скачать книгу бесплатно
Женщина на фотографии… это была я.
Не может быть!
От страха и удивления я выронила фотографию, но тут же подняла ее, взглянула еще раз… Закрыла глаза, плотно сжав веки, помотала головой, потом снова взглянула на фотографию.
Никаких сомнений.
Это я с улыбкой смотрела на Мамонова, а его рука лежала на моем плече…
Но этого не может быть! Не может, не может, не может! Я никогда, никогда не встречала этого человека, никогда прежде не видела его, никогда не слышала его имени…
Я еще раз внимательно вгляделась в фотографию.
Никаких сомнений – это была я.
Мало того, что я узнала свое лицо, лицо, которое каждый день, и не по одному разу, видела в зеркале, но я узнала прическу и даже свитер. Этот свитер я купила примерно год назад. Голубой с жемчужно-серым отливом цвет шел к моим глазам. Я вообще-то блондинка, но сейчас ношу другой цвет, средне-русый.
Но как такое возможно?
И тут до меня дошла еще одна ужасная вещь.
Найдя эту фотографию рядом с трупом, полицейские убедились бы, что я знакома с покойным. С убитым. И если бы они застали меня в этой квартире – без сомнения, я стала бы первой в их списке подозреваемых. А скорее всего, первой и единственной. Ну что тут думать-то, ясное дело: пришли в квартиру двое любовников, повздорили, поругались, в процессе я его и угробила. Может, приревновала, может, так просто, никто разбираться не станет.
Я с ужасом смотрела то на труп, то на фотографию. Откуда она могла появиться в бумажнике у этого типа? Я готова поклясться чем угодно, что никогда в жизни его не видела! И имени его не слышала никогда! Но кто мне поверит, если вот она, карточка, а на ней мы вдвоем…
Я посидела немного рядом, схватив себя за волосы и раскачиваясь, пока до меня не дошло, что я бездарно трачу драгоценное время, что мне нужно как можно скорее уходить отсюда, да что – уходить, нужно бежать, бежать…
Я сунула фотографию в сумку, чтобы потом уничтожить ее, поднялась, шагнула к двери…
И спохватилась, что оставила кучу своих следов в этой квартире. Нет, так дело не пойдет, кругом тут мои отпечатки. Я девушка грамотная, детективы читаю и смотрю, поэтому я встала посреди прихожей и задумалась. Так, я была в комнате, потом в ванной, на кухню только заглянула. Значит: обтереть все ручки, подлокотники дивана, спинку стула, кран в ванной. И еще: я валялась в прихожей на полу возле трупа. Да, еще задвижка стенного шкафа.
Я уже говорила, что, прежде чем приступить к какому-нибудь делу, я всегда составляю четкий, подробный план. Это помогает. По крайней мере, иногда.
Сейчас я достала из сумки пачку влажных салфеток и тщательно протерла все ручки и пол в том месте, где опиралась на него руками. Надо думать, когда найдут труп, эксперты не станут собирать каждую шерстинку и отдавать каждую волосинку на анализ ДНК.
Будем смотреть на вещи реально, у них ни денег на это нет, ни времени, ни особого желания.
В комнате был еще допотопный не то сервант, не то буфет. Я надела перчатки и открыла ящики. Не то чтобы мне очень хотелось это делать, но теперь, после того, как нашла у незнакомого покойника свою фотографию, я решила не пускать все на самотек.
Ящики были пустые и пыльные, пахли соответственно, сразу зачесалось в носу. И в самом нижнем я нашла подсвечник. Старый бронзовый подсвечник для двух свечей. Я осторожно взяла его в руки, опять-таки в перчатках.
Меня насторожил тот факт, что в ящике было полно пыли, а на подсвечнике ее не было. Стало быть, им недавно пользовались. Несколько лапок, которые поддерживали свечу, были погнуты, а под ними… ну, так и есть, я увидела несколько засохших красных пятнышек. Ну, теперь ясно, как использовали подсвечник, именно им шваркнули по голове того типа, что лежит в прихожей.
Надо сказать, после того, как я нашла в его бумажнике свою фотографию, я его просто возненавидела. Какое право он имел вмешивать меня в свои криминальные дела!
Возможно, я к нему несправедлива, но в таких делах каждый за себя. Я его не убивала и расплачиваться за это не собираюсь.
Подсвечник я тщательно вымыла горячей водой. И даже обмылок какой-то нашелся в раковине. Не спрашивайте, зачем я это сделала, просто по наитию. Я подумала, что тот, кто убил этого Мамонова, наверняка не дурак, а только дураки оставляют орудие убийства в квартире. Значит, его оставили нарочно. Ну, я его вымою, так, на всякий случай, чтобы не было ничьих отпечатков.
Ну все, вот теперь точно пора уходить.
На прощание я осмотрела свою одежду на предмет посторонних пятен. Была кое-какая грязь, но ничего криминального. Вообще, удивительно мало было крови, хотя теперь я разглядела рану на затылке трупа. Возможно, вся кровь осталась в стенном шкафу.
Проверять я не стала, осторожно открыла дверь и вышла, просто захлопнув замок. И пошла, ступая как можно тише, никого не встретив на лестнице.
Прошагав несколько кварталов, чтобы как можно дальше уйти от проклятого дома, я замедлила шаг и посмотрела на часы. Ого, первый час ночи. Надо же, как время-то быстро прошло…
Вроде бы Игореша явился домой в половине восьмого, я еще удивилась, что так рано, пока мы ругались, пока я в себя приходила, когда он меня выгнал, пока я Инке звонила, пока до дома ее тетки добиралась, да там еще сколько всего произошло…
Так или иначе, болтаться ночью одной в этом криминальном районе весьма опасно. Но что делать? На вокзал, что ли, ехать? Так заметут еще как бомжиху в отделение.
Вдруг взгляд мой зацепился за слово «Отель». Вот именно, в проходе между домами виднелся угол еще одного дома, и на нем мерцала неярким светом вывеска «Отель». Просто отель, без названия, причем располагался он на первом этаже обычного жилого дома.
Я оглянулась по сторонам. Изредка проезжали машины, прохожих не было никого, только далеко сзади брели двое пьяных мужичков. Это решило дело, я свернула в проход между домами и через минуту уже звонила в довольно-таки обшарпанную железную дверь, на которой не было ни окошка, ни какой-либо надписи.
На звонок никто не ответил, тогда я стукнула в дверь кулаком, потому что двое пьяниц свернули как раз в этот проход и неуклонно приближались.
Уж не настолько они пьяные, чтобы просто так пройти мимо одинокой женщины ночью… Страх придал мне силы, и я бухнула в дверь ногой. Дверь открылась, и я проскользнула внутрь, как раз когда один из пьяниц изумленно-радостно ахнул:
– Гляди, Вить, баба!
Я оказалась в небольшом холле, точнее, холлом это место никак нельзя было назвать, скорее, обычная прихожая. Никаких стульев или вешалки, только напротив двери старый письменный стол, за которым сидел здоровенный немолодой мужик в шерстяной клетчатой рубахе навыпуск и вытянутых трикотажных штанах.
Мужик был небритый, пегие от седины волосы давно надо было бы подстричь. Мужик смотрел на меня маленькими злыми глазками из-под нависших бровей и молчал. Очень он мне не понравился, однако перспектива неминуемого общения с двумя пьяницами нравилась мне еще меньше, так что я собрала волю в кулак и подошла ближе. За спиной у мужика на стене была прикреплена фанерная доска, на которой висели ключи под номерами. Стало быть, все-таки отель.
– Здравствуйте! – Я постаралась, чтобы голос не звучал жалко и беспомощно.
– И чего тебе? – буркнул мужик.
– Комнату на ночь.
– Нету, – лаконично ответил он.
– Как это нету? У вас ведь отель, так, во всяком случае, вывеска говорит. – Я мотнула головой в сторону улицы, откуда как раз доносилось немузыкальное пение двух пьянчужек. Судя по всему, они расположились на ступеньках в ожидании меня.
– Свободных номеров нету! – прохрипел мужик.
– Ага, назад-то глянь! – Я решила не церемониться с этим типом. В самом деле, на доске полно было ключей, видно, отель не пользовался большим спросом.
– Слушайте, – я решила сменить тактику, – мне по барабану, что тут у вас за дела…
– Обычные, – усмехнулся мужик, – ничего такого особенного.
– Мне по фигу, – повторила я, – я переночую и уйду утром. Ну, некуда мне деваться среди ночи, а деньги есть! – Я показала ему краешек тысячной купюры.
Тут открылась дверь и в прихожую вкатилась парочка. Разбитная такая девица в синей кожаной курточке буквально несла на себе мужчину. Мужчина висел на ней, вяло перебирая ногами, и сопел. Судя по всему, он был мертвецки пьян.
– Привет, дядь Миша! – пропыхтела девица, едва не свалив своего кавалера на пол. – Мне шестой номер дай!
– Угу, там кровать пошире! – ухмыльнулся тип за столом, которого никак не хотелось называть французским словом «портье».
Девица скривила накрашенный малиновой помадой и без того большой, как у лягушки, рот, хотела взять ключ, но промахнулась, потому что ее спутник угрожающе закачался и собрался уже с грохотом приземлиться, однако схватился за письменный стол, отчего тот угрожающе зашатался. Ключ упал на пол, девица чертыхнулась, тогда я нагнулась и подняла ключ.
Девица взяла ключ, растянув губы в улыбке, от этого рот стал казаться еще больше. Да, улыбаться ей точно нельзя, очень на лягушку похожа. И глаза чуть выпучены.
– Гляди, Алиска, – сказал портье, – чтобы все путем было, мне неприятности не нужны.
– Не боись, дядь Миша, – бросила она, разворачивая своего спутника по дуге, – прорвемся!
Ноги у мужчины подгибались, так что она тащила его почти волоком. Надо же так напиться, а с виду небедный человек, стрижка сделана явно в приличном салоне, и пальто дорогущее, серое в елочку. Что он в этой Алиске нашел, ему по статусу такая шалава не положена. То есть так-то она, может, и ничего, но мужчина-то уж больно одет хорошо.
Впрочем, черт их разберет, мужиков этих, что им нужно… Нажрался в хлам и себя не помнит, эх, недосчитается утром денежек в карманах, это точно.
Очевидно, портье посетили те же мысли, поэтому он решил отыграться на мне.
– Иди отсюда! – сказал он.
– Не пойду! – Я слышала, что за дверью гомонят те двое пьяниц. – Если выгонишь – орать начну, уроды эти не отвяжутся, жильцы с верхнего этажа проснутся, кто-то полицию вызовет, тебе это надо? Небось и так уже жалобы были.
Я попала по больному месту, портье нахмурился, затем вышел за дверь и рявкнул на двух пьяниц, чтобы срочно валили по точно обозначенному адресу. Его слова подействовали, неизвестно, попали ли они по тому адресу, куда их посылали, но оба бодро потрусили прочь, причем в разные стороны.
– Ладно, – сказал портье, вернувшись и подавая мне ключ, – иди уж. Только до утра. И чтобы все тихо было.
Комната была без номера, но находилась рядом с дверью под номером шесть. Уж не знаю, какой ширины кровать в шестом, но у меня была просто узкая больничная койка, доисторическая прикроватная тумбочка, видавший виды стол, весь в разводах от пива и других спиртных напитков, а также стул с продранной обивкой. И за такое этот дядя Миша взял с меня тысячу рублей!
Тут я вспомнила, что деньги не мои, и решила не расстраиваться попусту.
Белье на кровати было серое, застиранное, но, кажется, чистое. Я быстро разделась и легла, приставив на всякий случай к двери стул. Из соседнего номера слышалась какая-то возня, потом все стихло. А я все ворочалась и никак могла понять, как я дошла до такой жизни. Хотя, казалось бы, с сегодняшнего вечера столько всего случилось, что пора бы уж и привыкнуть.
Однако с чего все началось? То есть началось-то уже давно, я говорила, что в последние недели Игореша стал просто невозможен. Потом, правда, стал получше, когда я пригрозила уйти (и зря этого не сделала), но вчера вечером…
Он явился в половине восьмого, я не ждала его так рано и не успела приготовить ужин. Пришлось в спешке варить пельмени, ну, в конце концов, я тоже работаю, так что может изредка и пельменей поесть. Но до ужина дело не дошло, потому что прямо с порога Игореша начал хулиганить.
Для начала он споткнулся о галошницу и уронил ее на пол. Когда я прибежала из кухни на шум, он метнул в меня мой собственный сапог и обругал матом.
– Ты пьян, что ли? – поморщилась я.
И правда, от него здорово пахло спиртным. Ну, обреченно подумала я, опять начинается. Но на этот раз я не поддамся на уговоры, нужно от этого хама уходить. Окончательно и бесповоротно.
Я вернулась на кухню и выключила пельмени, хотя они еще и не закипели, после чего сняла фартук и направилась в комнату, чтобы собрать вещи.
Не тут-то было, этот урод, которого я считала почти мужем, поскольку мы прожили с ним больше двух лет, а это о чем-то говорит… так вот, Игореша рванул за мной и стал орать, обзывая такими словами, из которых самым приличным было «шлюха». Ну уж это он зря, я точно не такая. И он это прекрасно знал, за все время знакомства я ни разу не давала ему никакого повода.
Не то чтобы я так уж была страстно влюблена в Игорешу, что не смотрела на других мужчин, просто меня так воспитали. Если живешь с одним, то не крути с другим, а если уж кто-то так сильно понравился, то сначала уйди от этого, первого, а потом уж… Тем более что мы с Игорешей вовсе не женаты и детей заводить не собирались.
Короче, я разозлилась и обозвала Игорешу козлом и придурком, поскольку он несет чушь. Когда это я ему изменяла, интересно знать. И этот… не подобрать для него приличного слова… еще смеет такое говорить!
И что вы думаете? Он тут же на голубом глазу обвинил меня в связи с моим начальником Мирославом.
В первый момент я просто разинула рот. Мирослав – парень хороший, фирмочка у нас маленькая, все на виду, и наши тетки сразу бы что-то заметили, если бы он крутил с сотрудницами. Но даже они никогда не смотрели на меня косо. Потому что не за что. Мирослав относится ко мне неплохо, как и ко всем, держится ровно, как и со всеми, и мне никогда не приходило в голову, чтобы мы с ним…
Потому что если живешь с одним, то… ага, про это я уже говорила. В общем, Мирослав – хороший человек и приличный начальник, иногда мне даже кажется, что мы с ним друзья. Во всяком случае, когда мы едем куда-то вместе (по работе, разумеется), то разговариваем на отвлеченные темы, и мне это нравится. Надеюсь, что ему со мной тоже интересно.
И вот Игореша вдруг ни с того ни с сего устроил такую безобразную сцену! Он орал, что я сплю с начальником, перечислял, куда мы с ним ездили на выходные и в отпуск, и утверждал, что мы совершенно обнаглели и закрываемся в его кабинете в обеденный перерыв. Вот уж это чистое вранье, тем более у нас в фирме нет никакого обеденного перерыва, сотрудники бегают в кафе на углу по очереди, так что в офисе всегда кто-нибудь есть. Нет, подумала я, у Игореши точно крыша едет. Так, это без меня, кончилось мое терпение.
Итак, я хотела быстренько собрать вещи и молча удалиться, потому что если уж точно у нас с ним все, то для чего тогда ругаться, только силы зря тратить.
Но не получилось у меня просто так уйти. Этот… ну вы понимаете кто, вырвал у меня из рук платье, бросил его на пол и растоптал ногами. Совершенно новое платье, в прошлом месяце только купила! И кто бы на моем месте не озверел?
В общем, дальше даже вспоминать противно, кажется, мы разодрались. Ну куда мне было справиться со здоровым мужиком? Забыла сказать, Игореша ростом метр восемьдесят, а весит девяносто кило. Или даже больше. Так что драться с ним – себе дороже обойдется.
Я всегда трезво оцениваю свои возможности, поэтому отступила, чтобы он не вздумал портить остальную одежду. У меня ее не так много. А он вытряхнул все то, что я успела положить в чемодан, оторвал у него замки…
В общем, я успела проскочить в прихожую и спасти пальто и сапоги. Хорошо, что в сумке был паспорт и пропуск на работу, а также кошелек и кое-какая косметика.
Игореша выскочил за мной и орал, чтобы я выметалась немедленно из его дома, что он видеть меня не желает, и отобрал ключи, которые я неосмотрительно оставила на полочке в прихожей.
В общем, я подхватила сумку и дала деру, потому что оставаться с ним в одной квартире было чревато, похоже, мой гражданский муж и правда сошел с ума.
Выйдя из дома, я сунулась в кошелек и обнаружила, что в нем совершенно нет наличности, ста рублей не наберется. И у ближайшего банкомата я поняла, что эта сволочь Игореша заблокировал мои карточки. Карточки были мои, я сама вносила на них деньги, так что он сделал это чисто из вредности. Господи, мы жили вместе почти два года, и я не поняла, какая же он скотина!
Потом я позвонила Инке, она как всегда выручила меня и передала ключи от квартиры своей не то тетки, не то троюродной сестры, когда ехала в аэропорт. Ну а потом… про это вы уже знаете.
Я тяжко вздохнула и повернулась на неудобной кровати. Теперь, когда кошмар с трупом в шкафу остался позади и мне удалось уйти из той квартирки без потерь, не считая истрепанных нервов, я обрела способность логически рассуждать. И, вспоминая, с чего все началось, глубоко задумалась.
Вот с чего это Игорешу так разобрало? Ведь должна же быть какая-то причина для такого его поведения.
Ну не мог никто с моей работы так художественно ему все наврать! А сам он вряд ли такое придумал бы, Игореша – человек без воображения, уж это я точно знаю, за два года его изучила.
Привиделось спьяну? Но опять-таки, я хорошо его изучила и не раз видела выпившим. И точно знаю, что, когда Игореша сильно переберет, он становится тихим и сонным, ему все до лампочки, лишь бы улечься где-нибудь в уголке и поспать. А тут такое учинил, стало быть, не сильно был пьян.
И вот теперь я вспоминаю, что Игореша себя все время накручивал, подгонял, чтобы скандал получился громкий. Для чего? Я ему надоела и он хотел выгнать меня из дома? Так сказал бы прямо, я и пошла бы себе. Квартира – его, мы не женаты, детей, слава богу, нет, так какие проблемы? Не стала бы я за него цепляться, еще не хватало! Честно говоря, небольшая радость мой Игореша. Теперь уж точно не мой, что-что, а это я твердо знаю. Сто лет бы его не видеть, но как бы выцарапать свои вещи… Хотя не удивлюсь, если этот урод все изрезал и изорвал. Нет, по нему точно психушка плачет!
На этой мысли я неожиданно заснула, просто отключилась, и все, как в омут провалилась.
Сто семьдесят пять, сто семьдесят шесть, сто семьдесят семь, сто семьдесят восемь… еще четыреста тридцать шагов – и она дойдет до школы…
Греша старалась не смотреть налево, туда, где был дом старой Нелле. Можно смотреть на нарядный дом булочника Ван Даллена, в окнах которого выставлены румяные крендели? и забавные пряничные человечки, можно смотреть на скучную аптеку господина Мюллера, но мимо дома старухи Нелле она старалась пройти как можно быстрее, опустив глаза в землю.
Сто семьдесят девять, сто восемьдесят, сто восемьдесят один, сто восемьдесят два…
Папочка сказал, что она достаточно взрослая, что она может одна ходить в школу. Греша хочет доказать папочке, что он прав, что она взрослая, но этот дом, мимо которого ей приходится проходить, внушает ей безотчетный страх. Да, собственно, не сам дом, а окно, закрытое тюлевой занавеской.
Потому что эта занавеска едва заметно шевелится, когда Греша проходит мимо, и девочке мерещится за этой занавеской лицо страшной старухи…
Дети в их городке рассказывают друг другу страшные истории про этот дом и его обитательницу. Понизив голос почти до шепота, они говорят о маленьком Виллеме ван Мильхе, который из любопытства зашел в этот дом, и больше никто никогда его не видел. И о дочке мукомола Аньет Герст, которая только заговорила со старой Нелле и тут же лишилась дара речи. С тех пор Аньет только мычит и объясняется жестами, которые почти никто не понимает…
Сто восемьдесят три, сто восемьдесят четыре, сто восемьдесят пять…
