скачать книгу бесплатно
Девушка стояла посреди комнаты, держа в руках какой-то развернутый лист бумаги, а парни деловито простукивали стену.
– Нет здесь ничего! – пропыхтел тот, что с хвостом.
– Не может быть, – уверенно возразила ему девица. – По плану это должно быть в этой комнате!
– Может, твой план устарел? – недовольно проворчал парень. – Сколько ему лет?
– План никак не может устареть! Это план девятнадцатого века! С тех пор в доме ничего не менялось, не перестраивали его!
– Ну-ка дай, я еще раз на него взгляну…
Парень подошел к девице, заглянул в план и протянул:
– Может, это левее…
С этими словами он подошел к тому месту, где пряталась Надежда, и постучал в стену.
– Ага! – проговорил он, оживившись. – Вот здесь звук совсем другой! Здесь в стене пустота!
В этот самый неподходящий момент у Надежды зверски зачесалось в носу и ей захотелось чихнуть. Она зажала нос и отползла назад. Парень с хвостом, видимо, что-то услышал, насторожился и проговорил:
– Вы слышали? Там кто-то есть!
– Да кто там может быть! – возразила ему девица. – Никого там нет. Тебе показалось.
– Ничего не показалось! Я точно что-то слышал.
– Ну, значит, крысы!
– Нет, вы сами послушайте!
Надежда тихонько встала, попятилась и наступила на одну из матрешек. Споткнувшись, она стала заваливаться назад и замахала руками, ища, за что бы ухватиться, но тут ее вдруг обхватила чья-то сильная рука, а другая рука зажала ей рот.
Надежда попыталась закричать, но вместо крика вышел только тоненький писк.
Парень с хвостом, однако, расслышал этот писк и проговорил, успокаиваясь:
– Да, точно, это крысы. Или, может быть, мыши. Здание старое, их тут полно.
– Ты это нарочно говоришь! – взвизгнула девица. – Знаешь ведь, как я их боюсь!
– Тогда не ходила бы сюда! – подал голос второй парень, лохматый, как Тарзан. – И вообще, мы сюда по делу пришли, так хватит на ерунду отвлекаться. Подумаешь, мыши, нашла кого бояться. Времени мало, давай свой план! Что там не так…
Надежде, однако, было не до них. Она пыхтела, пытаясь освободиться от удерживающего ее незнакомца. В какой-то момент она исхитрилась его укусить, и он отдернул руку.
– Отпусти меня немедленно! – прошипела Надежда.
– А ты не будешь кричать? – прошипел в ответ незнакомец.
– Не буду!
– Ну, смотри у меня!
Он ослабил хватку – и Надежда тут же пнула его ногой. Он охнул, и снова схватил Надежду, прошептав:
– Ты же обещала…
– Я обещала не кричать, а насчет того, чтобы не драться, речи не было…
Они переругивались злобным шепотом, все же отойдя от той стены, где была щель.
– Вообще, кто ты такая и что здесь делаешь?
– Я… я сюда случайно попала… – пролепетала Надежда.
Тут из-за стены снова раздался испуганный голос девицы:
– Точно, за стеной кто-то копошится… крысы, наверное!
– Тсс! – зашипел незнакомец и потянул Надежду назад по коридору.
– Погоди… я здесь телефон потеряла.
Примерно помня, где видела телефон, Надежда Николаевна опустилась на колени, нашарила аппарат и тут же включила фонарик, направив луч света на незнакомца…
Надежда узнала его: это был один из участников подпольной экскурсии, тот самый толстяк, который один занимал два сиденья в автобусе. Только теперь он не казался таким толстым. Ну, полноват немного, но не более того. И морда не такая развязная.
Неужели, подумала Надежда, тогда, на экскурсии, он что-нибудь подложил под одежду?.. Да зачем ему это?
Надежда спохватилась, что мысли о телосложении этого мужчины сейчас совсем не своевременны, и возмущенно прошипела:
– Это вы!
– Не свети в глаза! – огрызнулся тот, заслоняя лицо ладонью.
Надежда отвела луч в сторону.
– А это ты! – разглядев Надежду, ответил мужчина точно таким же тоном, а потом жестами дал понять, что отсюда нужно уходить.
Надежда кивнула и послушно пошла за толстяком. При этом она с горечью думала, что на полу возле шкафа остались матрешки, одна из которых – та самая, за которой ее послал похищенный мужчина. Но подбирать их под пристальным взглядом подозрительного толстяка она не решилась, подумав, что вернется за матрешкой чуть позднее, когда так или иначе отделается от него.
Они прошли по коридору, завернули за угол, и мужчина остановился, уставившись на Надежду.
– А теперь признавайся, кто ты такая и что здесь делаешь? И смотри – говори правду и только правду! – строго, хотя и негромко проговорил он.
– Вот интересно, мы что, близко знакомы? С какой это стати вы мне тыкаете?
Возмущение Надежды было нарочитое – она просто хотела выиграть время и лишить собеседника инициативы. Но тот отнесся к ее словам вполне серьезно.
– Хорошо, будь по-вашему. Но теперь признавайтесь, кто вы такая и что здесь делаете!
– Вот теперь другое дело! – фыркнула Надежда. – Только признаваться мне не в чем: вы и так знаете, что я была на экскурсии, отстала от группы, заблудилась и случайно попала в этот коридор…
– И вы думаете, я поверю в этот бред? Поверю, что вы несколько часов бродите в этом особняке? Да вы бы тогда впали в панику, метались, звали на помощь, и мне обрадовались бы как родному!
– Да, особенно после того, как вы зажали мне рот и чуть не придушили!
– Да я просто не хотел, чтобы вы заорали от неожиданности!
– А вообще, что это вы мне задаете вопросы, прямо как следователь обвиняемому? Я могу точно так же спросить – кто вы такой и что здесь делаете?
– Задать-то можете, но отвечать я вам не обязан.
– А я, значит, обязана? С какой это стати?
– Я здесь выполняю важное задание, о котором не имею права распространяться, а вот вы…
– И почему это я должна вам верить?
– Ох, трудно с вами! Хорошо, не должны. Тогда мы сейчас пойдем в другое место, и там…
– Никуда я с вами не пойду!
– Еще как пойдете! – толстяк потянулся к Надежде, но она направила ему в лицо фонарик.
Мужчина зажмурился от яркого света, а Надежда Николаевна тут же выключила телефон и отскочила в сторону.
Это напоминало ей детскую игру в прятки. Толстяк пыхтел в темноте где-то совсем рядом, пытаясь нащупать Надежду. Надежда метнулась вперед, налетела лбом на стену, ухватилась за что-то, чтобы удержаться на ногах, и тут стена перед ней отъехала в сторону и она оказалась в большом светлом зале.
Оглядевшись, Надежда поняла, что это тот самый зал, потолок которого расписан изображениями античных богов. Только на этот раз она была в этом зале не одна. Здесь сновало множество озабоченных людей – одни в простых джинсах и футболках, другие – в пышных нарядах восемнадцатого века. В углу зала в складном кресле сидел бородатый мужчина в надвинутой на лоб черной кепке, с рупором в руке. Время от времени он подносил рупор ко рту и кричал:
– Гена, правее! Я говорю тебе – правее, а не левее! Ну да, правее, если смотреть от меня, а если от тебя, то левее! Что тут непонятного? По-моему, все просто! Мила, что у тебя с волосами? Немедленно поправить! Вообще, кто-нибудь собирается сегодня работать? Мы теряем освещение! Черт знает что! Василий, что я тебе говорил про это опахало? Оно здесь совершенно не корреспондирует! Ты не можешь запомнить такую простую вещь?
В эту минуту к Надежде подскочил невысокий лысый дядька в клетчатой рубахе и вложил ей в руки огромное опахало из страусовых перьев со словами:
– Что ты стоишь? Отнеси это опахало Марине Олеговне! Да быстро, не видишь, что ли, Сам на взводе! Он уже рвет и мечет! Если мы потеряем еще один съемочный день, это будет просто конец света!
Надежда поняла, что снующие вокруг нее люди – это киношники, о которых говорил сторож, и что в зале идет обычный съемочный процесс. Она хотела объяснить клетчатому, что не имеет отношения к киногруппе, но тот уже умчался в другой конец зала.
Внезапно она заметила толстяка, от которого только что с таким трудом сбежала. Он стоял в сторонке и оглядывался по сторонам, явно отыскивая ее, Надежду, поэтому она прикрылась опахалом и тихонько двинулась на выход.
Перед дверью курил худощавый мужчина в полурасстегнутом камзоле, с длинными волосами и наведенными гримом темными подглазьями и разговаривал с полной женщиной в вязаной кофте.
– Представляешь, Люся, я ему показываю больничный – а он говорит, что я могу им подтереться! Я ему говорю, что у меня обострение гастрита, а он грозит найти другого Дракулу…
– Как я тебе сочувствую! – вздохнула женщина, но, увидев Надежду, строго проговорила: – Куда вы несете это опахало? Оно нам понадобится! Оно задействовано в этой сцене!
– Но мне велели передать его Марине Олеговне.
– Кто велел?
– Как его… ну, такой, в клетчатой рубахе.
– Ах, Василий? Ну, если Василий велел, значит, на эту тему было высочайшее распоряжение! Ладно, коли так, неси это опахало Марине Олеговне.
– Но почему мне никто об этом не сказал? – обиженно произнес человек в камзоле. – Со мной никто ничего не согласовывает! Меня никогда не ставят в известность!
Он бросил на пол недокуренную сигарету и затоптал ее.
К нему тотчас подскочил заполошный мужичок в полувоенной униформе и возмущенно заверещал:
– Да что это такое? Здесь вообще курить нельзя, я и то смотрю на это сквозь пальцы, а вы уже совсем распоясались! Окурки на пол кидаете! А если их потом найдут – кто будет отвечать?
– Да оградите же меня от этого маньяка! – застонал актер, трагически закатив глаза.
– Сам маньяк! – возмутился мужичок. – Это ты маньяк, а я ответственный за пожарную безопасность!
– Ну что ты здесь стоишь? – повернулась к Надежде женщина в вязаной кофте. – Ты видишь, что у нас творческий кризис? Ты видишь, что нам не до тебя с твоим опахалом? Тебе велели отнести это опахало Марине Олеговне – вот и неси!
– Да, только где она?
– Господи, откуда тебя только откопали? Марина Олеговна у себя! – женщина махнула рукой куда-то в сторону коридора.
«И почему они все мне тыкают?» – подумала Надежда и направилась в указанном направлении.
Коридор был пуст. Надежда замедлила шаги и прислушалась. Вроде бы никто не шел за ней следом, толстяк остался в зале. Вот интересно, кто он такой? И кто эти трое молодых людей, и что они ищут? С киношниками-то все ясно: снимают свой исторический фильм, или хоррор, или что там еще, до остального им нет дела.
Надежда шла и шла, а коридор все не кончался. Да, жили люди сто пятьдесят лет назад, пока дом обежишь – все ноги собьешь. А если его нужно пропылесосить?..
Где-то вдалеке скрипнула дверь, и чуткое ухо Надежды уловило женское пение. Низкий, чуть надтреснутый голос выводил слова старинного романса:
– Ах, не говорите мне о нем, не говорите мне о нем!
В модуляциях голоса было что-то знакомое, Надежда вспомнила, что уже слышала этот романс в этом же исполнении. Ну да, в театре. В какой же пьесе? «Бесприданница»? «Чайка»? «Живой труп»? Точно какая-то классика, и было это ужасно давно…
Коридор повернул, и Надежда увидела, что одна из дверей захлопнулась сквозняком. Она подкралась к ней и приложила ухо к шершавой поверхности.
– Он виноват, что я грустна, что верить людям перестала, что много лет уже одна… – доносилось из-за двери.
«Неужели это она? – в смятении подумала Надежда. – Да сколько же ей лет?»
– Так говорите мне о нем! – пели в комнате уже в полный голос. – Так говорите мне о нем! Черт! – Тут певица закашлялась и хрипло произнесла: – Да заходи уж, что ты под дверью топчешься!
Надежда вошла и увидела женщину, сидящую за столиком спиной к входу и что-то делающую со своим лицом.
«Не она, – подумала Надежда, глядя на костлявую и чуть сутулую спину. – У той осанка была как у королевы».
Женщина натянула седой парик и встала, сбросив халат, под которым оказалось платье со множеством нашитых на нем стекляшек, изображавших, видимо, драгоценные камни.
