скачать книгу бесплатно
– Ты думаешь? – недоверчиво переспросил человек в черном. – Что-то непохоже… ты мне лучше скажи – сделал, что я велел?
– Ну, не совсем… – промямлил мужичонка, отводя глаза. – То есть я почти было уже, но она…
– Что значит – не совсем? – прервал его собеседник. – Что значит – почти? Ты или украл у нее сумку, или нет!
– Ну, вот зачем такие слова говорить? Вдруг нас кто-то подслушивает? – Мужичок опасливо завертел головой. – Что за слово такое – украл! Можно ведь иначе как-нибудь сказать – взял, допустим, или позаимствовал… а то что сразу – украл! Это прямо не слово, а готовая статья уголовного кодекса…
– Некогда мне с тобой церемонии разводить! – прошипел человек в черном. – Говори прямо – у тебя сумка?
– Нет, – редкозубый развел руками, – не сложилось… я уже было ее подобрал, а тут тетка какая-то вывернулась, схватилась за эту сумку с другой стороны и принялась меня лупить… вон, смотри, всю личность расцарапала, и под глазом фонарь засветила…
– Ага, ты еще побои зафиксируй и выплату потребуй за производственную травму. – Короче, значит, нету у тебя сумки… – Человек в черном ссутулился.
– Нету! – вздохнул карманник. – Даже у такого профессионала, как я, случаются иногда отдельные проколы… Слушай, друг, а на фига вообще тебе та сумка? Девчонка, по всему, бедная, вряд ли у нее в сумке что-то было стоящее…
– А вот это тебя совсем не касается! – Из-под кепки мужичонку обжег неприязненный взгляд.
– Если хочешь, я тебе таких сумок двадцать штук нарежу! Это мне раз плюнуть! – бахвалился он, но прозвучало все как-то неуверенно.
– Ладно, проехали! – Человек в черном отвернулся.
– Ну, а коли так – так прощения просим. – Мужичонка потушил сигарету и сплюнул. – У меня еще дел много, я пойду…
– Никуда ты не пойдешь! – Человек в черном бесшумно переместился, оказавшись рядом с вором.
– Как это – не пойду? – мужичонка оскалил редкие зубы и сунул руку в карман. – Кто мне, интересно, помешает?
Теперь он снова стал похож на сердитого шимпанзе.
– Да хотя бы я! – тяжелая рука легла на плечо редкозубого. – Понимаешь, ты, профессионал хренов, я не люблю, когда меня водят за нос. А кроме того, ты мое лицо видел…
– Ничего я не видел! – испуганно забормотал мужичонка. – Вон у тебя все лицо закрыто – снизу воротник, сверху кепка.
Теперь он выглядел как самый настоящий трусливый заяц из мультфильма.
– А все-таки ты меня видел! – печально проговорил его собеседник. – А это непорядок…
– Да пошел ты… – Мужичонка попытался вывернуться и в то же время вытащил из кармана нож с выкидным лезвием.
Однако он не успел им воспользоваться – из рукава черного пальто выскользнула проволочная петля и захлестнулась на его горле. Несчастный дернулся в сторону, но только сильнее затянул на своем горле проволочную удавку. Рот его широко открылся, глаза вылезли из орбит.
– За что… – прохрипел он, пытаясь вдохнуть.
– Я же тебе все объяснил! – спокойно ответил человек в черном. – Лично против тебя я ничего не имею.
Он резко дернул за петлю – и та глубоко врезалась в горло мужичонки. Несчастный воришка странно всхлипнул, колени его подогнулись, и он упал на грязный асфальт.
Человек в черном немного подождал, потом ослабил удавку, снял ее с шеи трупа и спрятал в рукав. Затем он осторожно огляделся по сторонам, подхватил труп под мышки, легко поднял его и свалил в мусорный контейнер. Крышку контейнера он аккуратно закрыл, и только после этого ушел, мгновенно растворившись в густом тумане.
Утром Надежда Николаевна проснулась поздно. Судя по царящей в квартире гулкой тишине, муж уже ушел на работу, что вызвало у нее острый приступ угрызений совести. Обычно она себе такого не позволяла, вставала вместе с мужем по будильнику и готовила ему завтрак. Сегодня, однако, она проспала и, выйдя на кухню, увидела там только своего рыжего кота Бейсика.
Кот сидел перед холодильником, на его выразительной морде было написано тихое, с трудом сдерживаемое страдание: судя по всему, он находился на грани голодного обморока.
– Бейсик, – проговорила Надежда сонным голосом, – я в жизни не поверю, что Саша ушел, не покормив тебя!
В ответ на ее слова кот тихо, жалобно мяукнул. Казалось, он хотел сказать Надежде: можешь мне не верить, но если я на твоих глазах умру от голода, сможешь ли ты потом спокойно спать? Сможешь ли жить, зная, что на твоей совести загубленная жизнь невинного создания? При этом он посмотрел на хозяйку так проникновенно и трогательно, что она не устояла и положила в его мисочку большую вкусную котлету. Бейсик с урчанием набросился на нее – и только тогда Надежда заметила пришпиленную к холодильнику записку:
«Надя, не корми Бейсика! Я его уже покормил. И пожалуйста, понаблюдай за ним – у него совсем нет аппетита, свой корм он есть не стал, я едва уговорил его съесть пару кусочков ветчины. Боюсь, не заболевает ли он».
– Ага, аппетита у него нет! – возмущенно проговорила Надежда. – С чем-чем, а с аппетитом у него полный порядок! Вот с совестью у этого кота большие проблемы! Глаза бы мои на тебя не глядели, наглый пожиратель котлет!
Кот взглянул на нее с явной насмешкой, проглотил остатки котлеты и отправился на диван – досыпать.
А Надежда сварила себе чашку кофе и собралась спокойно ее выпить, прежде чем приступить к домашним делам. А этих дел у нее накопилось столько, что и за неделю не переделать – огромная гора глажки, и пропылесосить квартиру она собиралась еще вчера, да вот пришлось к матери ехать, и шкаф разобрать давно пора…
Такие перспективы вызвали у нее тяжелый вздох. Надежда покосилась на пылесос, стоявший в углу безмолвным укором, взяла чашку и собралась уже опуститься на стул.
Но тут она увидела на этом стуле сумку.
Сумка была незнакомая – большая бесформенная торба из коричневой кожи.
И в этот момент Надежда Николаевна вспомнила вчерашнюю историю – девушку, которая рисовала в метро пассажиров и которая потом едва не попала под машину, сумку, которую она, Надежда, отбила в честном поединке у воришки…
– О господи! – воскликнула Надежда. – Как я могла забыть! Ведь ей наверняка нужна эта сумка!
Действительно, вчера, едва дотащившись до дома, Надежда бросила чужую сумку в прихожей и сосредоточилась на своих вещах. У нее-то все было нехорошо, потому что разбилась банка с черничным вареньем, залила тыкву, кошелек, детектив, косметичку и вообще всю сумку. Да еще пришлось вымыть пол на площадке, а в причастности к небольшой лужице в лифте Надежда решила не признаваться, в конце концов, на что в доме дворник?
Тут очень кстати позвонила мать, чтобы узнать, как Надежда доехала, и понравилось ли зятю черничное варенье. Надежда едва не зарычала в ответ.
А во время разговора кот умудрился вымазать лапы в чернике и наследить в кухне. Надежда бросила трубку и принялась ловить кота. Лапы, конечно, не отмылись, несмотря на то что Надежда перепробовала и мыло, и гель, и даже жидкость для мытья посуды. И только успела Надежда кое-как отчистить сумку и выбросить синюю тыкву, как явился с работы муж. Он обратил внимание только на синелапого кота, долго квохтал над ним, кормил вкусненьким и выговаривал Надежде, так что про чужую сумку она забыла начисто.
Очевидно, утром, уходя на работу, Сан Саныч увидел ее, валявшуюся в прихожей, и положил на стул, он не любил беспорядка.
Сейчас Надежда перерыла содержимое коричневой торбы и на самом дне, под планшетом для рисунков, под косметичкой и прочими мелочами, которые всегда накапливаются в женской сумке, обнаружила студенческий билет. Из этого билета явствовало, что он принадлежит Екатерине Максимовне Малининой, студентке Санкт-Петербургской художественно-промышленной академии имени Штиглица, именуемой обычно Мухинским училищем, или просто Мухой.
Так, Муху мы оставим на крайний случай, сейчас ведь девушка, которую зовут Катей, находится в больнице, и сумка ей нужна. Мало ли какие мелочи понадобятся, телефон опять же… А вот, кстати, мобильника в сумке нету. Кошелек есть, денег в нем маловато, но все же…
Нужно звонить в справочную по всем больницам, там скажут, куда вчера возили жертв дорожных происшествий.
Надежда пододвинула к себе телефон и за четверть часа выяснила, что Екатерина Малинина находится в городской больнице номер четыре, куда ее доставила накануне машина «Скорой помощи».
Четвертая городская больница располагалась неподалеку от дома Надежды Николаевны, что можно было расценивать как перст судьбы. И как шанс хоть ненадолго отложить ненавистные домашние дела.
– Я только отнесу ей сумку и сразу же примусь за хозяйство! – сказала Надежда в пространство, адресуясь, по-видимому, к пылесосу.
Пылесос на эти слова никак не отреагировал, но из гостиной выглянул кот, который посмотрел на хозяйку с недоверием и осуждением.
– А тебя вообще никто не спрашивает, синелапое чудовище! – строго произнесла Надежда.
Кот обиделся и скрылся в гостиной.
И только было Надежда собралась уйти, как позвонила мать.
– Надя, ты знаешь, что случилось? – заговорила она, как всегда, на повышенных тонах, что свидетельствовало о том, что она сильно нервничает.
Надежда свою мать знала отлично, поэтому не слишком обеспокоилась – причиной ее волнений могло быть, к примеру, землетрясение в Южной Америке или же очередная драка депутатов на собрании Государственной думы.
– Мама, ты здорова? – быстро спросила она, чтобы свернуть разговор. – Ты не захлопнула дверь, тебя не обокрали в магазине?
– Да что ты такое говоришь? – взвилась мать. – По-твоему, я ненормальная? Успокойся, твоя мать еще не выжила из ума, так что в психушку оформлять меня рановато.
– Мама, ну что ты говоришь…
– Я знаю, что я говорю! – с пафосом заявила мать.
– Ах, вот как…
Тут до матери дошло, что она малость перегнула палку и что Надежда может обидеться и повесить трубку. А ей хотелось поговорить.
– Ты слышала, что вчера убили Рюмина?
– Ну да… – неуверенно ответила Надежда, – что-то такое мелькнуло по телевизору.
– Ничего себе мелькнуло! Да все каналы об этом твердят! И московские, и наши! Представь себе, среди бела дня киллер вошел в ресторан и ухлопал двоих человек прямо за столиком!
Ну да, Надежда вспомнила, что вчера вечером слушала в новостях, что в городе произошло двойное убийство. И правда, ухлопали на глазах у всех депутата Законодательного собрания Рюмина и крупного бизнесмена Шарапова. Если фамилия Рюмина часто мелькала в новостях и отложилась у Надежды в памяти, то фамилия Шарапов ничего ей не говорила. То есть говорила, теннисистка такая есть, но к убитому, надо полагать, она не имеет никакого отношения, фамилия довольно распространенная.
Мать возмущалась в трубку, но Надежда твердо сказала, что ей должны звонить, так что нельзя занимать телефон. Мать с ворчанием бросила трубку.
Надежда допила остывший кофе, привела себя в порядок и отправилась в больницу.
В окошке справочной ей сообщили, что пациентка Малинина, поступившая вчера по «Скорой», находится в неврологическом отделении, в палате номер двенадцать.
– В неврологии? – переспросила Надежда. – Почему в неврологии, а не в хирургии?
– Потому что у нее сотрясение мозга, – пояснила медсестра и добавила, взглянув на Надежду поверх очков: – Состояние средней тяжести, температура нормальная.
Надежда поднялась на четвертый этаж и вошла на неврологическое отделение. Никто ее не остановил, хотя время было неприемное, очевидно, в этой больнице были демократические порядки.
Коридор отделения был пуст. На столе дежурной сестры лежала раскрытая книга, но сама сестра отсутствовала. Надежда пошла вдоль коридора. К счастью, на дверях палат были проставлены номера. Надежда Николаевна прошла мимо седьмой палаты, мимо восьмой, девятой, десятой…
В это время дверь двенадцатой палаты открылась, оттуда вышел мужчина в белом халате.
– Доктор! – окликнула его Надежда, она хотела спросить у врача, здесь ли лежит Катя Малинина, но тот отвернулся и быстро пошел прочь по коридору.
Надежда проводила его взглядом. Что-то в фигуре врача показалось ей смутно знакомым, но она не могла вспомнить что. Надежда пожала плечами и вошла в двенадцатую палату.
Здесь были только две кровати. На одной, около окна, спала, разметавшись, полная женщина средних лет, на второй лежала вчерашняя девушка. Она была очень бледной, глаза полузакрыты, в локтевом сгибе закреплена пластырем игла капельницы.
Вдруг глаза девушки открылись, она уставилась на Надежду, ее губы зашевелились.
Надежда подошла к самой кровати, наклонилась над ней, чтобы расслышать ее слова.
– Это он, – едва слышно проговорила Катя, – это он…
– Кто? – удивленно переспросила Надежда.
– Этот доктор… это его я вчера рисовала…
– Что? – Надежда решила, что ослышалась, и склонилась еще ниже к кровати.
Но Катя вдруг напряглась, лицо ее покраснело, и она задышала часто и сипло.
– Что с тобой? – всполошилась Надежда Николаевна.
Девушка пыталась что-то сказать, но из ее горла вырывался только свистящий хрип. Лицо ее побагровело, губы на глазах синели, глаза едва не вылезали из орбит. Она в ужасе смотрела на Надежду, потом перевела взгляд на что-то за ее спиной.
Надежда проследила за ее взглядом – и увидела подвешенный на стойке прозрачный пакет с раствором для капельницы. В наполняющей пакет бесцветной жидкости разбегались розоватые змейки – в раствор явно влили какое-то постороннее вещество.
Раздумывать было некогда. Надежда сорвала с Катиной руки пластырь, выдернула иглу, затем бросилась к двери, выглянула в коридор.
Дежурная сестра сидела за своим столом, водя глазами по страницам книги.
– Скорее! – крикнула Надежда. – Позовите врача! Здесь больной очень плохо!
– А вы вообще кто? – Сестра строго посмотрела на Надежду поверх книги. – Кто вас сюда пустил?
– Да говорят вам – скорее врача! Она умирает!
Сестра, кажется, осознала серьезность момента. Она вскочила, сорвала трубку с телефона, что-то в нее быстро заговорила, выслушав ответ, бросилась к палате.
Надежда вернулась к Кате.
Девушка с трудом дышала, глаза ее начали закатываться.
Надежда схватила ее за руку, крепко сжала.
– Держись, милая! Сейчас тебе помогут…
Дверь палаты распахнулась, в нее ворвался высокий худощавый мужчина в белом халате, в два огромных шага подошел к кровати, отодвинул Надежду, наклонился. Рядом с ним тут же возникли две женщины – дежурная сестра и еще одна, постарше и поплотнее.
– Анафилактический шок! – прогремел врач, и не глядя, протянул руку, бросив: – Адреналин, преднизолон, эуфиллин!
Опытная медсестра уже отламывала горлышки ампул, готовила шприц.
Врач схватил тонкую Катину руку, нашел вену, уверенно ввел в нее иглу. Только закончив инъекцию, он заметил Надежду и раздраженно проговорил:
– Почему посторонние в палате?
