скачать книгу бесплатно
– Никаких но! Записывай адрес, мы живем на Петроградской.
В субботу Галка по моей просьбе вернулась с рынка пораньше и застала меня в раздумьях. Глядя на разложенную по всей комнате одежду, Галка покачала головой:
– Это все не то!
Я не особенно доверяю ее вкусу, но вынуждена была с ней согласиться.
– Что делать, Галка? Вроде и шмоток у меня много, а надеть нечего, то есть чего, но хочется чего-то…
– Говорила я тебе, купи то платье, а то все у тебя черное да серое!
– Сейчас модно… – слабо протестовала я.
– Ладно, идем ко мне, посмотрим что-нибудь из новых шмоток.
– Да что у тебя там есть, все турецкое да польское!
Галка рылась в шкафу и бурчала оттуда что-то недовольное.
– Турецкое, говоришь? А это ты видела?
Она держала в руках пакет, быстро вытащила его содержимое, это оказался костюм. Фасон был самый простой – прямая юбка и жакет, но все дело было в цвете. Цвет был голубой с сероватым отливом, цвет голубого льда, а еще там было немножко светло-лилового. Я обожаю такие, мне вообще идут цвета, в которых не меньше трех оттенков, серо-буро-малиновые, по выражению Галки.
Я посмотрела бирку: Made in Italy.
– Откуда он у тебя?
– Случайно. – Галка вздохнула. – Вообще-то я для себя брала, но… – Она с грустью оглядела свою фигуру.
Действительно, после Стасика ее здорово развезло.
– Меряй, Татьяна, время дорого.
Я посмотрела на себя в зеркало – действительно, это был мой цвет. Сидел костюм не очень, но цвет… Галка была полна энергии:
– Вот тут переставим пуговицу, мне пиджак был в обтяжку, а тебе будет свободно, так даже лучше, а юбку заколешь вот так, двумя булавками. Надеюсь, ты не собираешься в первый же вечер перед ним раздеваться?
– Ты что, с ума сошла?
– Тогда все в порядке, никто ничего не заметит. Макияж надо бы поярче.
– Не надо, – твердо ответила я, – этот как раз подходит.
– Пожалуй… Как к глазам идет, Танька! Да ты прямо красавица!
К этому костюму очень подошел комплект, доставшийся мне в наследство от бабушки. Кольцо и сережки, старинная работа, белое золото, бирюза, а вокруг маленькие алмазные сколочки. Само по себе все это было недорого, но понимающие люди оценивали работу, а для меня этот набор был просто бесценным, потому что память о бабушке. Носила я его редко, уж очень стал хрупким, но сегодня такой случай… Перед выходом я слегка побрызгала за ушами из маленького пузырька «Мажи Нуар», который назло всем купила сама себе на прошлый день рождения, и отправилась в новом костюме начинать новую жизнь.
Квартира была на Петроградской в красивом старом доме. На двери красовалась медная табличка с совершенно стершейся надписью – прочитать ничего нельзя, но не снимали ее, должно быть, из-за красоты. Звонок старый-престарый. Даже не звонок, а ручка, которую надо повернуть. Я повернула.
Дверь открылась, и передо мной появился такой красавец, что я обомлела: черный, лохматый, огромный. Нечеловеческой красоты. Конечно, нечеловеческой – ведь это был ньюфаундленд. Он смотрел на меня глазами, полными ленивой задумчивости, и взгляд его вопрошал: «Ну чего вы все от меня хотите? Ну ладно, я готов ради вас на все, но надеюсь на вашу порядочность».
– Здравствуй, – обратилась я к нему. – Как тебя зовут? Ты сам открываешь дверь гостям?
– Цезарь. Он учится, но пока еще не умеет, – последовательно ответили мне из-за спины ньюфаундленда на оба моих вопроса.
Я всмотрелась в темноту за Цезарем. Там стоял малоинтересный мужчина лет под сорок, может, и меньше, худощавый, не слишком высокий, какой-то слегка потертый. В общем, не герой моего романа.
– Добрый вечер, – сказал «негерой». – Вы, я думаю, та самая Татьяна, приятельница Валентины, которую она так ждет?
Я только открыла рот, чтобы спросить из вежливости, как его зовут, но налетела Валентина и увела меня. Я почти не опоздала, гости еще не все собрались. Оказалось, что у Валентины ожидается много народу, я успокоилась – так даже лучше, а то сидели бы вдвоем и пялились друг на друга. Валентина вылетела в коридор, наскоро познакомила меня с мужем, симпатичный такой, но, по моим наблюдениям, здорово у нее под каблуком. Это неудивительно, Валентина – женщина с активной жизненной позицией, полная противоположность мне.
– Пойдем со мной. – Валентина потянула меня на кухню. – Его еще нет, – зашептала она, – ты пока тут побудь, расслабься.
– Народу много у тебя будет?
– Да будут, так, ерунда.
– А кто это мне дверь открывал?
– Ах этот… – Валентина скривилась. – Это мужа школьный приятель. Живет тут рядом, друг дома, так сказать. Вечно у нас торчит, на все праздники его приглашают. Жена его бросила, вот мой теперь с ним нянчится.
Я поняла, что не очень-то муж у нее под каблуком, раз сумел настоять на своем, ведь, судя по ее кривой улыбке, Валентина этого типа явно недолюбливает.
– Ты что такая бледная? Тебе надо взбодриться.
Валентина достала из шкафчика графинчик и две маленькие рюмочки.
– Вот, давай, за твою удачу!
Я выпила глоток тягучей липкой жидкости, очень крепкой, даже голова немного закружилась. Валентина вынимала из холодильника закуски.
– Тебе помочь?
– Да ладно, вот погляди в зеркало, наведи красоту.
Я отошла к окну, кухня была огромная, вся отделана по последнему крику и уставлена бытовой техникой, да все в этой квартире было огромным. И, судя по всему, старым оставался только звонок на входной двери, все остальное, кроме стен, было переделано по европейскому стандарту.
– Сколько у вас комнат?
– Всего три, но зато большие. С нами еще свекровь живет.
Всего три на троих человек и собаку. Живут же люди!
– Как я хоть выгляжу-то, Валя?
– Все хорошо, – рассеянно сказала Валентина не оборачиваясь.
У меня вдруг заломило в висках и показалось, что дом напротив слегка пошатнулся. Я схватилась за подоконник.
– Что с тобой? – теребила меня Валентина. – Тебе плохо?
– Голова что-то болит и кружится, может, этот ликер…
– Глупости, выпила-то всего глоточек. – Валентина протягивала мне какие-то таблетки.
– Сейчас придешь в норму, это замечательное лекарство, оно абсолютно безвредно. Просто поднимает давление, сразу почувствуешь себя лучше.
– Не надо, Валя, со спиртным нехорошо таблетки пить.
– Да какое спиртное? Выпей таблетку, через полчаса еще одну. Их обязательно надо пить вместе.
Она буквально силой впихнула в меня одну таблетку, и действительно, минут через десять мне стало лучше.
Валентина все посматривала в окно, потом позвала меня:
– Вон, смотри, зеленая «девятка» подъехала, это он. Ты не думай, – заторопилась она, – у него «БМВ» еще была. Так получилось, что он ее жене оставил.
– Да какая разница? – Я пожала плечами.
– Правильно, не в машине дело. Сейчас он поднимется, сама увидишь.
Он поднялся, я увидела. Насчет того, что он красавец, Валентина немного преувеличила, но на первый взгляд он был довольно привлекателен. Лет ему было примерно тридцать пять, пиджак хорошо сидел, держался он уверенно, но без наглости. Когда нас знакомили, он оглядел меня цепким взглядом и долго не отпускал мою руку. Меня познакомили еще с кем-то, я помню одну только приятельницу Валентины, очень полную брюнетку Альбину.
За столом мы с Вадимом сидели рядом. И шампанским чокнулись со значением, он выпил полбокала, глядя мне в глаза. Я тоже не допила свой бокал, боялась, что опять станет нехорошо. На всякий случай я решила мало есть, мало пить, вообще не курить, чтобы сохранить ясную голову на сегодняшний вечер. Чувствовала я себя неплохо, только в голове чуть шумело. Когда отодвинули стол, я зашла на минутку в ванную. Все было в порядке, выглядела я отлично, глаза блестели, щеки порозовели от шампанского, меня дожидался весьма привлекательный мужчина, чтобы увести танцевать, – а, будь что будет, один раз живем, как говорит Галка. Этот вечер мой. Буду наслаждаться жизнью.
На выходе меня перехватила Валентина.
– Ты выпила вторую таблетку?
– Какую таблетку? Ну конечно, выпила, – соврала я.
Валентина не отстанет, пока не заставит меня выпить вторую таблетку, такой уж у нее характер. А мне сегодня и так достаточно всякой химии в организме. Я плохо переношу таблетки и стараюсь поменьше их принимать.
– Когда это ты выпила? – подозрительно спросила Валентина.
– Да только что здесь, в ванной. Не могу же я у него на виду лекарство принимать, он еще подумает, что у меня со здоровьем не все в порядке.
В гостиной играла музыка, Вадим пригласил меня танцевать.
– Ты потрясающая женщина, Таня, – шептал он и целовал меня в ушко, – я давно не встречал таких, как ты. Я думал, что не смогу кем-нибудь увлечься, но ты разбудила во мне такое, что я и сам не подозревал… – и так далее в таком духе.
Все это было очень приятно, только немножко скоропалительно, но я отгоняла от себя эти мысли. Музыка играла какое-то ретро, так приятно было двигаться в мужских объятиях. Когда я в последний раз танцевала вот так, со значением? Не помню, кажется, когда еще была не замужем. И вообще, когда меня последний раз носили на руках? Тоже еще до замужества. И на машине меня возит только директор магазина Миша в банк или по делу. И цветы… Тут мысли мои прервались, потому что Вадим прижал меня к себе особенно сильно. В комнате был полумрак, никто на нас вроде бы не смотрел, но все равно мне стало неудобно. Я попыталась мягко высвободиться, повернулась и почувствовала, как сзади что-то лопнуло. О Боже, это расстегнулась булавка на юбке. Судя по всему, только одна, потому что иначе юбка начала бы уже сползать вниз. Пока еще юбка держалась на талии, но проклятая булавка впилась мне в поясницу. Я чуть повела бедрами, Вадим воспринял это как сигнал к действию, руки его скользнули со спины мне на талию, и булавка так больно меня уколола, что я еле сдержала стон.
– Поедем сейчас ко мне, – возбужденно шептал Вадим, а руки его спускались все ниже, – забудем все, ты просто чудо!
Если бы не булавка, я бы, наверное, поддалась на его уговоры, потому что в голове шумело, я плохо соображала и вся обстановка действовала возбуждающе – хотелось бросить все и почувствовать себя желанной. Но укол булавкой меня несколько отрезвил. От всех моих телодвижений булавка выскользнула и шлепнулась на пол. За шумом и музыкой никто этого не заметил.
Как бы там ни было, а сначала нужно привести в порядок свой туалет, а то юбка может упасть прямо тут. Ноги мои не стыдно показать, но, боюсь, окружающие неправильно поймут.
– Конечно, конечно, – рассеянно пробормотала я, – а сейчас мне надо выйти. И потом, нельзя так сразу, побудем еще немного, а то Валентина обидится.
Он с неохотой отпустил меня, мелкими шагами я бросилась в коридор, хотела было зайти в ванную, но мне нужна была булавка, а лучше иголка с ниткой, чтобы зашить эту чертову юбку наглухо. Валентины как назло нигде не было видно, я наугад ткнулась в одну из дверей этого огромного коридора и оказалась в спальне. Комната, как и гостиная, была очень большая. В углу горел торшер. Ого, как шикарно! Валентина умеет жить, этого у нее не отнимешь. Шелковые обои, кровать удивительных размеров, трехспальная, что ли, стоит в алькове, а над ней балдахин под цвет обоев. На полу ковер с таким длинным ворсом, что я чуть не упала на своих каблуках. По такому ковру надо ходить босиком или в тапочках с розовыми помпонами, как у куклы наследника Тутти.
Шкаф, комод, всякие пуфики, банкетки, – где у нее могут быть булавки? Неудобно рыться в чужих вещах. Я наугад выдвинула один из ящиков туалетного столика – какие-то бумажки, квитанции, в другом была косметика.
Может, в тумбочке возле кровати?
Я подошла к кровати, и тут послышался голос Валентины. Я обрадовалась и только было хотела ее окликнуть, но голос, а главное, слова вошедшего с ней мужчины заставили меня отступить глубже в альков и прикрыться занавеской.
– Слишком уж ты спешишь, – недовольно говорил Вадим, это был он, – все тебе надо сразу, я же не машина.
– А ты не тяни резину! – нетерпеливо частила Валентина. – Не для развлечения сюда пришел. Как там дела?
– Да все в порядке! – В голосе Вадима появились самодовольные нотки. – Сейчас поедем ко мне. Ты не ревнуешь? – Он засмеялся, а Валентина фыркнула.
– Ты не очень-то расслабляйся, помни о деле.
– По-моему, это все же не совсем то, что нужно, – как-то неуверенно проговорил он.
– Что? Жалко ее стало? Я так и знала, увидел смазливенькую мордашку и ножки и уже сразу раскис! Вечно вы, мужчины, смешиваете дело с развлечением!
– Да ладно тебе…
– В общем, так. Я не для того ее тебе нашла, чтобы ты запорол окончание дела. Живо возьми себя в руки и продолжай!
Ответом ей было угрюмое молчание. Валентина почувствовала это, и я тоже. Я думала, что Валентина сейчас заорет: «Что? Бунт на корабле?» – но она сменила тактику.
– Вадик, дорогой, все будет хорошо, осталось совсем немного.
– Устал я что-то, – пожаловался он.
– Соберись. Ты куда ее, на дачу?
– Нет, на Некрасова, шесть, так ближе.
– Сейчас не время отступать, надо закончить начатое. Ты же знаешь, такие условия. Это последнее усилие, иди, дорогой, все это ради нас.
Во время возникшей паузы я осторожно выглянула из-за занавески. Если и были у меня сомнения, когда я слушала их разговор, то сейчас они рассеялись. Эти двое целовались, причем ни о каких родственных чувствах там не могло быть и речи. Они целовались страстно, как любовники.
Выскочить из-за занавески и устроить скандал мне помешала моя женская гордость и опять-таки бабушкино воспитание, но бушевавшим во мне огнем можно было спалить не один колхозный амбар. Вот это да! Что называется, Бог уберег. Вот что бывает с теми, кто собирается в первый же вечер ехать домой к незнакомому мужчине, зная о нем только то, что пиджак на нем сидит превосходно.
«Это неправда, – одернула я саму себя, – я бы не поехала к нему, хотя вся эта обстановка способствовала. Но не в моих правилах укладываться в постель в первый же вечер, это опять-таки бабушкино воспитание!»
Эти двое наконец оторвались друг от друга и ушли. Я выскочила из-за занавески и заметалась по спальне в полном смятении. Что они говорили обо мне? Со мной связано какое-то дело. Ясно, что Вадим Валентине никакой не брат, а любовник. Зачем же она привела его в дом и заставила ухаживать за мной? Чтобы отвести глаза собственному мужу? Но зачем вообще тащить любовника в дом? Наставляла бы рога мужу где-нибудь на стороне, а я-то тут при чем?
Ни на один из вопросов у меня не было ответа, и я решила взять себя в руки, сохранить лицо и незаметно убраться отсюда подобру-поздорову. Теперь буду помнить, что я одинокая работающая женщина с ребенком, красивая жизнь не для меня. Но сначала надо заколоть чем-нибудь юбку, а то вон уже сползает. Я открыла ящик тумбочки, он был весь завален бижутерией. Бижутерия сейчас дорогая, но это все же не драгоценности. Драгоценности, я думаю, Валентина хранит в другом месте. Перебрав всю эту кучу барахла, я увидела брошку, круглую стекляшку, стилизованную в виде паучка. Зеленое стекло, глазки в виде черных бусинок, а проволочные лапки торчат в разные стороны. Дешевка, детская игрушка, такая могла бы заинтересовать мою Аську, зачем Валентина ее хранит? Впрочем, не важно. Эта зараза не обеднеет, если я возьму грошовую брошку.
Использовав паучка вместо булавки, я кое-как заколола юбку, причесала волосы и тихонько выскользнула из комнаты. В коридоре никого не было, но из прихожей слышались голоса, Валентина спрашивала: «Куда она подевалась?» Я не могла сейчас встретиться с Валентиной, она бы все поняла по моему лицу, поэтому я толкнулась в одну из дверей, дверь поддалась, я шагнула внутрь – и оказалась в совершенно другом мире. Это был… Девятнадцатый век? Или восемнадцатый? Если девятнадцатый, то самое начало. Посредине комнаты стоял большой круглый стол на звериных лапах, в углу еще один маленький столик, я вспомнила, как он называется, слово всплыло из неизвестных глубин, – ломберный, и возле него – два чудесных резных кресла; по стенам были развешаны темные старинные портреты, гравюры, миниатюры в овальных рамках, пейзажи с замками и зелеными холмами, а на одной стене висела такая огромная картина, что ни в какую современную квартиру она бы просто не влезла – метра три высотой и совершенно чудесная – на ней были изображены античные руины, и водопад, и дикий виноград, и все это было такое летнее, сонное, дремлющее…
