающими струями, я почувствовала себя немного легче.
Я растерлась жестким полотенцем, вернулась в свою комнату и легла.
Правда, матрас был жутко неудобный, к тому же из-за тонких стен доносилась громкая музыка (с одной стороны рэп, с другой – техно), но мне это стало уже безразлично. Я провалилась в глубокий, вязкий сон без сновидений.
Утром я долго не могла понять, где нахожусь.
Наконец доносящаяся из-за стен музыка освежила мою память, и я вспомнила ужасный вчерашний день.
Кое-как встав, я доползла до душа и несколько минут стояла под горячими струями.
Потом вернулась в свою комнату (впрочем, называть ее своей у меня язык не поворачивался) и задумалась о том, что же делать дальше.
Никаких мыслей у меня не было: как ни посмотри, я очутилась в полной заднице.
И тут дверь комнаты открылась и в нее ввалилась вчерашняя огромная негритянка. Она встала на пороге и выдала длинную, совершенно непонятную тираду.
Я растерянно взглянула на нее, развела руками и с трудом проговорила по-английски, что ничего не понимаю.
Негритянка фыркнула, как рассерженный индюк, и повторила все снова, но на этот раз сопровождая свои слова выразительными жестами. Теперь я ее поняла. Несомненно, она требовала, чтобы я немедленно выметалась из ее квартиры.
Мне и самой не хотелось ни минуты лишней находиться в этом клоповнике, но я еще больше разозлилась на Генку: небось, заплатил только за одну ночь…
Одевшись и сложив вещи в чемодан, я вышла из дому.
На тротуаре перед входом по-прежнему дрались двое мальчишек. Какие, однако, вынос-ливые. Впрочем, может, это были уже другие мальчишки.
Я довольно легко нашла Генкин дом, поднялась по лестнице и, вспомнив про оборванный звонок, постучала в дверь. Потом толкнула ее, думая, что она, как и вчера, не заперта.
На этот раз дверь была закрыта, из-за нее не доносилось ни звука.
Я била по ней кулаками, ногами, но по-прежнему безрезультатно.
В это время снизу по лестнице поднялся хромой лысый старик. Он мрачно взглянул на меня и что-то проговорил.
– Да пошел ты! – огрызнулась я. – Пошли вы все знаете куда? Указать направление? Впрочем, ты меня все равно не понимаешь…
К моему удивлению, лицо старика просветлело.
– Ты русская? – проговорил он без акцента.
– Ну да, русская! – зло отозвалась я. – А толку-то? Прилетела сюда к мужу, а у него – другая баба, а меня бортанул… и сейчас не могу до него достучаться!
– А, так ты к Гене! – сочувственно протянул старик. – Так они вчера съехали…
– Как съехали? – окончательно растерялась я. – Куда съехали? И вы откуда знаете? Вы вообще кто такой?
– Еще бы мне не знать! Я ведь здесь управляющий. Вот куда съехали – это я не знаю, они мне новый адрес не оставили.
– Сволочь Генка! – выпалила я и изо всех сил пнула дверь ногой. Хотя и понимала, что дверь ни в чем не виновата.
– Совершенно согласен, – вздохнул старик. – Он и мне пятьдесят баксов недоплатил. Но я тебе, детка, советую: забудь про своего Гену и поезжай домой, пока можешь…
– То есть как? – оторопела я и села на чемодан, потому что ноги отказались держать. – Как домой? Мне некуда…
Тут что-то случилось, очевидно, сказался стресс, недосып и опять-таки смена часовых поясов. Потому что я стала биться головой о дверь и тихонько подвывать. Старикан подошел ближе и тряхнул меня за плечи неожиданно сильными руками. Затем повел вниз. Я перебирала ногами в полной прострации. У себя в каморке старикан напоил меня дрянным растворимым кофе. Зачем-то я рассказала ему всю историю моего здесь появления. Он ничего не говорил, только цокал языком и качал лысой головой. В глазах его я прочитала лишь одно: «Ну можно ли быть такой дурой?»
Можно, оказывается.
– Улетай ты отсюда скорее, – повторил старик, когда я выдохлась и замолчала.
Я поняла, что ничего другого мне просто не остается.
К счастью, немного денег у меня еще было, так что хватило на обратный билет и еще сколько-то осталось.
Так и закончилась моя поездка в Америку.
Но когда я летела обратно через Атлантический океан, было время подумать. Впрочем, думать о том, какая же я дура, не хотелось. Нельзя сказать, что Генка разбил мне сердце, больше жалко было квартиру. Вся моя неземная любовь к этому подлецу прошла бесследно, как не было. Растворилась в трущобах Нью-Йорка, как и сам бывший муженек.
Впрочем, тогда я не знала, что впереди меня ждут такие неприятности, по сравнению с которыми поездка в Америку покажется цветочками.
Родной город встретил меня мокрым снегом и толпой гастарбайтеров в аэропорту. Они тащили тяжеленные тюки с пожитками и перекрикивались на своем гортанном языке, напоминающем грохот катящихся камней. От этого зал прилета аэропорта казался похожим на горную речку, словно эти смуглые шумные мужчины привезли с собой в наш холодный город кусочек своей далекой родины.
Пройдя паспортный контроль и получив свой чемодан, я осознала, что ехать-то мне, собственно, некуда. Уезжая в Америку, я не собиралась оттуда возвращаться и поэтому сожгла за собой все мосты, обрубила концы и теперь вернулась на остывшее пепелище. Единственным местом, с которым меня хоть что-то связывало, была та трехкомнатная квартира, которую Генины родственники выменяли на свою двухкомнатную квартиру и мою однушку. За этот обмен они мне еще не выплатили часть денег, поэтому я была прописана в их трехкомнатной квартире и считала, что имею моральное право попросить у них пристанища хотя бы на несколько дней. Кроме того, эти люди были со мной очень любезны, и я надеялась, что они не выставят меня на улицу.
После долгого перелета я ужасно устала, мне было трудно даже подумать о поездке городским транспортом. Я сосчитала оставшиеся деньги и решила взять такси, хоть это и пробило бы роковую брешь в моих финансах.
Расплатившись с таксистом, я из последних сил поднялась на четвертый этаж (лифт, как назло, не работал) и позвонила в квартиру, с трудом разобрав ее номер (света на площадке тоже не было).
Некоторое время ничего не происходило.
Потом дверь наконец открылась. На пороге стояла девчонка лет пятнадцати в коротеньком полурасстегнутом халатике с наглыми блудливыми глазами.
– Лешик, это ты? – пропела она, вглядываясь в темноту.
– Нет, это не Лешик, – огорчила я девицу. – Можно позвать Веру?
Разглядев меня и разочаровавшись, девица застегнула халатик, лениво побрела прочь, крикнув в глубину квартиры:
– Мать, это к тебе!
Через минуту к двери подошла женщина лет сорока, в таком же халате и с такими же глазами. Это была не Вера Карасева, Генина родственница, с которой я менялась, а совершенно незнакомая мне особа. Увидев меня, она нахмурилась, отступила на шаг и проговорила сквозь зубы:
– Чего надо? Ты вообще кто такая?
– Это двадцать шестая квартира? – пролепетала я, пытаясь понять, что происходит.
– Ну двадцать шестая, и что дальше?
– А Веры нет дома? – растерянно спросила я. – Веры Карасевой?
– Ах, Карасевой! – протянула женщина нараспев. – Ишь, вспомнила! Они здесь больше не живут!
– Как – не живут? – опешила я. – Они ведь совсем недавно сюда сменялись…
– Как сменялись, так и пересменялись! – отрезала женщина. – И нечего сюда шляться!
– А куда они переехали? – пролепетала я, чувствуя, как земля уходит у меня из-под ног.
– Мне только и дела, что про них думать! А ну, вали отсюда, пока я мужа не позвала!
– Но вы должны знать…
– Я тебе ничего не должна! – взвизгнула она и крикнула через плечо: – Веня! Веник! Иди сюда!
Тут же у нее за спиной образовался здоровенный лысый мужик в майке. Вытирая руки грязным полотенцем, он недовольным голосом проворчал:
